– Ты еще помнишь, как чувствует себя человек, когда ему вышибают мозги?
Одри побледнела и неохотно выговорила:
– Помню.
– И кто, по-твоему, это сделал?
– Я не знаю, – еще тише ответила она.
– Вот и я не знаю. Но, думаю, этот тип следит за тобой и так легко не сдастся.
– Я тоже не сдамся.
– Ладно, – устало сказал Зак, его лицо было так близко, что Одри видела зеленые точечки в его серых глазах. – Тогда вспомни о том, что он сделал с простынями. Ты их хорошо разглядела?
Она ничего не ответила, но и не отступила от него ни на шаг.
– Простыни были разрезаны на ленточки, как будто их драл бешеный зверь с огромными, острыми как бритвы зубами.
Он привлек ее к себе еще ближе.
– Ты случайно не заметила, что было написано на зеркале? Это относилось к тебе.
– Какая разница, что там было написано?
– Что? – повторил он громче.
– Какая-то очередная угроза.
– Не какая-то очередная угроза! Там было: "Смерть суке". Я бы сказал, коротко и ясно. Ты представляешь, кем надо быть, чтобы проделывать такие вещи?
– Я даже не хочу думать об этом.
– Я тоже не хочу, но мне приходится, потому что этим не закончится.
Одри подняла голову и с вызовом посмотрела Заку прямо в глаза.
– Я не могу убегать от опасности, Закари. Я все это начала и доведу до конца.
– Если он не прикончит тебя раньше, – проворчал Зак, жадно глядя на ее губы.
Также внезапно, как он схватил ее, Зак отпустил Одри. Он отошел в сторону и продолжил:
– Я считаю, что тебе нужно затаиться в безопасном месте, пока полиция не поймает этого подонка или шум вокруг нападения не утихнет. Сейчас ты мишень не только для преследующего тебя психопата, но и для своры газетчиков. Это очень неприятные личности. Так что лучше пока не высовываться.
Зак несколько секунд не отрывал от нее тяжелого пристального взгляда, затем резко развернулся и направился к конюшням. Одри пошла за ним, пытаясь справиться со страхом.
– Я никому не позволю пугать меня: ни тебе, ни маньяку, раздирающему простыни.
– Значит, ты не такая умная, как я думал, – бросил на ходу Зак.
Он открыл дверь и вошел. Дверь за ним захлопнулась, но Одри упрямо последовала за ним. Его сапоги гулко стучали по старому дощатому полу. Густые запахи лошадиного пота, кожи и сена напомнили Одри об оставленной дома ферме. Она облокотилась о шершавый еловый столб, поддерживающий сеновал.
Зак прошел в конец строения и открыл плечом последнюю дверь. Старые петли протестующе заскрипели. Одри хотела пойти за ним, но передумала и осталась с лошадьми, гладя любопытные бархатные носы, тянувшиеся к ней.
Что она здесь делала? Что пыталась доказать? Ей нужно оставить Зака с его паршивым настроением и вернуться в дом. А еще лучше стащить ключи от грузовичка и уехать в Портленд, где она найдет ответы на свои вопросы.
До сих пор она медлила, используя в качестве предлога свои раны, чтобы оставаться наедине с человеком" который тронул ее сердце. Долгие годы она не давала воли своим чувствам, но Закари легко сломил ее оборону. Господи, да она любит его!
Одри снова услышала его шаги и подняла голову. С седлом, уздечкой и попоной в руках он вошел в первое стойло, в котором был привязан огромный вороной конь. Жеребец захрапел и гордо вскинул голову, но Зак ухитрился всунуть ему в рот мундштук и надеть уздечку. Он действовал быстро и умело, и борьба человека и коня закончилась победой человека.
Одри видела, что он привык побеждать. Зак относился к тем людям, которые знают, чего они хотят от жизни, и всегда это получают. Как Уитт Дэнверс. Его отец. И ее отец тоже.
Зак седлал жеребца. Он сосредоточился на работе и, казалось, забыл о ее присутствии. Его молчание угнетало Одри.
– Ты собираешься ехать верхом?
– А что, похоже? – мрачно буркнул Зак.
– Куда?
