Наверх вели страшного вида крутые деревянные ступени, местами проломленные и разбитые чуть ли не в щепки.
- Ну что, полезем? - голос отозвался эхом.
- Я что-то не уверена, что это так просто. Тут все на честном слове.
- Я помогу. Я сотню раз это проделывал.
- А может быть не стоит? - несмело возразила Полина.
- Отчего же?
- Я слышала…
- Что вы слышали? - подозрительно уточнил Казьмин.
Полина вздохнула:
- Что физические нагрузки вам не на пользу.
Казьмин негромко рассмеялся:
- А-а, вот вы о чем! Благодарю за заботу. В моем кардиостимуляторе недавно заменили батарейку, и уж что-что, а взобраться на Шапель я еще смогу… Итак, я вперед, а вы следом за мной. Будьте осторожны.
Он принялся карабкаться по крутой лестнице. Полине ничего не оставалось, как лезть за своим неугомонным экскурсоводом.
Выбравшись на верхнюю площадку, Казьмин подал Полине руку и почти втащил ее к себе.
- Ну вот, и славно. Немного запылились, только и всего, - Казьмин часто дышал, но выглядел довольным. - Ну а теперь посмотрите вокруг.
Полина огляделась. В разрушенных оконных проемах действительно открывались шикарные виды на Екатерининский дворец, на Китайскую деревню и Большой каприз.
- Вы правы, это замечательно, - согласилась Полина.
Казьмин не ответил. Помолчав немного, он вдруг серьезно спросил:
- Откуда вы узнали о моей болезни?
- Илья рассказал.
- В самом деле? - удивился Казьмин. - Когда он только успел? Обычно он не раскрывает наши маленькие семейные тайны так легко.
- У вас очень заботливый брат.
- Да, - подтвердил Казьмин. - Мне с ним повезло куда больше, чем ему со мной.
После паузы он добавил с усмешкой:
- Ну, что ж, значит, вы особенно не удивлены моими давешними рассказами. Вы представляете, с кем имеете дело. С живой развалиной, которая испытывает странную привязанность к развалинам каменным…
- Да бросьте вы, - бодро сказала Полина. - Любовь к древним руинам - это, возможно, самая безобидная страсть на свете…
- Если бы, Полина, если бы… - Казьмин покачал головой. - Я все-таки расскажу вам… Дело это давнее. Мы были молоды, бедны и не очень счастливы. Жена сидела дома с ребенком, я заканчивал институт и пытался прокормить семью. Я наделал тогда много ошибок, но потом мне удалось сделать правильный профессиональный выбор. И наконец, однажды после года каторжного труда я получил первые "большие деньги" и взял отпуск. Мне ужасно хотелось отдохнуть по полной, дать себе расслабиться, да и просто отпраздновать удачный перелом в своей жизни. И на что я потратил деньги, как вы полагаете?
- Рискну предположить, что на руины.
- Ну, почти, - вздохнул Казьмин. - Я купил две путевки в Карпаты, для себя и жены. В программу входило посещение древних монастырей, замков и всяких исторических мест. У меня просто слюнки текли в предвкушении волшебного отдыха. Я даже предположить не мог, что жена… Короче говоря, мне было заявлено, что шататься по всяким древним дырам недосуг, потому что - а дело было в июне - нужно посадить на тещиной даче три теплицы огурцов. Я пытался объяснить жене, что себя нужно иногда баловать, что осенью, если ей и теще приспичит, я куплю им самосвал огурцов, и пусть развлекаются…
- Вы не могли перенести отпуск?
- Не мог, - грустно кивнул Казьмин. - Тогда я не был директором собственной компании. Мне было всего двадцать четыре, я работал на людей, затеявших перспективный серьезный бизнес, и поблажек там никому не давали.
- Жена не поняла этого?
- Не поняла. Путевки пришлось сдать. Мы пережили несколько невыносимых сцен, после которых она с сыном провела остаток лета у своих родителей и ко мне больше не вернулась. Через год мы развелись. Из-за огурцов. Или из-за руин. В общем, из-за нежелания уступить. А вы говорите - безобидная страсть…
Полина почувствовала, что сейчас расплачется. Без всякой причины. Чтобы Казьмин не заметил ее пляшущих губ, она подошла к самому оконному проему и отвернулась, делая вид, что разглядывает Китайскую деревню.
