Благодарен! Она покачала головой. Должно быть, он ужасно страдал, когда получил этот урок. Вопреки всем его рассуждениям о том, что для него сделал брат, это жестокое состязание, безусловно, ожесточило его. Неудивительно, что он всегда держит себя в руках, не сделает шага навстречу, пока не будет уверен.
– Так вот почему вы так и не женились? – тихо сказала она.
– Расскажите, почему вы не вышли замуж, – парировал он.
– Не встретила подходящего мужчину.
Он кивнул с таким явным удовлетворением, что она почувствовала, как оно прямо-таки окутывает ее. Внутри у нее все сжалось, когда она поняла, что это означает. Она прошла проверку, оказавшись неуязвимой для обаятельного Барри Вулфа. Она нужна Дэниелу. Только она. И он хочет, чтобы ей был нужен только он.
Как бы ни манила такая мысль, это было невозможно.
Глава пятая
Дэниела волновало уже то, что она просто идет рядом с ним, поднимаясь по холму к своему домику. Но мысленно он поднимался с нею на другие холмы. Совсем других вершин хотелось ему достичь с нею вместе. Когда она перестанет врать.
Неужели она не понимает, что это мешает им? Стоит ей набраться храбрости, сделать шаг навстречу, и они преодолеют перевал и спустятся в долину правды. Ему до боли хотелось отношений без секретов, без недомолвок, без обманов и масок. Он истосковался по честности, из которой рождается взаимное доверие, когда раскрыть свою истинную сущность не страшно, а радостно, когда узнать друг друга – это не прием в борьбе, а взаимное удовольствие.
Что будет, если вытащить ее из-за этой черты, которую она провела между ними? Заставить ее открыться ему, открыться во всех смыслах? Дэниел ощутил, что она ему бесконечно желанна.
Белый брючный костюм то надувался от ветра, то облегал ее фигуру, дразня своей скромностью и соблазнительностью. Ее волосы вспыхивали огненной пеной всякий раз, как они проходили под фонарем. Во всех смыслах она была чарующим воплощением пламени и льда. Ни одну женщину он не желал так сильно. Он уже стал думать, что никогда не встретит такую, о какой мечтал, но Аннабель Паркер обещала исполнение грез. Он чувствовал это…
Приходила мысль поймать ее руку, и он представлял себе ее обжигающее прикосновение. Но не хотел рисковать – навлечь на себя ледяной отпор. Сегодня только первый вечер. Он еще не до конца раскрыл ее. Это само по себе было упоительно. Эта женщина бросала ему вызов на каждом шагу.
Более того, эта женщина видела Барри насквозь.
Дэниел усмехнулся. Хотелось бы посмотреть, как она расправлялась с его братцем, как ее холодный, спокойный интеллект проник за многочисленные фасады и дымовые завесы, ни перед чем не останавливаясь, не давая сбить себя с пути. Захватывающее зрелище – как она справляется с проблемой, которую представляет для нее он сам, в свою очередь не давая сбить себя с пути.
Частный сыщик, которого он нанял, чтобы выяснить, что же случилось с Барри на самом деле, получил такие ничтожные результаты, что с таким же успехом мог бы все это время находиться в отпуске. Весь прошедший месяц Аннабель Паркер абсолютно естественно занималась своими делами. Она ни разу не встречалась с сестрой. Ее редактор подтвердил, что она действительно написала статью, о которой говорила журналистам, хотя и не стала публиковать ее.
Но Дэниел знал, что она лгала о том, что произошло в ту ночь, и она знала, что он знает. Ей доставляло удовольствие мериться с ним силами и удавалось невероятно умело отражать удары. За весь вечер она лишь однажды на миг потеряла бдительность, но мгновенно спохватилась, не дав ему никакого преимущества. И ловко уклонилась в сторону. Надо как-то убедить ее выйти за рамки этого поединка.
Дэниел всегда считал себя цивилизованным человеком, но, то и дело ускользая от него, она определенно пробуждала в нем какие-то пещерные инстинкты. Нужно держать в узде свое желание сломать все ее защитные барьеры. Он хочет завоевать ее, а не оттолкнуть.
