Он, разумеется, не смог ответить, но Лили этого показалось мало, поэтому она напряженными ладонями ударила его по ушам.
Несостоявшийся убийца взвыл, но изо рта вырвался только хриплый клекот.
Автобус остановился прямо перед "Мермейдз тейл". Водитель, все еще приплясывая, помахал ей в зеркальце заднего обзора. И что теперь делать? Позвать на помощь?
Но последующее уже от нее не зависело. Сообразив, что дело плохо, молодой человек вскочил, подхватил нож, погрозил им водителю, пялившемуся на них широко раскрытыми глазами. По-видимому, теперь ему было не до танцев. Молодой человек взмахнул ножом, помчался к передней двери, выскочил и, перебежав улицу, свернул в переулок.
Водитель вскрикнул.
- Все в порядке, - заверила Лили, собирая пакеты. - Просто грабитель. Но я легко отделалась.
- Нужно вызвать полицию.
Не хватало еще иметь дело с копами. Убийца смылся, а Лили вдруг страшно ослабела, Сердце бухало в ребра, ноги подкашивались. Но спину она держала прямо и, казалось, стала выше, чем пять минут назад. Всего пять минут назад она сидела в пустом автобусе и неизвестно откуда взявшийся парень сел рядом и вытащил нож.
И не важно, что кололо бок, ныли ребра и стреляющая боль пронизывала ее с головы до ног. Она сделала это. Справилась с убийцей. Значит, не забыла все то, чему учил ее брат, после того как она наконец рассказала ему о Джеке и о том, что с ней проделывали.
Тогда Диллон стиснул ее так крепко, что казалось, кости треснут.
- Черт возьми, Лили, больше я никогда не позволю тебе быть беспомощной жертвой. Никогда!
И он учил ее приемам самообороны под восторженный визг двухлетней Бет, таскавшей игрушечного медведя за ногу.
Но не смог научить ее главному: душить страх, лишающий рассудка и способности мыслить, вскипевший при виде ножа, блестевшего в дюйме от груди. Лили справилась сама. Взяла себя в руки. Сумела защитить себя. Она сделала это!
Лили шагала, прямая и высокая, не обращая внимания на боль и легкую тошноту.
- Привет! - сказала она, улыбаясь миссис Блейд, разгадывавшей кроссворд за стойкой.
- Выглядите так, словно выиграли в лотерее, миссис Фрейзер. Я тут совсем запуталась. Преступник. Шесть букв. Не знаете?
- Хм-м… может быть, я? Но в "Лили" всего четыре буквы. Прошу прощения, миссис Блейд.
Лили засмеялась и потащила покупки наверх.
- Знаю! - обрадовалась миссис Блейд. - "Убийца"… нет… вторая "а". Черт!
Наверху Лили подвинула викторианский столик так, чтобы на него падал свет, разложила рисовальные принадлежности. И пусть адреналин бурлит в крови, ей все равно. Главное, что она прекрасно себя чувствует.
И тут рука ее застыла.
Ее картины. Нужно немедленно бежать в музей и убедиться, что картины Сары все еще там. Все восемь. Как она могла думать о Римусе в такой момент?
Или окончательно рехнулась? Ведь можно просто позвонить мистеру Монку и спросить насчет картин. Но что, если ему нельзя доверять… ведь до сих пор оказывалось, что никому нельзя доверять. Он вполне способен солгать. Теннисон или его отец могли выкрасть их прошлой ночью, после того как она ушла из дома, а мистер Монк еще и помогал им.
Нет, кто-то уведомил бы ее, если бы картины пропали. А вдруг они просто позвонили Элкотту или Теннисону? Да, это ее картины, но ведь она больна. Не так ли? Еще одна попытка самоубийства. Не способна справиться со стрессом.
Через три минуты она уже была на улице.
Глава 9
Музей искусств Юрики занимал целый квартал на Уэст-Клейтон-стрит. Великолепное здание викторианской эпохи стояло в окружении древних дубов, ронявших последние листья на холодном утреннем ветерке. Поскольку муниципальный бюджет урезали до минимума, горы листьев никто не убирал и толстое красно-желто-золотистое одеяло укрыло тротуары и двор музея.
