- Почему?.. - спросила нескладно.
Не отдернул руку в этот раз, надавил слегка на губы, словно проверяя их упругость. Тронул пальцами, задевая внутреннюю поверхность.
- Потому что когда я чувствую твой язык, представляю его у себя на теле.
Нет ничего проще, чем дать ему это. Поцеловала в шею. Провела языком влажную дорожку. Сразу почувствовала, как сильно напряглось тело Дениса. Спина под руками закаменела. Но он, повернув ее лицо к себе, поцеловал. Умелый поцелуй, страстный, возбуждающий. Какой она ждала.
Подхватив ее крепче, понес в спальню. Покрывало с кровати нашло свое место на полу. Кажется, вместе с одеялом. Но оно им точно не понадобится. По крайней мере, сейчас.
Оба быстро разделись. Юлька не стала стесняться, услышав, как Денис зашуршал джинсами. Сбросила футболку, потом шорты.
Шаурин, как и предупреждал раньше, с игрой в долгое раздевание не заморачивался - стащил с себя все, а когда в постели обнаружил на Юльке трусики, издав какой-то недовольный звук, снял их.
Они остались голые. Юля все же думала, что это будет как-то постепенно, с привыканием. Но нет, он стиснул ее, прижимая к кровати, и она почувствовала его всего. Горячее тело, твердую возбужденную плоть.
Для неловкости не осталось времени. Потому что он начал целовать ее так, что ощущение реальности потерялось.
Юля с готовностью отзывалась на каждое движение - то дрожала, то замирала от удовольствия. Была такая податливая…
Все эти сиропные ласки - такие же, как начинка в клубничном пироге, - только для нее. Приятные, нежные, воздушные. Сам бы Шаурин хотел другого. Ласкать ее по-другому. И взять ее по-другому. Но это потом, когда она привыкнет к нему. Когда поймет. Почувствует. А сейчас нужно утолить ее голод по еще неизведанному. И самому не кончить от первого же толчка в нее. Каждое к ней прикосновение уже было мучительным, просто невыносимым. Чем больше она возбуждалась, тем невозможнее становилось сдерживаться и сложнее получать наслаждение от этой сладкой прелюдии.
Невозможно…
- Выдыхай, - сказал он с хрипотцой. Как будто скомандовал.
Выдохнула. Как раз в тот момент, когда острая боль пронзила тело, смывая удовольствие от происходящего. И тут же чувство наполненности - новое, удивительное…
Не вошел, ворвался в нее. Именно так, как она просила - резко, быстро. Раз и все.
Хорошо, что пока он надевал презерватив, у нее была возможность вдохнуть побольше воздуха. Чтобы отпустить эту боль, понадобится не один выдох. Главное, расслабиться. Попытаться. Как их учили работать при растяжке: на боль нужно выдыхать и расслабляться, а излишнее напряжение только хуже сделает.
- Извини, Красота, - уткнувшись в щеку. - Не шевелись.
Не смогла бы, даже если попыталась. Он сковал ее движения своим телом. Улыбнулась тому, как он ее назвал. Ну да, это же особый случай.
- Тут у тебя все равно нет других вариантов…
Хотел бы со знанием дела сказать, что нужно лишь немного потерпеть и все пройдет. А хрен его знает, как скоро у нее пройдет…
У самого в голове немного прояснилось. А как вошел в нее, аж в глазах потемнело. От яростного удовольствия. Дрожь такая по телу прошла, что чуть не кончил. Как впечатлительный подросток, мать его. Неудивительно, Юля, она ведь такая узкая…
Теперь уже мог различить ритм ее дыхания, неровный и прерывистый, и напряжение в теле. В полумраке комнаты не мог четко видеть ее лицо, читать по глазам, а только слышать, ощущать, угадывать.
Стал целовать ее влажно и чувственно, пока не расслабилась и стала отвечать, мелко дрожа всем телом. Тогда привстал, давая ей свободу, чтобы могла как-то реагировать. И чтобы самому легче было отследить ее реакции.
Сильнее согнул ее ноги в коленях. Двинулся медленно. Юля мягко застонала.
- Больно?
- Нет, - сквозь зубы недовольно процедила она. - Хочешь, чтобы я попищала? Могу попищать.
