– Энди, дедки, по-моему, теперь месяц будут в себя приходить! Это надо же, я, скромная Джинни Холмс из Эдинбурга, – директор DR! Энди, ты просто чудо!
– Джинни, поменьше криков, у меня сегодня не лучший день… Да и кресло директора ты заслужила – благодаря тебе все работает как часы, и Редклифа ты вывела на чистую воду.
Все, ужасная неделя завершилась, Тим обезврежен. Теперь можно с чистой совестью заняться лич… Миранда удивилась, что чуть не определила проблемы, связанные с Эвардом Морвелланом, как личную жизнь. Впрочем, а что это, если не личная жизнь? Энди еще в детстве лазила по чердаку Мередит-Хауса и, копаясь в старых вещах, пыталась представить человека, которому все это принадлежало. Серебряное пресс-папье, пачки писем, рассказывающих о чужой жизни, визитные карточки графа Мередит с золотым обрезом. И нередко юная Энди представляла себе этого графа: высокий светловолосый красавец с синими глазами, во фраке и белых перчатках. Миранда улыбнулась своим наивным детским мечтам. Реальный граф Мередит оказался мокрым, нетрезвым и далеко не таким героическим красавцем, как грезилось ей в детстве…
Энди оставила машину перед крыльцом и зашла в дом. Из кухни доносилось пение – миссис Кеттл готовила обед. Заглянув в комнаты первого этажа, Миранда графа не обнаружила. Наверное, развлекается просмотром телепрограмм… Однако Энди ошиблась: лорд Морвеллан слушал "Кармен" в исполнении Монтсеррат Кабалье – быстро же он освоился с благами цивилизации в виде музыкального центра – и курил одну из коллекционных трубок ее отца, удобно расположившись в ее любимом кресле.
Энди замерла в дверях: картина просто идиллическая.
– Значит, вы, ваша светлость, поладили с грозной Лавинией. Она никому не разрешает курить на втором этаже. – Миранда улыбнулась. Усталость постепенно уходила, и нереальность милой сценки ее развеселила.
Эвард отложил трубку, встал и отвесил ей церемонный поклон:
– Удачен ли был ваш день, мисс Деверил?
– Вполне. – Энди рассмеялась. Соперничать с викторианским графом в изысканности манер – глупое занятие. К тому же она была не уверена в том, как следует обращаться к графу: ваша светлость или ваша милость?..
– Миссис Кеттл провела против меня разведку боем, выяснила неприступность моих позиций и сдалась. Хм… замечательный табак. В общем, мне пришлось немного обмануть достойную женщину. Я сказал, что трубки необходимо обкуривать табачным дымом, иначе они портятся. Твоя экономка сразу же принесла курительные принадлежности и повелела мне проинспектировать всю коллекцию трубок вашего достойного батюшки. Как это она сказала…
Эвард закатил глаза, сложил руки на груди и экспрессивно заявил:
– Этому дому уже давно требуется мужская рука, если бы не вы, мистер Эвард, эти дорогие трубки могли бы испортиться! – Лорд Морвеллан настолько точно изобразил манеры и интонации миссис Кеттл, что Энди рухнула на диван от смеха.
– Эвард, – констатировала Энди, сбрасывая туфли и располагаясь на диванных подушках, – если ты так же язвил на приемах и балах, то неудивительно, что ни одна из юных леди не изъявила желания выйти за тебя замуж. Остался холостяком, лорды не выпускали тебя из страны, ты с горя выпил – и вот, сидишь у меня в гостиной.
Миранда даже зажмурилась: удобный диван, удачно сложившееся заседание, да и настроение, благодаря графу, поднялось…
– Чему я, кажется, уже рад. – Голос Эварда прозвучал подозрительно близко. – Ни одна из этих юных пустышек не могла развеять моей скуки. Даже на мгновение. В твоей же гостиной пребывать весьма занимательно…
Почувствовав прикосновение к волосам, Энди открыла глаза: Эвард, присев в изголовье дивана, вынимал шпильки из ее прически. С каждой шпилькой выражение лица графа становилась все удивленнее: волосы и не думали распускаться. О лаке для волос он, разумеется, не знал… Не удержавшись, Энди хихикнула. С одной стороны, положение было возбуждающе-пикантным, с другой – немного нелепым и смешным.
