Он шагнул к ней – и Руби отпрянула. Росс едва не расхохотался. Господи боже, как же ему нравилось, что от одного его движения глаза ее испуганно расширяются и с нежных щек исчезает румянец! Какой же это кайф – чувствовать свою силу!
– Послушай, если старик Калеб изменил показания, чтобы продать свою историю в журнал и огрести гору денег, это его дело. Но я говорю правду. Я тебя видела. И не смей меня трогать, а то позову полицию!
Не слушая угроз Руби, Росс схватил ее за руку – за хрупкое запястье, которое мог бы сломать легким движением руки.
– Какой еще журнал? О чем ты?
– "Лон стар". Он дал им интервью и заработал на этом кучу баксов.
– Так этот лживый сукин сын еще на мне деньги делает? – в ярости прорычал Маккаллум. – Сначала отправил меня в тюрягу, а теперь на мне же и зарабатывает! На кой хрен ему деньги, он же не сегодня-завтра помрет?
– Н-не знаю, – пролепетала Руби, тщетно стараясь освободить руку.
– Ну, я до него доберусь! Все вы у меня еще попляшете! Он встряхнул ее, и Руби вскрикнула.
– Росс, клянусь, я позову полицию!
– Зови, детка, зови. – Придвинувшись ближе, он ощутил чудесный возбуждающий запах – запах ее страха. – Только не полицию, а сразу адвоката. Он тебе понадобится. Ложь под присягой – да это, лапочка, тюрьмой пахнет!
– Я не лгала. Что видела, то и рассказала.
С неожиданной силой вырвав руку, она поспешно вставила ключ в замок своего "Форда", но Росс прислонился к двери, не давая открыть машину. Руби сглотнула.
– Уйди с дороги, Росс, – нетвердым голосом потребовала она. – И больше ко мне не приставай!
– "Не приставай"? Да разве я пристаю? Прелесть моя, когда мне вздумается пристать к тебе по-настоящему...
Руби побелела. Росс чувствовал: хоть она и храбрится, но готова в обморок рухнуть от страха. И, господи боже, до чего же ему это нравилось! Просто голова кружилась от мысли, что один его вид вселяет в эту несчастную потаскушку такой запредельный ужас. А ведь вокруг – ни души: что, если затащить ее к себе в машину и...
Мимо, светя мигалкой, проехала полицейская машина, и Росс поспешно отпрянул. Нет, здесь не место – и не время. Надо набраться терпения. Он не готов к столкновению с законом – пока не готов. Так что Руби Ди придется подождать.
Тем более что на примете у него есть рыбка пожирнее.
Глава 11
– Ну вот, разыскал я твоего доктора. – Голос Билла Левинсона доносился из трубки так ясно, словно их с Нейвом разделяли несколько метров, а не добрая тысяча миль.
– Где? – Нейв швырнул зубочистку в пепельницу.
– В земле сырой. "Вот черт!"
– Что с ним стряслось?
– Судя по всему, упился до смерти. Жил на Ямайке и вовсю налегал на местный ром. Вот уже года два, как отправился к праотцам.
Снова тупик!
– Ты уверен, что это тот самый человек?
– Все проверил и перепроверил. Если хочешь, могу сделать копии со всех бумаг и переслать тебе по факсу.
Нейв не сомневался в старом друге: в прошлом Левинсон не раз доказывал, что ему можно доверять. Однако информация лишней не бывает.
– Пришли, – ответил он. – Спасибо. – Жаль, нечем тебя обрадовать.
Мне тоже жаль.
Кстати, я тут звонил Шелби Коул – не дозвонился.
– Ее сейчас нет в городе, – объяснил Нейв, а затем попросил Билла проверить еще одного человека – Росса Маккаллума.
– А, твой старый приятель! – усмехнулся Билл. – Ладно, посмотрим, что смогу сделать, но сдается мне, за последние восемь-девять лет он чист, как первый снег.
– Пожалуй, даже за десять, – хмыкнул Нейв. – Проверь предыдущие годы – не найдется ли чего любопытного.
– Я думал, ты уже сам все про этого типа знаешь!
