Посмертный портрет - Нора Робертс 9 стр.


Ева терпеть не могла брать личное время. Но если бы сейчас она этого не сделала, то чувствовала бы себя виноватой. Брак – это настоящий лабиринт условностей! Заблудиться в нем ничего не стоит.

Конечно, следовало бы поехать в управление, самой заняться тем, что она поручила Пибоди. Сосредоточиться на работе и не отвлекаться.

Почему люди считают, что семейная жизнь на пользу индивидуальности? Большую часть времени эта жизнь сводит человека с ума. Все было бы куда проще, если бы ее вообще не было. Она бы заканчивала работу и ехала куда хотела. Может быть, иногда встречалась бы с Мэвис. И время от времени выпивала после смены бутылку пива с Фини. Но волноваться за этих людей было вовсе не обязательно. И заботиться о них тоже. А теперь ничего не поделаешь…

"В конце концов, во всем есть хорошее и плохое", – думала Ева, сворачивая к воротам. С Рорком в ее жизни появилось много хорошего. Очень много. А если плохое заключается только в этой худой ехидне с кислой физиономией – что ж, она как-нибудь справится.

"Но когда пройдет этот час, я вернусь на работу. Рорк пусть справляется со своим пациентом как хочет", – думала она, поднимаясь по ступенькам к парадной двери.

В доме было прохладно и тихо. Ева решила, что в больнице возникли какие-то осложнения или задержка, и повернулась к стоявшему в вестибюле монитору.

– Где Рорк?

– ДОРОГАЯ ЕВА, ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ…

Ласковое обращение в устах компьютера заставило ее закатить глаза. У Рорка было очень своеобразное чувство юмора.

– РОРК В КОМНАТАХ СОММЕРСЕТА. ХОТИТЕ ПОГОВОРИТЬ С НИМ?

– Нет, черт побери!

Неужели ей придется идти туда? В нору этой ехидны? Она никогда не была в комнатах, которые занимал Соммерсет.

Ева сунула руки в карманы и начала расхаживать по вестибюлю. Идти туда не хотелось. Он мог лежать в постели, а сумеет ли она когда-нибудь избавиться от ужасного зрелища Соммерсета, лежащего в постели?

Сомнительно.

Но, в таком случае, ей остается только снова удрать из дома и до конца дня чувствовать себя полной идиоткой.

"Что хуже – глупость или ночные кошмары?" – подумала Ева и шумно выдохнула. Ладно, она пойдет туда, но в спальню входить не будет. Останется в гостиной. Сойдет за учтивость по отношению к больному. Она посмотрит, не нужно ли что-нибудь Рорку – хотя что это может быть, представить невозможно, – а потом удерет оттуда к чертовой матери.

Долг исполнен, жизнь продолжается.

Она не часто бывала в этом крыле дома. Зачем, черт побери, ходить на кухню, если практически в каждой комнате стоят кофеварки и микроволновки? Личные покои Соммерсета находились за кухней и соединялись с остальной частью дома лифтом и лестницей. Ева знала, что иногда он слушал у себя музыку, смотрел телевизор и, как ей нравилось думать, совершал тайные ритуалы.

Дверь в его покои была открыта. Доносившийся оттуда смех сразу поднял Еве настроение – это был безошибочно узнаваемый хохот Мэвис Фристоун.

Ева заглянула в дверь и увидела свою закадычную подругу, стоявшую в центре комнаты. "Мэвис родилась на свет, чтобы находиться в центре", – подумала она.

Мэвис была маленькой и напоминала фею. Конечно, если можно представить себе фею в скинсьюте и неоновых босоножках на воздушной подушке.

Сегодня волосы Мэвис были по-летнему светлыми. Вполне приличный цвет, если не считать, что кончики прядей были розовыми и голубыми, а в локоны были вплетены крошечные серебряные колокольчики, весело звеневшие при каждом движении. Скинсьют был коротким, не имел спины и боков, а грудь прикрывали перекрещенные полоски ткани все того же розового и голубого цвета. Дополняли наряд крошечные шорты.

Хотя живот Мэвис был плоским как доска, Ева вздрогнула, вспомнив, что подруга беременна.

