Завтра Монахов возвращается из Москвы. Не все вопросы решались по звонку, пришлось ему лететь и лично встречаться с важными людьми, чтобы получить добро на любой расклад в разборке с Веселовым. А расклад им светит один.
Денис уже знал, что скажет Сергею Владимировичу и как все провернет. Он даже не сомневался, что ему это позволят. Уж он-то постарается.
Снова дым во рту и в горле. И, наконец, знакомый силуэт в дверях…
Махнул рукой, привлекая внимание Вадима, и вздохнул так глубоко, будто до этого кислород выдавался маленькими порциями. Пространство обрело очертания, даже звук - форму. И снова усталость, дрожащая на кончиках пальцев, напряжение, запертое в жесткую клетку самообладания.
Разговор с Вадимом, казалось, - последний якорь, держащий Шаурина у этого берега.
Громоздкая фигура друга уселась напротив. Бардин не расплылся в приветственной улыбке, Денис, впрочем, тоже.
- Прости, только смог вырваться. Ты давно?.. - Вадим отвлекся и заказал подошедшей официантке пиво.
- Я недавно.
- Тогда сначала к делу, а потом дурака валять, - сказал, похоже, с иронией, а лицо удерживало сосредоточенное выражение.
- Я как Герасим, на все согласен, - усмехнулся краешком губ Денис и вдавил окурок в пепельницу.
- В общем, тему твою я пробил. Стволы в масле. Ни у кого из ваших оружие не было на боевом взводе. Выводы сам делай.
Шаурин отпил из своего бокала. Сделал глоток, всего второй за то время, пока сидел и ждал Вадима.
Проговорил отрешенно:
- Это все, что мне нужно. Именно это я и хотел знать. - Достал из кармана джинсового пиджака конверт и положил на стол.
Вадим мельком взглянул на серую бумагу и снова поймал глаза друга. Смотрел, не веря. Немного ошеломленно.
- Возьми, - коротко сказал Денис, и тогда Бардин подхватился со стула, но был пойман за рукав. - Назови меня гадом, сукой, ударь, но не уходи молча. Сядь. - Пришлось сделать колоссальное усилие, чтобы не позволить другу вырваться. Он предвидел именно такую реакцию Вадика, но все равно сделал то, что сделал. А теперь требовалось сказать что-то сильное и все объясняющее. Сказать что-то настоящее. Денис крепче сжал руку Вадима, подтягивая его и вынуждая сесть. - Если ты уйдешь, у меня останется море водки, которую я ни с кем не выпью кроме тебя, и тысячи слов, которые я никому больше не скажу. Сядь, Вадим. Я прошу. Иначе я как последний извращенец стану признаваться тебе в любви до гроба.
Что именно сломало решимость уйти, Вадим и сам сказать не мог. Какое именно слово подействовало как смирительная рубашка, хотя, казалось, взорвался бы, и ничего не остановило, не знал. Может быть, взгляд Дениса. Или его крепкая хватка. Но сел на место. Однако не смог притронуться к конверту.
- Я же сказал: если смогу, узнаю, а нет, значит - нет. Какого ты мне тут устраиваешь? Без тебя проблем хватает, еще ты сюрпризы выдаешь. Забери свои деньги, а то я куда-нибудь тебе их засуну.
- Не-е-ет, - протянул Денис, - это ты сейчас возьмешь конвертик и засунешь его себе в карман. И не будешь строить из себя оскорбленную невинность. Я тебе могу сходу сказать, кто из ваших генералов с Монаховым красную икру жрет. Кому из них он платит. И сколько платит. И как часто. Монахов их покупает. Я тебя - нет. Я не хочу тебя унизить, оскорбить, я просто пользуюсь моментом, чтобы дать тебе заработать.
- Здорово придумано, - недобро и хмуро усмехнулся Вадим. - Ты сам себя-то слышишь? Понимаешь хоть? Попутал ты что-то, Денис.
- В жизни всякое бывает. Деньги никогда не лишние. Радеешь за наши отношения? Беспокоишься о моральном аспекте? Я тоже. Радею за дружбу с тобой. Только по мне, настоящую дружбу трудно испортить. Если какое-то слово или неправильный поступок может все разрушить, то и жалеть тогда не о чем, и беречь нечего. Тогда пережевать и выплюнуть, Вадим. А нам есть, что беречь.
- Все у тебя складно. Ты мне зубы не заговаривай, я знаю, что ты это умеешь. У тебя на всякое слово есть тысяча своих доводов. А я могу привести сейчас с десяток своих, почему сейчас ты ведешь себя как сволочь. Но в одном ты прав точно - молча мне уйти никак нельзя. И по роже мне тебе дать ой как хочется.