– Кое-что знаю. Но мне тут намекнули, что я необъективен, и, пожалуй, в этом есть здравое зерно. И, кстати, есть кое-кто еще...
– Дай угадаю. Судья Джером Коул?
– Да. Его тоже проверь. Не помешает.
– Осторожность никогда не мешает! – Судя по голосу, Билл самодовольно ухмыльнулся. – Будет сделано. Ладно, пока.
Нейв повесил трубку и прошел в спальню: здесь, на столике, у него стоял переносной компьютер и принтер. Минут десять спустя принтер выплюнул доклад детектива и свидетельство о смерти Неда Чарльза Причарта, доктора медицины, умершего, по мнению ямайского врача, от естественных причин в возрасте семидесяти одного года. Вместе с докладом Левинсон прислал и счет.
– Замечательно! – пробормотал Нейв. – А дальше что? За воротами послышался рокот мотора и скрежет шин по гравию, и Крокетт залаял во всю мочь.
– Тихо! – прикрикнул на него Нейв.
Он выключил компьютер и поднялся, в глубине души надеясь, что это Шелби. С самого ее отъезда у Нейва сердце было не на месте; он корил себя за то, что не узнал, где она остановится, и даже раздумывал, не отправиться ли за ней следом. Не странно ли – десять лет Шелби провела вдали отсюда, и ему в голову не приходило о ней беспокоиться, а теперь он сходит с ума, стоит ей уехать на денек в соседний город?
"Теперь – совсем другое дело, – напомнил себе Нейв. – Анонимное послание. Странные телефонные звонки. Маккаллум, что бродит по городу, словно зверь, подстерегающий добычу."
Но что толку обманывать себя? С того самого дня неделю назад, когда Шелби впервые переступила порог его дома, он не может думать ни о чем, кроме нее.
И не только потому, что Шелби – мать его ребенка. Нет, его чувства к ней глубже, гораздо глубже.Так глубоки, что и думать об этом не хочется.
Нейв вышел на крыльцо, однако вместо белого "Кадиллака" Шелби увидел, как у сарая паркуется маленький голубой автомобиль. За рулем сидела незнакомая женщина. Крокетт глухо зарычал, вздыбив шерсть на холке и обнажив клыки.
– Спокойно, парень, – приказал Нейв.
Скрестив руки на груди, он смотрел, как незнакомка – стильно, по-городскому одетая, с элегантной сумкой на плече – выходит из машины. Миниатюрная, рыжеволосая, с упрямо вздернутым подбородком, она казалась совсем юной, но это впечатление рассеивалось, стоило взглянуть ей в глаза.
Нейв подобрался, инстинктивно ощущая опасность. Он не любил непрошеных гостей, а за последние дни их здесь перебывало больше чем достаточно.
– Добрый день, мистер Смит!
Незнакомка сверкнула ослепительной улыбкой – сияющей, словно снежная вершина в солнечный зимний день, и такой же холодной. Кто же она такая? – гадал Нейв.
– Да?
Она протянула руку:
– Я Катрина Неделески. Сотрудница журнала "Лон стар". Крепкое, уверенное рукопожатие. Однако Нейва не оставляло чувство, что этой репортерше доверять не стоит. Словно догадавшись о его сомнениях, она достала из бокового кармашка сумки и протянула ему визитную карточку:
– Можете убедиться, я – это я.
– Что вы, не стоит. – Однако Нейв внимательно изучил карточку, прежде чем вернуть Катрине. – Чем могу служить? – Он прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди.
– Я хотела бы задать вам несколько вопросов о вечере, когда был убит Рамон Эстеван.
Нейв этому совершенно не удивился.
– Послушайте, я писал рапорт, потом давал показания в суде. Думаю, все эти материалы легко доступны.
– Знаю, знаю, но мне хотелось встретиться с вами лицом к лицу, выслушать вашу версию этой истории.
– Версию?
– Ну... ваш взгляд на происшедшее. Ведь вы там были. Вы видели все своими глазами.
Нейв не привык общаться с журналистами, да, по совести сказать, и недолюбливал эту братию – репортеры представлялись ему стервятниками, циничными и жадными до чужого горя. И эта дамочка, кажется, ничуть не лучше прочих. Однако было в ней – то ли в лице, то ли в манерах – что-то такое, что останавливало на себе взгляд. Нечто, не укладывающееся в расхожий образ бойкой и хваткой журналистки.
Может быть, он где-то ее видел? Да нет: внешность у нее яркая, запоминающаяся, а у Нейва хорошая память на лица. И все же в Катрине Неделески ему чудилось что-то смутно знакомое.
Он молча указал на пару пластиковых стульев во дворе. Крокетт, убедившись, что хватать незваную гостью за горло не требуется, звучно фыркнул и вернулся на свое любимое место под крыльцом. За оградой бродили по полю тонконогие жеребята, и на блестящих шкурах их играл свет заходящего солнца.
Нейв откинулся на стуле и скрестил ноги. Репортерша осторожно присела на самый краешек, словно боялась запачкать юбку.
– У меня с собой диктофон. – заговорила она, расстегивая сумку.
Записывать не надо.
Но...
– Послушайте, по правде сказать, не знаю, чем вообще могу вам помочь. Я слышал, вы брали интервью у Калеба. Он всем хвастался, какую выгодную сделку заключил с вашим журналом и как выручил за свой рассказ кучу денег. Думаю, он рассказал достаточно, и не уверен, что смогу что-то добавить.
– Но ведь вы вели расследование! – возразила она, нагнувшись к Нейву и обдавая его дразнящим запахом духов.
"Дорогих духов", – с некоторым удивлением заметил он. Да и одежда ее скорее куплена в "Неймане Маркусе", чем в "Кей-Марте". Нейв готов был поспорить на свою аппалузскую кобылу, что на всех вещах Катрины – и на облегающем топике, и на пиджаке, и на короткой черной юбке, и даже, черт возьми, на флакончике с духами – стоят имена известных дизайнеров. Это при том, что голубенький "Эскорт" ее явно на ладан дышит. Такая забота о своем имидже подсказала Нейву кое-что о характере леди из журнала – и еще раз подтвердила, что доверять ей не стоит.
– Вы с Россом Маккаллумом были заклятыми врагами, – все с той же рекламной улыбкой заговорила она. – А в тот вечер вы заявили, что он угнал ваш пикап.
– Я не знал, кто его угнал. Росса нашли в нем позже.
– Да, еле живого. Врезался в дерево, правильно?
– В рапорте все есть, – сухо ответил Нейв. Дамочка-репортер не нравилась ему все сильнее и сильнее.
– Однако в старших классах вы были друзьями.
– Нет, друзьями мы не были. Просто играли в одной футбольной команде.
Он вперил в нее свой самый суровый взгляд, но Катрина как-ее-там и бровью не повела.
– Насколько я понимаю, вы оба были увлечены одной девушкой. – Только тут Нейв сообразил, к чему она клонит. – Шелби Коул. Дочерью судьи Джерома Коула, которого, кажется, в здешних краях принято именовать Рыжим. И что же, вы оба с ней встречались?
"Спокойно, – сказал себе Нейв. – Спокойно".
– Я встречался с Шелби, – подтвердил он, – некоторое время.
– А Росс? – не отставала она.
– Об этом вам лучше спросить у него самого. – И ответил собеседнице такой же ослепительной и пустой ухмылкой. – Впрочем, не советую, мисс... – он заглянул в ее визитку, – мисс Неделески. У него, знаете ли, дурная репутация. Да и характер скверный. На вашем месте я бы не напрашивался на неприятности.
Катрину передернуло, но она мгновенно овладела собой.
– Что еще вы можете рассказать о своих отношениях с Россом Маккаллумом?
– Не сказал бы, что у нас были какие-то отношения, – хмыкнул Нейв.
– Вы ненавидели друг друга. Об этом знает весь город. Начали цепляться друг к другу еще в школе, а за несколько недель до убийства Эстевана подрались так, что оба попали в больницу. Вы почти потеряли зрение в одном глазу, он отделался сломанной рукой и несколькими ребрами. Из-за чего была драка?
– Мы поспорили. Слово за слово... Я вам уже говорил, характер у Росса скверный.
– А у вас?
