Это только на первый взгляд все предельно ясно. Представляешь себе армию, как, своего рода, закрытое общество с твердыми правилами поведения и границами дозволенного, с четкой иерархией управления, определенными уставом. И никаких послаблений и увиливаний. Все одинаково постриженные, в однотипной форме. Не тут-то было. Попадаешь в самый котел, а потом не перестаешь удивляться многообразию извращенной человеческой мысли. А мотив только один - выражение своего глубокого внутреннего "я", поиск эмоций, методов воздействия, наряду с основной поставленной задачей, - служить Родине. Физические нагрузки до обмороков, растянутые мышцы и связки как дополнительные методы шлифовки из обычных крепких парней боевых машин с интригующим названием "солдаты специального назначения". А назначение у них по, сути своей, одно… И так лихо это переплетено. Во внутренней борьбе попавших в одинаковые условия индивидуумов. Кипящая масса с одинаковыми сливающимися лицами. Вот только позже понимаешь, что даже в таком озере есть множество подводных течений. Есть скрытые враги и открыто противостоящие; есть тени, или привидения, на первый взгляд незаметные, передвигающиеся по стенке, но при первом удобном случае готовые подставить, прогнувшись под желающего. И желающих, оказывается, не мало.
Если за полгода в учебке не сдох, то дальше все как по маслу. Остальные полтора года - почти детский сад. Потом командуешь такими же "зелеными", каким пришел когда-то сам и уже точно знаешь, кого лучше обходить стороной, а с кем здороваться за руку. За это время противостояние становится единственной "пищей", с мирской дело обстоит куда хуже. Редкие звонки домой и письма, как шоколад, - сладкие и приятные. Не для всех, правда. Иные и с катушек готовы слететь после очередных новостей.
- Жэка, ты чего на своих кидаешься? - Денис попытался оттащить Боголюбова, но тот, оттолкнув его, снова бросился на сослуживца, затевая драку. Шаур, не ожидавший такого отпора, отлетел к стене. Но замешкался только на пару секунд. Потом сгреб Женьку и выпнул из казармы. Волоком протащил по коридору и закинул в сушилку.
- Остынь! - закрыл дверь на замок и вытащил ключ. Благо кто-то из нерадивых солдат забыл комнату закрыть, да еще и ключ оставил. - Придурок, блин…
Вернулся и подозвал Стаса Шаповалова:
- Стас, что за дела?
- Письмо получил. Девка его то ли загуляла, то ли замуж собралась. Бесится теперь.
- Одинаково приятно, - нахмурился Денис. - Лёня, пошли с нами. Я этого Терминатора в сушилке пока закрыл.
Вуич хлопнул себя по коленям и встал с кровати.
- Пошли, а то этот адский мистификатор под воздействием высоких чувств все батареи повыдирал, наверное.
- Шаур, смотри, дверь откроем, а он как шарахнет, - подал голос Шип.
- Я потом сам ему шарахну, - с нешуточной угрозой сквозь зубы процедил Денис и повернул ключ в замке. Замер, прислушиваясь. За дверью ни звука.
Когда они вошли, Боголюбов стоял, подперев ладонью стенку, зло глядя на дверь. Как только та распахнулась шире, он рванул в коридор, но юноши закинули его обратно в комнату.
- Да что вам всем надо? - выкрикнул, сжимая кулаки.
- Успокойся, Жэка, - примирительно начал Шаурин, но тот и не думал. - Успокойся! - хлестнул его по щеке. Женька немного сдулся, начав метаться по комнате.
- Маринка… Вот сука… Убью! - снова всполошился, как только с губ сорвалось имя невесты.
- Кого убьешь? - встрял Вуич.
- Его - козла!
- Тебе оно надо? Сядешь потом из-за какого-то гомодрила. Счастья ей и скатертью дорожка. - Денис схватил беснующегося сослуживца за плечи и впечатал в стену. - Посмотри на меня! - снова хлопнул его по щеке ладонью, но уже не так сильно, как в первый. - Девки были, есть и будут! На дембель скоро. Вернешься… красавец… все бабы твои, отбоя не будет. Нашел из-за чего беситься. Еще застрелишься, не дай бог, как некоторые идиоты.