- Конверт забери. Мама Лена болеет, вдруг что понадобится. Ты по-другому не возьмешь, тебе так легче будет. И мне вот так легче. А после я тебя послушаю.
- Чувствую себя проституткой. - Вадим небрежно открыл конверт и глянул внутрь. - Причем, валютной.
Денис рассмеялся. Но только потому, что лицо Бардина смягчилось. Не ушел. И не уйдет значит.
- Тогда давай договоримся. Ты не используешь меня в темную. Я этого не потерплю.
- Согласен.
В этом скромном кафе они с Вадимом просидели долго. Говорили обо всем. Обо всех. Не торопясь. Вслух. И молча. Ловя в глазах ускользающие мысли. Читая по губам невысказанные вопросы.
Разочаровался ли Вадим? Наверняка.
Но лучше сделать это сейчас, вот так - больно и без наркоза, встречая осуждение во взгляде, порицание, может, презрение, чем потом, много позже - холодное удовлетворение.
Простит ли? Обязательно.
Стало легче. Стерлись барьеры и границы. Теперь можно не деликатничать, не обходить запретные темы, не бояться шокировать. Все стало прозрачно и открыто.
Лучше вот так - затянуть его в свой мир, в котором обязательно нужен свой человек. Если Вадим в какой-то теме, ему тоже он понадобится.
Эгоистично? Еще как. Но в этом гребаном мире, в котором все покупается и продается, и каждая сволочь с толстым кошельком чувствует себя полубогом, обязательно нужен свой человек.
Распрощались по-дружески тепло, будто оправдываясь. Денис не чувствовал за собой вины. Даже самых малейших угрызений совести не чувствовал. Не такой он человек, чтобы навязывать себе ненужные страдания. Только не из-за этого конверта с деньгами. Их крепкая с Вадимом связь и тонкое понимание друг друга позволяли не обременять себя душевными мучениями.
Просто нужно договориться. Просто договориться и понять, посмотреть друг другу в глаза, добравшись до самого дна, поймать, услышать биение сердца и сделать его общим, как прежде. Иначе в этой жизни им не по пути.
Пока ждал Юлю, курил. Хотя обычно при ней старался этого не делать. Ей не нравилось, ему тоже. А сегодня не слазил с сигарет. День такой, что ли.
Ждал Юлю…
Наверное, это первый раз вот такое осознанное ожидание. Черт возьми, у них сегодня свидание.
Не глядел тревожно, прошуршал вглубь парка по тропинке и остановился у огромной раскидистой ивы, окруженной невысоким парапетом. Как будто устроители собирались сделать здесь фонтан, а потом передумали и воткнули в центр дерево.
Редко затягиваясь, держал в руке сигарету. Присел и отвернулся от центральной дорожки, перекинув взгляд на рассыпанные то тут, то там кленовые островки. Словно кто-то небрежной рукой раскидал по территории их семена.
Этот старый заброшенный парк не пользовался популярностью. Здесь не было скамеек. Люди стали ленивы, чтобы просто прогуливаться по заросшим аллейкам. Трава уже пробилась, заволакивая землю ковром, на влажных сочных деревьях появилась зеленая дымка.
Солнце грело затылок, ласкало плечи, бежало лучами по позвоночнику. Похоже на Юлькино прикосновение - такое же теплое и нежное. Его никогда и никто не трогал вот так - с жадностью, крепко. Он никогда никому не позволял. Не любил этих тисканий, хотя привык, что Таня всегда его обнимала. Вера старалась, но ему не нужны были эти объятия.
Никого так не чувствовал как Юльку.
Он не думал, что скажет ей, не подбирал слова. Они всегда находились сами. Хотя, если она рядом, по сути, слова оказывались не нужными.
Некоторое время сидел неподвижно, наблюдая за стайкой суетливых воробьев. Когда птицы испуганно вспорхнули, поднял глаза и увидел ее. Внутри защемило от непрошенной нежности.
- Я не люблю курящих мужчин, - подойдя вплотную, сказала Юля с улыбкой и обвила руками его шею. На миг сладко прижалась к губам. Целовала, не придавая значения сигарете в его руке. Обнимала, вынужденно вдыхая дым. Улыбалась, говоря нарочито строго.
- И правильно. Не люби их. - Он отвел руку подальше, свободной прижимая ее к себе крепче.
- Мне не нравится, что ты куришь.
- Это поправимо.
- Бросишь?
- Нет, ты просто перестанешь обращать на это внимание.
Иногда сигаретный дым кажется слаще ванильной булки, но Юле этого не понять. Да и не надо оно ей.
- Не знаешь, почему я не возмущаюсь? - лукаво улыбнулась.
- Нечего сказать?
- Нет, я к тебе привыкаю. Ты моя дурная привычка. Это хлеще сигарет или наркотиков.