Лили заплатила таксисту пять долларов, включая чаевые, потому что манжеты рубашки у парня были обтрепанными, а сам он, похоже, давно не ел досыта. Оставалось надеяться, что у нее хватит денег на входной билет.
Старый швейцар уведомил ее, что вход бесплатный, но любое пожертвование будет великодушно принято.
- Не от души?
- Как угодно. - Он расплылся в улыбке.
Ей не оставалось ничего, кроме как ответить такой же широкой улыбкой и попросить, чтобы он доложил мистеру Монку о ее приходе.
До сих пор она видела здесь картины только однажды, во время короткого визита, когда им еще не отвели специальное помещение, но прямо после свадьбы с Теннисоном. Тогда же она познакомилась с директором, мистером Мон-ком, поразившим ее напряженно-голодным взглядом необыкновенно красивых черных глаз, и двумя его сотрудниками, имевшими степень доктора философии. Когда она удивилась, они только плечами пожали и объяснили, что в престижных музеях нет мест, так что пришлось перебраться сюда. Но по крайней мере картины Эллиот придают этому заведению стиль и респектабельность.
Несмотря на то что музей был невелик, картинам Сары выделили отдельную комнату и все устроили по высшему разряду: белые стены, идеальное освещение, натертый дубовый паркет, мягкие скамьи в центре комнаты.
Лили долго стояла, медленно переводя взгляд от картины к картине. Она даже коснулась каждой, провела пальцем по раме. Эти шедевры занимали особое место в ее душе, тем более что бабушка позаботилась оставить Лили именно те, которые она больше всех любила. Особенно "Лебединую песню" - мягкие бледные переливы цветов, слегка приглушавших трагедию умирания. Лежавший со сложенными на груди руками посреди аккуратно прибранной постели старик, почти лысый и такой исхудавший, что кожа туго обтянула скулы, а под кожей чуть краснели кровеносные сосуды, блаженно улыбался и что-то пел молодой девушке, тоненькой, почти прозрачной, стоявшей подле кровати со склоненной набок головой.
При одном взгляде на эту сцену у Лили мурашки пошли по коже, а глаза предательски повлажнели.
Боже, как она любила эту картину! Да, разумеется, ей место в музее, но она принадлежит Лили, и только Лили.
В этот момент Лили решила, что хочет видеть картину каждый день, до самой последней минуты, чтобы она напоминала о бесконечной пульсации жизни с ее грустными завершениями, радостными начинаниями и счастливыми соединениями. Эта картина останется с ней, если только это возможно. Стоимость работ Сары до сих пор ошеломляла.
Она вытерла глаза.
- Это вы, миссис Фрейзер? О Боже, мы слышали об аварии. Говорили даже, что вы попали в больницу в тяжелом состоянии. Уже поправились? Так быстро? Выглядите немного бледной. Может, вам лучше сесть? Хотите стакан воды?
Неспешно повернувшись, она увидела мистера Монка, стоявшего в дверях маленькой комнаты с картинами Сары. Ей снова показалось, что он выглядит чересчур напряженным. Как слишком туго натянутая тетива: вот-вот лопнет. Впрочем, он неплохо смотрится в этом костюме цвета маренго и белой рубашке с темно-синим галстуком.
- Мистер Монк, рада видеть вас, - вежливо улыбнулась она. - Собственно говоря, слухи о моем состоянии немного преувеличены. Я совершенно здорова и прошу вас об услуге.
- Счастлив это слышать. А доктор Фрейзер тоже здесь? Возникли проблемы?
- Нет, мистер Монк, никаких. Последние месяцы выдались довольно трудными. Но сейчас все в порядке. Кстати, какая из этих картин ваша любимая?
- "Решение", - не колеблясь, ответил мистер Монк.
- Она мне тоже очень нравится, - кивнула Лили, - но не находите, что ее атмосфера немного угнетает?
- Угнетает? Ничуть. Я не страдаю депрессией, миссис Фрейзер.
