Дело, ожидавшее ее, не терпело промедления. После окончания трапезы уже прошло какое-то время, и волшебник уже мог сказать о своем выборе Ричарду. Хорошо бы увидеть Саймона Наваррского первой и заставить его изменить свое решение. Каким образом это можно сделать, Элис не представляла. Она знала лишь одно: она должна действовать во имя своей сестры, и действовать без промедления.
Элис вышла из спальни и, поплутав немного в пустынных, гулких переходах замка, сумела наконец выйти в большой зал. Совсем недавно здесь гудели голоса и трепетал яркий свет факелов, а теперь - сумрак и тишина. Стол, за которым Элис почему-то надеялась застать Ричарда с его придворным магом, был прибран, и его изрезанная ножами дубовая поверхность еще влажно блестела, высыхая.
Ни Ричарда, ни мага здесь не оказалось, но зал не был и совершенно пуст, как это поначалу показалось Элис. Когда ее глаза привыкли к полутьме, она начала различать то тут, то там распластанные на полу тела. Спали вперемешку - пьяные воины в доспехах, слуги в холщовых рубахах и свернувшиеся клубком собаки. В углу два рыцаря сидели прямо на полу и беспрестанно лупили друг друга ладонями по плечам бессвязно что-то бормоча. Ну не спрашивать же у них, как найти Саймона Наваррского. Элис поспешно отступила в тень и пошла к выходу, перешагивая через спящих.
В последний раз Элис ходила по этому замку, когда ей было четыре года. Разумеется, теперь она плохо ориентировалась в его переходах и закоулках. Соммерседж-Кип - старинный замок из серого камня, с круглыми башнями, построенный еще норманнами. Он был окружен внушительной стеной с бойницами. Массивная дубовая решетка опускалась и поднималась на цепях. Снаружи стену огибал глубокий ров, наполненный водой. Во дворе замка приютилась небольшая церковка, но в ней, по мнению Элис, маг находиться не мог никоим образом: демоны в храмах не обитали.
Элис на минуту прислонилась к прохладной каменной стене. Несмотря на то, что ей пришлось проделать долгий путь, а затем выдержать бесконечный обед, за которым было выпито так много вина, Элис совершенно не хотелось спать. Она знала, что не уснет и не успокоится, пока не избавит сестру от нависшей над ней опасности. Она не остановится, пока не разыщет Саймона, или Гренделя, как его называют, и не заставит его изменить решение.
"А что, если мне не удастся уговорить волшебника? - спросила себя Элис и сама же спокойно ответила:
- Тогда придется его убить".
Подумав так, она негромко рассмеялась. Право же, какие нелепые мысли подчас приходят в голову! Убить демона! "Да он сто раз успеет мне шею свернуть, прежде чем я замахнусь". Кроме того, если он и впрямь обладает хотя бы половиной той силы, о которой говорят все вокруг, он должен читать чужие мысли. Значит, знает обо всем заранее. Нет, тут нужно придумать что-то такое, чего и не придумаешь.
Элис побрела дальше. Дойдя до конца коридора, она стала спускаться по тесной винтовой лестнице. В одной из башен замка жил сам Ричард вместе с женой леди Хедвигой, но вряд ли Элис была сейчас именно в этой башне. Ричард - большой любитель роскоши, лестница, ведущая в его покои, наверняка должна быть устлана ковром и освещена многочисленными факелами. Не может такой человек, как ее брат, пробираться в свою спальню по глухой, узкой лестнице, будто сдавленной каменными стенами.
Как же узнать, куда ведут эти ступени? Оказалось - очень просто. На небольшую, скупо освещенную площадку выскочила служанка с бледным худым лицом и испуганно замахала на Элис руками.
- Нельзя, нельзя, не ходите сюда, миледи, - негромко воскликнула женщина,
- Почему?
- Грендель. Он живет здесь. Держитесь подальше от него, миледи, возвращайтесь скорее в свою комнату, пока демон не учуял вас.
- Не учуял? - переспросила Элис.
- Ну да. Ведь Грендель - чудовище. Он пожирает людей. Вынюхивает их повсюду, словно охотничий пес.
