Если бы он был рядом, то все проблемы были бы мне нипочем. И, кстати, он запросто дал бы мне денег на журнал – ситец и хлопок всегда были в цене. А он чуть ли не монополист на рынке ситца и хлопка. Ну и, конечно, любил бы меня ничуть не меньше, чем Иван мою подругу Светку.
На глаза наворачиваются слезы. Я их не вытираю, они катятся по щекам, пока я иду по пустынной аллее парка и упиваюсь своим горем.
Я одинока. Одна. Со мной рядом нет мужчины, которого я могла бы любить всем сердцем. И, главное, – такого, который бы заслуживал этой любви.
Аллея заканчивается вместе с парком, и я снова выхожу в город. Иду по кажущейся бесконечной улице. И неотвратимо понимаю, что жизнь была сама собой только те полгода, когда в ней был Артем.
Что после него вместо любви было лишь отражение жизни других на плоскости моего восприятия.
Мне хочется войти в подъезд самого высокого дома, подняться на крышу. Подойти к острому краю и осторожно, держась дрожащими руками за парапет, присесть, свесив ноги вниз. Сердце будет сначала гулко стучать о стены пустой грудной клетки, а глаза – натыкаться на туман. Потом я немного успокоюсь. И оторву тело от крыши.
Но я знаю, что никогда не сделаю этого. Потому что у меня есть Левка. И Светка. И Дашка! И еще есть Вита, которая живет не близко и не далеко, просто вне границ моей повседневности, поэтому виделись мы бог знает сколько лет назад. Но она – есть, несет свою лучистую улыбку каждый день всем, кого встречает, и я не могу так поступить с Витой – чтобы ее улыбка исчезла хотя бы на день. Из-за меня.
В конце концов, у меня есть друг, который не предаст никогда, которому известны все мои самые сокровенные тайны и самые дерзкие мечты. Друг, который сейчас говорит со мной; и чей голос становится все громче с каждым шагом: "Хватит ныть. Действуй. У тебя все получится".
Этот человек всегда говорит мне только правду. Потому что этот друг – я сама.
Как только я разворачиваюсь и быстрым шагом направляюсь обратно к дому, мои слезы высыхают почти мгновенно. По дороге останавливаюсь у палатки с овощами и фруктами и покупаю себе два банана на завтрак. Улыбаюсь продавщице и говорю ей: "Спасибо огромное за такие красивые и свежие бананы!". Она вдруг тоже расцветает, и сразу становится красивее: от улыбки проявляются ямочки на щеках, глаза лучатся теплом, и очередной грядущий день уже не кажется ей каторгой. "На здоровье!" – радостно откликается продавщица, добросовестно отсчитывает мне сдачу и уже первая улыбается следующему покупателю.
Я спешу домой чуть ли не вприпрыжку. Нужно успеть привести себя в порядок, чтобы выглядеть на все сто. Ведь я встречаюсь с потенциальным инвестором!
Молотый кофе и оливковое масло. Смешиваю их в небольшой пиале, отправляюсь в ванную и после душа натираю тело этим самодельным оливково-кофейным скрабом. Всегда поражалась удивительному эффекту этого простого средства. Когда смываешь его, кожа становится такой гладкой, нежной и бархатистой, что хочется замурлыкать от удовольствия и ощущения собственной приятности. Чувствуешь себя красавицей, и еще умницей: вот, не поленилась, выполнила программу-минимум по уходу.
Надеваю простое черное платье (самое дорогое в моем гардеробе), собираю волосы в высокий пучок и крашу ресницы. Выгляжу правильно: сдержанно и по-деловому.
Затем включаю компьютер – и принимаюсь излагать на экране все свои планы, мысли и желания, связанные с журналом. Затем я распечатаю этот текст; и из бесплотных мечтаний мой журнал начнет становиться чем-то осязаемым. У меня остается час для того, чтобы перебросить этот мостик от мечты к реальности. Мне страшно становиться на него: он кажется таким ненадежным… Он может рухнуть под моими ногами в любой момент. На секунду зажмуриваю глаза. А потом делаю первый шаг: открываю программу для создания презентаций и нажимаю кнопку "создать новый документ".
Вперед, Тина!
Глава 12
Когда около года назад я познакомилась Фурманской, то моментально в нее влюбилась. А уж работники завода на своего директора чуть ли не молились. Мне нравятся руководители, которых подчиненные не боятся и презирают, а любят и уважают. Тогда они выполняют свои служебные обязанности не только за деньги, а еще и по любви.
Я бы полюбила Фурманскую уже за одну только бесплатную столовую, где работников кормят вкуснее, чем в некоторых ресторанах. Причем бесплатно. Это хорошо, что я не работаю на Софиевском заводе – с такими обедами мне бы уже никакой фитнес не помог.