Эвард грустно вздохнул и рассыпал вынутые из волос шпильки по ковру:
– Ни разу за свою долгую жизнь я не встречал женщину, которая принималась бы хихикать каждый раз, когда я пытаюсь ее соблазнить. Или я так действую только на девушек этого времени? Засушенная древность ста семидесяти лет от роду.
Что-то такое было в его словах: и грусть, и самоирония, и стойкость перед лицом неизбежности… Энди стало стыдно. Человек попал в такой переплет, но не сдается; спокоен и даже находит в себе силы шутить. Да и женским полом интересуется – поползновения такого толка с его стороны даже льстили Энди. Ее бы, попади она в схожие обстоятельства, мужчины интересовали в последнюю очередь. Она потянулась к нему и робко погладила склоненную темноволосую голову:
– Я больше не буду…
Эвард поднял голову, и их губы оказались в опасной близости. Энди замерла: стоит ли позволять целовать себя? Но обдумать в деталях данный вопрос не удалось: Эвард мягко опустил ее на диванные подушки и поцеловал. Забыв о колебаниях, Миранда ответила ему…
Зарывшись пальцами в темные с серебром волосы, Энди самозабвенно целовала мужчину, с которым была знакома три дня.
Откуда столько пыла, детка? – Мисс Деверил попыталась вмешаться, но Миранда стойко ее проигнорировала.
И было отчего: граф весьма ловко справился с пуговичками на блузке, и поцелуи переместились ниже. Энди прерывисто вздохнула – дорожка поцелуев добралась до ее груди, не стесненной лифчиком.
Энди замерла, закрыв глаза и отдавшись ласкам. Как хорошо! Ей невыносимо захотелось прикоснуться к Эварду, и девушка попыталась развязать узел на его шейном платке, но быстро сдалась.
– Чертов узел!
Эвард замер.
– Э… Энди, позволь мне…
Граф управился с хитрым узлом одним неуловимым движением.
Миранда принялась расстегивать бесконечный ряд мелких пуговичек на его рубашке… Отцовской рубашке… Что-то связанное с одеждой Эварда…
Кажется, связно мыслить она уже не могла. Но все же…
– Ой, я совсем забыла! – Миранда вскочила с дивана и заметалась по комнате, подбирая туфли и шпильки. – Нам надо пробежаться по магазинам, одеть тебя наконец по-человечески.
Эвард не проявлял никакого желания встать с дивана. Заложив руки за голову, он мечтательно смотрел в потолок:
– Я не понимаю, откуда в этом мире берутся дети? Вы все время чем-то заняты. И это "что-то" всегда такое важное, срочное и необходимое… Ох…
С дивана пришлось встать – Энди выдернула у него из-под головы подушку и позвонила, вызывая экономку:
– У тебя есть три минуты для того, чтобы принять вид, достойный викторианского графа. Иначе Лавиния больше не воспримет всерьез ни одного твоего слова.
Наскоро пообедав, они вышли из дома.
– Пойдем, прогуляемся пешком, здесь недалеко, через парк. – Энди взяла Эварда под руку и потянула в сторону Гайд-парка.
– Миранда, – протянул лорд Морвеллан, – смею тебя заверить, эта часть Лондона мне знакома, можешь не тащить меня на поводке. Мы направляемся в Мейфер?
Энди ошеломленно кивнула. Граф довольно улыбнулся – не только же ему все время удивляться – и уверенно повел Миранду по улице.