- Что с вами? - обеспокоено спросил Казьмин. Его руки осторожно легли на плечи Полины.
- Знаете, Валерий Петрович, а ведь ваша жена всего лишь боялась поверить в то, что те первые "большие деньги" - не последние. Огурцы были… всего лишь дополнительной гарантией благополучия.
- Да, Полина, теперь я это знаю. На самом деле это так просто. Это всегда просто. Но это невозможно понять, если люди слишком молоды и безжалостны друг к другу. Я все понял, когда ничего уже было не склеить, - с болью в голосе проговорил Казьмин. Потом добавил в отчаянии: - Только не плачьте! Я умоляю вас!
Полина запрокинула голову, пытаясь помешать неожиданным слезам.
Казьмин развернул Полину, стиснул ее плечи, тревожно вгляделся.
- Не плачьте, пожалуйста, - едва слышно сказал он.
Его пальцы медленно, едва касаясь, погладили ее волосы. Потом Казьмин тыльной стороной теплой ладони нежно провел от ее виска до подбородка и, наклонившись, поцеловал в щеку, по которой стекала слеза.
- Не плачьте…
Его губы мягко коснулись губ Полины, она вздрогнула, но Казьмин сразу отстранился:
- Боже мой, ну что я должен сделать, чтобы вы не плакали?
- Извините… Извините меня… - пробормотала она. - Это так глупо…
Полина поспешно принялась вытирать глаза. Казьмин перехватил ее руку, еще раз осторожно коснулся ее влажной щеки, а потом неожиданно порывисто обнял Полину и привлек к себе.
- Видимо, я растерял весь былой опыт общения с девушками, если довожу свою даму до слез на первом же свидании, - тоскливо проговорил он. - Нет, в самом деле, хорош ухажер… Вместо того, чтобы пригласить в ресторан, в ночной клуб или, на худой конец, в театр…
- Или - совсем уж на худой конец - в библиотеку, - буркнула Полина. Вообще-то ей было настолько скверно, что хотелось взвыть. Но она не могла не оценить попытки Казьмина обратить неловкую сцену в шутку.
- Да-да, или в библиотеку, - с готовностью подхватил Казьмин. - Так вот вместо всего этого я веду вас через канавы, наполненные гниющими опавшими листьями, болтаю битый час о таинственном притяжении старых камней, затаскиваю в рассыпающуюся башню и жалуюсь на жизнь… Дурак я, дураком и помру…
Полина, чьи слезы уже впитались в куртку Казьмина, отстранилась и тяжело вздохнула:
- Да уж.
- Надеюсь, с вами все в порядке?
- Да, Валерий Петрович, все в порядке. Извините меня.
- Ну что ж, давайте спускаться. Я снова пойду первым…
Спускаться было еще сложнее. Полина старалась в точности повторять маршрут Казьмина, и все же пару раз ее нога едва не соскользнула с шаткой ступени.
- Вы живы? Ну и хорошо, - Казьмин поймал Полину внизу и с осторожностью вывел наружу. Напоследок он не забыл прикрутить обратно защитную сетку.
Они снова взялись за руки. Казьмин повел Полину к Большому Капризу. Кокетливый грот-беседка причудливым мостиком навис над асфальтированной дорогой, ведущей сквозь северную часть дикого парка прямиком к воротам Екатерининского дворца.
Они шли молча, и Казьмин снова то и дело стискивал ладонь Полины и бросал на нее встревоженные взгляды.
Они прошли под Большим Капризом. По правую руку за оградой начинался Екатерининский дворцовый парк, а по левую - Китайская деревня.
В последний раз, когда Полина бывала здесь, то есть лет десять назад, Китайская деревня была просто группой запущенных, пришедших в негодность строений неопределенного цвета. Конечно, можно было угадать по отдельным деталям, чем были когда-то заброшенные здания, но все равно, это было странное, плачевное зрелище.