– Я умею держать себя в руках. Ладно, думаю, хватит. Все подробности дела вы найдете в репортажах из зала суда. – Нейв поднялся, давая понять, что интервью окончено.
Катрина предпочла этого намека не заметить.
– Где находились вы, когда произошло убийство?
– Читайте мой рапорт. Объезжал город на патрульной машине.
– Один?
– Напарника в тот момент со мной не было, – подтвердил Нейв.
– Так-так... – Катрина выразительно вскинула брови. – А орудие убийства так и не нашли?
– Насколько я знаю, нет.
– И у вас пропал служебный револьвер – такого же калибра, как тот, из которого застрелили Рамона?
– Верно. – Он переступил с ноги на ногу.
– Вы его так и не нашли?
– Револьвер? Нет, не нашел.
– А ваша охотничья винтовка была обнаружена в пикапе вместе с Маккаллумом.
– Эстевана убили не из охотничьей винтовки.
– Вскоре после окончания расследования вы уволились из департамента. Почему?
Нейв почувствовал, что терпение его на исходе.
– По личным обстоятельствам.
– Каким?
Похоже, намеков эта женщина не понимает. Придется говорить прямым текстом.
– Интервью окончено, мисс Неделески.
– Это правда, что вы обвинили Маккаллума из мести?
– Обвинял его прокурор. А приговорил суд.
– Но свидетелей-то представили вы! И, как теперь выясняется, эти свидетели были ненадежны.
– Я сказал, интервью окончено. Катрина неохотно поднялась с места.
– Знаете, мистер Смит, в этой истории много белых пятен и загадок.
– Вот как?
– Именно так. – Она значительно кивнула. – И я их раскрою!
– Желаю удачи.
В последний раз одарив его ледяной улыбкой, Катрина повернулась и зашагала к машине. На ходу она соблазнительно покачивала бедрами, но Нейв отвел глаза. Скорее уж он переспит с гадюкой.
Солнце уже ушло за дальние холмы; закат догорал, в небесах мерцали первые робкие звездочки, и на полях лежали долгие пурпурные тени. Где-то вдали затянул свою тоскливую песню койот.
Широко расставив ноги в тяжелых ботинках и скрестив руки на груди, Нейв наблюдал, как дряхлый "Эскорт" Катрины Неделески трогается в путь. "Волноваться не о чем, – убеждал он себя. – Пусть рыщет по городу и пристает с расспросами к старожилам – ничего по-настоящему опасного ей не раскопать".
И все же Катрина всерьез его беспокоила. Прежде всего потому, что Нейв чувствовал: у этой проныры-журналистки есть какие-то серьезные причины интересоваться делом Маккаллума. Личные причины.
Задние фары "Эскорта" в последний раз мигнули между деревьями и исчезли за поворотом. "Забудь о ней", – приказал себе Нейв и вошел в темный дом, чтобы позвонить Шелби.
Однако дома у Коулов никто не отвечал. Не потрудившись оставить сообщение, Нейв повесил трубку и в раздумье опустился в скрипучее кресло. Дурные чувства не давали ему покоя – беспокойство о том, что может выкопать в своем репортерском рвении мисс Неделески, тревога за Шелби, досада от того, что доктор Причарт унес все, что знал об Элизабет, с собой в могилу. Причарт был стариком, и смерть его можно было предвидеть. Но глухая досада грызла Нейва оттого, что тупиком окончился и этот путь. Путь к дочери – его и Шелби.
Странно, как легко он сжился с мыслью, что где-то у него растет дочь. Как быстро стал принимать это как должное.
И еще одна задача не давала Нейву покоя. Хорошо, он найдет Элизабет... они с Шелби найдут. Что дальше?
Впервые в жизни он столкнулся с вопросом, на который не мог найти ответа.
Солнце скрылось. Месяц поднялся над холмами, и на черном бархате неба высыпали мириады звезд.
Подъезжая к Бэд-Лаку, Шелби опустила крышу "Кадиллака" и открыла окна. Жаркий техасский ветер ворвался в машину, взъерошил Шелби волосы. Впереди мерцали городские огни. Шелби не замечала красоты летней ночи, не слышала мелодии, доносящейся из приемника, – мысли ее были заняты бесполезной поездкой в Сан-Антонио, и в висках ломило от горького разочарования.