"Наверняка этот шедевр высокой моды для беременных создал Леонардо", – подумала Ева.

Возлюбленный Мэвис находился тут же. Огромный мулат смотрел на стильную будущую мать с таким обожанием, что Ева не удивилась бы, если бы его зрачки приняли форму сердечек.

Соммерсет сидел в передвижном кресле. Его обычно мрачное лицо сморщилось от смеха.

Ева испытала укол жалости, увидев загипсованную ногу и лубок на плече. Она знала, что такое сломанные кости, порванные мышцы и как тяжело переживает вынужденное бездействие человек, который привык все делать сам.

Она уже готова была сказать что-нибудь утешительное и даже дружелюбное, но тут Соммерсет повернул голову. В глазах старика мелькнуло удивление, а затем он с ледяной насмешкой сказал:

– Здравствуйте, лейтенант. Вам здесь что-то понадобилось?

– Даллас! – воскликнула Мэвис и раскинула руки. – Иди сюда, присоединяйся к компании!

Ева пошла к ней и увидела разноцветное полотнище с надписью "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, СОММЕРСЕТ!", висевшее между двумя элегантными шторами. "На такое способна только Мэвис", – подумала она.

– Выпьешь что-нибудь? У нас есть шипучка со льдом. – Мэвис повернулась к старинному столику на колесах, уставленному блюдечками с колотым льдом и бутылками с газированной водой и сиропами. – Все безалкогольное, – добавила она, – потому что, как сама понимаешь, наш хичхайкер еще слишком мал для крепких напитков.

– Как ты себя чувствуешь?

– Великолепно. Лучше не бывает. Мы с Леонардо узнали, что случилось с Соммерсетом. Бедный лапочка, – пробормотала она, повернулась к старику и поцеловала его в макушку. – Поэтому мы взяли все, что было под рукой, и приехали составить ему компанию.

При мысли о том, что Соммерсета кто-то может называть "лапочкой", у Евы отвисла челюсть.

– Сегодня утром мы тоже были у врача, – сказал Леонардо, продолжая лучезарно улыбаться Мэвис. На нем были длинные и просторные белые брюки, а также длинная и просторная белая рубашка, которая свободно реяла вокруг внушительного тела и подчеркивала дымчато-золотистый цвет его кожи. С правого виска свисал конский хвост. Он был розово-голубым, как у Мэвис, и так же украшен колокольчиками.

– Что случилось? – Ева забыла свое отвращение к этой комнате и быстро подошла к Мэвис. – Что-нибудь с ребенком?

– Нет, все в порядке, – ответила подруга. – Очередной осмотр, только и всего. И, представь себе, мы получили фотографии!

– Чьи фотографии?

– Ребенка! – Мэвис закатила младенчески-голубые глаза. – Хочешь посмотреть?

– Гм-м… Вообще-то у меня…

– Я захватил их с собой. – Леонардо вынул папку из какой-то немыслимой щели в рубашке. – Мы взяли только те, на которых не видны интимные места. Потому что еще не решили, хотим ли мы это знать.

– По-моему, все это место достаточно интимно… – пробормотала Ева, показав на живот Мэвис.

– Давай, давай, посмотри на своего будущего крестника! – Мэвис взяла у Леонардо папку и раскрыла ее. – Ну разве он не прелесть? Просто слов нет!

Ева увидела какую-то недоразвитую безволосую обезьяну с неправдоподобно большой головой.

– Ну надо же…

– Здорово, правда? Можно даже пальчики пересчитать!

По мнению Евы, это было еще отвратительнее. Что ребенок делает этими пальчиками, сидя в утробе?

– Леонардо хочет перевести самые удачные снимки на ткань и сшить мне несколько блузок. – Мэвис сложила розовые губки бантиком и послала Леонардо воздушный поцелуй.

– Замечательно. Это будет замечательно. – Еве окончательно стало не по себе. – Собственно, я зашла посмотреть, как тут дела…

– Позволь угостить тебя чем-нибудь холодным. – Леонардо потрепал Еву по плечу.

– Спасибо. А где Рорк?

– В спальне с медсестрой. Проверяет, все ли в порядке. Мы с Мэвис пока побудем у вас.