Теперь же Китайская деревня не только преобразилась, но и ожила. Дома были восстановлены и стилизованы под китайские пагоды, на крышах и у водосточных желобов поселились драконы. Комплекс зданий обнесли низкой изгородью, разбили газоны, цветочные клумбы, горки и сады камней. Но это было еще не все. Теперь здесь жили люди. В пяти сотнях метров от загородной резиденции русских царей раскинулся оазис красивой жизни. Каждое из зданий Китайской деревни было превращено в жилой многоквартирный таун-хауз. У каждой квартиры - дверь прямо на улицу. У каждой двери или припаркована дорогая машина, или разбросаны детские игрушки, или стоит мангал и шезлонги, или и то, и другое и третье вместе. По дороге с утра до вечера снуют туда-сюда отдыхающие, но детишки обитателей Китайской деревни тут же спокойно катаются верхом на живых пони. Конюшня расположена на территории комплекса, рядом с теннисным кортом… Охранники прилежно несут свою вахту и поднимают шлагбаумы перед автомобилями. Словом деревенская жизнь с ее каждодневными заботами теперь шумит вовсю в некогда вымерших развалинах…
Полина поймала себя на мысли, что теории Казьмина, возможно, во многом справедливы. В самом деле, стоило ли менять судьбу Китайской деревни? Конечно, брошенные развалюхи в непосредственной близости от Екатерининского дворца - это безобразие. Но то, что сделано…
- Как же эти люди здесь живут? - проговорила Полина, глядя на женщину, которая показалась на пороге одной из квартир, в тренировочном костюме и домашних шлепанцах. Не обращая никакого внимания на людей, глазеющих на нее с дороги, она тряхнула пару раз квадратный коврик и снова скрылась в квартире. - Это же не жизнь…
- А что вас смущает?
- Здесь целый день мимо ходят толпы чужих людей и заглядывают в окна, кто с любопытством, кто с завистью. А жильцы вынуждены выбивать перед ними половики. Прямо зоопарк какой-то.
- Ну все не так страшно на самом деле, - возразил Казьмин. - Стекла в домах тонированы, поэтому частная жизнь за этими стенами в полной неприкосновенности. А выбивают половики на крыльце те, кто не доверяет пылесосам. Еще встречаются такие индивиды. Кстати, я просто обязан, наконец, вас отогреть. Поэтому приглашаю на чашку чая, и не вздумайте отказываться.
Подхватив Полину под руку, Казьмин резко свернул к калитке.
Они вошли на территорию Китайской деревни и завернули за угол крайнего дома. Во внутреннем дворике около одной из квартир стояли бок о бок офисный Мерседес, на котором ездил Власов, и вишневый глазастый автомобильчик Казьмина.
- Вы здесь живете? - поразилась Полина. - В этих мертвых, убитых реставрацией камнях?
- Вам говорили, что вы язва? - рассмеялся Казьмин, доставая из кармана ключи.
- А все-таки?
- Да, живу в мертвых камнях. Считайте меня мазохистом, - фыркнул он, открывая дверь. - Прошу вас.
Полина шагнула в прихожую. Впрочем, прихожей как таковой не было. Объем огромного помещения был поделен на функциональные части. Сначала прихожая и коридор с лестницей на второй этаж, дальше в глубине гостиная, плавно переходящая в кухню и отделенная от нее лишь широкой аркой.
Сверху послышались шаги. По лестнице поспешно спустился Власов, в застиранных джинсах, грубом свитере и домашних тапочках.
- Добрый день… - с легким удивлением протянул он.
- Здравствуйте, Илья, - ответила Полина, которой Казьмин как раз в этот момент помогал снять куртку.
- Илюша, мы продрогли, как цуцыки, - радостно сообщил Казьмин.
- И поделом, - буркнул Власов. - Нечего по оврагам ползать с утра пораньше.
- О! - Казьмин поднял вверх палец. - Полина, слышите эти золотые слова моего благоразумного брата? Я же вам и сам говорил: надо было в библиотеку… Илья, покажи Полине ванную. А я поднимусь к себе на пять минут, и будем чай пить.
Казьмин пошагал вверх по лестнице.
- Идите сюда, - угрюмо буркнул и Власов пошел вперед. - Вот, пожалуйста.
