Поставил машину на стоянку, на привычное место. Вышел, хлопнул дверцей, перескочил лужицу, чуть не забрызгав брюки. Быстрым шагом пересек расстояние до крыльца, стараясь не замечать неприятных холодных капель, хлеставших по щекам и затекавших за воротник рубашки. Не привык носить с собой зонт, тем более сейчас, когда уже не приходилось простаивать на остановках, ожидая автобус или маршрутку.
За дверями спорткомплекса дохнуло теплом. Передернул плечами. От резкой смены окружающей температуры мурашки хлынули по спине, заставляя встряхнуться.
- Здрасте, Денис Алексеевич, - вскочил Миша.
Хотя Денис позволял обращаться к себе по имени, Миша все равно "выкал", не забывая прибавлять отчество. И не только Миша. Многие так и не определились, как же лучше к нему обращаться, потому то на "ты", но по имени отчеству, то на "вы" и без последнего.
Для Дениса это было не принципиально важно, важнее, какие человек при этом испытывал ощущения. Вот над этим стоило работать.
- Миша, - Шаурин остановился, резкими движениями ладоней стряхнул капли воды с плеч. - Ты давай поспокойнее. А то, кажется, так и выкрикнешь "Хайль Гитлер!" с рукой навытяжку.
Миша засмеялся:
- Хорошо. Вас Вероника искала.
- Она уже здесь?
- Здесь. Рвет и мечет, - усмехнулся охранник.
- Ничего страшного. Разберемся к чему такая паника с утра.
Шаурин уже знал, по какому поводу рвала и метала главный бухгалтер, и это его не встревожило.
Едва успел вынуть ключ из замочной скважины и захлопнуть за собой дверь, та снова распахнулась, впуская Веронику. Создавалось впечатление, будто бухгалтерша караулила за углом и, едва заслышав гулкие шаги по коридору, не в силах дождаться, пока он зайдет к ней сам, принеслась первая.
- Денис, привет, - пропела она, заискивающе улыбаясь. - У нас вчера какая-то путаница произошла. Снова эти дети полтора часа второй бассейн занимали, - пренебрежительно махнула рукой и бросила взгляд на окно, из которого виднелся угол здания детского дома № 29. - Я вчера сказала Степаненко, что договор с ними прекращен. Хватит плавать нахаляву. Но он с утра мне названивает, говорит, что все в силе. Я что-то не понимаю. - Она оглянулась, выискивая, куда бы присесть, но Денис, настроенный на короткий разговор, не предложил ей разместиться.
Не нравилась Шаурину эта дамочка. Глаза у нее раскосые, как у лисички. Хитрые. И улыбка на лице искусственная, дежурная. Каждый раз при встрече пыталась демонстрировать свою сексуальность. Откуда бы ей только взяться, этой сексуальности…
- Нет никакой путаницы. Я со Степаненко разговаривал. Договор у нас с автоматической пролонгацией?
Вероника явно не ждала такого ответа и слегка растерялась. У нее даже глаза округлились, и на лице возникло непонимающее выражение.
- Да, но…
Денис не дал ей договорить, прервав на полуслове:
- Тогда в чем вопрос? Ни у нас, ни у них разрывать его нет причин. Так что дети продолжают посещать бассейн.
Доброжелательная улыбка сползла с лица Вероники, и уголки алых губ пренебрежительно опустились, выражая недовольство. Она сжала в руке какую-то бумажку, на которую Денис даже не обратил внимания. Нарумяненные щеки заалели еще больше, глаза зло сузились.
- Нам не выгодно это, - процедила сквозь зубы.
- Нам без разницы. - Денис встал перед ней, засунув руки в карманы брюк. Мимические проявления ее гнева мало волновали. Точнее, не волновали совсем. - Два часа в неделю погоды не сделают, - заявил безапелляционно. Вся его поза говорила о том, что решение обсуждению не подлежит.
- Монахов знает? - спросила сотрудница, разыгрывая последний козырь.
- Тебе об этом не стоит беспокоиться. - Шагнул вперед. - Не смею больше, - толкнул дверь в коридор, - задерживать.