Он обернулся, и их глаза встретились. Его глаза были все еще темными от гнева. Секунды тянулись бесконечно.
– А что?
Одри пожала плечами. Зак продолжал пристально смотреть на нее, раздевая ее взглядом, медленно снимая одну вещь за другой. Одри буквально ощущала это кожей, но не собиралась противиться тому, что происходило. Он перевел взгляд на шею, где пульсировала голубая жилка. Когда их глаза снова встретились, в них горел огонь желания.
– Ты тоже хочешь? – спросил он так тихо, что она едва расслышала его слова за топотом лошадиных копыт и хрустом соломы.
– Что? – с трудом выдавила она из себя.
– Тоже хочешь поехать верхом? – медленно повторил Зак, подчеркивая голосом двойной смысл вопроса. Она облизала пересохшие губы.
– Да, хочу. – Одри с трудом узнала собственный голос.
– Ты уверена? – Зак вопросительно поднял бровь. – Это может быть опасно.
Одри почувствовала, как пот тонкой струйкой стекает между грудей.
– Я не боюсь, – ответила она, словно убеждая сама себя. В голове крутились эротичные картины.
– Тогда ты просто глупа, Одри, – сказал Зак и тихо выругался. Он вывел вороного на улицу. Одри, как привязанная, шла за ним. Значит, он просто дразнил ее. Бешенство разгорячило ей кровь.
– Подожди меня! – закричала Одри.
Не обращая внимания, он пришпорил коня и пустил его в галоп.
– Подожди! Зак, пожалуйста! – кричала она изо всех сил. Он рывком развернул вороного и подскакал к ней. Лицо было злым, глаза метали молнии. Крутой ковбой, который всегда идет своим путем.
– Ты этого не хочешь, – сказал Зак, его ноздри гневно раздувались.
– Ты не знаешь, чего я хочу.
– Еще как знаю! Ты хочешь только одного: запустить руку в деньги семьи. Но я тебе в этом не помощник.
Начал подниматься ветер, он остудил ее щеки и откинул волосы назад.
– Я хочу совсем другого, и ты знаешь это. Лучше скажи мне, чего ты боишься?
– Боюсь?
– Разве нет, Зак?
На его лице появилась горькая улыбка.
– Разве это не очевидно? – Их глаза встретились. – Я боюсь тебя.
Зак свистнул, развернул вороного и нагнулся в седле. Конь рванулся в галоп и застучал копытами по сухой траве, поднимая клубы пыли.
Одри обессиленно прислонилась к стене конюшни. К глазам подступили слезы.
Он измучил ее. И все-таки... Все-таки она его любит! Одри понимала, что не должна даже думать об этом. Особенно теперь, когда решался главный вопрос ее жизни.
– Он прав! – Одри злилась на себя и на весь свет. – Ты просто дура.
Она резко выпрямилась и энергично направилась к дому. Решение немедленно покинуть ранчо созрело окончательно. Она уедет, и пусть их разделяют мили и мили. Она возьмет его джип или, на худой конец, грузовик. Можно было позвонить кому-нибудь и попросить, чтобы ее увезли отсюда. Или поехать за ним.
Вдалеке послышался крик койота. Солнце скрылось за тучей. Одри колебалась всего секунду. Не в ее характере было убегать от проблем. Она зашла слишком далеко, и пути к отступлению уже не было. Одри вошла в конюшню, сняла со стены уздечку и отвязала молодую белую кобылку, вывела во двор и обуздала ее. Зак почти скрылся из виду. Одри вскочила на лошадь без седла и поскакала за ним.
Нервная лошадка почувствовала нетерпение всадницы и помчалась вперед, только ветер свистел в ушах. Зубчатые цепи гор быстро приближались.
Одри подгоняла и подгоняла лошадь, словно боялась, что если замешкается хоть на мгновение, то снова окажется перед мучительным выбором.
Зак уже скакал по редколесью, и Одри следовала за ним. Ее мучил страх: она не знала, чего боялась больше – что не догонит Зака или что настигнет его. Но расстояние между ними заметно сокращалось. Наконец он натянул поводья, и его жеребец остановился на берегу реки, извивавшейся между холмами и падающей со скалы, разбиваясь на миллионы струек. Будто бы только что заметив, что Одри скачет за ним, Зак повернулся в седле. Она смотрела на его профиль, такой же резкий и суровый, как горная цепь на горизонте, и подгоняла кобылу. Несмотря на явное неодобрение, написанное на его лице, Одри хотела только одного – быть рядом с ним. Зак не сводил с нее глаз и, когда девушка уже могла его слышать, резко сказал:
– Уезжай назад.
– Назад в Монтану?
– Назад в дом.
– Не сейчас.
Одри соскочила на землю, Зак тоже спешился. Он подошел к ней против своей воли, словно притянутый магнитом.
– Я тебе сказал, чтобы...
– Я не уеду, – ответила Одри, тяжело дыша. Она смело встретила его гневный взгляд.
– Ты никогда не слушаешь, что тебе говорят?
– Нет, если мне это не нравится.
Одри не пугал его гнев, как не пугал рокот водопада за спиной.
– Ты не понимаешь, что играешь с огнем.
– Объясни мне.
Он не отрываясь смотрел на Одри, и злость в его глазах сменялась желанием.
– Ты никогда не сдаешься.
Судя по голосу, Зак признал свое поражение. Он протянул руку и убрал с ее лица непокорную прядь.
– Не вижу необходимости.
– Не обманывай себя, Одри.
В его глазах горел такой огонь, что девушке стало страшно. Она чуть не пожалела, что затеяла это безумное преследование. Да, она любила его, но стоит поддаться чувству, ей никогда не излечиться от этой страсти. Словно прочтя ее мысли, Зак обнял ее, привлек к себе и поцеловал. Одри тесно прижималась к нему, отбросив все сомнения. Она забыла, что он может оказаться ее братом, а их любовь преступным кровосмешением. Они опустились на ложе из сухой травы и опавших листьев. Зак осыпал поцелуями ее лицо и шею.
– Ты хочешь этого, Одри? – прошептал он.
– Я хочу, Зак. Я хочу тебя.
Он все еще пытался бороться с собой, но она поцеловала его в губы, и Зак сдался. Одри знала, почему он так стремился избежать близости. Он допускал, что они брат и сестра. Но Одри была убеждена, что это чепуха. Конечно, они чужие. Она не могла бы влюбиться в собственного брата. Очень похоже на то, что отец Зака – Энтони Полидори. Зак больше похож на итальянца, чем на Уитта. Он не мог быть ее братом! Но спустя мгновение она ни о чем не могла думать, целиком отдавшись чувствам.
Его пальцы нащупали пуговицы блузки, затем застежку лифчика, и скоро Одри оказалась обнаженной до пояса. Он поцеловал ее темный сосок, и ее словно пронзила молния. Ее нежная грудь бурно отзывалась на каждое прикосновение, на каждую ласку, и Одри до боли хотелось большего.
"Люби меня, Зак!" – хотелось закричать ей. Наконец его пальцы добрались до ремня джинсов, и теперь на ней остались только кружевные трусики. Его теплые губы снова вобрали в себя ее сосок, язык нежно лизал его, заставив Одри застонать от невыносимого наслаждения. Она стала торопливо раздевать его, обрывая непослушные пуговицы на рубашке.
– Одри, – глухо произнес он, глядя на нее потемневшими от желания глазами.
Она отозвалась на этот призыв каждой клеточкой тела. Был ли это призыв продолжать или, наоборот, остановиться, она так и не узнала. Она хотела его, неважно, что будет потом.
– Ты уверена? – спросил он. – Мы можем ошибаться...
– Нет, – прошептала Одри. – Люби меня, Зак. Люби меня и ни о чем не думай.
Целуя ее, он гладил ее тело и просунул руку под шелк ее трусиков. Зак освободил ее от последней преграды и прильнул губами к нежному животу. Его теплое дыхание коснулось завитков в паху, и девушка задохнулась от желания.
– Закари, – не выдержала она, требуя продолжения.
– Еще не пора, – прошептал он и притянул ее руку к "молнии" на своих джинсах. Одри спустила джинсы с его стройных бедер. Дрожащими пальцами она гладила его ягодицы и чувствовала, как отзывается на ее прикосновения его тело.
Их обнаженные тела, разгоряченные и возбужденные, требовали близости. Одри поцеловала его, и Зак не смог больше сдерживаться. Он резким движением раздвинул ей ноги и овладел ею. Одри, испытав острое наслаждение, закрыла глаза, но Зак попросил:
– Смотри на меня. Мы никогда не забудем этого. Мы не сможем это забыть, даже если захотим.
Это прозвучало как мрачное пророчество, но Одри послушно смотрела на него, отдаваясь безумной скачке. Больше не было ни секунды отдыха, ни мгновения передышки. Он входил в нее все сильнее и глубже, двигался все быстрее, пока мир перед ее глазами не закружился.
– Одри, любовь моя, – шептал он.
Она прижимала к себе Зака изо всех сил, а ее тело содрогалось в сладких конвульсиях. Горячие слезы катились по ее щекам. Она сама не знала, от чего плачет: от радости или от облегчения. Но Одри не хотела думать о завтрашнем дне.
Он и так наступит слишком быстро.
Глава 20
-Расскажи мне о моей матери, – попросила Одри, когда они, усталые и удовлетворенные, лежали рядом.
Вечерняя заря угасала, мрачные облака медленно плыли по серому темному небу. Зак, услышав ее просьбу, напрягся и отодвинулся.
– Я не знал твоей матери. – Он взял джинсы и натянул их. – Она жила в Монтане вместе с тобой.
– Я спрашиваю о родной матери, – объяснила Одри. Она не собиралась ни сердиться, ни позволять ему снова построить между ними барьер отчужденности. Теперь, когда они стали любовниками, у них все будет общее. – Я спрашиваю тебя о Кэтрин.
После безумной горячей скачки они лежали обнаженные, прижимаясь друг к другу. Одри гладила шрам на его плече, памятку той страшной ночи, когда была похищена Ланден, и думала, что они не могут быть родными. Или он сын Полидори, или она не Ланден Дэнверс. Но теперь, когда любовная лихорадка утихла, она уже не была в этом так уверена. Зак казался чужим, как никогда, словно не мог поверить, что все это случилось наяву.
– Кэтрин не была твоей матерью, – уверенно ответил он.
– Ты не можешь этого знать.
"Это как раз правда", – подумал Зак, натягивая сапоги. Ему хотелось оказаться далеко отсюда, очень далеко. Рядом с Одри он чувствовал себя жучком в липкой паутине. Почему она решила отдаться ему? Она внезапно разуверилась, что они родственники, или просто хотела подобраться к нему поближе, чтобы побольше разузнать о семье? Или собирается шантажировать его? Или влюбилась в него? Неважно почему. Этого просто не должно было случиться. Он не должен был уступать. После Кэт Зак ни разу не потерял над собой контроль, ни разу не позволил женщине соблазнить его. Инициативу всегда проявлял он. До сих пор. Пока не появилась Одри.
Зак с отвращением стиснул зубы и встал, отряхивая пыль, покрывавшую джинсы.
Но он не смог устоять перед Одри. Вызов в ее синих глазах, дерзко поднятый подбородок, мягкие чувственные губы и сексуальность в каждом взгляде и жесте превращали его в самца. Разум умолкал, оставалось только тело. Ему был нужен только секс, необузданный и горячий. И наконец он его получил. Этого оказалось слишком много. Ураган, который подхватил его и несет против воли. Все так же, как это было с Кэт.
Зак попытался успокоить себя. Все это дело времени. Как только Одри окажется на расстоянии, он возьмет себя в руки. По крайней мере, пока вся эта история не разъяснится окончательно.
Но Зак не умел долго обманывать себя. Каким образом он может оказаться на расстоянии? После того как он познал ее тело, его постоянно будет мучить неутоленное желание. Его челюсти сжимались стакой силой, что, казалось, зубы вот-вот начнут крошиться. Зак надел куртку и резко сказал:
– Пора возвращаться. Уже холодно.
Одри положила ему руку на плечо, и он застыл.
– Ты не должен чувствовать себя виноватым, – сказала она, перекрикивая шум водопада.
– Я не чувствую.
– Тогда почему же...
– Слушай, Одри, мы не должны были этого делать. И больше не будем. Пока не узнаем правду.
– Значит, ты начал верить мне.
– Черт побери! Ты хоть понимаешь, о чем мы с тобой говорим? – воскликнул Зак. – О кровосмешении!
Это слово повисло между ними, разделяя их сильнее любого расстояния.
– Но это не...
– Откуда ты знаешь? Если ты так уверена, что ты Ланден, то как ты можешь это говорить? Зак видел, что она колеблется.
– Потому что, – наконец решилась Одри, – я считаю, что ты не сын Уитта.
– Господи! – Кровь отхлынула от лица Зака. – Значит, ты вбила себе в башку эту глупость!
Он схватил ее за руку и больно сжал.
– Послушай меня, сестренка, и хорошо запомни то, что я тебе скажу. Я не сын итальянца.
– Откуда ты знаешь? – упрямо спросила Одри.
– Если бы я был сыном Полидори, то после разрыва с Уиттом Юнис бросила бы ему в лицо правду обо мне и настояла бы, чтобы я остался с ней.
– Нет, ведь на карту была поставлена ее репутация, – возразила Одри. – А репутация была для нее важнее детей. Юнис не сделала бы ничего, что могло ей повредить.
– Но она же изменила отцу?
– Потому что он задел ее гордость. Зак презрительно фыркнул.
– И кроме того, она не хотела причинить тебе боль. Он вдруг вспомнил слова Юнис, которые она говорила у его постели в больнице: "Мне не хотелось этого говорить, мать не должна по-разному относиться к своим детям, но ты всегда был у меня любимцем. Ближе всего к моему сердцу". Господи, только не это! Зак смотрел на Одри, словно ища в ней разгадку своего прошлого и будущего.
– Ты не должна была делать это, полагаясь только на призрачную надежду, что я не сын Уитта.
– Я сделала это потому же, почему и ты это сделал. Я просто не могла удержаться. Потому что с первой минуты, как увидела тебя, я уже знала, что это случится. Потому что, черт побери, я люблю тебя!
Одри поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Зак говорил себе, что должен оттолкнуть ее, что они играют с огнем и, что бы ни случилось, добром это не кончится, но он не мог остановиться. Его руки обвили ее стройную талию и не слушали приказов разума. Целуя, он раздевал Одри и любовался ее красотой. Голубые пульсирующие жилки на ее округлой груди сводили его с ума, ее нежные соски мгновенно отзывались на его ласки. Дрожащими от желания пальцами она помогала ему снимать с себя одежду. Ее глаза светились, как синее небо Монтаны. Он смотрел на нее, на эту запретную для него женщину, так глубоко проникшую в его сердце, в самые потайные уголки. Зак овладел ею с той же неутоленной жаждой, с силой устремляясь в глубь ее тела, словно пытаясь скрыться от всех сомнений. Он никогда еще не терял себя, не растворялся в женщине без остатка. Но ведь ему никогда не приходилось заниматься любовью с женщиной, которая называла себя Ланден Дэнверс. Его пальцы сжались в кулаки, захватывая сухую траву и опавшие листья.
Одри обняла его еще крепче, и он услышал, как гулко стучит ее сердце. Постепенно Зак возвращался к действительности. Как же она могла дышать, когда он всем телом давил на нее? Зак приподнялся на локте и посмотрел на Одри.
Ее черные волосы разметались по плечам, голубые глаза сияли.
– Ты слишком красива, – сказал он, в глубине души считая ее красоту проклятием. Насколько она похожа на Кэт и насколько не похожа!
– В чем дело, Зак? – спросила она и улыбнулась. Ее лицо как будто озарилось солнцем.
– Все это очень опасно. Не могу найти слов, чтобы объяснить это тебе.
– Для кого опасно?
– Для любого мужчины, который окажется рядом с тобой, и для тебя самой.
– Ты полюбил меня не только за красоту, – сказала Одри, поворачиваясь на бок и потягиваясь.
– Не только, – согласился он, следя за игрой света и тени на ее гладкой коже.