В пятницу операций оказалось совсем немного, и к четырем часам Софи была уже свободна. А в субботу выходной. Хирурги уже ушли, и она принялась искать Виске, которая должна принять у нее дежурство до воскресного утра. Найдя сестру, она ушла. Вращающиеся двери бесшумно закрылись, и она стала спускаться по лестнице, строя планы на вечер. Она решила сначала погулять по городу, а потом вымыть голову. Спустившись на первый этаж, она прошла через массивные двери, ведущие в канцелярию и ординаторскую. Канцелярия была закрыта, а в дверях ординаторской стоял Макс.
- А мы уже собрались вас искать, - сказал он дружелюбным тоном и отошел в сторону, чтобы Софи смогла увидеть его компаньона. Компаньон оказался довольно молодым брюнетом с намечающимися сединами, очаровательно мигающими синими глазами, в очках на крючковатом носу и таким же высоким и крупным, как Макс.
- Разрешите представить вам профессора ван Эссена, - сказал Макс, вопрошающе глядя на него. Софи была удивлена. - Конрад, это мисс София Гринслейд.
Они пожали друг другу руки. Софи улыбалась.
- Мне кажется, я должен наконец объяснить, почему я попросил Макса найти вас, - начал Конрад. - Дело в том, что я женат на англичанке, которая очень хочет познакомиться с вами. Видите ли, она когда-то тоже была медсестрой и, услышав о вашем приезде, попросила меня найти вас и привести к ней. Макс говорит, у вас кончилось дежурство. Конечно, если у вас есть уже какие-то планы, то мы не станем вам мешать. Если же вы свободны, то приглашаю вас провести этот вечер с нами. Простите, что не смог попросить вас об этом заранее, но мы в самом деле будем очень рады, если вы придете...
Софи не знала, что и ответить. Она не смотрела на Макса, который все еще стоял в дверях. Интересно, думала она про себя, пойдет ли туда Макс.
- Если вы не знаете, что надеть, - кротко сказал профессор, - могу уверить вас, что и я, и моя жена - мы будем в самой затрапезной, домашней одежде.
Софи внезапно улыбнулась ему, в единый миг превратившись в очень обаятельную хорошенькую девушку.
- Я согласна!
- Ну вот и решено. Вам достаточно полчаса, чтобы собраться? Я буду ждать вас у входа. - Он повернулся к Максу. - А ты, дружище? Не присоединишься ли к Софи?
Софи посмотрела в нахмуренное лицо Макса.
- Нет, боюсь, что не могу.
Ван Эссен взглянул на него и спокойно сказал:
- Ах да. Сегодня же пятница - я совсем забыл. Он встретился взглядом с Софи.
- Не хочу заставлять вас ждать, профессор, - сумела выдавить она и, не простившись с Максом, ушла, но ему это, видимо, было абсолютно все равно - когда она собралась уходить, он даже не посмотрел в ее сторону. Она была уже почти готова, когда, постучав, в комнату вошла Геррицма.
- Ты куда-то собираешься? - спросила она и присела на кровать. - Расскажи.
Софи, накладывая макияж, все ей рассказала. Когда Софи закончила, Геррицма кивнула:
- Профессор, о котором ты говоришь,- известный в Амстердаме педиатр. Он очень приятный и к тому же еще и это... - Она запнулась, стараясь вспомнить слово, но так и не смогла. - Он это... Adel, ну поняла теперь? - спросила она, надеясь, что Софи поймет это голландское слово.
- Нет, - ответила Софи. Накрасив губы, она взяла словарик, и они стали искать нужное слово.
- Благородный, - сказала Геррицма. - В ее голосе чувствовалась почтительность. - Он барон Бланкенар ван Эссен.
Софи, которую поразила эта новость, недоумевала, почему это Макс представил его просто как профессора ван Эссена. Голос ее новой голландской подруги отвлек Софи от этих мыслей.
- Профессор ван Остервельд еще к тому же и Ионхер, - сказала она.
Софи задумчиво посмотрела на нее.