– Конечно, побудем! – В доказательство Мэвис села на ручку кресла Соммерсета. – Мы проведем в городе еще пару недель, так что, если хотите, сможем приезжать каждый день. Если вам будет грустно или одиноко, только позвоните, и я сразу примчусь. – Она взяла здоровую руку Соммерсета и погладила ее.

Ева залпом выпила протянутую Леонардо шипучку со льдом.

– Ну, я только посмотрю, не нужно ли что-нибудь Рорку, а потом уеду. Мне нужно поработать над… – Она осеклась, увидев Рорка, вышедшего из соседней комнаты.

– Добрый день, лейтенант. Я не был уверен, что вы сумеете выбраться.

– Я была по соседству. – "Он измучен, – подумала Ева. – Другой бы ничего не заметил, но я слишком хорошо знаю его лицо". – У меня выдался свободный часок. Вот я и решила заехать и посмотреть, не требуется ли тебе помощь.

– У нас все хорошо. Медсестра Спенс довольна здешними условиями.

Соммерсет коротко фыркнул.

– Больше всего она довольна возможностью торчать здесь целыми днями, не ударяя палец о палец, злить меня и получать за это неслыханные деньги.

– Раз так, можешь не волноваться, – любезно ответил Рорк. – Я вычту их из твоего жалованья.

– Не хочу, чтобы эта женщина вилась вокруг меня днем и ночью! Я прекрасно могу сам о себе позаботиться.

– Либо она, либо больница, – отрезал Рорк.

Ева прекрасно знала, что, когда он говорит таким тоном, с ним лучше не спорить. Однако Соммерсет не сдавался:

– Кроме того, я сам знаю, как следует лечить переломы.

– Жаль, что в больнице ему не сделали клизму и не выкачали из него все дерьмо, – проворчала Ева прежде, чем Рорк успел открыть рот.

– Ева… – Рорк потер пальцами переносицу. – Перестань.

– Ну что ж… – Из спальни вышла женщина лет пятидесяти в длинном белом халате поверх бледно-розовой блузки и брюк. У нее были объемистые грудь и бедра, круглое лицо и волосы цвета имбиря, собранные в конский хвост. Голос у нее был резкий, а тон увещевающий и фальшиво жизнерадостный, как у профессиональных нянек и начинающих полицейских. – Компания – дело хорошее, но нам пора спать.

– Мадам. – Голос Соммерсета стал колючим, как проволока. – Нам спать не пора.

– А сегодня придется, – невозмутимо ответила женщина. – Сначала мертвый час, а потом сеанс физиотерапии.

– Ева, это медсестра Спенс, – поспешно вмешался Рорк. – Она будет ухаживать за Соммерсетом. Мисс Спенс, это моя жена, лейтенант Даллас.

– Ах да, женщина-полицейский… Как интересно! – Она подошла к Еве и с жаром пожала ей руку.

"Кожа у нее нежная, – подумала Ева, – но хватка как у борца".

– Вы можете быть совершенно спокойны. Мистер Соммерсет попал в хорошие руки.

– Не сомневаюсь… Что ж, кажется, нам пора.

– Лично я не собираюсь ложиться в постель, как какой-нибудь дошкольник! Не хочу, чтобы меня кормили с ложечки и причитали надо мной, как эта… особа! – прорычал Соммерсет. – Если я не могу найти покоя в собственной квартире, то уеду куда-нибудь в другое место!

– Послушайте, Соммерсет… – Мэвис, все еще сидевшая на ручке его кресла, погладила старика по голове. – Это ведь всего на несколько дней.

– Я уже сказал все, что об этом думаю! – Соммерсет поджал губы и злобно посмотрел на Рорка.

– И я тоже, – парировал Рорк. – А поскольку ты живешь под моей крышей и находишься у меня на службе, я…

– Это можно исправить.

– Скатертью дорога!

Еву заставила шагнуть вперед даже не сама эта фраза (прозвучавшая в ее ушах музыкой), а сильный ирландский акцент, говоривший о том, что Рорк готов взорваться.

– О'кей. Все выйдите отсюда. И вы в первую очередь, – она жестом показала на Спенс.