- Рано еще тебе пищать, Конфетка. - Еще раз двинулся в ней, лизнул шею.
- Ах… - выгнулась. Крепче сжала его бедрами. - Может, я сама знаю…рано или нет… - очень сбивчиво.
- Ничего ты еще не знаешь. Учти, первый раз для меня. Мой.
Так и хотелось ответить ему его же словами: "Закрой рот". Уже просто не было сил отвечать, слова путались в голове, язык заплетался. Отнюдь не от выпитого вина. Да, она, конечно, еще ничего не знает. Это ее первый раз. Но все существо сконцентрировалось на тянущих томительных ощущениях внизу живота. Смешанных с болью. Она, боль, никуда не ушла, но притупилась. Уже не была такой поверхностно-острой. Как-то растеклась. И совсем не мешала желать продолжения. И собственная неопытность уже тем более не мешала точно понимать, что ей сейчас нужно. В чем она нуждалась и чего хотелось до одури. А до одури хотелось, чтобы он двигался.
Он и двигался. И это было приятно. Сказочно приятно. Невероятно просто. Но еще больше, гораздо больше, ее завораживал сам Денис. Его эмоции, эта страсть между ними: вздохи, дрожь по телу, судорожное напряжение мышц…
Окутать его теплой волной, оплести, никуда не отпускать. Держать в себе как можно дольше. Поглотить его всего целиком.
Так и попыталась, крепко прижала к себе, когда почувствовала, что толчки его стали резкими, ритм изменился. Поняла, что еще немного, и он ускользнет…
- Нет-нет-нет…
Он укусил ее за плечо. От его стонов и тяжелых вздохов у самой сладкая дрожь пробежала по телу, но этого было мало. Ничтожно мало. И совсем стало жаль, когда ощущение приятной тяжести на своем теле пропало: Денис приподнялся на руках, уже чуть отдышавшись.
- Сказал же, первый раз - мой. Пошли в душ, потом я сделаю тебе приятно.
Предложение пойти в душ выглядело весьма условно, потому что он сам отнес ее в ванную и поставил под воду. Правильно, наверное. В самой не было столько прыти и силы, чтобы вскочить с кровати и побежать в душ. Признаться, голова закружилась, и в теле странная не очень приятная слабость почувствовалась.
- Холодная, - поежилась. - Горячая… - снова вздрогнула, после того как Денис опять попытался отрегулировать воду. Он-то ни первый, ни второй раз не дернулся под струями.
- Тебе плохо, что ли?
- Ну, как-то так…
- Постой спокойно.
- Угу, - послушно согласилась.
Будто у нее есть выбор. Денис обнял ее сзади и прижал к своей груди. И хорошо. Хотя немного странно: вот сексом с ним заниматься было не стеснительно, а мыться - еще как.
Не хотела мыться с ним. При нем. Чувствовала себя… голой. Черт, только сейчас почувствовала себя абсолютно голой. Стеснялась своей наготы. В спальне-то темно, и там он ее не рассматривал так пристально. Не мог видеть каждый изгиб тела. А здесь будто вся душа наизнанку.
- Ты же не думала, что мы все время будем заниматься любовью только без света и под одеялом?
Денис, верно, почувствовал ее напряжение, скованность некоторую. Да и как тут не почувствовать: она вся напряглась, придумывая, как бы побыстрее отправить его из ванной и остаться одной, помыться без его бдительного взгляда.
Очень жаль, что ванна у него таких размеров и такая удобная, что в ней еще парочка человек поместится. А так можно было сослаться…
- Нет, конечно, - храбро ответила.
Он сначала поцеловал плечо в место укуса, погладил его рукой, растирая красное пятно, оставшееся после его "изысканной" ласки, а потом намылил ладони и начал мягко водить по спине.
- Может, я сама?.. - несмело предложила, несмотря на приятные ощущения от этих скользящих прикосновений.
Боязно это и приятно одновременно. И так еле-еле на ногах держалась.
- Нет. Хочу сам. Хочу потрогать тебя, погладить. Соскучился, - обнял так, что чуть ребра у Юльки не хрустнули. - Чего ты боишься? Я тебя просто поласкаю.