- Какая же ты глупенькая, дорогуша, - еле слышно пробормотала она и затем, чтобы Геррицма могла услышать, сказала: - Да, я знаю. - Софи надевала пальто. Было еще кое-что, что ей хотелось узнать.
- А куда это он ходит по пятницам вечером? - спросила она, застегивая пальто и поглядывая на подругу, которая выглядела смущенной. Она должна это узнать. - Ну скажи мне, - настаивала Софи, - только поторопись, я не хочу заставлять ждать этого приятного человека.
- Профессор ван Остервельд уезжает к себе домой, - начала было Геррицма, но тут же остановилась.
- Продолжай, - сказала Софи. Ожидание того, что скажет сейчас подруга, было похоже на ожидание момента, когда дантист должен удалить больной зуб.
- Он проводит там уик-энды; но если его вдруг вызывают в больницу, он все бросает и приезжает. - Яни поднялась и подошла к двери. - Я говорю только то, что слышала, понимаешь? Так вот, он всегда приглашает на уик-энды Тинеке Ван-дер-Вийд. - Она положила руку на ручку двери. - Они проводят вместе немало времени и все уик-энды. - Она открыла дверь, избегая взгляда Софи. - Я не хотела говорить тебе все это, Гринслейд, но ты сама настояла, niet waar? Ладно, пока. Желаю приятно провести вечер.
Софи застыла на месте. "Очень приятно" - именно это состояние испытывала она теперь. Но, может быть, это все ерунда, а с другой стороны, Яни не была сплетницей, как не была она и злобной, недоброжелательной девушкой. Софи тряхнула головой, будто хотела отогнать от себя эти неприятные мысли, и стала спускаться вниз.
Профессор ван Эссен уже давно поджидал ее у входной двери, куря трубку и болтая с Хансом, с которым он, по-видимому, был в добрых отношениях. Увидев Софи, он помахал ей трубкой, которую держал в руке:
- Ну вот и вы наконец, минута в минуту!
На улице было холодно - несмотря на то что надела свое теплое твидовое пальто, Софи продрогла до костей. Ей приятно было видеть ожидавший их у входа в больницу темно-зеленый "роллс-ройс". У нее чуть было не сорвался с языка вопрос: а все ли профессора-хирурги в Голландии являются владельцами "роллс-ройсов", но потом она решила, что это неприлично.
Ван Эссен удобно усадил ее рядом с собой и сказал:
- Скоро мы будем дома. Я живу в Амстердаме, но вы не пугайтесь - отсюда до Амстердама всего полчаса пути, не больше. Мы поедем по хорошей дороге, хотя и довольно тоскливой.
По дороге они мило разговорились. Софи чувствовала себя непринужденно и так расслабилась, что ей казалось, она знакома с ним несколько лет. Он вел машину умело, без всякого намека на нервозность, и Софи было с ним спокойно и безопасно. Когда они достигли предместий Амстердама, он сбавил скорость, чтобы Софи могла полюбоваться его достопримечательностями. Потом он завернул на Хееренграхт и остановил машину возле старого особняка с видом на канал. Они поднялись по ступенькам к массивной парадной двери, которая, должно быть, выдержит любую осаду, но стоило профессору Йельского университета вставить ключ в замок, как она немедленно сдалась, обнаружив большую квадратную прихожую.
Софи, подбодряемая профессором, осмелилась все-таки войти внутрь; ей казалось, что она попала в прошлое. Черно-белый плиточный пол, совсем как в замке, темные панели стен, которые служили подходящим фоном для немного тяжеловатого, квадратной формы стенного шкафа и находившихся тут же рядом массивных столов с фаянсовыми вазами, полными цветов, витиеватая винтовая лестница, на которой сидела жена профессора и ждала их, - вот что открылось взору Софи. Как только они вошли, хозяйка дома поднялась и пошла им навстречу.