Их домики уже близко. Они стали подниматься по последнему склону, самому крутому за всю дорогу, дальше их пути разойдутся. Он все время остро ощущал обоюдное влечение. Со всякой другой женщиной он без колебаний предпринял бы попытку, но ее предупреждение: "Я не беру в любовники кого попало" – останавливало.
– Какого мужчину вы сочли бы подходящим? – спросил он, гадая, есть ли у нее список качеств, какими должен обладать потенциальный любовник.
Она взглянула на него искоса, и он почувствовал, как она напряглась.
– О чем вы? – спросила она.
Дэниела это не обмануло. Невидимая стена, окружавшая ее, прямо-таки вибрировала от настороженности. Он резко сменил тему, стараясь обойти ее защитные сооружения:
– Вы завидуете замужеству сестры?
– Нет. Я никогда ни в чем не завидовала Иззи, – ответила она, от удивления заговорив естественно и непринужденно. – Разве что ее детям. Чудесные малыши. – На него вновь полыхнуло зеленое пламя. – У них такая счастливая семья.
Снова бросилась на защиту.
– А в детстве вы были счастливы в семье? – подкинул он очередной вопрос.
Едва заметная пауза, загадочная улыбка.
– У нас были очень любящие родители. Они и сейчас такие.
Ни слова о тесной дружбе с сестрой. Иззи. Какое ласковое имя. Оттого, что сестры целый месяц не встречались, он подумал, что они вместе приедут сюда, рассчитывая, что здесь смогут чувствовать себя спокойно и не вызовут подозрений.
Тут он ошибся, но был почти уверен, что во всем остальном не ошибался. Интересно, впрочем, что Аннабель не нравится быть двойняшкой. Зависти нет, но в их отношениях явно что-то не так.
– Какой любви вы ищете? – спросил он, стремясь получше разобраться в том, что ей нужно.
Она рассмеялась и бросила на него дразнящий взгляд.
– Это что, игра в двадцать вопросов?
– Нет. – Он удержал ее взгляд, стараясь передать ей ту жгучую жажду, которую она пробуждала в нем. – Просто мужчина, который хочет стать для вас подходящим.
Она остановилась, как бы перевести дух, но целая буря чувств угадывалась в ее глазах. И… уязвимость. Сама ее неподвижность была насыщена электричеством, внешняя защитная оболочка застыла, регистрируя свою реакцию, играя в рулетку с искушением, взвешивая открывшиеся возможности.
Позже он говорил себе, что в этот момент нужно было шагнуть к ней, но тогда по нему словно мурашки забегали, все тело наполнилось никогда ранее не испытанным чувством предвкушения. Давай, мысленно призывал он ее. Откройся же мне!
Почти в то же мгновение он почувствовал, как дверца к ней захлопнулась. Колесо рулетки перестало вращаться. Серебряный шарик остановился на черном. Может быть, следующий поворот колеса подарит ему желанное, но не сегодня.
Как только решение было принято, она зашагала впереди него, стремительно взбежала по ступенькам, ведущим к их домикам, остановилась на первой площадке и обернулась к нему.
– Это не так, Дэниел, – спокойно сказала она, надменно вскинув подбородок, устремив на него прямой взгляд зеленых глаз, отметающий всякие сомнения в этом вопросе. – Вы просто хотите, чтобы я оказалась подходящей для вас.
Черт подери! Он не мог этого отрицать.
Она улыбнулась улыбкой Моны Лизы, чуть поддразнивая, совершенно уверенная в своей правоте.
– Спокойной ночи, Дэниел.
Он разрывался между восхищением и бессильной злостью.
Она оставила его стоять столбом, а сама белоснежным вихрем устремилась к своему домику.
Завтра, думал он, провожая ее взглядом, пока она не скрылась из виду. Она не обернулась. Отперла свою дверь, шагнула внутрь и решительно опустила занавес над сегодняшним действием спектакля.
Это всего лишь антракт, уговаривал себя Дэниел.