- Да я, собственно, не боюсь… - слегка улыбнулась, приказывая себе расслабиться.
Шею целовал, плечи - то, что еще не успел намылить. Нежно так. Или вода немного скрадывала ощущения.
Руки его легко скользили по телу. Мягко, приятно. Слишком приятно, что их, этих касаний, стало много. Везде. Как тогда… Пальцы чуткие на груди, животе и даже там, внизу. Там особенно аккуратно, очень осторожно. Наверное, не осталось на теле места, которое бы он не потрогал, не омыл собственноручно. И сама не понимала, почему так остро реагировала на подобные прикосновения, учитывая, что она с Денисом уже сексом занималась, и он не только трогал ее и ласкал, а даже внутри был. И ничего подобного она при этом не чувствовала.
Когда слезы подступили к глазам, Юля не стала противиться. Думала: под душем это будет незаметно - ничего страшного, если она пустит пару слезинок. Но плечи предательски дрогнули, выдавая.
Денис прочитал все по ее лицу.
- Так и знал… - показалось, что недовольно. - Вот что у тебя за натура такая? Когда на тебя орешь, ты прям боец!.. А стоит чуть приласкать… Юля!.. - сжал ее плечи и чуть тряхнул. - Я же не хотел ничего плохого.
- Ты ни при чем. Когда ты на меня орешь, в меня вселяется дух противоречия, - почти со смехом, но сквозь слезы.
- Так зови его обратно!
- Не могу… - до боли закусила губу, стараясь сдержаться.
Вытащил ее из ванны и начал вытирать полотенцем. Судорожно как-то, быстро. Не очень деликатно.
- Я чуть тебя не похоронила! А они молчали… никто и ничего… - безвольно позволяла ему все. Но тут его руки замерли.
- Если бы я умер, ты бы сразу узнала.
- Ты оптимист. Впрочем, как всегда, - с горькой иронией и со всхлипом. - Я не хочу выливать все это на тебя. Но… я стала совсем истеричкой, не могу собой владеть. Вообще не могу. Я устала… - сказала совсем обреченно. Закрыла глаза и язык себе прикусила, чтобы не разрыдаться в голос.
- Юленька… - прижал ее к мокрому телу. Яростно искал подходящие слова, но найти не мог. Начал с трудом: - Ладно, это все стресс. Не все радостно было последний месяц. Будем считать, нормальная реакция организма. Можешь поплакать.
- Мне не очень удобно плакать, когда ты голый, - сказала ему в грудь.
- Тысяча извинений. Сейчас я надену плюшевую жилетку.
- Лучше надень трусы. А то ты меня с толку сбиваешь. Мне, конечно, нравится твой зад… и перед тоже, но так на слезах я точно не сосредоточусь.
Шаурин отпустил ее и разразился таким хохотом, какой она никогда еще от него не слышала.
- Чего ржешь? - шмыгнула носом, насупив брови, хотя и у самой по губам пробежала усмешка. Слезы как-то сами собой высохли, хотя секунду назад настрой поплакать был серьезней некуда.
- Бл*-*-*-ть, - взвыл, прикрыв лицо ладонями. - Юля-я-я-я…
Когда истерика у него кончилась, он отнял руки и обмотался полотенцем.
- Если правда… - спокойнее, почти не заикаясь, деловито сказала она и принялась промокать волосы полотенцем.
Вот теперь стало совершенно безразлично, что Денис, если можно так выразиться, одет, а она стоит перед ним совершенно голая и при этом даже видит в зеркало его отражение - жадный обволакивающий взгляд, которым он на нее смотрит.
Так же, под его взглядом, Юля невозмутимо расчесала волосы.
- Ладно, истеричка, пошли лечиться, - сказал Денис смеясь.
И они пошли. Только сначала Юлька вытащила из шкафа его голубую рубашку, которую натянула на себя, а Денис соблаговолил влезть в джинсы. Но, как оказалось, сделал он это совсем не из-за Юлькиной нежной впечатлительной натуры, а потому что собрался выйти на площадку покурить. Правда передумал. И не покурить, а выходить на площадку. Не решился оставлять Юлю одну. Потому включил вытяжку на всю мощность и закурил на кухне.