Широкоплечий, что называется, косая сажень в плечах, Женька был абсолютным блондином с пшеничными волосами и карими глазами.
- А зачем ждать дембеля? - решил выдвинуть рациональное и, как всегда, нестандартное решение Лёня. - Давай его сейчас нахлобучим, попадет в госпиталь, а там Машка его расслабит. Шаур вон назажигался теперь свеженький как огурчик и домой даже не хочет.
Парни дружно заржали, включая Женьку. Только вот веселость его была не совсем искренняя.
- Ладно вам, в порядке я. - Виновник переполоха сполз по стенке и сел на корточки.
Втроем они привели Женьку в чувства. Действительно боялись, что натворит парень дел. Бывали такие случаи: и в самоволку убегали и стрелялись. Не в их годы службы, но "деды" рассказывали. Сам Денис перед армией все связи оборвал. Ни к чему эти крокодильи слезы и пустые обещания. Два года пройдет, а там видно будет. У каждого своя голова на плечах, и в кулаке - своя воля.
ГЛАВА 6
1996 г.
Дома. Наконец-то.
Денис протискивался сквозь толпу еле двигающихся пассажиров, волокущих за собой неподъемные чемоданы. Не любил подобные места. Терпеть не мог столпотворений, когда вынужден ступать за кем-то след в след, ощущая на затылке чужое дыхание и не имея возможности ускорить шаг. Глядя поверх голов, сонно тянущихся к подземному переходу людей, уже видел темноволосую шевелюру сестры. Татьяна хлопнула в ладоши и даже подпрыгнула на месте, не в силах сдержать нахлынувшую радость. Лицо ее светилось счастливой улыбкой, что не могло не найти в душе отклик. Внутри стало тепло, и по телу прошла волнующая дрожь. Дома…
На вопрос: "Миленький, что приготовить?", не задумываясь, ответил: "Борщ. И пирог с яблоками. Остальное - на ваше усмотрение". Соскучился по домашней еде. Никогда не думал, что настолько, что сниться будет. А снилась. Что даже вкус во сне чувствовал и запахи ощущал. Никто так не умел готовить, как отец и Таня. Отец лучше, но Тане об этом знать не обязательно. Просто нет еще в ней столько опыта, не пережила столько, чтобы уметь свою душу вкладывать. Да и не надо ей, наверное, испытать столько, сколько их отцу довелось.
Едва успел скинуть с плеча ремень большой адидасовской сумки, как Таня бросилась на него, вцепившись в плечи. Поцеловала в небритые щеки, звонко чмокнула в губы и снова прижалась к груди.
- Танюша…
- Поверить не могу. Ты как сообщил, когда приезжаешь, так я весь сон потеряла. Ни есть, ни спать не могу. Вадик должен подойти, обещал на вокзал подбежать. Папа с Ниной дома. Ужин готовят, - отчиталась она, предугадывая вопросы.
- Муж где? - вскинул темную бровь.
- А, Боря? - взмахнула рукой. - В командировке. А у меня выходной.
Командировка Таниного мужа порадовала больше, чем то, что сегодня у нее свободный день. Как ни пытался, не мог принять место, куда она устроилась работать.
- У отца что?
Они остановились у центрального входа на вокзал, чтобы не упустить Вадима.
- Ты сильно не удивляйся, - предупреждающе пояснила Таня, - отец с Ниной сошлись и живут вместе.
- У нас, я так понимаю.
- Да.
- Ну, - Денис пожал плечами, - дело житейское. Посмотрим.
- Нина очень хорошая женщина и отец ее очень любит… - бросилась Таня в дальнейшие разъяснения, но брат прервал:
- Ладно - ладно, понял я. Не надо мне всех подробностей.
- Как ты? Расскажи, я так переживала, так волновалась. Столько всего гадкого говорят. Когда сказал, что в больницу попал, мы места себе не находили.
- Нормально все, Танюш. - То и дело оборачивался, среди прохожих ища взглядом друга. - В полном порядке. Просидел два года на КПП, куда уж лучше. А простуду и воспаление легких в армии заработать проще простого. Носились как лошади, разгоряченные все, вспотевшие. Ветерок подул и готово.