– Я не…

– Вы в первую очередь! – повторила Ева тоном, от которого бросало в дрожь даже старых постовых полицейских. – Немедленно. Мэвис, Леонардо, дайте мне минутку побыть с ним наедине.

– Ладно. – Мэвис наклонилась и поцеловала Соммерсета в щеку. – Все будет хорошо, лапочка.

– И ты тоже! – Ева показала пальцем на Рорка. – На выход!

Его синие глаза потемнели.

– Прости, не понял.

– Я велела очистить помещение. Можешь спуститься в спортзал и поколотить андроида или пойти к себе в кабинет и купить Гренландию. После этого тебе сильно полегчает. Ступай, – сказала она и весьма чувствительно ткнула Рорка в спину.

– Отлично! – бросил он. – Я ухожу. Грызитесь, сколько влезет. Надеюсь, до перестрелки не дойдет.

Рорк вышел, хлопнув дверью.

Мрачный Соммерсет скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла. Ему уйти было некуда.

– Мне нечего вам сказать.

– Вот и хорошо. – Ева кивнула и сделала глоток шипучки. – Продолжайте молчать. Лично я и пальцем не пошевелила бы, если бы вы уехали отсюда прямо в кресле и попали под автобус. Но Рорку не все равно. Сколько он на вас потратил? – Она посмотрела на наручные часы. – Около тридцати часов. Он переживал за вас, старался сделать так, чтобы вы были довольны, если такое вообще возможно. Вы напугали его, а Рорка напугать не так легко.

– Я не думаю…

– Молчите! Вы не хотите в больницу? О'кей, тут я вас понимаю. Вы не хотите иметь дело с медсестрой…

– Черт побери, она слишком много улыбается!

– Ничего, скоро перестанет. Вы ее живо отучите. Мне она тоже не нравится, но из двух зол всегда приходится выбирать меньшее. Так что запомните: если я по возвращении с работы увижу, что вы оба расстраиваете Рорка, то быстро положу этому конец.

– Ему нет нужды расстраиваться из-за меня.

– Может быть, но расстраиваться он будет, и вы прекрасно это знаете. Он любит вас. И ужасно переживает, если человеку, которого он любит, плохо.

Соммерсет открыл рот, потом закрыл его и вздохнул:

– Вы правы. Мне очень не хочется это признавать, но вы правы. – Он ударил кулаком по подлокотнику кресла. – Просто я терпеть не могу, когда за мной ухаживают!

– Я вас не осуждаю… У вас здесь есть спиртное? Я имею в виду спиртные напитки.

– Может быть. – Соммерсет нахмурился. – А что?

– Думаю, Спенс собирается реквизировать все ваши запасы. Если бы мне пришлось иметь с ней дело, видеть ее лживую улыбку и слышать ее щебетание, я треснула бы ее по голове бутылкой и заставила замолчать.

Услышав сдавленный смешок, Ева сунула руки в карманы и пристально посмотрела на Соммерсета.

– На случай, если вам захочется сделать то же самое, бутылка должна лежать у вас под кроватью. Там она ее не найдет.

Соммерсет слегка приподнял уголки плотно сжатых губ.

– Отличная мысль. Благодарю вас.

– Не за что. Сейчас я позову ее, и вы с ней сможете поспать.

Она пошла к двери, но Соммерсет вдруг окликнул ее:

– Лейтенант!

– Что?

– Я боюсь, что она прогонит отсюда кота.

Ева удивленно обернулась и увидела, что смущенный Соммерсет слегка покраснел. Она тоже смутилась и уставилась взглядом в стену над его головой.

– А вы хотите, чтобы Галахад был с вами?

– Я не понимаю, почему его надо выставлять отсюда!

– Я это улажу. Достаньте бутылку, – сказала Ева. – Я задержу ее на несколько минут, чтобы вы могли побыть в одиночестве.

Выходя за дверь, она услышала скрип колес.

Ева прошла на кухню, где Рорк в чем-то убеждал Спенс. Эта женщина все еще улыбалась, но в ее улыбке чувствовалось что-то маниакальное.

– Дайте ему пару минут, чтобы прийти в себя, – сказала Ева и направилась к кофейнику. – Он хочет, чтобы кот был с ним.