Это была молодая женщина одних лет с Софи. Красивая, заметила Софи без всякой злобы, с огромными карими глазами и высоко поднятыми огненно-рыжими волосами. На ней было очень простое платье цвета голубого сапфира. Кашемир, подумала Софи, наблюдая за тем, как девушка, бесшумно пробежав по гладкому плиточному полу, бросилась в объятия мужа. Он нежно обнял ее и поцеловал, потом повернул лицом к Софи. Только теперь Софи заметила, что девушка держала на руках ребенка - крошечное создание, кутающееся в складки материнского платья. У него были такие же, как и у отца, синие глаза, густые темные волосы и миниатюрный, но все-таки уже явственно заметной орлиной формы нос. Свой спокойный кроткий нрав ребенок, должно быть, унаследовал от отца - он не оказывал ни малейшего сопротивления, когда его передавали с рук на руки.
- Любовь моя, - сказал профессор, - это мисс София Гринслейд, которая проведет с нами несколько часов. - Он повернулся к Софи. - Знакомьтесь - моя жена Аделаида.
Девушки обменялись рукопожатиями.
- Вы просто душка, что не заставили себя долго упрашивать приехать сюда, - сердечно сказала Аделаида, - мы так рады вас видеть.
- Что вы! Это вы так добры, что пригласили к себе совершенно незнакомого человека...
- Да нет же. Вы вовсе не чужой для нас человек - Макс так много рассказывал нам о вас.
После этого наступила небольшая пауза, и Софи слегка покраснела.
- Как вам наш сын? - внезапно спросил барон.
Софи протянула малышу палец, который он тут же схватил своей крошечной ручонкой.
- Он просто прелесть, - ответила Софи. - А как его зовут?
- Конрад, - сказала молодая мать, посмотрела на мужа и улыбнулась.
Аделаида увлекла Софи в свою большую и красивую спальню, села на кровать и, глядя, как гостья прихорашивается, сказала:
- Надеюсь, вы голодны. Знаете, Конрад и я едим за троих. - Она оглядела свою стройную фигуру с чувством некоего удовлетворения. - Я могу есть все, и это не испортит моей фигуры.
- И я тоже, - сказала Софи. - Я почти всегда хочу есть, баронесса.
Аделаида соскочила с постели.
- Называйте меня лучше Аделаидой. Я понимаю, мы едва знакомы, но, если вы будете звать меня баронессой, я, пожалуй, стану смотреть на вас свысока.
Они дружно расхохотались и спустились вниз, в гостиную, где их уже ждал, сидя у камина, профессор. На руках он держал сынишку, теребившего его жилет.
Было уже довольно поздно, когда они роскошно отобедали за столом, сервированным серебряными, хрустальными и фарфоровыми приборами, в несколько официальной столовой. Вскоре профессора срочно вызвали в больницу, где он заведовал детским отделением. Он извинился, и девушки остались вдвоем. Хоть они и проговорили почти весь вечер, о Максе еще не было сказано ни слова. Усевшись поудобнее напротив Софи, Аделаида вкрадчивым голосом спросила:
- Каков Макс ван Остервельд на работе?
- О, он очень мил, - ответила Софи. - Он точный, аккуратный, спокойный и никогда не задается.
Аделаида кивнула:
- Я так и думала. Видишь ли, я и Конрад довольно часто видимся с Максом и дружим с ним вот уже несколько лет. - Она посмотрела на свою гостью. - А знаешь, он рассказывал нам, как впервые тебя увидел.
Краска бросилась в лицо Софи.
- Неужели? - Она заерзала на стуле. - Не думала я... вне больницы мы встречались с ним не более двух раз; у нас просто общий крестный, как, может быть, ты уже знаешь.
Аделаиде не составило особого труда понять эту ситуацию.
- Он ведь намного старше тебя, не так ли?
- Ах нет же, - запротестовала Софи. - Мне уже почти двадцать шесть, а Максу всего тридцать девять. - И она недоуменно посмотрела на баронессу, на лице которой явно отразилось желание выслушать подробности причины внезапно появившегося воодушевления гостьи.
- Ну, ты же знаешь, что представляют собой мужчины. Макс поведал нам о тебе далеко не все, - сказала Аделаида.
Софи с некоей неохотой согласилась рассказать Аделаиде о своих отношениях с Максом - сначала рассказ у нее не клеился, но потом, когда воспоминания нахлынули на нее, она обнаружила довольно крепкую привязанность к тридцатидевятилетнему хирургу. Софи кончила говорить и застенчиво смотрела на Аделаиду, затем внезапно засомневалась: а стоило ли ей вообще все это рассказывать. Аделаиду, казалось, увлекло ее повествование, но не более того.
