7
На следующий день матери и сестрам с большим трудом удалось уговорить Маргарет оставить Марианну с Уиллзом наедине в Бартон-коттедже.
- Он обещал покатать меня на своей машине. Вчера ничего не вышло из-за этой суматохи с Биллом и всем прочим, но сегодня-то он должен сдержать слово! Он же обещал!
- Не думаю, что он так это воспринял.
- Нет так, именно так. Я уже всем в школе рассказала, что один мой знакомый меня покатает на "Астон Мартине".
Марианна, расчесывавшая перед зеркалом волосы, остановилась и коротко сказала:
- Нет, Магз.
Маргарет надула губы.
- И с чего это вам вдруг понадобилось специально встречаться сегодня? Вы и так везде ходите вместе, постоянно, так зачем…
- Затем, что он назначил встречу, - вмешалась Белл. - Причем наедине.
- Какую еще встречу? Он что, адвокат?
- Может быть, - заметила Белл, - ему нужно сказать ей что-то важное.
- Так он может сказать это когда угодно. Может…
- Магз!
- Ты, - отрезала Белл, обращаясь к Маргарет, - идешь в церковь со мной и с Элинор.
От изумления та не сразу нашлась, что сказать.
- В церковь?
- На праздник урожая, дорогая. Бартонская церковь, только местные жители - надо же нам как-то вливаться в здешнюю жизнь.
- А почему Марианне не надо вливаться?
Белл улыбнулась средней дочери через голову Маргарет.
- Думаю, она нам скажет, когда мы вернемся. Элинор?
- Да, мама.
- Пожалуйста, только не в джинсах. Это же наш первый визит в церковь в Бартоне!
Стоя на коленях под сводами церкви, Элинор пыталась сосредоточиться на вещах, за которые им стоило быть благодарными. Пусть Маргарет и ноет, что ей не нравится в новой школе, но она покорно ходит туда каждый день и, насколько им известно, даже не прогуливает. У них есть крыша над головой: симпатичный коттедж, а в придачу к нему землевладелец, который, конечно, бывает невыносим, но действует исключительно из лучших побуждений. Ее мать, хотя и чувствует себя немного потерянной в отсутствие своей недавней соперницы, Фанни, не производит впечатления несчастной, и с понедельника она, Элинор, выходит на работу, пускай и со скромным жалованьем, но зато в крупную процветающую компанию, занимающуюся тем, к чему у нее больше всего лежит душа, а ведь она и надеяться не смела на такое.
Глупо было бы, думала она, беспокойно переминаясь на неровно набитой подушечке для коленопреклонений, сейчас уделять внимание делам сердечным. Марианна, вечно державшаяся отстраненно с восторженными ровесниками, которые пытались ухаживать за ней, вдруг за несколько дней успела влюбиться и отдаться - причем с радостью и желанием - на волю совершеннейшего незнакомца. Элинор не могла не признавать того факта, что с точки зрения внешности и природного обаяния Уиллзу не было равных, и что он был столь же сильно увлечен Марианной, как и она им, однако что-то все равно мешало ей от души порадоваться за сестру вместе с матерью и Маргарет. Наверное, с легкой грустью решила она, все дело в ее темпераменте, который не позволяет ей считать, что любовь важнее всего на свете. Сколько ни пытайся, она все равно не сможет убедить себя, что мир создан для любви, и что жизнь в хижине без копейки денег все равно приносит счастье, если в ней царит любовь, как будто та способна согревать или насыщать. Не раз за прошедшие годы она, глядя на Марианну, завидовала способности сестры бросаться в омут с головой, экстатично увлекаясь музыкой, красивым пейзажем, литературой или - как в данном случае - мужчиной. Как, должно быть, чудесно, размышляла Элинор, уметь так полно отдаваться чему-либо, и не только потому, что только так и ощущаешь жизнь в полной мере, но и потому, что это означает способность - которой у меня нет и, наверное, никогда не будет - доверять. Марианна умеет доверять. Она доверяет своим инстинктам, доверяет близким людям, своим чувствам и страстям. Сестра упивается жизнью, впитывает ее до капли. Конечно, иногда она действует импульсивно, это неизбежно, но все же насколько насыщенна и богата ее жизнь.