– Я бы предпочла, чтобы помещение было стерильным… – начала Спенс.

– Он хочет, чтобы кот был с ним, – бесстрастно повторила Ева и сама одарила медсестру улыбкой, от которой у задержанных бежали по спине мурашки. – А вам следовало бы говорить с ним другим тоном. Ворковать не имеет смысла – во время вьетнамской войны он был фельдшером и привык подчиняться приказам. Вам придется нелегко, Спенс. От души сочувствую. – Она сделала жест кружкой. – Когда захотите сделать перерыв, чтобы постучать головой о стену, дадите нам знать.

– Что ж, ладно. – Спенс расправила плечи. – Я пошла к пациенту.

Когда Спенс вышла, Рорк забрал у Евы кружку и залпом опорожнил ее.

– Ты справилась с ней куда лучше, чем я.

– Просто я не привыкла ходить вокруг да около. Предпочитаю говорить прямо. Где Мэвис и Леонардо?

– Я предложил им поплавать в бассейне. Они хотят остаться и развлекать Соммерсета во время сеанса физиотерапии. Ты не представляешь, как я им благодарен! Если бы они не ждали ребенка, я бы, наверно, купил его им. – Он потер занывшую шею. – Расскажешь мне, о чем у вас шла речь?

– Нет.

– А он?

– Думаю, тоже. Я возвращаюсь на работу. Советую и тебе сделать то же самое. Пусть пыль немного уляжется… Да, и прими таблетку от головной боли. – Она улыбнулась. – Говорю это с величайшим удовольствием!

Рорк наклонился и поцеловал ее в лоб, в щеки и в губы.

– Я люблю тебя. Несмотря на последнюю реплику. Пожалуй, я действительно приму таблетку – хотя еще десять минут назад мне казалось, что и сотни не хватит, – и пойду работать. У меня назначено совещание в "Доче", – сказал Рорк, имея в виду убежище для жертв насилия, которое он финансировал. – Похоже, я все же сумею его провести.

– Тогда до вечера. – Ева шагнула к двери, но остановилась. – Кстати, где ты взял эту мисс Улыбку?

– Кого? Ах да… – Он рассмеялся. – Медсестру Спенс порекомендовала Луиза.

– Думаю, у нее была для этого причина.

– Скоро я ее увижу. – Рорк открыл буфет и достал пузырек с обезболивающим. – И обязательно спрошу, почему она это сделала.

ГЛАВА 7

Вернувшись в управление, Ева прошла к себе в кабинет, села за письменный стол и вызвала на экран досье Рэйчел, чтобы проверить, пополнила ли его Пибоди нужными данными.

Когда на экране возник перечень предприятий со смежными жилыми помещениями, Ева откинулась на спинку кресла. О'кей, для этого потребуется время… Она выбрала те из них, которые имели отношение к фотографии, и составила первоочередной список, куда вошло девять наименований. А потом начала анализировать перечень возможных подозреваемых, пытаясь найти какую-нибудь ниточку.

Диего Фелисиано. Знал жертву, преследовал ее. Тратил на нее время и деньги, но так ничего и не добился. Несколько задержаний и арестов. Доступ к наркотикам. Алиби дырявое, как решето. Доступ в компьютерный клуб и к подходящему транспортному средству. Но при этом – маленького роста, не слишком сильный и скорее горячий, чем хладнокровный. Фотографировать не умеет.

Джексон Хупер. Знал жертву, был влюблен в нее. Знал место работы и домашний адрес. Работает в университете, знаком с планом студенческого городка и расписанием занятий. Алиби нет. Доступ в компьютерный клуб. Транспортное средство – под вопросом. Сильный, спортивный. Умный. Знаком с фотографией, поскольку работал натурщиком.

Профессор Лиэнн Браунинг. Знала жертву. Одна из последних, кто видел жертву живой. Преподает фотодело. Разочаровалась в практической фотографии? Алиби подтверждают сожительница и дискеты видеокамер. Обладает ли техническими знаниями, необходимыми для фальсификации дискет, – под вопросом. Женщина высокая, хорошо сложенная. Сильная. Знает план городка и расписание занятий жертвы.

Назад Дальше