- Что ты знаешь о сигаретах и наркотиках?
- И знать ничего не хочу, мне тебя хватает.
Лучше и не скажешь… Мысленно он с этим соглашался. Любовь - привязанность почище сигарет и наркотиков.
Страшно становилось от этого осознания, томительно - сладко и страшно, будто падаешь в пропасть спиной вниз. Даже не видишь, куда летишь. А нужно найти силы, чтобы как кошка перевернуться в воздухе, встать на ноги и встретить землю. Выжить.
Она боялась тоже? В Юлиных глазах заметил настороженность. Тихую, умело скрытую. Почти умело. Это всегда так было? Раньше не замечал. Сегодня все казалось по-другому, по-новому. Сегодня каждое ее слово и взгляд касались изнанки души.
- Пойдем, сходим куда-нибудь? - Денис выбросил сигарету, поднялся и с привычной решительностью нащупал в кармане ключи от машины.
- Куда? - Вопреки ожиданиям, Юля не изъявила готовности двинуться с места. Придвинулась ближе, обняла за талию, удерживая его на месте.
- Ресторан, кафе, кино… Куда ты хочешь? У нас же свидание. Пойдем, обожремся мороженого, например. Или еще чего-нибудь. - Взял ее за лицо, скользнул пальцами в волосы, пытаясь поймать солнечные блики в ее волосах. Давно хотел.
- Мы обожремся мороженого, и я заболею. Или мы оба заболеем, - мягко усмехаясь, проговорила она.
- Я тебя вылечу. Закутаю в одеяло, - обжигал ее губы короткими поцелуями, - буду кормить до отвала, запихивать в тебя таблетки и поить горячим чаем с лимоном.
Юля улыбнулась, пряча горечь за уголками губ. Стало невыносимо грустно. Понимала, что эти слова так и останутся словами. Он не сможет закутать ее в одеяло и сидеть у постели, пока она спит. Не будет он поить ее горячим чаем, даже если ему этого хочется. Несмотря на то, что обещал.
- Ну, куда идем?
- Ты забыл предложить цирк и зоопарк.
- Только не цирк и не зоопарк, и так кругом одни животные.
- Я не хочу никуда. Не надо мне торта - мороженого и запеченной свинины, не надо кафе и ресторанов. Хочу вот так - в этом парке… стоять рядом с тобой, разговаривать с тобой, слушать тебя.
Обнял ее за плечи, опустив на них всю тяжесть рук. Не боялся, что не выдержит. Выдержит. Юлька сильная. Внутренне. Внешне. Ему нравилось, что она не выглядит как хрупкая девочка, к которой боязно притронуться.
Она сильная, может, сильнее его. Не боится обнажиться душой. Живет нараспашку. Отдает чувства безвозмездно.
Наверное, потому хотелось застегнуть молнию на ее белой кожаной куртке под горло, чтобы никто больше не добрался.
- Как так? А куда же делись все твои мечты? Ты же хотела этого. Я сегодня добрый волшебник, готов выполнить любое твое желание.
Мечты, желания… Он понятия не имел о ее настоящих мечтах. Наверное, сильно бы удивился. Свидания в кино и ресторанах занимали там самое последнее место, потому что пойти с ним куда-то, значит - потерять драгоценный момент единения. Их разлучит стол, за которым они будут сидеть. Чужие взгляды. Невольные свидетели.
- Ты слишком все усложняешь. Вся романтика в голове. В чувстве. Во влюбленности.
- Во влюбленности?
- Да, - уже несмело продолжила она, уловив в его тоне презрительные нотки. - А что нет? Ты этого не ощущаешь? - спросила, а самой показалось, что сердце камнем ухнуло вниз.
- Влюбленности? - снова переспросил он. - Чушь собачья. Нет у меня никакой влюбленности. Я просто люблю. Я упрям. Или люблю, или нет. Чувствую, понимаю, или нет. Я не живу по шаблонам. Не бьюсь в истерике, не одержим, не болею… От болезни люди мрут. Я люблю и все. Люблю мою Юльку.
Разговор на расстоянии выдоха. Слова без надрыва и нежности. Простые и понятные, сказанные самым обыденным тоном. Она так их ждала, нужно прыгать от счастья. Но не прыгалось, будто небо упало на плечи. И сердце билось болезненно. И в голове замелькали цветные пятна.
А ведь нужно прыгать от счастья…
- Но если у тебя в машине найдется пара шоколадных конфет… - с трудом выдохнула, изо всех сил стараясь держаться непринужденно.
Денис коротко рассмеялся. А потом поцеловал, слизывал грусть с ее губ и вдыхая сладкие надежды. Запоминал ее лицо губами.