Да, после такого срочно требовалось покурить. Сколько времени с Юлькой уже встречался, а все никак не мог привыкнуть к ее манере выражаться. Как скажет что-нибудь иногда - хоть стой, хоть падай.
- Давай, Конфетка, пей, - долил ей в бокал вина.
- Уже не хочется.
- Давай-давай, это лекарство. Алкоголь боль уменьшит. Ну и расслабит. Хотя мне кажется, тебе надо что покрепче… с твоими тараканами.
- У меня нормальные, вполне себе адекватные тараканы.
- Ну-да… - хмыкнул он.
- Как ты это все пережил? - спросила другим тоном, да и о другом уже.
- Успокойся, - обдал холодком. - Перестань думать об этом.
Злость брала - готов был возненавидеть Монахова за то, что тот позволил ей тогда увидеть его в подвале бессильного и сломленного. Никак не получалось вытравить из Юльки эти воспоминания. Истеричка она, говорит… Так и хотелось сказать ей: "Ты еще истеричек не видела. Тех, кто не умеет собой владеть". Для своего возраста Юлька поразительно сильная. Волевая. Другая бы его самого уже давно к чертовой матери послала. Или не послала, а руки опустила и растворилась в пространстве. Он и не заметил бы, только вздохнул с облегчением. А Юльку сломать нельзя. Поранить можно, а сломать… Сомневался. Зарастет все. Или это будет не его Юлька.
Покачала головой в ответ. Как тут успокоиться. Смотрела в его серые глаза, холодные, покрывалась неприятными мурашками, но взгляд не отводила. Долго он молча глядел на нее. Застыл на месте. Думала уже, что так и проигнорирует вопрос.
- Первую неделю не помню, - быстро проговорил, выдыхая дым. - Потом легче. Потом почти как на курорте.
С трудом проглотила вязкий ком в горле. На Денисе не осталось никаких следов - шрамов и прочего, и с виду он был вполне здоров. Вот только иногда бессознательно прикладывал руку к правой стороне грудины. Раньше такого жеста за ним не замечала.
Тяжело выпустила из себя воздух. Взяла бокал и отпила. Приличный глоток сделала. Поморщилась: вино, оказывается, кислое. Пора переводить тему, успокоиться, как сказал Шаурин.
- А ты просто куришь или куришь после секса?
- Даже Танька курит после секса, но я курю просто.
- Танька курит? - с удивлением в голосе.
- Начинает периодически.
- У нее же ребенок.
- Сейчас-то, нет, конечно. Танюха с виду хорошая девочка, а сама мечтает нарядиться в костюм горничной и замутить хорошую ролевуху.
Юлька засмеялась. И все-таки допить вино - неплохая идея.
- А теперь ты мне скажи, что это за реакция такая? Теперь все время плакать собираешься, если я буду тебя трогать?
- Иногда же я не плачу, - с виноватой улыбкой пожала плечами.
- Да, иногда мне прям везет, и ты не впадаешь в истерику.
- Может, потому что это слишком чувствительно для меня?
- Так ты расслабься…
- …и получай удовольствие, - закончила за него.
- Именно, - затушил сигарету. - Придется пробовать бабкин пирог, - поднял Юлю со стула, а усевшись, примостил ее у себя на коленях. - Правда, ты тут уже над начинкой основательно поработала.
- Я тебе оставила, не жалуйся.
- Конечно. Меня нельзя без сладкого оставлять, иначе я разозлюсь.
- Это поэтому я у тебя Конфетка?
- Поэтому ты у меня Конфетка.
- Я согласна.
Но такая радостная улыбка угасла. Настроение изменилось. Бывает так, когда блуждающая в лабиринтах сознания мысль, вдруг неожиданно выплывает на поверхность, поражая своей обыденностью. Жуткой реальностью.
- Мы говорим о всяких глупостях. Я мелю всякую чушь, и ты мне поддакиваешь.
Помолчал. Потом коротко, а оттого еще более жестко:
- И что с того?
- А завтра?.. Ты отвезешь меня домой и что? - У него на коленях стало вдруг неудобно, и совсем не тепло, как минуту назад.
- А завтра ты позвонишь матери, скажешь, что с тобой все в порядке, и я не отвезу тебя домой. И потом мы придумаем, чем заняться.