Два дня потеряны попусту. И теперь она знает об Элизабет не больше, чем неделю назад, когда, снедаемая нетерпением и жаждой восстановить справедливость, вернулась на давно покинутую родину.
Кажется, целая вечность отделяет Шелби от того утра, когда почтальон опустил в ее почтовый ящик плотный конверт из коричневой бумаги.
А ведь прошла всего неделя. Почему же с каждым днем все туже затягивается в груди узел отчаяния? Почему бесконечными кажутся каждые сутки, проведенные вдали от дочери?
"Где же ты?" – прошептала она. И, конечно, не получила ответа.
Но Шелби не собиралась поддаваться отчаянию. Рано или поздно, она найдет Элизабет. Жить не сможет, пока не найдет!
У обочины призывно замигала вывеска мотеля "Добро пожаловать", по странной ассоциации напомнив Шелби о доме. Еще несколько минут – и она взбежит по знакомой лестнице на второй этаж, наполнит ванну, и два дня тревог и мучительных раздумий останутся позади.
Но у самого въезда в город что-то словно подтолкнуло Шелби повернуть руль. Она направлялась на запад – к ранчо Нейва Смита. Вдруг ему удалось узнать что-то новое?
"Хоть сама-то себе не ври, Шелби!"
От этой мысли пальцы ее крепче стиснули руль, и Шелби снова машинально взглянула в зеркало заднего вида. Каждые десять-пятнадцать минут она проверяла, не едет ли кто за ней следом, – хоть и сама понимала, что это глупость. С какой стати кому-то за ней следить? Правда, перед самым отъездом кто-то позвонил ей в отель и молчал в трубку, но это, конечно, просто совпадение. Мало ли людей ошибаются номером!
Проезжая через дубовую рощу, она вновь и вновь повторяла себе, что едет к Нейву с одной-единственной целью – "отчитаться" о своей безуспешной поездке и услышать новости. В конце концов, они связаны общим делом и обещали делиться друг с другом всем, что удастся узнать. "Ты прекрасно знаешь, что это еще не все".
Шелби приказала внутреннему голосу заткнуться и прибавила скорость. Узловатые корни, вылезающие из почвы, царапали днище "Кадиллака". Возбуждение и страх туманили Шелби голову, вспотевшие руки соскальзывали с руля, и за каких-то пять минут она успела сто раз пожалеть, что свернула со своего пути.
Она снова взглянула в зеркало – проверить, не размазалась ли губная помада, – и тут же выругала себя: "Смешно, честное слово!"
И в самом деле, смешно – словно школьница на первом свидании! Она-то думала, что подобные волнения остались в прошлом.
Роща осталась позади; потянулись поля. В призрачном лунном свете паслись коровы, печально пригибая к земле длиннорогие головы. А в конце дороги стоял дом, в окнах горел свет, и приоткрытая дверь приглашала войти.
Во рту у Шелби пересохло, словно в пустыне. Она подъехала к дому и быстро, не давая себе времени передумать, вышла из машины. Откуда-то из темноты залаял Крокетт; дверь распахнулась, и огромная тень закрыла от Шелби свет.
Почему раньше она не замечала, какой Нейв огромный? Настоящий великан, вскормленный суровой техасской землей, – сильный, неукротимый, словно ветер над холмами.
– Шелби! – радостно воскликнул он, осветив темную ночь белозубой улыбкой. – Вот так сюрприз! Что, соскучилась?
– Ночь не спала, – усмехнулась она.
– Я тоже. – Глаза его засветились весельем, на небритых щеках нежданно-негаданно родились забавные ямочки – и Шелби поняла, что боялась напрасно. – Вот не ожидал, что признаешься!
Шелби твердила себе, что не должна поддаваться на его издевки, не должна вступать в обмен фривольными любезностями – и все же какой-то бесенок подтолкнул ее сказать:
– Но я упорно боролась со своими чувствами. И победила.
– Черта с два!
Сильные руки обвили ее, прижали к могучей груди.