Белгрейв остался практически прежним: те же тихие зеленые особнячки, узкие улочки… Вот только стоящие вдоль обочин автомобили… И люди, спешащие, говорящие по – как их там Миранда назвала? – телефонам. И воздух: в его воспоминаниях Лондон пах дымом, газом уличных фонарей, лошадьми; здесь же все пропахло этими автомобилями. Эварду показалось, что стены домов смыкаются над ними и улица превращается в ловушку. За бесконечной суетой и открытиями этих двух с половиной дней он не успевал задуматься, прочувствовать весь ужас своего положения. Это даже не чужая страна, это чужой мир. Безнадежно чужой. И он здесь никто. Его судьба полностью в руках этой странной девушки. Вообразив, как он будет жить здесь до конца своих дней, Эвард вздрогнул. Да уж, это не те острые ощущения, к которым он стремился, совсем не те. Ему здесь просто нет места, его место там, в тысяча восемьсот шестьдесят восьмом. С его исчезновением род Мередит пресекся, земли отошли к Короне, и теперь его дом – это дом Энди. Энди… Без сомнения, его влечет к ней – да и как тут устоять? Эвард опять вспомнил джинсы и хмыкнул про себя. И к тому же юная леди просто умница: живо среагировала на его появление, разрешила огромное количество проблем. Да любая из его прежних знакомых упала бы в обморок, увидев перед собой нечто, напоминающее привидение, – но не Энди. Эвард улыбнулся, вспомнив их абсурдный разговор в ту грозовую ночь. Он и не заметил, как мрачные мысли сменились вполне лучезарным настроением. Энди…
Они прогулялись по Гайд-парку и вышли на Парк-лейн. Да, старая добрая Бонд-стрит – магазины все те же… А вот людей в несколько раз больше. Во много раз больше. Через два часа граф Мередит проклял все на свете. Энди затащила его в какую-то шикарную лавку, пробормотав что-то про классический стиль. И это она называет классикой? Широкие брюки, как у портовых рабочих, вместо бриджей; а про это адское изобретение, называемое "молнией", и вспоминать не хочется… Носки, это жалкое подобие чулок. Туфли со шнурками! Но это еще не самое страшное. Эвард покраснел при воспоминании о неприличной конструкции, называемой трусами, которая здесь заменила кальсоны. И все эти детали туалета в примерочную комнату ему подавала девушка-приказчица! Но и приятные моменты во всем этом кошмаре обнаружились: во-первых, у него теперь есть джинсы, во-вторых, всю эту странную одежду очень легко надевать. И снимать тоже, что не может не радовать. Воспоминания о незаконченном вечере любви с Мирандой будоражили воображение…
Был и еще один момент, связанный с покупками: Эвард понял, что деньги здесь стоят во много раз меньше, чем в девятнадцатом веке. Если учесть, что магазин, в котором они приобрели одежду, – не самый дешевый, то та часть его состояния, которая хранилась в виде золота и драгоценностей в банке, позволила бы ему стать в этом мире очень и очень богатым человеком. Лорд Морвеллан покрутил на пальце фамильный перстень с сапфиром…
Энди, довольно улыбаясь, боролась с огромным мороженым с орешками. Завершив экипировку Эварда, они решили отправить покупки на дом и прогуляться по Мейферу с экскурсионно-развлекательными целями. Граф выглядел весьма импозантно в коллекционных джинсах и свитере, с которыми он не пожелал расстаться после примерки. В современной одежде он стал совсем неотразим – особенно в сочетании с огромным ведерком попкорна. Пробормотав что-то про недопустимость для лиц благородного сословия поедания чего-либо на улице, граф все же не устоял перед таким чудом. Миранда развлекала викторианского джентльмена не совсем приличными анекдотами, тот стоически выслушивал и даже одобрительно хмыкал. На более ясные выражения чувств он был неспособен – боролся с пластиковой трубочкой, вставленной в стакан с молочным коктейлем. Покончив с анекдотами, Миранда ввела Эварда в курс исторических событий последних полутора веков. Н-да, ей даже немного стыдно стало – сплошные войны, интриги, скандалы в Королевской семье…
Но все же Энди наслаждалась прогулкой – с самого детства ей не было так весело и спокойно. Она благодарно улыбнулась Эварду. Наверное, надо предложить ему сходить в кино, раз уж попкорн ему так понравился…
– Такой бесконечный день! Только утром приехали из Морвеллан-Холла, а кажется, что уже неделя прошла! – Энди поднималась на второй этаж, размахивая туфлями, снятыми еще внизу. Уклонившись от предложенной графом руки, Энди перепрыгивала через три ступеньки. Добравшись до второго этажа, она обернулась и лучезарно улыбнулась Эварду, степенно поднимавшемуся следом.