Не было в его словах какого-то подтекста, двойного смысла с эротическим содержанием, что странно облегчало сказанное. Как-то обнадеживало.
- Но мне все равно надо домой заехать.
- Зачем?
- Затем, что если я буду у тебя оставаться, мне нужно, чтобы здесь были кое-какие мои вещи. Я не могу щеголять в твоих рубашках.
- Что тебе нужно? Халат и комнатные тапочки?
- Если даже и так…
- Картина, корзина, картонка и маленькая собачонка… Вон там в прихожей, в тумбочке в верхнем ящике блокнот и ручка, напиши список.
- Ты меня поражаешь своей практичностью.
- Угу. - Тут его мягкие руки стали убирать волосы с шеи, и слова, которые Юля собиралась сказать, застряли в горле. Эти движения уже стали каким-то ритуалом, означающим, что дальше последуют поцелуи. В шею и не только.
И они последовали, поцелуи. Но сначала Денис развернул ее к себе лицом, чтобы в глаза смотреть и дышать в губы.
Казалось, чего волноваться, знала же, как все будет. Но сердце вниз ухнуло, в пустоту, которая вдруг образовалась внутри.
Раньше никогда не испытывала такого напряжения, потому что всегда знала, чем закончится их чувственное общение - ничем. А сейчас это многообещающее и до конца не познанное смущало. Сковывало немного.
Покраснела. Не только от смущения, конечно. От предвкушающего восторга. От тепла, что зародилось внутри с его соблазняюще легким поцелуем и прикосновениями пальцев, трепетно скользящими по бедрам. Вверх-вниз. Едва-едва касаясь кожи. Наверное, чувствуя ее шероховатость: от мурашек удовольствия.
А потом уже ладонями, горячими, плотно, настойчиво так. Выше по ногам. Выше. Дразняще. К обнаженным ягодицам. И губы Шаурина перестали быть сладко-нежными. Требовательными стали, просящими. Чтобы совсем отдалась, размякла.
Она и размякла, почти забылась. Дышала часто, но не задыхалась. Тонкими руками притянула его плечи, близко-близко к себе, крепко-крепко. Тело заныло, и рубашка такая колючая. Царапает как будто. Душит.
Прижалась к Денису сильнее, двинулась вперед, обхватила бедрами - жесткая ткань джинсов по чувствительному месту. Неожиданно приятно… Сдержала стон, сдавила в горле.
И тут же губы Дениса, горячие, на бьющейся жилке, шелковый язык - влажной дорожкой по шее. И пальцы - по нежной внутренней стороне бедра туда… там, между ног… где все пульсирует, и каждое легкое касание нестерпимо, но желанно до боли.
Но почему-то, как только Денис оторвался от ее губ, свет ослепил вспышкой даже сквозь сомкнутые веки, ощущения разделились, немного рассеялись, а попытка контролировать себя еще больше отрезвляла.
- Если хочешь покричать, покричи, - глухо проговорил на ухо, - давай, родная, отпусти. Делай, как тебе нравится. Если пересохло во рту, попей. Делай то, что тебе хочется. Нам должно быть удобно и хорошо, - шептал бархатно, прижимая ее к себе. Просто прижимая, обхватывая тело крепкими мускулистыми руками.
- Прям, что хочу? - чуть развернулась в его объятиях, он немного их ослабил, позволяя. Потянулась к своему бокалу. А ведь во рту и правда пересохло, проглотила остатки вина. Не для утоления жажды. Скорее, проверить, может ли она действительно сделать то, что хочется.
Капелька вина заблестела на ее губах. Слизнул. Руками вверх по спине, по теплой сухой коже. Потом вверх рубашку…
- Обещаю, плакать не буду, - помогла снять ее с себя через голову. Заметила, как взгляд Дениса отяжелел, а тело чувственно напряглось.
Юлька… его Юлька такая красивая. Сейчас разгоряченная уже ласками, с легким румянцем на щеках. Чуть золотистая у нее кожа. Совсем чуть-чуть, но можно различить на плечах следы лямок от купальника. Идеальной формы грудь, упругая, округлая, как раз для его ладоней. Языком бы по каждой венке. Красивая, его Юлька…