- Вот ты мне только не рассказывай, что такое воспаление легких. Знаешь, какой процент смертности?
- Не знаю и знать не хочу.
- Кстати, подругу твою видела.
- Какую из?..
- Веру. Она обещала зайти.
- А, Веру… Верка без царя в голове.
- Почему? Мне показалось, что она нормальная девчонка.
- Девчонка-то она нормальная. Только вот своеобразная немного. Матрешка, - мягко усмехнулся Денис.
Но от Тани не так-то просто отделаться двумя словами. Потому она напористо продолжила:
- В каком смысле.
- В прямом.
- Ну, Денис, скажи, что ты имеешь в виду! Мне же интересно!
- А ты как долго с ней общалась? - Стал подумывать, не достать ли сигарету.
- Минут пятнадцать.
- Пообщалась бы подольше - поняла. - Сбросил сумку на ступеньку и полез в карман. На плечо легла крепкая ладонь.
- По походке видно фрайер, но не фрайер - это точно, - проговорил над ухом густой хорошо знакомый голос.
- Вадя!
С радостным ревом друзья кинулись друг на друга и обнялись. Вадим перехватил руки и приподнял Дениса за талию.
- Ах, ты… бычара!
- Сам-то тоже я смотрю не на диете!
Таня стояла рядом, тихонько вздыхая, с чувством полнейшего спокойствия в сердце, умиротворения и счастья. Два года переживаний и тяжких дум кончились. И хотя будущее брата пока представлялось смутно, радости от его возвращения это ни капли не умаляло.
Они шли пешком. Надобности в такси или автобусе не было. От вокзала до дома всего пара остановок. Шли тем же путем, что и раньше - не по центральному проспекту, а пересекая трамвайные пути, по небольшим улочкам между домов, дворами.
Два года прошло, а ничего не изменилось. Те же выбоины на асфальте; кое-где на фасадах "сталинских" домов облупившаяся краска; "панельки" - блестящие, лоснящиеся, с признаниями в любви особо романтичных поклонников, сдобренными "жирными" сердечками… Верещавшие во дворе детсада дети. Два года… а будто целая жизнь пронеслась. Так хорошо помнил, с каким чувством уходил. И вот вернулся. Другой. Но чувство все то же - волнующее, немного тревожное… И в родном дворе ничего не изменилось. Клумбы с астрами; низенькие лавочки у песочницы; выкрашенные в зеленый цвет железные качели; вытоптанные между деревьев тропинки. Люди любят короткие пути…
Поздоровались со старушками, оккупировавшими лавочки у подъезда. Те ответили и тут же зашушукались, поглядывая в спину. Лифт тащился сверху. Дождались. Таня покусывала губы. Уже видел, что глаза ее повлажнели. Эта гнетуще-волнующая атмосфера и самому стискивала горло.
- Не смей ныть, - коротко сказал ей, нажал кнопку звонка и снял с плеча сумку.
Просить Таню сдержать слезы - все равно, что просить камень расплакаться. Как только отец прижал сына к груди, Таня скрылась в ванной. Не могла смотреть на это спокойно. Отец что-то говорил, спрашивал, представил Нину, которую Денис не сразу заметил. Его самого чужие объятия как туманом окутали. Потянулись родители Вадима, тетя Рая с мужем, Славка с Ванькой. Вздохнуть не успевал, дергали его, вертели как игрушку, рассматривали как сувенир.
Наконец, когда все разбрелись по квартире, оставляя его в покое, чтобы он привел себя в порядок после дороги, Денис зашел в комнату. Бросил на пол сумку. В комнату заглянула тетя Лена.
- Денис, а где Вадик? Я даже и спросить забыла.
- Переоденется и придет. - Вытащил из сумки футболку и джинсы, что привез с собой. Очевидно, что в старое не влезет.
- Сынок, я тут тебе подарочек купила. - Достала из пакета темно-синюю рубашку.
- Спасибо, мама Лена.
- Ты примерь только. Я не знаю, подойдет ли. Я прикинула по Вадику.