Завтра они продолжат игру. Она, как и он, не сможет оставить все как есть. То, что возникло между ними, должно разрешиться. Он не успокоится, пока этого не достигнет.
Глава шестая
В ту ночь Аннабель спала плохо. Во время обеда и всю обратную дорогу она сохраняла дистанцию между собой и Дэниелом Вулфом, но не могла изгнать его из своих мыслей. А тут еще и тело взбунтовалось против навязанного ему самоконтроля и размечталось о том, какими могли бы быть его поцелуи и объятия. Просто хоть плачь!
Ночные шумы тоже не помогали заснуть. В какой-то момент ей даже показалось, будто дикий кабан фыркает и хрюкает под ее окошком. Птичий хор разбудил ее на рассвете, и она отказалась от попыток уснуть. Гораздо лучше пойти посмотреть, как солнце встает над морем. Может быть, быстрая ходьба по песку и свежий ветер в лицо развеют туман усталости перед новой встречей с Дэниелом Вулфом.
Он не уедет отсюда. Бегство не решит проблему. Нужно каким-то образом отвлечь его от мысли обратиться к Иззи в поисках истины. Он слишком строго судит женщин, особенно тех, что поддались харизме его неотразимого братца. Дэниел Вулф не делает скидок на ошибки или заблуждения, по крайней мере в делах, связанных со смертью Барри.
Единственный способ выбраться из создавшегося положения, решила Аннабель, – удовлетворить любопытство Дэниела Вулфа в некоторых других вопросах. Осуществить это будет нелегко. К тому же приходится тратить столько усилий на сопротивление ему в личном плане. Особенно когда на самом деле ей этого совсем не хочется.
Как все сложно, уныло думала она, натягивая черные джинсы, надевая свою любимую футболку цвета зеленого лимона, чтобы хоть немного поднять себе настроение, и засовывая ноги в старые черные кеды, с которыми ничего не сделается от воды, острых камней и ракушек.
А вот ей несдобровать, если она слишком много будет думать о Дэниеле Вулфе. Между ними столько барьеров, просто нет никакого резона тратить эмоции на мучительный выбор, который в любом случае ничего хорошего не сулит. Этот человек ей не нужен. Ей и одной неплохо.
Не переставая напоминать себе об этом, Аннабель подхватила черную джинсовую куртку и тихонько вышла из домика: вдруг ее сосед тоже не спит и заметит, что она уже встала? Время – вот единственное, что ей нужно, и тогда она овладеет ситуацией и спланирует разумный образ действий.
Когда она проходила мимо его домика, в душе шевельнулось предательское поползновение взбунтоваться. Очень ли глупо было бы позволить ему понять, что ею движет в жизни? Ей нравится, как он мгновенно проникает в самую суть сказанного, нравится его умение слушать с неослабным вниманием, нравится острота его ума. Он постоянно бросает ей вызов, он быстро соображает, он смог оценить ее способность сражаться с ним на равных, которая прочих мужчин отпугивала или раздражала. О ней обычно говорили, что она слишком уж востра.
Но Дэниела Вулфа это не оттолкнуло. Вчера она чисто физически ощущала волны сочувствия и симпатии, исходящие от него. Ничего соблазнительнее он бы и придумать не смог. Аннабель всегда было недостаточно простого сексуального влечения. Взаимопонимание, настроенность на одну волну значили для нее гораздо больше. Именно такого всепоглощающего единения ждала она от партнера.
Когда ей было двадцать с чем-то лет, имели место два печальных случая, когда она поддалась сексуальному возбуждению. Они научили ее, что страсть быстро проходит, если нет удовлетворенности в другом отношении. Оба раза она потихоньку свела роман на нет, понимая, что в конечном итоге так будет лучше для обеих сторон. В тридцать один она успела примириться со своим положением. У нее множество друзей, которые не дают ей чувствовать себя одинокой. И, как всегда, у нее есть Иззи.