- Помню, как я сказала бабушке, что люблю эту картину, когда только что потеряла кучу денег на результатах матча между "Гигантами" и "Далласом". Тогда, в шестнадцать, я была вне себя от отчаяния, - призналась Лили. - Бабушка засмеялась и одолжила мне десять долларов. Никогда этого не забуду. Правда, я отдала долг на следующей неделе, когда целая куча идиотов поставила на то, что Новый Орлеан побьет Сан-Франциско с перевесом в двенадцать очков.
- Вы говорите о каких-то спортивных событиях, миссис Фрейзер?
- В общем, да. О футболе, - сообщила Лили. - Но перейдем к делу. Я пришла сказать вам, что уезжаю из этих мест, обратно в Вашингтон, и беру картины Сары Эллиот с собой.
Он уставился на нее как на сумасшедшую и стал лихорадочно отмахиваться, словно пытаясь отогнать призрак.
- Но, миссис Фрейзер, ведь вы были довольны экспозицией, и мы так о них заботились, реставрационные работы самые минимальные, мы вас не затрудняли…
Лили осторожно погладила его рукав.
- Мистер Монк, вы проделали великолепную работу. Дело в том, что я переезжаю, а картины отправятся вместе со мной. Это не подлежит обсуждению.
- Но Вашингтон не нуждается в шедеврах! Там их и без того много. Немало прекрасных вещей пылятся в запасниках, и никто их не видит! Им ни к чему новые поступления!
- Мне очень жаль, мистер Монк.
Поразительно красивые черные глаза зловеще блеснули.
- Прекрасно, миссис Фрейзер, но, насколько я понял, вы не обсуждали это с доктором Фрейзером. Простите, но я не могу отдать вам картины. Он их администратор.
- Что это значит? Вы прекрасно знаете, что картины мои!
- Да, верно, но решения принимает доктор Фрейзер. Он же заботится о всех деталях. Видите ли, миссис Фрейзер, всем известно, что вы нездоровы…
- Лили, что ты здесь делаешь? И почему не в постели? За спиной доктора Монка появились Диллон и Шерлок.
Оба недовольно хмурились.
Лили учтиво улыбнулась директору.
- Я пришла объяснить мистеру Монку, что картины уезжают вместе со мной, а именно в Вашингтон. К сожалению, он ответил, что все знают о моем безумии и только доктор Фрейзер имеет право распоряжаться картинами, поэтому мистер Монк отказался отдавать их мне.
- Но, миссис Фрейзер, я не совсем это имел в виду…
Савич легонько хлопнул его по плечу и, когда мистер Монк, совершенно сбитый с толку, повернулся, переспросил:
- Так картины не могут быть отданы моей сестре? Не потрудитесь ли объяснить все это нам, мистер Монк? Я Диллон Савич, брат миссис Фрейзер, а это моя жена. Итак, в чем дело?
Мистер Монк отчаянно озирался, но, не видя помощи, поспешно отступил.
- Вы не понимаете. У миссис Фрейзер душевное расстройство, по крайней мере мне так сказали, и поэтому управление всеми делами, связанными с картинами, взял на себя доктор Фрейзер, поскольку он ее муж. Когда мы услышали об аварии, причиной которой стала она сама, многие посчитали, что она умирает и, следовательно, доктор Фрейзер унаследует картины, которые никогда больше не покинут музея.
- Как видите, я не умерла, мистер Монк.
- Да, миссис Фрейзер, но нельзя отрицать того факта, что вы нездоровы и, следовательно, не можете распоряжаться такими дорогими и уникальными произведениями искусства.
- Заверяю, что миссис Фрейзер в полном рассудке и по закону может делать со своим имуществом все, что ей заблагорассудится, - вмешался Савич. - Впрочем, возможно, у вас имеется распоряжение суда, которое опровергает сказанное мной?
Мистер Монк, на мгновение растерявшийся, быстро пришел в себя.
- Распоряжение суда! Да, это именно то, что требуется.
- Зачем? - осведомился Савич.
- Видите ли, суд может решать, способна ли она принимать столь важные решения.
Шерлок покровительственно похлопала директора по плечу.
- Хм-м, симпатичный костюмчик. Сожалею, мистер Монк, но, как это ни обидно, Лили вовсе не обязана подчиняться вашим приказам. Вы, разумеется, можете обратиться в суд с иском о признании ее недееспособной, но наверняка проиграете, и, кроме того, подобный скандал вызовет немало шума в местных газетах.