В то время как мою, продолжала мысленно предаваться самобичеванию Элинор, никак не назовешь ни насыщенной, ни богатой. Вот почему, хоть я и признаю, что Уиллз хорош собой и обаятелен, я не доверяю его красоте и размаху, и мне то и дело приходят в голову злые, несправедливые мысли о том, где он берет деньги и почему предпочитает засыпать нас вопросами, ничего не рассказывая о себе. Мы же ничего о нем не знаем. Ну да, по слухам, он, как в сказках, должен унаследовать роскошное поместье, но это все из области дамских романов, а не реальной жизни. А что, если он просто увлечен Марианной и вовсе не любит ее? Что, если это просто страсть? Конечно, я его не виню, не виню их обоих, но Марианна такая мечтательница, что вряд ли сможет отличить страсть от любви, и тогда ее сердце будет разбито. А я, с моим чертовым благоразумием и предусмотрительностью, этого просто не переживу. Марианне еще никогда не причиняли боль. И какая-то крошечная холодная часть моей души не дает мне поверить, что все будет хорошо.
Возможно, эта холодная часть даже больше, чем я готова признать; возможно, именно она заставляет меня держать дистанцию даже с теми, кто мне дорог, ведь Эдвард не делал никаких попыток связаться со мной с того дня, как мы сюда переехали. Он не написал ни СМС, ни электронного письма и ни разу не позвонил. А я не звонила ему. И не собираюсь. Если честно, я даже удалила его номер из записной книжки в телефоне и вычеркнула из списка друзей в Фейсбуке, потому что, пускай мне этого совсем и не хочется, я должна принять все возможные меры, чтобы оградить себя от разочарования, пока это возможно, а избегание любых контактов с ним - одна из таких мер, как бы смешно это не звучало. Я должна защитить себя. Или, если быть до конца честной, должна заставить себя поверить, что хотя бы попыталась. Да, общаться с ним мне было приятнее, чем с кем-либо другим, но я не собираюсь строить воздушные замки, тем самым лишь умножая боль и разочарование, которые могут выпасть мне на долю. Если он меня бросил - хотя, честно говоря, я не уверена, что наши отношения дошли до той стадии, когда люди друг друга бросают, - так тому и быть, и мне придется смириться. Если он встретил другую, этого уже не изменишь. Я не стану плакать о нем - ну, разве что в полном, абсолютном одиночестве - и не стану тратить свое время и силы на воспоминания. Нет и нет. Пускай мысли о нем пока что все равно преследуют меня, я постараюсь избавиться от них. Буду решать проблемы по мере поступления, идти вперед и не оглядываться… "Ну сколько еще?" - прошипела Маргарет ей на ухо.
Элинор не повернулась.
- Еще две молитвы, - прошептала она, не открывая глаз. - И один гимн.
Маргарет склонилась к сестре.
- Зуб даю, что когда мы вернемся, они уже смотаются из дома, и я опять не покатаюсь на его тачке. - Она сделала паузу, а потом приглушенно воскликнула:
- Так нечестно!
Как ни удивительно, "Астон" еще стоял возле коттеджа, когда они вышли из церкви и через парк зашагали домой. Белл пыталась удержать Маргарет, готовую броситься бежать, призывая ее полюбоваться видами и насладиться погодой, а также напомнив о жареной курице, которая дожидалась в духовке. Стремясь как можно скорее добраться до машины, та с воплем кинулась вперед, но тут Элинор, повинуясь внезапному предчувствию, которое и сама не могла толком понять, схватила сестру за рукав.
- Стой, Магз! Стой!
- Почему? Почему это?
Элинор дернула ее к себе.
- Я тебе сказала - не надо!
- Он же обещал!
Элинор посмотрела на коттедж. Он выглядел как обычно, если не считать какой-то смутной тяжелой атмосферы, или, как показалось Элинор, ощущения, что там происходит нечто плохое. Она по-прежнему крепко держала Маргарет за рукав.