Но теперь есть еще и Дэниел…
Может быть, сегодня он скажет или сделает что-нибудь настолько возмутительное, что желание впустить его в свою жизнь пройдет само собой. А пока… Она перешла на бег, стараясь усиленной физической активностью прогнать надоедливые мысли. Ее кеды захрустели по гравию, рассыпая эхо от дорожки, ведущей через лощину к Длинному дому, а потом зашуршали по песку на дорожке от плавательного бассейна к пляжу.
Миновав купу деревьев, она остановилась отдышаться и окинуть взглядом открывающийся вид. Мелко плещущие волны поблескивали в лучах восходящего солнца. По самому горизонту двигался пароход. Облака были окрашены оттенками розового и желтого. Птицы кружили в небе и семенили по берегу у края воды, высматривая малюсеньких крабов, вылезающих из мокрого песка. Ни души вокруг. Она была совсем одна, наедине с девственно-чистым миром, просыпающимся для нового дня. Это было так хорошо…
Она дошла до мыса и присела отдохнуть на более или менее плоский камень, наслаждаясь уединением, ветерком, растрепавшим ее волосы, нежным плеском волн и прелестной картинкой, которую создала природа. У сиднейских берегов она никогда не видела такого тихого моря. Большой Барьерный риф защищает здешние пляжи от бурного прибоя, характерного для побережья Нового Южного Уэльса. Можно не опасаться, что ее смоет волной.
Время текло неспешно. Здесь было легко освободить свою голову от всяких мыслей, отдавшись приятным ощущениям. Пароход на горизонте постепенно исчез из виду. Солнце поднялось выше, и облака потеряли свою чудесную окраску. Когда урчание в животе напомнило ей о завтраке, Аннабель взглянула в сторону берега, чтобы прикинуть расстояние до Длинного дома, и увидела Дэниела Вулфа, который неторопливо направлялся к ней.
Хотя до него оставалось еще добрых пятьдесят метров, не узнать его было невозможно. Внушительный рост, посеребренные виски, элегантное достоинство в осанке: голова высоко поднята, плечи расправлены, походка уверенного в себе человека, – все выдавало в нем незаурядную личность.
Аннабель смотрела, как он подходит, осмысливала свою реакцию на него, пытаясь объяснить себе самой, почему у нее вдруг убыстрился пульс и почему она вся натянута как струна в каком-то приятном ожидании. Всякая женщина восхитилась бы великолепным Дэниелом Вулфом. Ее интерес к нему совершенно естествен.
В любом обществе он был бы первым благодаря своей силе, интеллекту, властной ауре и легко сделался бы вожаком, если бы захотел. Аннабель не могла понять, почему он пассивно стоял в стороне, позволяя Барри отнимать у него женщин. Что-то здесь было не так.
Может быть, он слишком горд, чтобы бороться за женщину? Может быть, он считает, что ее внимание должно принадлежать ему по какому-то прирожденному праву, без всяких усилий с его стороны? Если так, значит, он еще мало знает людей. Насколько Аннабель могла судить по своему опыту, не бывает идеальных пар. Если оба не готовы и брать, и отдавать, особенно отдавать, скоро возникает взаимное недовольство, которое подтачивает радость от того, что вы вместе.
Но, исходя из своего краткого знакомства с Дэниелом Вулфом и глядя на него сейчас, Аннабель недоумевала, как хоть одна женщина могла предпочесть ему Барри. Между ними такая же разница, как между роскошным шоколадным тортом и комком сахарной ваты: один – многослойный и основательный, другой – просто приторная пена.
Когда он приблизился, ее кожа почувствовала странное покалывание, словно его окружало магнитное поле. Может, если отвести глаза, это пройдет, подумала она, но отводить глаза не хотелось. Его же глаза сегодня утром сверкали серебром, в чарующем контрасте с чернотой его бровей и ресниц и оливковым оттенком кожи. Он поставил ногу на выступ камня чуть ниже того места, где она сидела, и улыбнулся, излучая жар, от которого ее кровь быстрее побежала по жилам.