Когда я явилась в директорскую приемную точно в назначенный час, Фурманская тут же вышла мне навстречу – подтянутая, позитивная дама чуть за шестьдесят.
– Проходите, Тина, – сказала она после приветствия и пригласила меня в кабинет.
Изрядно волнуясь, я принялась рассказывать о своих планах. Мне хотелось создать женский журнал, но совсем не такой, какими мы привыкли их видеть. В котором бы не было традиционных приблизительно сорока бессмысленных страниц о моде, и еще двадцати – об искусстве макияжа. Ну кто тратит столько времени на моду и макияж, как это предполагают в редакциях женских журналов?
Может, я жила в своем особенном мире, но мне хотелось писать совсем о других вещах. Или о тех же, но по-другому. Чтобы это имело какой-то практический смысл. Вот какая среднестатистическая девушка в нашей стране будет носиться по городу, чтобы подобрать браслет за триста долларов к туфлям за пятьсот, как это советуют журналы? Или будет наносить двадцать видов теней на веки, чтобы "глаза казались выразительными"? Это похоже на всемирный заговор. И согласно этому заговору, женские журналы готовят девушек к участи безвольных жертв маркетинговой хищности косметических корпораций. Ну и производителей одежды и обуви, разумеется. Короче, формируют потребительское общество, другими словами – "общество потреблятства", как любил выражаться один мой сотрудник Саша, – вот что они формируют!
Ну, о "потреблятстве" я, конечно, промолчала. Фурманская внимательно выслушала мою пламенную речь и осторожно поинтересовалась:
– Тина, так какой вы журнал хотите издавать?
– Так женский же, – успокаиваясь, ответила я.
– А название какое?
– "Девичник", – с готовностью выпалила я. Уж что-что, а название было давно придумано, взлелеяно и стало уже родным и близким.
Я протянула Елене Григорьевне несколько листиков с распечатанной презентацией, которую успела слепить утром по возвращении со своей депрессивной прогулки.
На первой странице презентации, после напечатанных больших и красивых букв "Журнал "ДЕВИЧНИК", обозначалось следующее:
"ДЛЯ КОГО? Для взрослых женщин, которым скучно читать женские журналы.
ЧЕМУ УЧИТ? Быть, а не казаться.
ЧТО ПРЕДЛАГАЕТ? Любить себя такой, какая есть, получать удовольствие от того, что нравится, заниматься тем, что дарит радость.
ЖУРНАЛ, которые не побуждает женщин к действию (делать карьеру, выщипывать брови, идти на тренинг, бросать мужа, выходить замуж, делать зарядку и т. п.), а ЖУРНАЛ, с которым можно просто расслабиться и от всей души посмеяться!
Купи "Девичник" – получи два часа релакса! А если ты плохо училась в школе и не умеешь быстро читать, – то и все пять!"
Дочитав до конца первую страницу, Фурманская подняла на меня глаза, сняла очки и… рассмеялась!
Я не знала, что и думать.
– Это кажется несерьезным, несолидным, и, может даже, непрофессиональным…, – заливаясь краской, начала нервничать я. Но чем дальше говорила, тем спокойнее становилась: – Но если я начну говорить о продвижении, целевой аудитории, показателях роста продаж и тому подобных вещах, то это будет ложью. В действительности никто никогда наперед не знает, как будет продаваться тот или иной товар, как потребители его воспримут. Думаю, нужно просто делать то, что нравится…
Внезапно Фурманская перестала улыбаться и продолжила фразу вместо меня:
– …и делать это хорошо!
Я недоуменно уставилась на нее. А она снова улыбнулась – (мне сразу стало легче) – и сказала:
– Знаешь, что? Я бы такой журнал читала! Ну-ка, рассказывай, как ты его все-таки собираешься продавать. Ну и бюджет нужен, конечно.
Тут мне стало совсем легко. Оказалось, что слова "бюджет" и "продажи" – совсем не такие страшные, как я думала. Все-таки, более десяти лет работы в прессе многому меня научили. Нужно было только внимательно наблюдать за процессами – что я и делала, хоть и не всегда хотела. Просто процессы проходили у меня перед глазами. И, очевидно, мой критичный, наблюдательный ум (ну да, а какой же еще?) все записывал в долгосрочную память. Это краткосрочная память у меня ни к черту – вечно все забываю. А вот долгосрочная оказалась ого-го!
Кое-что уже было в презентации. Елена Григорьевна дочитала ее до конца; выслушала меня, а затем произнесла буднично и просто:
– Хорошо. Я помогу тебе.