- Подожди.
- Чего? Чего ждать?
- Не знаю. Просто… позволь мне войти первой.
- Ты такая противная!
Элинор обернулась и увидела, что их догоняет Белл.
- В чем дело? - удивилась она.
- Ни в чем. Просто…
Белл глянула в сторону дома.
- Может, надо как-то дать знать о нашем возвращении - ну, пошуметь, чтобы они знали…
- Нет, - ответила Элинор, отпуская Маргарет. - Не надо. Лучше я пойду одна. И тихо.
- Дорогая, к чему все эти предосторожности?
- Надеюсь, ни к чему.
Она подошла к двери, оставив мать и сестру стоять у машины, капот которой Маргарет с восхищением погладила ладонью и вдруг воскликнула:
- Мотор еще теплый!
Белл посмотрела вслед Элинор.
- Значит, он приехал недавно.
Элинор вставила ключ в замок и повернула. Дверь распахнулась и, пока Элинор входила, Белл отчетливо разглядела Марианну, которая в слезах бросилась из гостиной к лестнице, а потом старшая дочь захлопнула дверь у себя за спиной, оставив Белл с Маргарет на дороге.
- Я ничего не могу объяснить, - сказал Уиллз.
К его чести, он выглядел не менее потрясенным, чем Марианна. Уиллз стоял на коврике у камина, в том самом месте, где и в тот день, когда спас Марианну от грозы, но теперь вид у него был напуганный и, подумала Элинор, какой-то побитый. Волосы висели, а лицо внезапно стало одновременно старше и печальней.
Не пересекая порога гостиной, она переспросила, теперь уже громче:
- Что случилось?
Уиллз вяло махнул рукой, словно объяснения не имели смысла, поскольку ничего нельзя было поправить или изменить.
- Просто… кое-что.
- Да скажи же толком, Уиллз, в чем дело? Что ты сказал Марианне?
Элинор услышала, как у нее за спиной снова отворилась входная дверь.
- Сказал, что должен… должен вернуться в Лондон.
- Почему? Почему ни с того ни с сего тебе понадобилось в Лондон?
- Так надо.
Элинор почувствовала, как Белл с Маргарет подошли поближе и встали у нее за спиной.
- Вы поссорились? - продолжала допытываться она.
Он пожал плечами.
- Да или нет?
Белл осторожно коснулась рукой ее плеча.
- Дорогая…
Элинор стряхнула материнскую руку.
- Вы поссорились, Уиллз? Может, тетка разозлилась на тебя?
Он тяжело вздохнул.
- Будем считать это знаком согласия, - сказала Элинор. - Она сердится из-за Марианны? Из-за того, что случилось вчера?
Он медленно поднял голову и обвел их всех взглядом.
- Нет.
- Это правда?
- Да! - внезапно выкрикнул Уиллз. - Марианна тут абсолютно ни при чем.
Белл, растолкав дочерей, устремилась к очагу и схватилась за рукав его рубашки.
- Оставайтесь у нас, дорогой Уиллз, мы будем очень рады!
С высоты своего роста он посмотрел на нее грустными глазами.
- Я не могу.
- Конечно, можете! Займете комнату Маргарет.
- Я должен ехать в Лондон.
Маргарет, недоумевая, спросила:
- Тебя что, отсылают?
Он криво ухмыльнулся:
- Вроде того.
- Но не может же она…
- Еще как может.
- Потому что, - безжалостно сказала Элинор, - платит по счетам?
От ее слов он словно весь съежился. Потом, слегка поколебавшись, ответил:
- Дело не в деньгах.
- Тогда в чем.
Усилием воли он заставил себя собраться.
- Я не могу ничего вам сказать. Даже Марианне. Но это не имеет никакого, совершенно никакого отношения к ней. Она… - он прервался на полуслове, а потом отрывисто бросил:
- Мне очень жаль, но я должен идти.
Белл все еще держала его за рубашку. Обескураженная, она подняла на него глаза и спросила:
- Но вы вернетесь?