Он щелкнул выключателем около одной из дверей, а сам, не говоря больше ни слова, направился в тот конец холла, который был здесь кухней.
Пока Полина приводила себя в порядок в просторной, но скромно отделанной ванной комнате, в холле послышался свист закипевшего чайника.
Когда Полина вышла, Казьмин спускался с лестницы. Он казался несколько побледневшим, но все же умиротворенно улыбался.
- Проходите сюда, садитесь, - Казьмин отодвинул один из стульев, стоящих вокруг стола со стеклянной столешницей, подождал Полину, подвинул под ней стул.
Полина неожиданно осознала, что пользоваться неисчерпаемой и такой естественной галантностью Казьмина уже начинает входить у нее в привычку.
- Вы какой чай пьете? - поинтересовался Казьмин.
- Любой, - пожала плечами Полина.
- Так уж и любой? - удивился тот. - Вы вообще-то в курсе, что классификация чая значительно обширней, чем зеленый и черный, или чем листовой и гранулированный?
- Да, конечно, я в курсе. Есть еще в пакетиках.
Казьмин расхохотался.
- Очаровательно. Я оценил… - кивнул он. - А вообще-то я не очень понимаю людей, которым все равно, что пить и есть.
- Не то чтобы мне было все равно, но я не очень об этом задумываюсь. Сама я терпеть не могу готовить, и от других этого не требую. И было бы прекрасно, если бы и от меня никто не требовал разносолов.
Казьмин, расставляя на столе странные кривобокие глиняные чашки с иероглифами, весело посмотрел на Полину:
- А как же путь к сердцу мужчины?
- Постараюсь найти мужчину, к сердцу которого лежит нестандартный маршрут.
- Хм, я полагаю, на свете еще осталась пара-тройка таких мутантов, - рассмеялся Казьмин и поставил на стол плетеное блюдо со всякой затейливой выпечкой. - Хотя, вы не совсем правы: если человека вынудят обстоятельства, он может стать если не кулинаром, то хорошим поваром наверняка. Я вот тоже не пылаю любовью к кастрюлям, но уже тридцать лет готовлю, и ничего, никто не жалуется. Илья, ты ведь не жалуешься?
- На что? - рассеянно уточнил подошедший к столу Власов.
- На мою стряпню.
- Не жалуюсь, - подтвердил тот, взял из плетеного блюда самую большую булочку и с аппетитом откусил. - Грех жаловаться.
- Вы что, сами это пекли? - изумилась Полина.
- Ага, - кивнул Казьмин. - У меня по выходным иногда бывает с утра небольшая разминка. Надо же хоть изредка баловать братишку. Кстати, братишка, хватит жевать. Чаю налей.
Власов разлил по чашкам серо-бурую жидкость. В чашку Полины попали две коротких черных палочки. Она машинально помешала жидкость ложкой. Палочки не растворились.
- Это чай матэ, - предупредил Казьмин. - Вы ведь сказали, что пьете любой…
- О, не стоит беспокоиться, - Полина погоняла по поверхности стебли неведомого растения и добавила. - После сегодняшних приключений матэ - детская забава…
- Что за приключения? - буркнул Власов.
- Восхождение на Шапель.
Илья замер с открытым ртом, бросил на стол чайную ложечку, поспешно проглотил то, что жевал, и повернулся к Казьмину:
- Ты что, совсем с ума сошел?
- Не преувеличивай, - тихо произнес Казьмин. - И не устраивай сцен.
- Я не устраиваю, - пожал плечами Власов. - Полина, у меня к вам есть одна просьба…
При слове "просьба" Полина вздрогнула.
- Если Валерию Петровичу еще раз попадет вожжа под хвост, и он затеет акробатические этюды типа восхождения на Шапель, будьте добры, Полина, немедленно позвоните мне, - с плохо скрываемым раздражением сказал Власов. - Мой номер у вас должен быть.
- Илья, прекрати истерику! - повысил голос Казьмин.
Худое нервное лицо Власова перекосила болезненная гримаса, он цапнул из плетеного блюда еще какой-то пирожок, прихватил чашку и демонстративно ушел. По лестнице простучали его шаги.