- Мне кажется, с ним себя чувствуешь как за каменной стеной, - заметила она, - совсем как с Конрадом. Жаль, он не смог прийти сегодня - хотя, конечно, сегодня же пятница... - Она посмотрела на Софи, которая ответила ей спокойным взглядом.
- Я знаю, - сказала она. - Мне рассказали. - Она осторожно взглянула на Аделаиду, которая была рада, что ее освободили от необходимости пояснять, что значит для Макса пятница.
- Вот и хорошо. - Аделаида довольно улыбнулась. - Я и предполагала, что тебе уже все известно. Видишь ли, мы это как-то не обсуждаем. А она очень мила, эта Тинеке Ван-дер-Вийд, как ты считаешь?
Софи тяжело вздохнула: разговор принял не очень приятный оборот.
- Да, конечно, - согласилась она, - и, несомненно, красива. - Софи не терпелось сменить тему, но тут вмешалось провидение: вернулся профессор. О Максе больше не говорили - ни дома у Эссенов, ни в машине, на которой они отвезли ее домой.
У входа в дом Эссены простились с Софи, пожелав ей доброй ночи. И почему это, думала позже Софи, Аделаида почувствовала облегчение, когда узнала, что ей все известно о дружбе Макса и Тинеке Ван-дер-Вийд, и с чего она вдруг решила, что это обстоятельство ее так огорчает. Она прыгнула в постель и принялась строчить длиннющее письмо домой.
На следующее утро Софи отправилась в путешествие по магазинам и даже купила себе две-три супермодные вещи. Потом она зашла в просторный уличный ресторанчик, чтобы выпить кофе, - в ресторанчике было полно народу и царило веселье. Она заказала себе еще чашечку кофе и, потягивая его, пыталась перевести при помощи своего словарика хотя бы одно предложение из голландской газеты, которая лежала перед ней. Софи была поражена, как быстро она овладела новыми тарабарскими словами.
Она огляделась вокруг, складывая газету и собираясь уходить. Тинеке Ван-дер-Вийд и Макс сидели за столиком, около самой отдаленной от нее стены. Их головы почти соприкасались, и они были увлечены каким-то разговором. Софи аккуратно поставила чашку на блюдце, ощутив почти физическую боль от этого зрелища. Потом застегнула пальто и надела перчатки - ей необходимо выйти отсюда, чтобы не видеть их вместе. Она поднялась; вряд ли они заметят ее - ей ведь не придется проходить мимо их столика. Макс повернул голову, и в какой-то момент их глаза встретились. Софи быстро отвернулась и направилась к выходу. Оказавшись на улице, она стремительным шагом пошла куда глаза глядят. Через какое-то время она обнаружила, что оказалась на Агнитенстраат, где находился Центральный музей. Софи вспомнила, что кто-то из подруг советовал ей посетить его, и вот он перед ней. Она вошла внутрь, купила путеводитель и с азартом углубилась в его содержание, пытаясь возбудить в себе интерес к изумительным экспонатам выставки.
Глава 7
К своему собственному удивлению, Софи в эту ночь спала крепко, хотя перед тем, как лечь спать, много думала о романе Макса с Тинеке Ван-дер-Вийд. На следующий же день на нее навалилось столько работы в операционной, что ей просто некогда было думать о них. Его присутствие в этот день было совершенно излишне - никаких экстренных или серьезных случаев, разве что внезапное прободение аппендикса у двух мальчишек, получивших бытовую травму, что заставило целый штат врачей как следует повертеться. В пять часов Софи освободилась и едва появилась в своем кабинете, как была тут же атакована Яни и Анни, которые, терпеливо дождавшись, пока Софи переоденется, взяли ее под руки и потащили по тихим, холодным улицам к одному из старинных городских каналов, окруженному земляными укреплениями. Остановившись у красивого старинного особняка, Яни, взяв Софи за руку, открыла его дверь так, будто была фокусницей, и затолкнула подругу внутрь. Они немного постояли в дверях, и Анни прошептала:
- Это чумной барак. - Софи испуганно посмотрела на нее, потом улыбнулась, и Анни продолжила: - Построен в тысяча пятьсот шестьдесят седьмом году. - Она любила точность.