Нет прекрасней ощущения, чем целовать чистую кожу, вдыхать ее аромат и чувствовать тепло. Женщины столько времени тратят на макияж, не зная, что когда мужчина смотрит в любимые глаза, то окружающий мир исчезает, и вселенная сужается до размера зрачка.
И совершенно наплевать, какая на губах помада. Лучше бы ее вообще не было.
- Есть?..
- У меня все есть.
- Правда, я согласна просто на конфеты. Запасливый сладкоежка, - улыбнулась, - я оставлю тебе немного, поделюсь. Подкормлю тебя. - Звонко засмеялась. Вот теперь стало звонко и легко. И по телу горячей волной поползли мурашки удовольствия.
- Я не хочу конфет. Хочу тебя в кровать. - Это были мысли вслух. Невозможно молчать, когда поцелуи и объятия сотрясают сладкой дрожью. Невозможно молчать, когда хочется выть от желания.
- Чтобы укутать в одеяло и напоить горячим чаем? - Она сошла на шепот. Может быть, не к месту высказанная ирония, но так и рвалось с губ.
- Без чая, без одежды, можно без одеяла.
- И?..
- И будет тебе настоящая романтика.
- И?..
Вздохнул глубоко, развернул ее к себе спиной, слегка подтолкнул вперед.
- Пошли за шоколадом.
- Мы не договорили, - заупрямилась Юля, решив, что пора поднять волнующий ее вопрос. Или сейчас, или она свихнется строить предположения. - Я серьезно. Скажи, мне надо знать сейчас. Если не я, значит, кто-то другой. Другая.
Знала, что так и будет. Что замрет он в напряжении и, вероятно, изменится в лице. Не видела, стояла спиной, но чувствовала. Все чувствовала. Отсчитывала его вздохи по шевелению груди. Ловила у своей щеки колыхание воздуха.
- Не забивай себе голову.
- Денис!..
Он думал. Думал, уткнувшись подбородком в ее ароматную макушку. Стоит ли ей говорить, и как все сказать. Конечно, не стоит, но Юля не отстанет.
- Что ты любишь больше всего? Какой напиток?
Юля встретила эти вопросы непониманием. Развернулась, посмотрела ему в лицо. Но так как в серых глазах не уловила усмешки, а в словах иронии, ответила спокойно:
- Кофе с молоком.
- Представь, - начал он осторожно, словно не произносил слова, а нанизывал их на тонкую нить, - тебе хочется пить. Нет, не так. Тебе хочется выпить кофе с молоком. Именно его. До коликов хочется. А тебе предлагают стакан лимонада.
- Я не люблю лимонад, - сразу ответила.
- Я тоже. Но пить очень хочется. Что ты сделаешь? Кофе с молоком нет, и в ближайшее время не предвидится.
- Я выпью лимонад. И буду страдать без кофе. - Ответила скрипя зубами, потому что провела нужны связи.
- Вот видишь.
- Но ведь…
- Никаких "но". Нет у нас никаких "но", - резко одернул он ее.
- Почему нет? Почему ты встречаешься со мной, а спишь с другой? - Юля проявляла настойчивость, хотя каждое слово давалось с большим трудом. Просто невероятным.
- Потому что тебе нет восемнадцати.
- И все?
- И все.
Прикрыла глаза, пытаясь справиться с эмоциями, рвущими сознание на части. Сжала в кулаках лацканы пиджака, словно хотела встряхнуть Дениса.
- Я ее ненавижу, - проговорила сквозь зубы.
- Она того не стоит.
- Как это все теперь?.. Как мне сделать вид, что ее нет в твоей жизни, что не было между нами этого разговора?
- Хочешь, я расскажу, как у нас с ней происходит секс? Тебе станет легче.
- С ума сошел. - Обреченная улыбка мелькнула на лице. - Я весь сон потеряю. Мне это будет сниться в кошмарах. Как ты ее целуешь… а потом приходишь ко мне. Я ее ненавижу!
Он холодно рассмеялся.
- Не целую. Моя глупая Юлька. Ты не представляешь, как это может происходить. Я не знаю, что я с тобой сделаю, когда доберусь до тебя…
Он разрушал возникшую пустоту жадными прикосновениями ищущих губ. Способных растопить любой лед.
Он спасал их от этой ссоры, от неминуемой катастрофы, опытными руками.
Может, врал, что не целует Ее, но Юля предпочла поверить в это. Заставила себя поверить в это, усилиями разума прогоняя безнадежное оцепенение. Убеждала себя, что Денис принадлежит только ей.
- Сделай так, чтобы я никогда ничего не узнала. Чтобы я никогда ее не увидела и не узнала, с кем ты спишь. Вот так мне будет легче.
- Пошли за шоколадками, а то договоримся.