- А тебя он почему не съел? - Элис не собиралась отступать.
Женщина тяжело вздохнула, смущенно потупилась и ответила:
- Наверное, я слишком стара. Он и не позарился.
- Ну что ж, если я покажусь ему лакомым кусочком, пусть он попробует перекусить мною, - отважно заявила Элис. - А ну прочь с дороги. Прочь, или я расскажу Саймону Наваррскому, что ты распускаешь о нем вздорные слухи!
Служанка побледнела, но не тронулась с места.
- Это не слухи, - прошептала она, - и вы в этом вскоре сами убедитесь. Вы пожалеете об этом, миледи.
Элис молча отодвинула ее в сторону и прошествовала мимо. Сказать по правде, ей совсем не хотелось подниматься дальше, под самую крышу башни, но что же делать! Не возвращаться же - так, словно ты испугалась каких-то бабьих сплетен? "Придумают тоже - людоед!" - мысленно возмутилась Элис.
Горящие факелы на стенах попадались все реже, словно тому, кто обитал на этих этажах, свет был вовсе не нужен. Теперь Элис почти ничего не видела и шла буквально на ощупь, выставив перед собой правую руку.
"Нечего бояться, - неустанно твердила она самой себе. - Совершенно нечего бояться. Ничего он страшного сделать не сможет. Подумаешь, Грендель! Пугало для детей малых!"
Но только почему же тогда Элис с каждым шагом все больше и больше ощущала себя как раз маленькой испуганной девочкой, потерявшейся во мраке ночи?
Она поднялась на верхнюю площадку и остановилась, чтобы немного отдышаться и успокоить бешено бьющееся сердце. Выше была только открытая площадка башни с зубчатыми стенами, а прямо перед Элис - тяжелая, плотно прикрытая дверь. Из-под нее не пробивался ни единый лучик света. Элис молча смотрела на массивную дубовую ручку, вырезанную в виде львиной головы. Вот сейчас она потянет за эту ручку и увидит там, внутри, за раскрытой дверью… Что она увидит?
А если он оборотень? Из тех демонов, что меняют облик, когда их никто не видит, превращаясь в заросшие козлиной шерстью исчадия ада - с копытами и острыми рогами. Можно представить, насколько должен быть ужасен Грендель - а ведь не напрасно Саймона Наваррского называют этим именем - в своем истинном обличье! Быть может, он уже успел превратиться в чудовище и собирается искать в залитых лунным светом переходах Соммерседжа свою очередную жертву? Или сидит в глубине своей комнаты, сливаясь с темнотой, и терпеливо ожидает безрассудного смельчака, который посмеет переступить запретный порог. И тогда острые клыки вопьются в человеческую плоть, жарко запахнет свежей кровью, и демон начнет свое ночное пиршество.
"Не сходи с ума! - одернула себя Элис. - И потом, разве не ты сама решила навестить волшебника среди ночи? Нечего трястись от страха, если уж не могла дождаться утра!"
Она вспомнила долгий задумчивый взгляд, которым окинул ее Саймон Наваррский как раз в тот момент, когда Ричард распорядился, чтобы он поухаживал за Клер. Нет, нет, прочь сомнения и тревоги. Он - человек, не больше и не меньше. И не тревожься ни о чем, ведь ты - сестра его господина! Он ничего не посмеет сделать тебе, ровным счетом ничего!
Немного успокоив себя этими мыслями, Элис подняла руку и чуть слышно постучала в дубовую дверь. Ответа не последовало. Тогда Элис тихонько потянула дверь на себя, осторожно заглядывая в расширяющуюся щель.
Ярко разожженный огонь в камине. Ну что ж, погода на дворе зябкая, осенняя, и огонь в такую ночь - истинное спасение в каменном промозглом мешке замка. Мебель скудная, старая, на стенах потертые, потемневшие от времени гобелены.
- Решили навестить меня, леди Элис?
Голос Гренделя раздался, казалось, ниоткуда - глубокий, звучный, обволакивающий. Элис стоило большого труда не ринуться, не разбирая дороги, назад по узким, едва освещенным коридорам и переходам замка. Возможно, удержало ее на месте то, что это был человеческий голос, в котором не было ничего потустороннего. Красивый, волнующий голос, от которого невольно так сладко сжимается внутри.