Народу внутри было немного. Они втроем уселись на задние сиденья. Софи посадили посередине и снабдили сборником церковных гимнов, точно маленькую девочку, не умеющую читать. Гимны пели медленно, не торопясь, некоторые мелодии были хорошо знакомы Софи, и на какой-то миг ей показалось, что она дома. Ей стало немного грустно, но, когда она увидела церковного служителя в перчатках и с перекинутыми через плечо тростями, на которых висели бархатные мешочки для пожертвований, грусть куда-то улетучилась.
Проповедь показалась Софи бесконечно долгой, вероятно, потому, что она не понимала из нее ни слова. Она сидела тихо, никому не мешая, думая о доме и Максе. Завтра утром она увидит его - Софи улыбнулась и поймала на себе строгий взгляд настоятельницы, которая, казалось, была возмущена ее реакцией на то, что говорил проповедник.
Следующее утро выдалось пасмурным и дождливым. Стоя перед зеркалом и прилаживая на голову колпак, Софи внимательно всматривалась в свое лицо - оно было таким же помятым и бледным, как и все на улице. Она поправила колпак в последний раз. К счастью, сегодня она будет в маске целый день. Софи спустилась в столовую, обменялась утомительными для нее приветствиями с соседками и без аппетита позавтракала бутербродом с маслом и с сыром. Угрюмая, она шла через вестибюль, как вдруг услышала голос Ханса:
- Сестра Гринслейд, для вас здесь куча писем. - И он, показав Софи внушительную пачку, передал ее с сияющей улыбкой. - У вас день рождения?
Софи улыбнулась, засмущавшись:
- Откровенно говоря, да, Ханс. Ой, сколько же писем, благодарю вас.
Она ускорила шаг. Жаль, у нее нет сейчас времени читать их. Но ничего, она оставит их в своем кабинете и, когда выдастся свободная минутка, прочтет. Убрав письма в ящик своего стола, она зашла в санитарную, сестринскую, а также в кабинет анестезии, чтобы удостовериться, что к операции все готово. Через окошко в двери операционной Софи могла видеть, как сестра Виске проверяет, все ли инструменты разложены на тележке, как полагается. Она подняла голову и помахала Софи рукой, Софи ответила ей тем же и стала собирать сестер для дневного инструктажа. У нее все никак не укладывалось в голове, как при помощи каких-то ключевых английских слов сестры умудряются полностью понимать ее - и наоборот.
Софи пошла чистить инструменты, затем вышла в операционную, чтобы подготовить нитки для сшивания раны и пересчитать тампоны. Утро обещало быть долгим - уж слишком много операций назначено на сегодня. Она еще раз проверила все инструменты. Ввезли пациента. Анестезиолога, который будет участвовать сегодня в операции, она видела в первый раз. Софи осторожно посмотрела на него из-под своей маски и рискнула пустить в ход свой голландский, произнеся что-то вроде "Dag, Docteur".
Он посмотрел на нее - его глаза улыбались - и очень вежливо произнес:
- Здравствуйте, сестра Гринслейд. Видите ли, мне уже все о вас известно. Моя фамилия ван Стин.
Санитары удалились, и он принялся крутить специальные рычаги на "Бойли", потом с особой осторожностью и заботой вставил пациенту трахейную трубку.
Софи посмотрела на него.
- Доброе утро, сэр, - решила наконец отозваться она. - Ну прямо гора с плеч, - дружески сказала Софи, - я боялась, что вы будете говорить по-голландски. Хотя, честно говоря, я теперь сама не понимаю, чего опасалась, - все, кого я здесь встречала, неплохо говорят по-английски.
Он пододвинул табурет к операционному столу и сел, держа руку надо ртом пациента.
- Приходится. Наш язык довольно трудный. - Он замолчал, когда увидел, что в операционную вошли Макс ван Остервельд и Ян Янсен.