Сначала я не поняла, что это значит. Может, она имела в виду, что вызовет скорую помощь, когда я потеряю сознание от печали и страданий над своей разбитой мечтой?
Но внезапно мое сознание прояснилось, и я разволновалась так, что даже не смогла сказать "спасибо". У меня просто не было на это сил.
А Фурманская продолжала:
– Герои, конечно, любят выставлять себя одиночками, глядя с высоты покоренной вершины на мир. Но это не так.
Деточка, не верь никому, кто говорит, что взобрался на вершину сам. У каждого был кто-то (и даже не один), кто помогал нести рюкзак, разводил костер и подавал руку, когда герой почти сваливался в пропасть.
У меня тоже был тот, кто удержал на страховке в последний миг перед катастрофой. И я никогда не забываю, чем обязана этому человеку.
Так вот, я буду тем, кто даст тебе снаряжение. Это будет отличное снаряжение. Мы подпишем контракт на год, на три полосы в каждый номер. Со скидкой 70 процентов. Это сто восемь тысяч долларов. Я все уже посчитала, исходя из твоего прайса… Всю сумму ты получишь сразу – через неделю после того, как откроешь счет.
Тебе этого хватит, чтоб начать. А дальше все зависит только от тебя. Будешь ли смотреть на мир сверху вниз?…
А дальше – уже сама. И учти: тираж каждого номера буду пересчитывать лично, у тебя на складе. Да, и еще: контракт будет генеральным. Эта скидка сохранится за моими брендами для всех твоих проектов. Навсегда. Пока существует моя компания и пока существует твоя.
Она, наконец, улыбнулась:
– Плохим бы я была бизнесменом, если бы заключала невыгодные для себя сделки, а?
И подмигнула мне.
Не знаю, может, "я будущая" и пожалею о таких грабительских условиях. Но сейчас я готова была целовать ноги моей благодетельнице, не говоря уже о том, чтобы размещать ее фото на обложке, и публиковать хвалебные статьи о ней на каждой странице…Конечно же, это я так пошутила. Потому что на обложках у меня планировались совсем другие образы. И статьи, впрочем, тоже. Но это ничего не значит. Я все равно тут же мысленно поклялась себе выражать признательность Фурманской всю оставшуюся жизнь всеми доступными способами.
Сто тысяч через неделю!!! И это – не кредит. То есть, конечно, я понимала, что если через пару месяцев журнал заглохнет, мне придется где-то эти деньги искать и отдавать Фурманской. Попасть в долговую яму. Отрабатывать. Мыть полы ее необъятных производственных площадей мне и еще десяти поколениям моих потомков. Но я была готова продать себя и всю свою семью в рабство, потому что это был тот шанс, которого мне не давал никто.
На улицу я вышла счастливой, ошеломленной и…опустошенной. Приблизительно так я себя чувствовала лишь раз в жизни – когда поступила в университет, о котором мечтала два года. А когда поступила, мечтать какое-то время было не о чем.
Сейчас мне тоже не о чем было мечтать. Нужно было работать. И я позвонила Светке:
– Привет!
– Привет, – грустно согласилась подруга. Она всегда тяжело переносила похмелье.
– Я знаю кое-что, что тебя немедленно взбодрит, – сказала я заговорщицким тоном.
– И что же это? – без особого интереса спросила страдалица.
– Завтра у тебя первый рабочий день в какой хочешь должности в редакции журнала "Девичник", – нарочито равнодушно произнесла я.
– Что?! Это как? – начала пробуждаться к жизни Светка.
– Я нашла деньги! Мы начинаем работать! Йо-ху!!! – закричала я радостно в трубку, перестав сдерживаться. И даже сделала несколько танцевальных па – прямо на тротуаре, на виду у изумленной публики. Да, я знаю, что демонстрировать бурную радость на людях считается почему-то неприличным. Но мне было все равно, что подумают прохожие. Потому что на смену опустошению уже пришло упоительное чувство победы: я прошла по своему шаткому мостику и не упала. А впереди – широкая дорога. Я знаю, что меня ждет на ней немало испытаний. Но я со всем справлюсь.
Глава 13
Офис мы нашли в течение дня. Это были две небольших комнаты с собственным коридорчиком на первом этаже нового бизнес-центра, расположенного по соседству с моим домом. Этот офис никто не хотел арендовать, потому что рядом находилась звукозаписывающая студия. И в эту студию все время ходили какие-то люди в странной одежде, цепях и татуировках. Ну и уходили, соответственно. Словом, наблюдался постоянный движняк. Но мы со Светкой были совсем не против такого соседства, здраво рассудив, что творческие люди всегда могут найти друг с другом общий язык.