– А я еще и по перилам кататься могу!
– Я развлекался сим нехитрым способом лет за сто шестьдесят до твоего рождения, леди. За что был неоднократно и нещадно высечен розгами. Желаешь, чтобы я прибег к аналогичным дисциплинарным мерам по отношению к тебе?
– Не уверена, что ты сможешь меня одолеть. Ты представить себе не можешь, сколько денег я трачу на фитнес.
– Не представляю, каким образом неприличные прыжки и упражнения в полуодетом виде могут влиять на бойцовские качества. – Эвард удовлетворенно отметил удивление Миранды. – Я видел это по телевизору. Сие занятие может способствовать развитию только одних навыков, тех, которые джентльмены с леди не обсуждают.
– О, граф, вы делаете несомненные успехи в ведении неприличных бесед! – Энди присела в шутовском реверансе.
Эвард ответил безупречным поклоном.
– Польщен вашей высокой оценкой моих достижений.
Энди не выдержала и рассмеялась: обмениваться в коридоре, в двенадцать часов ночи, поклонами с викторианским графом – это что-то. Эвард картинно заломил руки:
– Боже, эта юная леди опять смеется в самый неподходящий момент! Это наказание господне!
Граф Мередит пал на одно колено перед мисс Деверил и возопил:
– О, свет моей души, намеки между нами невозможны! Куда мне вас сопроводить: в мои или твои апартаменты?
Энди уже просто умирала от смеха.
– Мой граф! – с тем же душераздирающим пафосом ответствовала мисс Деверил. – Я тороплюсь в свои апартаменты – ведь завтра утром нам вставать так рано! – Сбившись с мелодраматической риторики, Энди продолжила: – Да, утром мы едем в Корнуолл. У нас, то есть по большей части у тебя, небольшая проблема, ты не забыл?
– Нет, я помню. – Эвард поднялся с колен и уже серьезно осведомился: – У тебя есть мысли по этому поводу?
– Может, пойдем тогда в гостиную? Расположимся с удобствами, а не будем подпирать стены в коридоре. – Энди развернулась и решительно проследовала в гостиную.
– Дальше мы будем действовать так… – Она расположилась в кресле у камина и принялась посвящать Эварда в свои планы. – Вернемся в Морвеллан-Холл и перероем все материалы, которые сможем найти. Хроники графов Мередит мы уже просмотрели, теперь надо исследовать церковные книги в местном приходе и порыться в Интернете – может, какие-нибудь обряды мистических сект смогут нам помочь. На всякий случай будешь каждую грозовую ночь ходить в лабиринт, вдруг и без полнолуния получится вернуться. Во всяком случае, попытка не пытка. Но лучше получить какую-нибудь информацию до того, как начинать эксперименты: кто знает, куда тебя отправит лабиринт. Не хочешь же ты отправиться к каким-нибудь своим отдаленным предкам?
– Или потомкам – не знаю, какой вариант хуже. А что такое Интернет?
– Долго объяснять, завтра увидишь…
Энди зевнула и потянулась. Все-таки уже очень поздно, особенно учитывая сегодняшний подъем в шесть часов.
Эвард вежливо сопроводил Миранду к двери ее спальни. Постоял немного, разочарованно уставившись на закрытую дверь, и отправился к себе. То есть в спальню, отведенную ему миссис Кеттл. Ситуация выглядела забавно: Энди занимала графскую спальню, а ему достались комнаты графини. И это очень точно характеризует безумный мир двадцать первого века!
Когда Энди, отчаянно зевая, добралась до кровати и улеглась, она внезапно поняла, что спать ей расхотелось. Что за напасть! Будильник прозвонит уже через пять с половиной часов, а сон сбежал. Теперь, когда Энди разобралась с делами компании и пришло время заняться возвращением Эварда в его время, ей почему-то стало грустно. Общество лорда Морвеллана делало Энди счастливой. Самой себе она могла в этом честно признаться. Но нельзя же думать только о себе. Эварду здесь не место, ему здесь плохо. И она, Миранда Деверил, должна помочь ему вернуться домой.