- О нет, я никогда бы на это не пошел. Вероятно, вы правы и все в порядке, но, сами понимаете, я должен позвонить доктору Фрейзеру. До сих пор я имел дело только с ним. За все те месяцы, что картины висели здесь, я ни разу не говорил с миссис Фрейзер.
Савич молча вытащил бумажник, показал удостоверение личности, жетон сотрудника ФБР и мило осведомился:
- Почему бы нам не позвонить из вашего кабинета?
Мистер Монк поперхнулся, пронзил Лили убийственным взглядом и пролепетал:
- Да, разумеется.
- Вот и прекрасно. Заодно обсудим также детали отправки картин: страховку, упаковку, охрану - словом, все ничтожные, мелочные детали, с которыми доктору Фрейзеру больше не придется иметь дела. Кстати, мистер Монк, я знаю, что делаю, потому что сам получил по завещанию Сары Эллиот восемь ее картин.
- Что ж, мистер Савич, прошу ко мне.
Савич кивнул и, выходя из комнаты, бросил через плечо:
- Шерлок, останешься с Лили, присмотришь, чтобы она села и отдохнула. А мы с мистером Монком покончим с делами. Вперед, сэр!
- Надеюсь, бедняга не расплачется, - вздохнула Лили. - Они выделили и оборудовали специальное помещение и так заботились о картинах. По-моему, деньги на помещение дали Элкотт и Шарлотта Фрейзер. Какое великодушие, не находишь?
- Да, но знаешь, Лили, немало народа приходило полюбоваться картинами за последний год. Теперь ими смогут полюбоваться и вашингтонцы. Придется подумать, куда ты хочешь поместить картины. Только не торопись, не спеши, позволь людям убедить тебя, что они лучше остальных сумеют приглядеть за картинами. И не стоит терзаться по этому поводу. Подумать только, сколько еще людей не видели именно эти работы Сары Эллиот!
- Говоря по правде, я вздохнула свободно, только увидев, что они все здесь и я не смотрю на пустые стены, потому что кто-то украл картины. Поэтому я и прибежала, Шерлок. Вдруг поняла, что, поскольку Теннисон женился на мне из-за картин, может, они уже исчезли.
Шерлок подвела Лили к скамейке и бережно усадила.
- Мы тоже не хотели ждать, - пояснила она, оглядываясь. - Какая красота! И этот талант у вас в генах, твоих и Диллона. До чего же вы счастливые! Рисуешь комиксы, которые так радуют людей, а Диллон вырезает из дерева изумительные поделки. Представляешь, вырезал из розового дерева фигурку новорожденного Шона! Каждый раз, глядя на нее, я испытываю огромную благодарность за то, что в моей жизни есть Диллон… Ладно, что-то я разнюнила, совершенно размякла. О чем это я? Ах да, талант, унаследованный от Сары… какой драгоценный дар!
- А как насчет твоего таланта, Шерлок? Ты чудесно играешь на пианино и могла бы стать концертирующей пианисткой, если бы не смерть сестры. Поиграешь мне, когда вернемся в Вашингтон?
- Обязательно, - кивнула Шерлок и тут же добавила: - Знаешь, Лили, я тоже боялась, что Теннисон и его папаша украли картины и даже не позаботились известить тебя под предлогом тяжелой болезни.
- Думаю, у них были другие планы. Все случилось так быстро.
- Да, время у них было, но разве не видишь? Если бы картины внезапно пропали, думаю, ни у кого не было бы сомнений, кто их прикарманил, и Синг-Синг гостеприимно открыл бы им ворота. Вряд ли они вышли бы оттуда до конца жизни. Думаю, они выжидали момента их продать. После твоей смерти, когда они перешли бы к Тенни-сону по закону.
- Смерти, - повторила Лили медленно, словно пробуя слово на вкус. - Знаешь, не так легко поверить, что кто-то желает твоей смерти. Из-за какого-то наследства. Мерзость! Просто мерзость!
Шерлок согласно кивнула.