- Раз по Вадику, то подойдет, - улыбнулся он. Развернул рубашку и чмокнул женщину в щеку.
- Как хорошо, что ты дома.
- Сам не нарадуюсь.
В ванной Денис застал сестру. Она смотрела в зеркало и осторожно, чтобы не размазать тушь, вытирала слезы.
- Чего ты ревешь?
- Я не такая толстокожая, как ты. Сегодня моя сентиментальность зашкаливает. - Вздохнула. - Ладно, приводи себя в порядок и выходи к гостям. - Таня поправила юбку и вышла.
Сбросив форму, Денис встал под душ. За два года забыл, что такое чувствовать на теле горячие струи. В умывальной комнате вода всегда была ледяная. Душ успокоил поднявшееся было волнение, но, потянувшись за полотенцем, своего Денис не обнаружил. Стряхнув капли воды, он ступил на мягкий коврик и крикнул сестру. Через минуту в приоткрытую дверь, Таня сунула ему большое полотенце.
Когда появился виновник торжества, все сели за стол. Пока он был в душе, подошли и другие гости. В том числе Вадим и Вера, которая, изловив Дениса в прихожей, беззастенчиво повисла на его крепкой шее. С трудом отцепив ее от себя, Денис провел девушку к столу, который накрыли в большой комнате, потому что кухня не вмещала такое количество народа.
Это только первые полчаса он был в центре внимания, а потом стали обсуждать другие темы, других людей, общие и разные интересы. Дышать стало легче. Не очень ему нравился такой пристальный к себе интерес. Даже по такому поводу.
Денис кивнул Вадиму на балконную дверь и тот поднялся, поняв намек. Застекленная лоджия сейчас напоминала теплицу. Юноша примостил между цветочных горшков пепельницу и достал сигарету из пачки.
- Бросать надо.
- Я вообще-то уже бросил, - сказал Вадим, прикуривая тоже.
- Да? - усмехнулся Денис.
- Да, - кивнул Вадим, выпуская струйку дыма.
- Я так и подумал.
- Да. Потому что полвосьмого, - друг улыбнулся, вспомнив детские шутки.
Посторонний не сможет понять этих непонятных вырванных фраз, но друзья делали это без лишних слов, потому дружно засмеялись.
- Помнишь, как дядя Лёша застукал нас с сигаретами и заставил курить на кухне?
- Еще бы не помнить. Конечно. До сих пор при нем курить не могу, - обернулся и поискал глазами отца. Потом привычно посмотрел в сторону гаражей. "Подруга" детства была на месте. Совсем дряхлая. Знать, скоро помрет. Чуть поодаль под деревом резвились щенки. Крепкие, сытые. Летом прокормиться было проще, чем зимой.
- Водку пить можешь, а курить нет, - ухмыльнулся Бардин.
- Да, водку пить могу, а курить нет. Странное дело, да? - Денис посмотрел на тлеющий кончик сигареты. Дома, почему-то, курить не хотелось.
- Какие планы на жизнь?
- Нормальные. Документы мне сделали. Должны, как говорится, с руками и ногами взять. Степаныч из отпуска выйдет, пойду к нему. - Бросил взгляд через плечо на теткиного мужа. Тот затеял спор с отцом Вадима. Не сошлись два вояки во мнениях. - Говорит, через недельку, примерно.
- Отдыхай, пока есть возможность, приходи в себя, потом как закрутишься, не продохнуть.
- Смалите?
Как только Денис услышал за спиной голос отца, затушил сигарету. Не мог при нем курить. И сам не понимал, но что-то внутри протестовало. Неудобно было. Стыдно, как в детстве. Крепко их с Вадиком отец тогда прищучил. По одиннадцать лет им было.
- Что наговориться не можете? - Алексей обнял парней за плечи.
- Дядь Леш, тебе бы не пить. Нельзя же, - укорил Вадим.
- Можно, пятьдесят грамм коньячку всегда можно. Для сосудов, для семьи… Хватит шептаться пошли за стол.