Вероника нервно сглотнула и вышла вон. Уязвленная и злая.
С Монаховым Денис еще не разговаривал, но собирался сделать это в ближайшее время. Почему-то не возникло сомнений, что он согласится позволить детдомовцам посещать бассейн и дальше. Целый год дети плескались в свое удовольствие. Зачем же сейчас отбирать у них эту радость?
То, что для ребят это настоящий восторг и наслаждение, Денис убедился воочию, войдя однажды в зал во время занятия младшей группы. С трудом концентрируя внимание на тренере, дети плескались, визжа и крича, захлебываясь от эмоций и попадавшей в рот воды. А, увидев Шаурина, разом примолкли, уставившись, словно ожидая подвоха. Былое веселье тут же спряталось за недетскими взглядами, полными настороженного ожидания. Не стал тогда Денис задерживаться и смущать ребят, но то, что хотел - увидел. Еще одним веским аргументом стало то, что центр мог позволить себе принимать таких гостей. Это он знал точно.
Степаненко, директор детского дома, соседствующего с их зданием, был на седьмом небе от счастья и не уставал благодарить, когда узнал, что его воспитанники снова смогут заниматься плаванием. Приятно, конечно, но не так важно. Денис хотел, потому и помог. А не смог, так и не помог бы. Потому благодарности не требовал. Но Степаненко так легко не успокоился, потому теперь каждый ребенок, посещавший бассейн, громко с ним здоровался, если встречал в коридоре или на улице. А как ни крути, при виде полных признательности детских глаз и широких улыбок внутри становилось теплее.
С Сергеем Владимировичем он поговорит, как только найдет удобное для этого время, а вот мнение Вероники на этот счет интересовало меньше всего.
Его собственные "воспитанники" стали почти послушными. Месяц психологического прессинга, спарринги с постоянной сменой партнера, переходящие в полноценные контактные бои и народ почти как шелковый. Отработка приемов очень хорошее и нужное дело, но без реальной опасности для жизни - просто закалка организма. С таким же успехом во благо здоровья можно с утра обливаться холодной водой. Но жизнь спасет вряд ли. Жаль, что приходилось ограничиваться стенами спортзала, не имея возможности устроить реальные экстремальные условия. Хотя… С таким образом жизни, должно быть, экстрима им хватает.
Монахов оговорился, что у него в клубе не олимпийская сборная тренируется. Но Шаурин воспринимал подопечных как спортсменов. Так удобнее мыслить. И работать с таким отношением удобно. То, чем он занимался начало приносить удовольствие. Ему нравилось работать с людьми в таком ритме. Он ставил их в разные позиции, двигал как фигуры на шахматной доске, подменял роли. Меняя пешек на королей и обратно, каждый день разыгрывал новую партию. Вел себя вольно, порой переступая опасную грань. Понимание, что против воли Монахова никто из мужчин не пойдет, прибавляло ему сил и энергии. Как бы они не ершились, опасность поплатиться своей шкурой отрезвляла. Кроме того, у Шаурина было существенное преимущество, какого у остальных не было - психологическая подготовка. Без нее физическая сила лишь незаряженное оружие, - с виду страшно, а внутри пустота. Если его агрессия - механизм с четким управлением, то их - лишь импульсивный выпад без возможности принимать самостоятельные решения, а только соображать, чтобы как можно лучше исполнить тот или иной приказ. Шаурин не собирался выдавать всего, что знал сам. Хватит с них и этого.
После месяца тренировок удалось разбить сформированные группки и выявить других лидеров. Трудно сказать, можно ли именовать то, что испытывали к нему парни, уважением. Но что-то подобное в их поведении и взглядах стало просвечиваться. Да и он сам привык к ним. Знал, что за глаза называли его Шауром. Но так его везде звали, в какой бы компании ни оказался. А с недавних пор появилось еще одно прозвище, которое произносили тихо с милой улыбкой на лице. И при нем как-то проскользнуло, вызвав ответную усмешку. "Наш убийца". Забавно. Ведь ни разу он никому расправой не угрожал, смерти не желал, а такое "ласковое" прозвище получил. Карпов - исключение.