- Я до сих пор не в силах осознать, что Теннисон предал меня, и, вероятно, заодно с отцом. Но не хочу ломать руки и рыдать из-за этого. Уж скорее меня так и подмывает врезать Теннисону в нос или лягнуть в коленку.
Шерлок слегка приобняла ее.
- Согласна. Но как ты себя чувствуешь? Только честно.
- Спокойной. Болит немного, но ничего страшного. Ведь я считала, что люблю его. И хочу провести с ним остаток дней своих. Доверяла ему. Думала, что он станет настоящим отцом Бет.
- Знаю, Лили. Знаю.
Лили взяла себя в руки и постаралась улыбнуться.
- Кстати, мне нужно кое-что тебе рассказать. Сегодня утром Римус так и плясал у меня перед глазами и до того потянуло рисовать, что я вышла и купила карандаши и бумагу. А потом произошло нечто странное. Я села в пустой автобус, чтобы вернуться в пансион. Откуда ни возьмись появился парень, совсем молодой, похожий на панка, и попытался меня убить.
Шерлок от изумления моргнула.
- Ну вот, - рассмеялась Лили, - наконец-то мне удалось удивить тебя настолько, что ты потеряла дар речи.
- Лили, мне это не нравится. Расскажи поточнее, что случилось.
Но в этот момент появился мистер Монк.
- Я свяжусь с нашими адвокатами и попрошу их приготовить бумаги на подпись. Я подробно объяснил мистеру Савичу, как будут упакованы картины. Вам придется уведомить нас, по какому адресу их отсылать. Груз отправят в сопровождении двух охранников. Они сделают все для его сохранности. Я позвоню вам, когда бумаги будут готовы. Как скоро вы собираетесь уезжать?
- Довольно скоро, мистер Монк.
Лили медленно поднялась, стараясь не разбередить швы, и взяла его за руку.
- Простите, но я не могу оставить их здесь.
- Какая жалость! Доктор Фрейзер сказал по телефону, что вы разводитесь с ним и что он больше не имеет никакого отношения к картинам.
- Счастлива, что он не попытался что-то предпринять за моей спиной, - бросила Лили.
Мистер Монк неловко поежился.
- Он прекрасный человек, как, впрочем, и его достопочтенные родители.
- Не сомневаюсь, что таково мнение многих людей. Да, мистер Монк, мы разводимся.
- О, весьма неприятное известие. Вы поженились совсем недавно! И всего несколько месяцев назад потеряли свою малышку. Надеюсь, вы приняли это решение на ясную голову.
- Вы все еще считаете, что мое душевное здоровье под вопросом, мистер Монк?
Мистер Монк, казалось, разом встряхнулся.
- Ну, - пробормотал он, - думаю, вы действовали поспешно, не обдумав все как следует. Разводитесь с бедным доктором Фрейзером, который так вас любит и желает всего самого лучшего. И, миссис Фрейзер, разумеется, все это очень печально для меня и моего музея.
- Что же, всякое бывает, не так ли? И должна сказать, что доктор Фрейзер горячо любит не меня, а мои картины. Я остановилась в Юрике, в пансионе "Мермейдз тейл". Пожалуйста, позвоните, когда потребуется моя подпись.
Уходя, Лили в последний раз оглянулась на сгорбленного, бледного мистера Монка, стоявшего в дверях комнаты Сары Эллиот с таким видом, словно только что проиграл в покер последние деньги. Но музей и до появления картин неплохо существовал и будет существовать и дальше.
Они стали спускаться с крыльца. Савич крепко держал Лили под руку. С другого бока шла Шерлок.
- Я думал, что Теннисон начнет всячески препятствовать увозу картин, - сообщил Савич, не глядя на нее. - Не сомневаюсь, Лили, что, позвони ты сама, так оно и было бы. Но не мог же он спорить с двумя федеральными агентами, один из которых - твой брат! - Он вдруг резко остановился и схватил Лили за плечи. - Я крайне недоволен тобой, сестричка! Тебе следовало позволить мне и Шерлок обо всем позаботиться. Уверен, что ты потянула швы и живот болит так, словно тебя туда лягнули.
- Верно, - поддержала Шерлок. - Диллон прав. У тебя такой вид, словно вот-вот упадешь.