Элис вошла в комнату, прищурила глаза, привыкая к свету. Маг сидел возле камина в деревянном рассохшемся кресле и, не отрываясь, смотрел на ночную гостью. Языки пламени бросали на его лицо странные пляшущие тени, отчего оно казалось текучим, постоянно меняющимся.
"Словно река", - подумалось Элис.
Она приблизилась к камину и начала не торопясь:
- Я хотела говорить с вами, милорд Грен… Саймон.
Элис показалось, что она очень вовремя успела исправить собственную ошибку и не произнесла того, чего не следовало произносить. Ей хотелось надеяться, что маг ничего не заметил.
- Весьма польщен, миледи, - откликнулся Саймон, по-прежнему оставаясь в тени. - Вы предпочитаете оставаться возле двери или соизволите пройти в глубь комнаты? Если вы заботитесь о своей безопасности, то могу поклясться: я не стану пить вашу кровь и терзать вашу плоть.
В его словах не слышалось ни горечи, ни раздражения. И то сказать, за столько лет он успел уже привыкнуть и к своему новому имени, и ко всему, что с ним связано. Часто ему только на руку был тот страх, который охватывал окружающих при звуке его имени. Страх - могучее оружие, если уметь им пользоваться! Саймон Наваррский умел.
Элис осторожно прошла в глубь комнаты, тревога не покидала ее. Вид мирно горящих свечей, стоявших на столе в массивном бронзовом подсвечнике, несколько успокоил ее. Но в следующую секунду массивная входная дверь за ее спиной вдруг захлопнулась - так туго и неожиданно, словно ее прикрыли невидимые руки. Элис вздрогнула.
Ей очень захотелось закричать от ужаса, но она сумела сдержать себя. Напряженная, скованная, бледная, в эту минуту она жалела о том, что бог не дал ей такого роста, как Клер, но еще больше жалела о том, что вообще находится здесь. Какой маленькой и жалкой она казалась самой себе!
Маг продолжал смотреть на нее, и Элис в глубине души была рада тому, что он не подходит ближе. Это оставляло ей какую-то, пусть самую маленькую, надежду. Но как только он поднимется с кресла, она…
Элис не знала, что она тогда предпримет. Саймон спокойно сидел, и она надеялась лишь на то, что ему просто не захочется шевелиться. Все-таки хорошо вот так сидеть в кресле у огня.
- Прошу простить меня за то, что я сижу перед вами, миледи, - произнес чародей, словно отвечая на тайные мысли Элис. - Присядьте и вы, сделайте милость.
Элис испуганно огляделась, выискивая самое безопасное место, куда ей можно было бы усесться.
Она прекрасно понимала, что ведет себя глупо, тем более что, помимо кресла, в котором сидел хозяин, в комнате был всего лишь один стул - дубовый, почерневший от времени. Можно было еще сесть на пол, но это, согласитесь, было бы чересчур смело для леди - даже во время визита к чародею. Элис молча села на единственный в комнате стул. Лицо мага по-прежнему оставалось в тени, и Элис чувствовала себя неловко оттого, что не может рассмотреть выражения глаз Саймона.
"Осторожно, Элис, - предостерегла она саму себя. - Не забывай, что перед тобой враг. Коварный и страшный враг, готовый поломать жизнь твоей сестры".
Какое-то время они молчали. Потрескивал в камине огонь, да уныло кричала где-то вдалеке ночная птица. В комнате было тепло, даже жарко, и пахло дымом из камина, кожей, сухими травами и какими-то незнакомыми Элис тонкими пряностями.
Этот плотный, напоенный запахами воздух кружил Элис голову. Она невольно расслабилась и теперь сидела неподвижно и вяло, откинувшись на спинку стула и не сводя глаз с язычков каминного пламени. Саймон вновь заговорил, и Элис очнулась от странного забытья. - У вас есть ко мне какое-то дело, леди Элис? - спросил он своим звучным голосом. - Или вы просто решили осчастливить меня, разделив мое одиночество?