Эвард тоже не мог уснуть. Но совершенно по другой причине: практические вопросы возвращения его, конечно, волновали, но интуиция подсказывала, что попытка может оказаться удачной только в полнолуние и грозу, а такого совпадения нужно еще дождаться – иначе его почтенные предки исчезали бы гораздо чаще. Немного тревожило, что никто из пропавших никогда не возвращался… Но, может, пропавшие предки попадали в менее гостеприимные места. Дом Энди, помощь Энди, сама Энди – нельзя сказать, что судьба к нему немилостива. Однако главной причиной бессонницы Эварда была не тревога за свою судьбу, а не совсем приличные, но возбуждающие мысли и желания, навеянные очаровательной хозяйкой его поместья. Если бы он встретил Энди в своем времени, то он бы женился на ней, несмотря на то, что она не была потомственной аристократкой. Прожить с мисс Деверил всю жизнь… И бренди она подливала бы в его бокал. Да, как он мог забыть про бренди… С этой мыслью Эвард наконец уснул.
– Черт, ну за что? За что? – Энди в бессчетный раз взбила подушки и попыталась устроиться поудобнее. Уснуть не получалось. Может, сходить за теплым молоком и печеньем на кухню? Миранда выбралась из постели, нашарила тапочки и вышла в коридор. В комнате Эварда было тихо. Поддавшись искушению, Энди осторожно повернула ручку и заглянула: граф крепко спал, аккуратно укрывшись одеялом и чинно сложив руки на груди. Интересно, викторианских аристократов учили так спать? Спящий Эвард выглядел совсем молодым и очень счастливым. Наверное, видит хороший сон, подумала Энди, преодолела искушение войти и отправилась вниз, за печеньем. Эвард же продолжал наслаждаться сновидениями, в которых фигурировал выдержанный бренди, Миранда в турнюрах и некоторые сюжеты, виденные им в телепередачах.
8
Фальшиво напевая какую-то песенку, Энди вышла к завтраку. Граф чинно пил утренний кофе и благоухал розами.
– Доброе утро. Не знала, что ты поклонник цветочного парфюма. – Миранда проинспектировала все блюда и остановилась на тостах с джемом.
– Утро доброе. Мисс Деверил, я вообще не поклонник парфюма, но эти ваши усовершенствования в ванной комнате… я сам не заметил, как налил в воду какую-то загадочную жидкость. Подозреваю, что это дамское средство, и использовал я его в избыточном количестве. – Граф невозмутимо поставил хрупкую кофейную чашечку идеально по центру блюдечка. – Что такое жожоба, кстати?
Энди вздохнула. Она совсем забыла про смеситель с парфюмом во второй ванной, который установили по желанию ее матери. Эвард опять подумает, что она специально над ним подшутила.
– Прости, пожалуйста, я совсем забыла про смеситель… А что такое жожоба, я и сама не знаю. Но ничего опасного.
– Извинения излишни. – Эвард специально выдерживал официальный тон: надо же хоть немного компенсировать утренние мучения, а подчеркнутая корректность и вежливость ставят его в выигрышное положение.
Энди хмыкнула и погрузилась в изучение биржевых сводок. Проглотив деловую информацию, она перешла к погоде: в Корнуолле обещали грозы и шторм. Подавив минутное сожаление, Энди передала газету Эварду.
– Погода тебе благоприятствует. Полнолуние, конечно, уже закончилось, но гроза и шторм будут.
Эвард смотрел на сидящую напротив девушку: сила ее духа просто непоколебима, никаких истерик, всегда собранная, решения принимает мгновенно. Казалось бы, такие чисто мужские качества должны его отталкивать, но нет, воля и решительность Энди делают ее просто неотразимой. Граф Мередит совсем впал в печаль: возможно, уже сегодня ночью он вернется в свое время… Опять балы, глупые дебютантки, их невыносимые мамаши и серая скука, липкая пустота существования. Неполные трое суток, проведенные с Энди, были наполнены событиями – заскучать Эвард не успел ни на секунду.