– Я шел на ваши волосы, как на маяк. Солнечные лучи плясали на них, словно лизали их огнем. Я невольно подумал, не такие ли волосы были у сирен из древнегреческих мифов?
Комплимент был очень приятный. Аннабель не сдержала ответной улыбки:
– Я вас не приманивала.
– Знаю. Вы были полностью погружены в свой собственный мир. Я помешал вам?
Она пожала плечами:
– Я как раз собиралась идти обратно. Я проголодалась.
– Давно вы пришли сюда?
– На рассвете.
Его взгляд упал на красноречивые круги у нее под глазами. Она не стала с утра возиться с косметикой. На губах у него заиграла многозначительная улыбочка, и он бросил на нее такой взгляд, что ее защитные сооружения дали трещину, сердце перевернулось в груди, а вся ее с трудом выстроенная логика полетела к чертям.
– Быть может, мы с вами провели бы более спокойную ночь, если бы спали вместе?
У Аннабель перехватило дыхание. Воображение немедленно подсунуло ей картину их сплетенных тел, раскинувшихся в истоме после полнейшей разрядки, словно парящих в блаженном тумане. Она чуть было не опустила свой взгляд вниз, чтобы завершить картину конкретными физическими деталями. Пришлось применить немалую силу воли, чтобы изгнать видение и заставить себя держаться так, словно его предложение не выходит за рамки пустой болтовни.
Она приподняла брови:
– Вы часто спите с женщинами в первый же вечер знакомства?
– Я уже целый месяц думаю о вас каждую ночь. Желание мое становится все сильнее.
– Не так быстро, Дэниел, – сказала она напрямик. – Не могу сказать о себе того же. Вы – часть той ночи, о которой мне не хочется вспоминать. Для меня вы ассоциировались с вашим братом. И сейчас ассоциируетесь.
Он осмыслил настороженность в ее глазах.
– Вы думаете, я могу оказаться таким же ловеласом?
– По-моему, вы не очень-то дорожили своими женщинами. Вы не старались понравиться им, в отличие от брата.
Его глаза стали жесткими.
– Разве, чтобы завоевать женщину, обязательно нужно без конца льстить ей?
Аннабель покачала головой.
– Может быть, кто-то на это и клюнет. Но мне всегда казалось, что действия говорят больше, чем слова. Вряд ли женщина может чувствовать, что она любима и желанна, если ее мужчина отходит в сторонку, словно ему безразлично, как она себя поведет.
Он нахмурился.
– Жаль, если я невольно создал у вас такое представление о себе. Оно совершенно неверно.
– Вы намекнули, что не хотели состязаться с братом. Что же вы делали, когда он начинал обхаживать ваших женщин?
– Он делал это не в моем присутствии, Аннабель. – Губы Дэниела изогнулись. – Трудно состязаться со свершившимся фактом.
Так это происходило за спиной Дэниела! Тайком, по-воровски. Можно было представить, какое удовольствие доставляло Барри Вулфу красть женщин у правильного и всеми уважаемого брата, а потом демонстрировать свои победы, чтобы показать, что ему отдали предпочтение. В этом беспощадном стремлении к первенству было что-то порочное и мстительное.
– Должно быть, он ненавидел вас, Дэниел, – сказала она, удивляясь, как у него могло сохраниться теплое чувство к брату.
– Да, это так, и у его ненависти были глубокие корни. Я был у отца любимчиком. – И он печально добавил: – Плохо, когда родители выделяют одного из детей. Барри всю жизнь бунтовал против этого.
– По-вашему, это может служить извинением?
– Я понимал, что им двигало. Думаю, по-настоящему его знал только я один. Это создавало между нами связь, которую он ненавидел, но и нуждался в ней. Ему нужен был кто-то, кто понимал бы его.
Аннабель кивнула, признавая прочность родственных уз, о которых не принято говорить. Они всегда есть в семье, хотя посторонние об этом и знать не знают.
Дэниел тяжело вздохнул. Его глаза потемнели, словно внутренний взор его обратился к глубоким тайникам души.
– Наверное, все мы нуждаемся в ком-то, кто понимал бы нас.