Когда дверь за Вероникой захлопнулась, скривился. Не любил резких звуков. Но дамочка решила напоследок продемонстрировать все свое негодование. Можно еще каблучками по полу постучать, но только не у него в кабинете. У себя от злости пусть хоть сквозь землю провалится.
Развернувшись, Денис прошел по кабинету и остановился у окна. Дождь уныло барабанил по стеклу. Даже слышно было, как вода с шипением скатывалась по водосточной трубе, разливаясь по асфальту под окном. Как-то скверно начался сегодняшний день. В голову пришла мысль, что нужно ждать продолжение.
Постояв в задумчивости у окна некоторое время, Денис вышел и направился в другое крыло здания, туда, где за железными дверями располагался тир. Они с Поспеловым решили, что сегодня мужики на стрельбах заниматься будут. Да и ради бога! Пусть мишени убивают.
Виталий коротко кивнул, обернувшись на звук открываемой двери, и снова вернул взгляд к мишеням. Слух у него феноменальный. Сквозь оглушительные хлопки распознать едва различимый скрип железа не каждый сможет.
Желающих пострелять с утра нашлось не много.
Чувство, что в воздухе пахло паленым, не оставляло. Монахов начал шерстить своих людей, заодно усилив охрану дома и других объектов. Посему можно сделать вывод, что звонок о "сливе" уже поступил. Самому Денису даже в голову не пришло обмолвиться об этом хоть словом. Слишком провокационная для него самого была ситуация, а, кроме того, "светить" Вадима совсем не хотелось.
Когда Монахов упомянул, что в клубе два инструктора, он не сказал, что второй - по стрельбе. Не все обладали огневой подготовкой, вот и набирались опыта в тире. Но стрелять по мишеням и по людям - не одно и то же. Это любой подтвердит. Сам Денис оружие с собой не носил - не привык, хотя теперь у него и пистолет имелся, и разрешение. Монахов его всем обеспечил. Да и зачем, собственно, ему вооружаться. Как правильно выразился Маркелов, его работа - в тылу. Не относился он к "романтикам с большой дороги", которых на передовую выбрасывали, то бишь, в разборках он не участвовал, драгоценное "тело" шефа не охранял. Жил относительно спокойно. Теперь отдельно, в нескольких минутах езды от спорткомплекса. У самого совсем не было времени искать квартиру, зато у Татьяны его хоть отбавляй. Она с радостью засела за телефон, обложившись газетами и ориентируясь на выдвинутые братом требования. Искала чистую просторную однокомнатную квартиру. И нашла.
С инструктором по стрельбе познакомился чуть больше недели назад, как только тот появился после трехнедельного отсутствия. И не заметно, чтобы это время он в какой-нибудь экзотической стране на пляже провалялся. Бледноват. Но персонаж занятный. "Монаховские" отменным чувством юмора обладали, потому и его звучным прозвищем не обделили. "Сладкий" звали его. А он такой и есть. Смазливый до оскомины на зубах. Чернявый, - "на щечке родинка, полумесяцем бровь", - поджарый, как гончая собака. Всегда в камуфлированных штанах и черной футболке, поверх которой накинута жилетка с множеством карманов.
- Их бы всех ночью на полигоне штабелями выложить, да над головой трассерами дать. А то, ей богу, детский сад какой-то, - сказал Денис, понаблюдав некоторое время за новенькими, встав у стойки, за которой разместился Поспелов.
- Знаешь, сколько вони будет! Полные штаны дерьма, - засмеялся в ответ Виталий.
- Да уж… - ухмыльнулся Денис.
- А ты, Шаур, не хочешь пострелять?
- Можно и пострелять, - улыбнулся Денис, уложил в ладонь ПМ, собираясь передернуть затворную раму, но тут в кабинет влетел Миша.
- Денис Алексеевич! Монахов к телефону, срочно!