- Не обращайте на него внимания, - тихо сказал Казьмин. - Он у меня юноша с характером.
- Он волнуется за вас.
- Я знаю. Я доставляю ему много хлопот… А что же вы чай не пьете?
- Да я уже все выпила, - усмехнулась Полина. Она и сама не заметила, как таинственная жидкость постепенно перекочевала в ее желудок. Ее окутало тепло и покой, обветрившиеся на улице щеки пылали. - Спасибо, все здорово.
Казьмин довольно кивнул в ответ и молча приложил руку к груди. Дескать, к вашим услугам.
- Знаете, Валерий Петрович, я не думала, что у больших бизнесменов бывает свободное время.
- Во-первых, Полина, я не такой уж большой бизнесмен. А во-вторых, все зависит от выбора системы координат. Если дело ради денег, это одна система. Если дело ради дела - уже другая. Меня не устраивает, чтобы дело поглощало меня целиком. Я не хочу, чтобы что-то одно владело мной безраздельно. У меня должно быть хоть немного времени на все, что меня интересует. Иначе бессмысленно гробить себя. Я не белка, я не хочу закончить свою жизнь в колесе… Если вы, Полина, согласитесь потратить на меня еще один выходной, ни слова не будет сказано о развалинах. Я познакомлю вас еще с одной моей страстью.
- Да вы маньяк, Валерий Петрович.
- А то! Моя жизнь весьма разнообразна, - усмехнулся Казьмин.
Он замолчал, допил свой чай, отставил чашку, оперся локтями о столешницу, подпер подбородок. Его взгляд рассеянно поплыл.
Сейчас он выглядел много старше, чем за столиком кафе. На его виске около уголка глаза судорожно билась жилка. Бледные сухие губы совсем потеряли цвет.
- Валерий Петрович, вам нехорошо?
- Не хуже, чем обычно… Не берите в голову, - уверенно отозвался Казьмин, но через несколько секунд беспомощно прикрыл глаза и побледнел еще сильнее.
Полина испугалась. Ей показалось, что Казьмин вот-вот потеряет сознание. Она вскочила и бросилась к лестнице.
- Илья!
Звать дважды не пришлось. Власов вихрем слетел в холл и бросился к столу.
- Валера! Валера, посмотри на меня… - Илья взял брата за плечи, пару секунд вглядывался в его лицо, ожидая реакции. Казьмин открыл глаза, но ничего не сказал, только слабо шевельнул губами.
Илья рванулся к холодильнику, вынул небольшой контейнер. В нем оказались ампулы. Из какого-то ящика Власов извлек медицинский жгут и обойму одноразовых шприцев.
- Илья, вам помочь? - несмело вставила Полина.
- Вы не умеете, - отрезал Власов.
Илья быстро закатал Казьмину рукав тонкого мягкого свитера, расстегнул манжет рубашки, обнажил предплечье, ловко затянул жгут.
- Сейчас, Валера, сейчас все будет хорошо… - Илья достал шприц и вскрыл ампулу.
Видимо, то, что Власов делал сейчас, ему приходилось делать не впервые. Умело и уверенно он сделал внутривенную инъекцию. Потом осторожно ослабил жгут.
Казьмин пошевелился, тяжело прерывисто вздохнул.
- Потерпи, сейчас пройдет, - тихо проговорил Илья, продолжая внимательно наблюдать за братом и держать пальцы на его запястье.
Наконец, Казьмин открыл глаза. Посмотрел на Илью, раздраженно выдернул руку, перевел взгляд на Полину и грустно улыбнулся ей:
- Я не рассчитывал вас напугать…
- Однако у тебя получилось, - пробурчал Власов.
Казьмин принялся поправлять одежду:
- Вы только не подумайте, Полина, что все до такой степени плохо… Это всего лишь часть моего нынешнего бытия, ничего экстраординарного…
- Валерий Павлович, вам отдохнуть надо, - Полина смущенно пожала плечами. - А мне пора.
- Я понимаю, - кивнул Казьмин. - Вы расстроились из-за такого пустяка… Ну что ж, - он поднялся на ноги. - Я вас провожу…
- Ну что вы?! Зачем? Что я, дороги не найду?