Саймон наклонился вперед, протянул левую руку - правая, искалеченная, осталась лежать на колене, - и налил вина из высокого сосуда в два кубка - для себя и для Элис. Протянул один из них своей ночной гостье, и она спокойно приняла кубок, поднесла ко рту и попробовала вино. Вкус поразил ее. Напиток был густым, ароматным, сладким и, вероятно, крепким, потому что тепло быстро растеклось по всему ее телу.
"Будь осторожнее!" - напомнила себе Элис, а вслух сказала:
- Я хочу, чтобы вы выбрали меня.
До чего же легко обмануться в темноте! Не могут же на самом деле вдруг блеснуть так радостно и озорно желтые тигриные глаза этого монстра?
- Выбрать вас - зачем? - спросил маг. Он откинул голову на спинку стула и здоровой рукой поднес к губам кубок с вином.
Элис пустилась в довольно бессвязные объяснения, то и дело обрывая саму себя на полуслове.
- Ричард… Он сказал, что ему все равно, кого из нас… Я хочу сказать, что он хотел, чтобы вы сами… - Она начала злиться на себя. Разве можно быть такой косноязыкой? Наверное, виновато вино. Не нужно было пить. Элис собралась наконец с мыслями и выпалила:
- Он сказал, что вы сами выберете одну из нас в жены. Я хочу, чтобы вы выбрали меня.
Она тяжело перевела дыхание и сделала большой глоток из своего кубка.
- Почему?
Простой вопрос, но как ей на него ответить?
- Потому что этот брак убьет Клер, - отрезала Элис.
- Мне почему-то кажется, что в детстве вы излишне увлекались сказками, леди Элис, - усмехнулся маг. - Поверьте, я не питаюсь младенцами и не пью кровь у молодых девушек. Уверяю вас, для Клер этот брак не представит никаких опасностей или затруднений.
Элис и не подумала спросить Саймона о том, кого же он выбрал себе в жены. Для нее это было ясно с самого начала. Разумеется, маг остановил свой выбор на Клер, разве может быть иначе? Поэтому Элис сейчас и пыталась заставить Саймона изменить уже принятое им решение.
- Клер - девушка капризная, - сказала Элис. - И упрямая.
- А вы - нет?
- Конечно, нет! - возмутилась Элис. - Я тихая и кроткая.
- Мне кажется, ваш брат так не считает.
- Со мной у вас не будет проблем, - горячо убеждала его Элис. - Я не надоедлива. Лишний раз не попадусь вам на глаза. Не любительница задавать вопросы. Вот увидите, какой я буду вам хорошей женой! Просто идеальной!
- Это ваша сестра надоумила вас прийти сюда? - спросил Саймон.
- О нет! - возразила Элис, но голос ее при этом предательски дрогнул. - Клер ничего не знает. Нет, это моя затея, только моя.
Минуту было тихо, а потом раздались странные звуки. Саймон смеялся.
- По-моему, за годы, проведенные в монастыре, вы всей душой успели полюбить подвиги христианских мучеников, - заметил он. - Боюсь, вы не мыслите своей жизни без страдания.
Тут Элис озарила совершенно новая, великолепная мысль.
- Вы можете отказаться от нас обеих! - выпалила она. - И то сказать, зачем вам жена? Особенно такая, как я или Клер. Конечно, Клер красива, но ведь как упряма! Сколько с ней будет хлопот. А я… Как бы я ни старалась вести себя ниже травы, тише воды, вам все равно не угодишь. Откажитесь от нас обеих, умоляю!
- Хотите избежать брачного ложа? Увы, ничего не выйдет, - с неожиданной теплотой ответил Саймон. - Если ваш брат не выдаст вас за меня, значит выдаст за кого-нибудь другого. Не зря же вас обеих вернули в лоно семьи. Дочери Роже де Ланей, пусть и незаконнорожденные, дорогой товар. Ваш брат не упустит возможности заключить выгодную сделку. Так что о возвращении в свой тихий монастырь вам лучше всего забыть, моя маленькая монахиня.
- Терпеть не могу, когда меня называют маленькой, - вспыхнула Элис и сделала еще один глоток из кубка. Это оказалось серьезной ошибкой.