- Руки помою, - сказал Денис и пошел в ванную. Терпеть не мог, когда от рук сигаретами пахло. В армии не всегда была возможность их помыть, почти никогда. Но сейчас он дома…
Вера шмыгнула за ним и закрыла дверь на защелку. Обняла за талию и прижалась к спине. Дождалась, пока он развернулся к ней лицом, и проворно задрала на нем футболку, жадными ладонями коснулась горячей кожи.
- Вера, Вера, прекрати, - крепко сжал ее запястья.
Вера тряхнула темноволосой кудрявой головой.
- Соскучилась.
- Это понятно. Не здесь же.
- Почему? - промурлыкала она и поцеловала его в губы, прижалась крепко.
- Потому что, - развернул ее к двери и хлопнул по заду, - гости в доме. Имей совесть, Вера.
- Ты же знаешь, я свою совесть давно уже потеряла.
- Зато я - еще нет.
* * *
- Это шутка такая, Василий Степаныч? Если ты пошутил, то неудачно. Неудачно, - рассмеялся невесело. - Скажи, что пошутил. - Ушам своим не верил. Отказывался верить в услышанное. Но взгляд Василия Степановича говорил об обратном, - лишних слов было не нужно. И сам понимал, что такими вещами не шутят. Во всяком случае, не в стиле Степаныча. Но, тем не менее, искал в его глазах поддержки. Надежду искал, что не все так плохо.
- Нет, Денис, - повторил подполковник. - Я хотел бы, но, увы. Обычно о причине отказа не говорят, но тебе говорю. В органы тебе дорога закрыта. Однозначно.
- И что, никак? - глухо спросил Денис. - Срок же условный. Каких-то полтора года… - Для нее - ничтожные полтора года условно, а для него - разрушенные в очередной раз надежды и планы. Разбитые мечты. Рассыпалось все в прах в один миг. В несколько секунд.
- Неважно. Есть статья, близкое родство. Я разговаривал с людьми, пытался найти выходы, но никак. У нас приказ Министерства. Мораторий. Никто не пойдет на такое нарушение. Судимость близкого родственника - это сразу отказ. Условная или нет - никого не волнует. Если бы мать была лишена родительских прав, то что-то можно было попытаться сделать. Допустим, доказать, что тебя воспитывал только отец, а со своей матерью ты не общался. Но она их не лишена. Алексей просто забрал вас и все. Есть документ, в котором говорится, что у твоей матери есть судимость. Все. Факт есть факт.
С каждым словом камень на душе становился все тяжелее, что ни вздохнуть глубоко, ни повернуться. Лицо Дениса потемнело, стало как застывшая маска. Говорить тяжело, только слова сквозь зубы выдавливать.
- Статья?
- Сто сорок четвертая.
- Кража?
- Да.
Степаныч закурил. Предложил Денису, но тот отказался: боялся, что рука будет дрожать. А так, держался еще, вцепившись в подлокотники кресла.
- Я не знал…
- Я сам в шоке. - Дядя Вася пыхнул дымом, загнал сигаретку в уголок рта и потер лоб. - Да откуда тебе знать? Не представляешь, как я расстроился. Поверить не мог. Думал, может, перепутали что. Ошиблись. Но, нет. Я сам так надеялся… Да что там надеялся, был уверен, что тебя с руками и ногами возьмут. Даже под сомнение не ставил. У тебя такие характеристики отличные и образование есть. Пошел бы потом на вышку, наши по направлениям поступают, их в первую очередь берут. Офицером стал, дослужился бы… - Никто и не сомневался, что он расстроится. Степаныч сам предложил этот вариант, уверенный, что проблем не будет. Будучи в должности замполита он имел кое-какие связи. Но и без них у Дениса были все шансы попасть в ОМОН. После спецназа брали без разговоров. А там, действительно, дослужился бы, поступил в военную академию или школу милиции. Теперь уж точно взяли бы.
- А как давно осудили? - Стало безумно интересно, сколько лет назад его судьба переломилась, а он и понятия об этом не имел. Все мечтал да планировал.
- Зачем тебе?
- Скажи.
- Два с половиной года назад. Почти три.
- У меня слов нет… - проговорил Денис. За его тихими словами скрывался крик. Горло рвало от желания заорать, и кулаки чесались садануть куда-нибудь.