Мягко, но решительно он разжал ее пальцы и, глядя в пространство, сказал:
- Хотел бы я знать!
- Прошу, поешь хоть немного, - умоляюще произнесла Белл.
Марианна сидела, опираясь локтями о стол, над нетронутым ужином и сжимала голову ладонями.
- Не могу.
- Ну хоть кусочек, дорогая, хоть…
- Можно мне взять ее картошку? - попросила Маргарет.
Элинор, тоже не чувствовавшая голода, сунула в рот кусок курицы, показавшейся ей совершенно безвкусной, и начала жевать. Марианна пододвинула свою тарелку Маргарет.
- Можно? - повторила Маргарет, с жадностью накалывая картофелину на вилку.
Элинор проглотила курицу. Потом негромко спросила, обращаясь к Марианне:
- Что все-таки он тебе сказал?
Марианна помотала головой и прикрыла рукой глаза.
- Эм, должен же он был что-то сказать. Объяснить, почему не может…
Марианна внезапно вскочила и бегом бросилась из комнаты. Они слышали, как она взлетела по лестнице и с грохотом захлопнула за собой дверь спальни.
- Ты же говорила, - пробормотала Маргарет с набитым картошкой ртом, - не приставать к ней с расспросами. Я и не приставала. А теперь ты сама ее допекаешь.
- Дело наверняка в Джейн Смит, - сказала Белл, обращаясь к Элинор. Замечание Маргарет она предпочла проигнорировать. - Видимо, та не одобрила их знакомство.
- Это почему?
- Ну, потому что у нас нет денег.
- Мам, - гневно воскликнула Элинор, бросая на стол вилку и нож, - сейчас же не девятнадцатый век! Ради бога! Деньги не играют роли в отношениях.
- Для некоторых очень даже играют. Вспомни про Фанни.
- Он любит ее, - продолжала Элинор с таким видом, будто не слышала, что сказала мать. - Он от нее без ума - точно так же, как она от него.
- Он вернется. Я уверена, он вернется. Он позвонит Марианне. Может, уже позвонил.
- Тогда почему, - вмешалась Маргарет, - она продолжает плакать?
Элинор отодвинула свой стул и встала из-за стола.
- Попробую с ней поговорить.
Белл вздохнула.
- Только будь помягче.
На секунду Элинор остановилась, словно хотела что-то ответить, но потом передумала. Она вышла из кухни, поднялась на второй этаж и постучала в комнату сестры.
- Эм?
- Уходи.
Элинор подергала дверную ручку. Дверь была заперта.
- Пожалуйста, впусти меня.
- Нет.
- Я только хочу поговорить.
- Разговорами тут не поможешь. Ничем не поможешь.
Элинор выждала мгновение, прижимаясь к двери щекой, а потом спросила:
- Он звонил?
Молчание.
- А ты ему?
Снова молчание.
- И не писала?
Из-за двери донесся какой-то сдавленный звук.
- О, Марианна, - взмолилась Элинор, - прошу, открой дверь! Ну пожалуйста!
Она услышала, как сестра, шаркая ногами, подошла к двери.
- Эм?
Из-за двери донесся хриплый голос:
- Ты не можешь помочь. И никто не может. Тетка Джейн выгнала его из дома, как Фанни Эдварда. Я думала, если кто меня и поймет, то это ты. Ты просто обязана понять.
Элинор помолчала, а потом произнесла, стараясь не выдать волнения:
- Эм… Между вами все кончено?
Воцарилась долгая, тяжелая пауза, а потом Марианна прошипела в замочную скважину:
- Не смей так говорить! Не смей! Никогда.
- Дорогая моя, - сказала Эбигейл Дженнингс, - ну что, она перестала плакать?
Белл в этот момент готовила кофе. Она вовсе не была рада своей нежданной гостье, особенно в отсутствие Маргарет и Элинор, которые могли бы ее поддержать. Белл кивнула головой в сторону гигантской вазы с пышными лохматыми хризантемами, подаренными Эбигейл.
- Чудесные цветы.