Шаурин выскочил в коридор и, вернувшись через пару минут, быстро дал указания:
- Паша, Глеб, за мной, - махнул парням. - Ты тут остаешься, все на контроль! - бросил Поспелову.
- Что за суета? - спросил Павел, когда они вышли на крыльцо.
- "Онанистам" кто-то накапал.
- А-а-а, - понимающе протянул Пашка и побежал к своей машине. Глеб за ним.
"Онанистами", исходя из аббревиатуры, в шутку, а иногда и издевательски, называли сотрудников отдела, в котором работал Бардин.
Дорога заняла минимум времени. Как только они подъехали к особняку, ворота гаража открылись. На первый взгляд все было спокойно, но внутри, за кирпичными стенами огромного дома чувствовались напряжение и тихая, едва заметная суета. Наталья с сосредоточенным выражением на лице порхала из комнаты в комнату, собирая кое-какие вещи. Сергея Владимировича Шаурин нашел в бильярдной, тот разговаривал по телефону, вышагивая вокруг стола. Увидев Дениса, он повесил трубку и, глубоко вздохнув, оттянул узел галстука вниз.
- Так, Денис, семью на Поселковую отвезешь, - оперся ладонями о край стола, качнувшись вперед, глядя твердым взглядом. - Там побудете какое-то время. Наталья должна была уже собраться. Мы с Юрой здесь останемся. Органы, мать их, опять шмон затеяли. Не нравится мне все это.
- Понял, - только и сказал Денис, не задавая лишних вопросов. Знал, что когда Монахов на нервах, под горячую руку лучше не попадаться.
На улице Поселковой располагался загородный дом, куда нужно было отвезти Наталью с дочерью. В том доме Шаурин еще не был, но знал, что находился он довольно далеко от города в санаторно-курортной зоне. Семья Юрия который месяц в Сочи жила, а иначе пришлось бы и ее вывозить.
- У Кости мобилу возьми, чтобы я в любой момент смог с тобой связаться. Если все нормально будет, приеду ближе к ночи.
- Хорошо. Все будет в лучшем виде, Сергей Владимирович, не беспокойтесь.
- Еще бы. Иначе я с тебя голову сниму.
- Надеюсь, не придется.
- Ты уж постарайся.
- Вопрос.
- Говори.
- Касающийся клуба. - Раз уж выдалась возможность поговорить, хоть и при таких обстоятельствах, Денис решил сообщить коротко и ясно о своем недавнем решении. Лучше он сам, чем Вероника что-нибудь не то вякнет.
- Слушаю.
- Я со Степаненко продлил договор. Может, Вероника Вам уже сообщила? Она из-за этого жутко расстроилась, - не удержался и съязвил.
Монахов некоторое время непонимающе смотрел на Шаурина, соображая, о чем это он и кто такой Степаненко.
- А - а-а, ты про детдом что ли?
- О нем, собственно.
- Я и забыл. Пусть плескаются. Если какие-то мелкие вопросы есть, ты к Юре обращайся. А Веронику менять надо. Мы уже ищем замену.
- Пойду посмотрю, если Ваши собрались, то будем выезжать.
- Давно пора.
У дверей Денис остановился и Костя, телохранитель Монахова, достал из пиджака мобильный телефон:
- Чистый.
- Не сомневаюсь, - хмыкнул Денис, спрятав его в карман. И оформлен, поди, на какую-нибудь мертвую бабушку.
Наталья уже вышла во двор, Паша забрал из ее рук большую дорожную сумку и сунул в багажник. Юля нехотя плелась следом, прижимая к себе компактный лаковый саквояж.
- Юленька, ну что ты возишься! Собралась? - спросила Монахова у дочери.
- Да, я только теплые вещи взяла, остальное у меня там есть, - задумчиво проговорила она. Вид у нее был совершенно потерянный. Она застыла на месте, не зная, в какой автомобиль сесть.
- Так беги в машину, чего стоишь! - прикрикнула Наташа и быстрым шагом снова направилась в дом, вероятно, сказать что-то напоследок мужу.