Администратор здания никак не хотел сдавать офис в аренду частному лицу – а мы пока что только так и могли его снять, на собственные сбережения. Потому что никакого юридического лица у нас не было (и, честно говоря, я очень боялась об этом думать – ну, о том, что его придется создавать). Строгий дядечка, чуть ли не прозевывая, смотрел на нас из своего кресла и ждал, когда мы наконец уберемся из его кабинета.
Я уже было совсем сдалась, представляя, как мы ваяем первый номер журнала на моем балконе. Но Светка меня вдруг изрядно удивила. Она неожиданно изобразила духоту, томно произнеся:
– Ох, и жарко у вас!
Затем сняла пиджак, обнаружив под ним свой великолепный бюст в символической обтягивающей майке; порылась в своей необъятной сумке и выудила оттуда подарочную коробку с коллекционным Джеком Дэниэлсом. Потом безмятежно протянула ее моментально воспрявшему ото сна дядечке и сладко проворковала:
– Примите, пожалуйста, этот скромный презент…
Ничего себе, скромный! Даже для администратора бизнес-центра этот подарок был очень даже нескромным. Дядечка заезрал в своем кресле, кашлянул и изобразил попытку быть выше коррупции:
– Ну что вы, это лишнее… Я действительно не имею права…
– Да, конечно, мы знаем, – сладко продолжала ворковать Светка, расточая на администратора нежнейшую из своих улыбок, медленно подпихивая коробку по столу в направлении начальника. – Мы же ничего не просим противозаконного. Просто пустите нас в наш будущий офис. Мы его арендуем на вполне законных основаниях максимум через две недели – как только документики получим. А сейчас будем как бы к нему присматриваться…
– А если вдруг проверка? – начал проявлять озабоченность администратор. Похоже, Джек почти склонил чашу весов в нашу пользу.
– Ну, вы же всегда о проверочках заранее знаете… – как родному, ласково вещала Светка. – А мы же будем журнальчик делать. И реклама, кстати, хорошего виски у нас будет в каждом номере. По бартеру. И французской косметики. У вас ведь есть жена?
Внезапный вопрос застал администратора врасплох:
– Жена? Какая жена?
– Ну, не знаю… – пожала плечами Светка. – Своя собственная. Или чужая. Нам все равно, мы просто с вами бартером поделимся – нам столько косметики ни к чему.
Внезапно дядечка оживился и решил со Светкой флиртонуть. Он подбоченился, заулыбался и сообщил:
– Ну вам лично никакая косметика вообще ни к чему, вы и так красивая…
Я обиженно засопела. Светка наступила мне на ногу (это чтобы я замолчала и взяла себя в руки) и проворковала дальше:
– Так мы может уже в наш офис въехать…э…?
– Николай Петрович, – подсказал администратор свое имечко. А потом поспешно себя поправил: – Можно просто Николай.
– Ну что Коля, даешь нам ключики? – спросила Светка и подмигнула.
– Идемте, девчата, – вздохнул зардевшийся Коля и повел нас в наш будущий офис.
Идя по коридору, я не уставала поражаться неожиданно раскрывшимся талантом подруги запросто решать организационные вопросы.
Конечно, в этом Светке помог ее выдающийся бюст. Они и с Иваном познакомились в модном клубе на концерте Сони Сотник, когда та вопрошала со сцены: "Где мой пятый размер груди?". А Светкин пятый размер оказался рядом с Иваном. Это потом он заметил и ее прекрасные глаза, и ум, и доброту – все не менее выдающееся, чем бюст. Но сначала, конечно, был бюст.
Вот и Николай пал его жертвой, – принес ключи от нашего офиса и торжественно сообщил:
– Держите. Желаю удачи в бизнесе! А документики все-таки когда будут? – спросил, протягивая Свете сою визитку.
И посмотрел на подругу вопросительно. Так, словно меня и не существовало! Я снова восхитилась.
– Скоро, Коля. Ты заметил – я все делаю быстро, – ухмыльнулась подруга, взяла ключи нежными наманикюренными пальчиками из вспотевших ладоней несчастного администратора и увлекла меня за собой на первый этаж – к офису.
К нашему изумлению, помещение не было пустым. Посередине небольшой приемной красовался большущий мешок с мусором, рядом – куча каких-то бумаг. У стены одной из комнат стоял перекосившийся диван без ножки, а посередине другой – пошарпанный стол, видавший, наверное, еще расцвет социализма.
– Да нам номера с мебелью сдали! – обрадовалась я.
А Света уже деловито выстукивала на мобильнике номер:
– Коля, ну это снова я. Светлана. Ты нам только что незаконно офис сдал, – сообщила она ненужные подробности. Уверена – он ее до сих пор забыть не мог, и вовсе не из-за офиса.