- Хотите, чтобы я называл вас большой? - удивился Саймон.
- Вы мне не нравитесь, - невпопад ответила Элис. Язык у нее начал заплетаться.
- Вот как? Всего лишь не нравлюсь? А я был уверен в том, что вы меня ненавидите!
- Ненавидеть грешно.
- Ну, дьявола-то ненавидеть можно, я думаю. Вас ведь этому учили в монастыре?
- А вы - дьявол?
- Так про меня говорят.
- А вы сами что скажете?
- Столько вопросов сразу! - уклонился от ответа Саймон. - А вот вы, став моей женой, согласитесь делить со мною ложе? Станете исполнять все, что положено хорошей жене?
Он не увидел в полумраке комнаты, как побледнело лицо Элис. Голова у нее кружилась от усталости, от жары, от выпитого вина…
- Если одна из нас должна будет разделить с вами ложе, что ж, я согласна, - прошептала Элис. - Пусть это буду я.
Саймон наклонился вперед.
- Вы храбрая девушка, не так ли? - спросил он.
- Вовсе нет, - ответила Элис. - Я трусиха страшная.
- Знаете, - неожиданно заявил чародей, наклоняясь к Элис еще ближе, - боюсь, что вы понапрасну потратили сегодня ночью столько сил и времени. Я уже сделал свой выбор.
- И не измените его? - безнадежно спросила Элис.
- Даже за все сокровища мира.
- Бедная моя сестра, - всхлипнула Элис.
- К чертям вашу бедную сестру! Я выбрал вас! - воскликнул Саймон и добавил гораздо тише:
- Я давно уже выбрал вас.
Это была победа.
И это был удар.
Похоже, и вино сыграло свою роковую роль.
Впрочем, как бы то ни было, но Элис, услышав слова мага, потеряла сознание и упала на пол, прямо к ногам своего будущего мужа.
Саймон Наваррский заботливо склонился над своей невестой. При падении чепчик Элис развязался, и теперь ее пышные мягкие локоны свободно рассыпались, обрамляя ее лицо. Нижний край грубого коричневого платья задрался. Обнажились красивые ноги с высоким подъемом, точеными лодыжками и сильными икрами.
"Должно быть, и грудь у нее хороша", - подумал Саймон.
Ему хотелось теперь же убедиться в этом, но он заставил себя вернуться в кресло. Саймон выпростал из-под накидки искалеченную руку и вытянул ее вперед, отчего она стала похожа на засохшую ветку какого-то диковинного дерева.
Он вспомнил о том, какой непереносимой была боль, когда он получил эту рану. Впрочем, боль, которую ему пришлось вытерпеть во время лечения, была еще ужаснее. Он покачал головой, наполнил кубок и принялся пить вино маленькими глоточками, не сводя при этом глаз с лежащей на полу Элис. Довольно скоро она узнает, что Саймон ни в чем не уступит лучшему из рыцарей Ричарда. Ее ждут все прелести сладкого плена, называемого супружеством.
Он, Саймон, умел очаровывать женщин, умел привязывать их к себе, умел заставлять их сгорать от страстного желания. Всему этому он научился во время своих долгих скитаний по свету.
Теперь пришла пора испытать свое искусство вот на этой малышке в уродливом коричневом платье, которой суждено стать его законной женой.
Глава 3
Будь у него выбор, он, конечно, жил бы по-другому. Разве много ему нужно? Во всяком случае, сам себя сэр Томас де Реймер считал человеком простым и неприхотливым.
Жить честно, бояться бога, хранить верность своему господину - вот и все нехитрые правила его жизни. И разве можно было подумать, что в один прекрасный день все изменится до неузнаваемости?
Родился он на севере, возле Сомерсета, оттуда и явился ко двору Честного Ричарда. Отец сказал ему тогда, что такая счастливая возможность выпадает рыцарю один раз в жизни. Еще бы, ведь Честный Ричард - кузен самого короля.
Действительно, в первые годы сэр Томас мог гордиться своей службой. Тогда Ричард был другим, полностью оправдывая свое прозвище - Честный. Как же все переменилось потом! Похоже, вместе с молодостью, Ричард утратил и понятие о чести.