- Похоже, вместо них мне надо было захватить с собой бутылочку чего-нибудь покрепче. Вы плохо выглядите, моя дорогая. Это ужасно утомительно, когда в доме девушка с разбитым сердцем. Помню по моим собственным дочкам. Мэри была жуткой плаксой. К счастью, Шарлотта больше похожа на меня: она в подобных случаях решала, что где-то ее ждет еще более выгодная партия. Если честно, я была уверена, что Тони Палмеру ничего не светит. Но нет! Манеры у него, конечно, далеки от совершенства, зато она находит его забавным. Вот уж и правда: на вкус и цвет… За исключением разве что Уиллза - уж он-то придется по вкусу любому существу женского пола, вне зависимости от возраста. - Она озабоченно поглядела на Белл. - Бедная ваша девочка.
Белл осторожно произнесла:
- Самое главное, мы даже не знаем, что произошло.
Эбигейл подняла вверх свои пухлые руки, а потом обрушила их на стол, отчего чашки, расставленные на нем, подпрыгнули со звоном.
- Все дело в деньгах, дорогая.
- Нет, он…
- Уж извините, но наверняка это так. Наверняка он опять стал выпрашивать у Джейн кругленькую сумму, а она вдруг взбеленилась. Эта его машина…
- Восхитительная!
- Она стоит несколько десятков тысяч фунтов, дорогая. Несколько десятков! Даже если брать ее в аренду. У парнишки губа не дура.
- Но, - сказала Белл, понимая, что Эбигейл не тот человек, с которым стоит откровенничать, но испытывая облегчение просто от возможности с кем-то поговорить, - к чему такая мелодрама, если дело всего лишь в деньгах? Зачем бежать так поспешно, бросив Марианну с разбитым сердцем…
- Думаю, это из-за гордости. Мужчины вроде него не любят от кого-то зависеть. Ему бы хотелось, чтобы Марианна думала, будто он содержит себя сам.
- А это не так?
Эбигейл громко расхохоталась.
- Да он в жизни палец о палец не ударил! И не ударит, пока жареный петух его не клюнет.
Белл принялась разливать кофе по чашкам.
- Они так мило смотрелись вместе.
Эбигейл наклонилась вперед и, словно на подушке, сложила руки на своем объемистом животе.
- К счастью, дорогая, свадебные колокола в наше время для девушки не единственный в жизни путь. К тому же, Марианна только-только окончила школу. Бога ради, у нее еще все впереди.
Белл сказала, глядя в пространство:
- Мне было всего восемнадцать, когда я встретила их отца.
- Вы были исключением, дорогая. Современные девушки больше похожи на вашу Элинор: она ведь предпочла найти работу, а не терзаться воспоминаниями об этом загадочном мистере Ф. Мы с Джонно всю голову сломали, пытаясь сообразить, кто же это такой. Между собой мы его так и называем - мистер Ф! - Она обвела взглядом кухню. - А где сейчас Марианна?
Белл пододвинула ей чашку с кофе.
- Пошла на прогулку. Она постоянно гуляет, бедняжка, словно нарочно изматывает себя. Я заставляю ее брать с собой телефон и лекарство от астмы, но не в моих силах заставить ее заснуть, когда приходит ночь.
- А Элинор?
Белл посмотрела на нее с удивлением, словно на время забыла о существовании старшей дочери.
- О, она на работе.
- Какая практичная девушка. И как, ей там нравится?
- Наверное, - неуверенно ответила Белл. - Я имею в виду, она же только начала, так что судить пока рано.
Эбигейл отпила глоток кофе.
- Что за противный мальчишка этот Уиллз! Помяните мое слово: чем скорей Марианна забудет о своем увлечении, тем…
- Это не увлечение! - возмутилась Белл.
Эбигейл изумленно уставилась на нее. Белл через стол наклонилась к гостье.
- Признайтесь, - сказала она внезапно изменившимся, проникновенным голосом, - вы разве не верите в любовь с первого взгляда?
Эбигейл продолжала таращиться на нее. Потом взяла свою чашку и сделала еще глоток.
- Извините, дорогая, - ответила она, - но нет. Нет и нет.