Лужицы на асфальте покрылись мелкой рябью. На время прекратившийся дождь снова заморосил. Солнце так и не смогло пробиться сквозь плотную завесу серых облаков.
- Давай уже, падай, - Денис подхватил ее за локоть и впихнул на заднее сиденье своего авто. - Как в поселок въедем, покажешь, где свернуть. - Выехал первым, не дожидаясь пока Павел тронется с места.
- Ладно, - обронила девочка и притихла, уставившись в окно.
В салоне пахло им. Все было пропитано запахом Шаурина. Не сигаретным дымом, как это часто бывает, а запахом парфюма - резкого, смелого, напористого, без ноток сладости, обжигающего своей энергией.
Юля глубоко вдохнула. Теперь, даже закрыв глаза, можно чувствовать, что Денис рядом. Дышать стало невыразимо легче. И тяжесть, что давила к земле стала понемногу отпускать. Только осознание, что Денис снова на расстоянии вытянутой руки, немного будоражило. Ни один из отцовских качков не производил такого впечатления. Никого из них она не боялась, ни на кого никогда не обращала внимания, но только в его присутствии всегда волновалась. Сколько бы раз они ни виделись за этот месяц, ее преследовали одни и те же чувства: легкая скованность внутри и участившееся сердцебиение. Но при всей неловкости, что испытывала рядом с ним, убежать не хотелось.
Глаза закрывать не стала, а посмотрела в мутное окно. Водная пыль заволокла город и размыла еще живые краски уходящего лета. Весной дожди приятны: они ласкают свежую невинную листву, делая ее ярче. А в августе дождь унылый и серый, вымывающий последние цвета, предвещающий скорую осень. Август, хоть и считается летним месяцем, но уже предупреждает о надвигающихся холодах, закаляя прохладными звездными ночами и пронизывающими ветрами при ослепительном солнце.
- Не грусти, - сказал Денис, поймав Юлин взгляд в зеркале заднего вида.
В ответ она только пожала плечами и, стянув плотнее джинсовую курточку, скрестила руки на груди.
В доме Монаховых приходилось бывать довольно часто: отчитываться о работе, решать кое-какие вопросы. Раза два в неделю точно. Иногда Сергей Владимирович сам заезжал в клуб, но чаще всех, кого хотел видеть, у себя собирал. И почти каждый раз удавалось поговорить с ней. Нет, конечно, специально с малышкой встречи не искал, но так выходило. То на кухне за чашкой чая, то вечером на лавке. На лице у нее всегда играла милая, немного лукавая, улыбка. Потому теперь было непривычно и почему-то неприятно видеть потухший взгляд и растерянность, которые не свойственны ее жизнерадостной натуре. По крайней мере, такую она демонстрировала до этих пор.
Мысленно вернулся к разговору с Монаховым. Очень хорошо, что Веронику решили заменить. Остается надеяться, что не шило на мыло… Замечательно, если Сергей Владимирович сможет приехать на Поселковую, есть для него одна идея, а если Юрок с ним будет, еще лучше.
Брат Монахова в "бригаде" слыл "экономистом". И не только потому что высшее экономическое образование имел. Юра обладал острым умом и расчетливостью, помогающим сходу оценивать выгоду того или иного дела. Без его слов одобрения Монахов ни на какое, кажущееся выгодным, предприятие добро не давал. Так что лучше "на берегу" договариваться.
- Юля, хочешь конфетку? - решил подбодрить девочку.
Впрочем, про себя называя Юлю девочкой, маленькой Денис ее не считал. Дети не интересуются такими темами, которые могла обсуждать она, и не выражаются такими речевыми оборотами. То, что она не говорила глупостей, очень импонировало. Пусть, может быть, таковые и имелись у нее на уме, но информацию она тщательно фильтровала, стараясь приблизиться к уровню собеседника.
Наконец на очаровательном лице мелькнула легкая улыбка:
- Хочу.
Порывшись в бардачке, он отвел руку назад и протянул шоколадную конфету:
- На.
Ее теплые пальцы легко коснулись руки, и она забрала из его ладони сладость в ярком фантике. Тут же сдавленно засмеялась: