Машина, думала Элинор, с усилием переключая передачи, чтобы опробовать их, не заводя двигатель, вряд ли произведет впечатление на Маргарет. Она была еще более потрепанной, чем у Эдварда, - о нет, нельзя думать об Эдварде! - да еще и выкрашена вручную ярко-оранжевой краской, что только привлекало к ней лишнее внимание, в данном случае совершенно нежелательное. Тем не менее на ней можно было передвигаться. Теперь она сможет ездить из Бартона на работу и завозить Маргарет в школу. Они больше не будут полностью зависеть от сэра Томаса и чувствовать себя обязанными ему. И пасынок Тони Мазгроува, и их компания в целом - все были к ней очень добры. Ей здорово повезло, поэтому она должна быть благодарна и старательно демонстрировать всем окружающим, а особенно своей семье, что между ней и Эдвардом ничего не изменилось, во-первых, потому, что и меняться-то было нечему, а во-вторых, все равно ничего не изменишь, пока он не вырвется из-под материнской опеки.
А вот уж к этому, твердо сказала себе Элинор, осторожно выводя машину со стоянки и выезжая на улицу, я не собираюсь иметь никакого отношения. Мать Эдварда - его проблема, а не моя. Мне, может, и хотелось бы, чтобы он перестал слепо ей подчиняться, но я по собственному опыту знаю, как тяжело противостоять члену своей семьи, который, если ему что-нибудь не по душе, способен надолго испортить жизнь всем вокруг. Эд в безвыходном положении. Я, в каком-то смысле, тоже. Однако, по неизвестной причине, о которой я пока не готова у него спросить, он носит в точности такое кольцо, как то, которое подарил мне, сказав, что купил его в ремесленной лавке в Плимуте, потому что девушка, которая его изготовила, была местная и звали ее Элинор. Мне надо как можно скорее взять себя в руки, и я это сделаю. Я смогу. Очень неприятно осознавать, что я так и не забыла его - даже совсем наоборот, - но я уверена, что и он тоже не забыл обо мне, и поэтому мне нельзя постоянно спрашивать себя, в порядке я или нет, ведь это все равно что трогать языком больной зуб, и если я буду так делать, то просто сойду с ума.
Она притормозила перед школьным подъездом, отчего машина резко содрогнулась. Маргарет теперь приходилось оставаться в школе на вторую половину дня и прямо там делать уроки - "Это ужасно несправедливо, с какой такой стати, когда Томас всегда может приехать и забрать меня, он сам сказал, ты ужасно, ужасно противная", - чтобы Элинор могла забирать ее после работы и привозить домой. Маргарет уже стояла на тротуаре в перекошенной на один бок форменной юбке и сердито копалась в своем телефоне. Она во все глаза вытаращилась на автомобиль.
- Ты же не хочешь сказать, что это чудовище наше?
Элинор похлопала ладонью по пассажирскому сиденью.
- Залезай!
- Шутишь? Это ведь просто утиль. Что обо мне подумают друзья!
- Подумают, что тебе везет: не надо ездить в переполненном автобусе. Как прошел день?
Маргарет вздохнула и потянулась за ремнем, чтобы пристегнуться.
- Фигово.
- Что?
- Ты слышала.
- Что значит, - строго переспросила Элинор, - "фигово"?
Маргарет развернулась к сестре и громко повторила:
- Фи-го-во. Значит, плохо.
- А-а.
Маргарет снова взялась за телефон.
- Вот, глянь-ка.
- Не могу, Магз, я же веду машину.
- Нам надо ехать не домой, а в Бартон-парк.
- Зачем?
- Мама просит. Она прислала СМС. Там Джонно, и миссис Джей, и все остальные. Нас зовут познакомиться с еще одной дочерью миссис Джей. В этом роде.
Элинор тихонько застонала.
- Ну почему именно сегодня?
- Вот и я думаю. Достаточно того, что Эд уезжает, так тут еще это. - Она снова вздохнула. - В нашей школе у всех нормальная жизнь, а у меня черт-те что.
Элинор похлопала ее по коленке.
- Бедняжка!
- Конечно, тебе-то все равно, - рассерженно бросила Маргарет. - Тебя ничего не колышет.
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду, - сказала Маргарет, - что тебя ничем не выбьешь из колеи. У тебя всегда все тип-топ. - Она искоса взглянула на Элинор. - Так или нет?
- Какой ужасный дождливый день, - громогласно воскликнул сэр Джон, стоявший в дверях, целуя их всех по очереди, пока они проходили мимо него в холл Бартон-парка. - Льет как из ведра.
Он ухватил Марианну за руку.
- Слишком сыро для твоей обычной прогулки в Алленем, да?
В ответ она одарила его мрачным взглядом исподлобья.
- Зато у нас сегодня вечеринка! - объявил сэр Джон. - И гости! И еда, и вино, и камин разожжен! Жаль только, бедняга Билл до сих пор не может вырваться из Лондона.
Из библиотеки послышался шум, и в дверях появилась миссис Дженнингс, а за руку с ней очень миниатюрная, очень хорошенькая и, очевидно, беременная молоденькая женщина.
- Дорогие мои! Знакомьтесь, это Шарлотта.
Сэр Джон обнял свояченицу за плечи.
- Ни дать ни взять персик, правда?
Белл, сообразив, чего от нее ждут, сделала шаг вперед и поцеловала Шарлотту в щеку.
- Это точно.
Шарлотта выглядела польщенной.
- Да уж, персик! И какой большущий! Мне рожать только под Рождество, а я уже просто необъятная. Хуже кита, выброшенного на берег. - Она звонко рассмеялась. - Хотя нет, зачем же так обижать китов!
Элинор улыбнулась ей в ответ. Шарлотта казалась такой очаровательной и такой веселой - в отличие от своей более рослой, стройной и не менее хорошенькой сестры. Элинор поискала глазами Марианну. Та стояла, разглядывая висевшую на стене картину - мальчик в синих брюках, а рядом с ним породистый пес, - и выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.
Элинор тихонько позвала:
- Эм?
Марианна тяжело вздохнула и отошла еще дальше.
- Оставь ее, - театральным шепотом посоветовал сэр Джон. - Позволь спокойно потосковать в одиночестве.
Шарлотта Палмер привстала на цыпочки, словно пытаясь привлечь внимание Марианны.
- По мне, так ты нашла великолепный объект для страданий! - провозгласила она. - Он просто потрясающий! Честное слово, даже лучше Джорджа Клуни. Уиллз великолепен. Кстати, в Лондоне он живет по соседству с нами.
Марианна по-прежнему не сводила глаз с картины, но отсутствующее выражение немедленно исчезло с ее лица, сменившись напряженным вниманием.
- Вовсе нет, - послышался вдруг чей-то голос из библиотеки.
Все они, как по команде, обернулись. На пороге стоял молодой мужчина в деловом костюме, пристально смотревший в экран своего Blackberry.
- Ну почти, - с очаровательной улыбкой сказала Шарлотта. - Подумаешь, за углом.
- Джон Уиллоби, - сказал мужчина на пороге, по-прежнему не отрывая глаз от экрана, - живет от нас за несколько кварталов. На Кингз-роуд.
Шарлотта, нисколько не смутившись, негромко фыркнула.
- Ну-ка отложи эту штуку, - приказала зятю миссис Дженнингс, указывая на его Blackberry.
Сэр Джон замахал руками.
- Бросьте, миссис Джей, он волен заниматься чем хочет.
Мужчина, похоже, не обратил ни малейшего внимания ни на тещу, ни на сэра Джона; он поднес Blackberry к уху и направился обратно в библиотеку, разговаривая на ходу.
- Каков грубиян! - смеясь, заметила Шарлотта. - Просто кошмар какой-то! Даже не спрашивайте, чем он занимается, - я понятия не имею. Сплошные цифры и таблицы, и этот Blackberry - он словно приклеился к нему. Никогда ничего мне не рассказывает. А уж как заделается депутатом парламента, станет и того хуже!
- Господи! - пробормотала себе под нос Белл. - Депутат парламента!
- Знаю-знаю, - продолжала щебетать Шарлотта, - безумная затея! Особенно с учетом характера Томми. Я хочу сказать, он же ненавидит людей, просто ненавидит, ты согласна, мама?
- Совершенно, - кивнула миссис Дженнингс и разразилась хохотом. - А уж меня он вообще на дух не переносит, особенно теперь, женившись на Шарлотте.
Шарлотта, зарумянившаяся от смеха, наклонилась к матери.
- А самое смешное, правда, мама, что ему придется делать вид, будто он заботится о своих избирателях, чтобы они проголосовали за него! Какой вздор! Только представьте, - она подняла пухлую ручку и принялась чертить ею в воздухе, - Томас Палмер, депутат парламента, и это на фирменной писчей бумаге палаты общин. Умереть со смеху! Правда, он говорит, что не даст мне ни малейшей возможности этим похвастаться. Даже близко такого не допустит. По-моему, ужасно забавно, вы согласны?
Элинор механически кивнула. Маргарет, стоявшая возле нее, затопталась на месте.
- А можно мне… можно…
- Сбежать? - жизнерадостно подхватил сэр Джон. - Смыться?
Маргарет кивнула.
- Вот ведь неугомонная! - торжествующе заключил он. - Давай, беги наверх, поищи детей. Боже, Белл, ты точно так же не можешь справиться со своими дочками, как Мэри с нашим хулиганьем. А теперь прошу внимания! Как насчет легкого ужина?
- Похоже, - после ужина обратилась Шарлотта Палмер к Элинор, - вам сегодня здорово повезло. Сидели с Джонно по одну руку и с Томми - по другую. Вот это удача!
- О, - слегка опешила Элинор, - все было и правда хорошо, но…
- Он от вас в полном восторге, - продолжала щебетать Шарлотта. - Следующим шагом будет приглашение к нам на Рождество, вот увидите!
- Ну что вы, я вовсе…
- Он обожает собирать вокруг себя интересных людей. Просто обожает! Только уж постарайтесь не разбить и его сердце тоже, кажется, тут их и без того хватает.
Элинор наклонилась к Шарлотте и, перейдя на шепот, спросила:
- Вы… вы знаете Уиллза?
Шарлотта заулыбалась.
- Уиллза все знают.
- Да что вы?!
- И мне прекрасно известно, почему вы о нем спрашиваете. Да-да, известно! Не только потому, что он красавчик и…
- Я спрашиваю потому, - твердо остановила ее Элинор, - что хочу больше о нем узнать.
- Ну, естественно! - смеясь, ответила Шарлотта. - Вы хотите больше узнать о нем, потому что у вашей сестры с ним роман!
Элинор бросила быстрый взгляд на другой конец стола, где ее мать пила кофе с Мидлтонами и миссис Дженнингс.
- Не стоит обращать слишком много внимания на них и на то, что они говорят.
- О, я и не обращала, - с легкостью согласилась Шарлотта. - Я прожила с матерью почти тридцать лет - не забывайте об этом! Мне вовсе не она сказала, а Билл Брэндон. Вы ведь знаете Билла Брэндона?
Элинор была потрясена.
- Билл Брэндон рассказал вам…
- Ага! В Лондоне. В понедельник. Мы встретились абсолютно случайно: я что-то покупала на Бонд-стрит, а он шел на какую-то встречу, очень торжественную, кажется, в Королевскую академию, и мы с ним разговорились о Бартоне и обо всех вас, а я сказала, мол, мама говорит, вы все ужасно хорошенькие, а одна даже успела закрутить интрижку с Уиллзом, а он ответил… - она прервалась на полуслове.
- Что? Ответил что?
Шарлотта прижала ладонь к губам, словно пытаясь сдержать новый приступ смеха.
- Представляете, я не помню! Может, он вообще промолчал! Может, я просто по его взгляду поняла, что так и есть? Ну, в любом случае это не имеет особого значения. То есть, я имею в виду, для всех, кроме него. Для него-то имеет, и еще какое. Бедняга Билл!
- Почему же? - натянуто спросила Элинор.
- Ну, - по-прежнему жизнерадостно воскликнула Шарлотта, - по словам мамы, он тоже увлекся вашей сестрой. Вы не представляете, какой он романтичный, хоть немного и староват. - Теперь уже она наклонилась вперед, насколько позволял выступающий живот. - Должна вам кое в чем признаться: мама и Джонно пытались свести нас с ним, когда Джонно женился на Мэри, но потом мама поняла, что я совсем не гожусь на роль миссис Брэндон. Мне с ним было бы чертовски скучно. Бррррр, даже подумать страшно!
- Так вы, - с трудом выдавила из себя Элинор, - встречались? С Биллом?
Шарлотта изумленно вытаращилась на нее, а потом откинулась на спинку стула, разразившись хохотом.
- О мой бог, конечно нет! Он даже ни разу не предложил мне сесть рядом с ним. Хотя, по-моему, я нравилась ему. Но мне так хорошо с Томми! Он такой лапочка! Даже несмотря на то, что редко со мной говорит.
Тут словно по волшебству рядом с ними материализовался Томми Палмер, по-прежнему с Blackberry в руке. Словно не замечая Элинор, он обратился к жене:
- Это не имеет никакого смысла, ты все равно никогда не слушаешь.
- Вот видите? - радостно воскликнула Шарлотта, обращаясь к Элинор. - Видите?
- …поэтому я и предпочитаю молчать. Зачем расходовать слова втуне. - Он протянул жене пустой стакан из-под виски. - Пойди-ка, Чарли, налей мне еще. Я женился на тебе не из-за твоего ума, а из-за твоего тела. По-моему, это очевидно.
Шарлотта с трудом поднялась со стула и взяла стакан из его рук. Потом наклонилась и примирительно чмокнула мужа в щеку.
- Ну видите? - снова обратилась она к Элинор. - Разве он не прелесть?
Томми Палмер даже не обернулся к жене. Вместо этого он пристально посмотрел на Элинор. Взгляд его был на удивление добрым.
- Как вы? - поинтересовался он.
Изумленная, Элинор пробормотала:
- Хорошо… Хорошо, большое спасибо, мы…
Он улыбнулся. Потом, кивнув на жену, сказал:
- Знаете, у этих Дженнингсов золотое сердце, но они толстокожи, как африканские гиппопотамы. Им и в голову не приходит, что развеселые вечеринки в Бартон-парке не то развлечение, о котором вы мечтали.
Элинор взглянула на Шарлотту. Та, нисколько не смутившись, продолжала радостно смеяться. Элинор растерянно произнесла:
- Большое спасибо. Я хочу сказать… все так к нам добры… - Она замолчала.
Томми Палмер положил свободную руку на голову жене.
- Делать добро для них так же естественно, как дышать. Но вот воображения они напрочь лишены, видно, фея-крестная позабыла о нем, собираясь к ним на крестины. - Он едва заметно, без намека на игривость, подмигнул Элинор. - Иными словами, вы должны знать, что у вас есть союзник. На случай, если вам таковой понадобится.
Запинаясь, она пробормотала:
- С… спасибо. - Томми снял руку с макушки Шарлотты и помахал ею в воздухе.
- Не благодарите. Просто запомните это. Так что, Чарли, где мой виски?
Из своей спальни, где она наигрывала на гитаре прелюдию Вилла-Лобос - очень навязчивую и до крайности меланхоличную, - Марианна слышала, как мать разговаривает по телефону. Судя по всему, с Джонно: несмотря на то, что на нем лежало руководство компанией, он обязательно звонил каждое утро, чтобы доложить последние сплетни и разузнать, что происходит у них. Марианна почти презирала его за такую низменную склонность, сравнивая с Уиллзом, который, хоть и любил порой позлословить у кого-нибудь за спиной, компенсировал излишнюю язвительность любовью к искусству, что для нее было очень важно. Они могли часами беседовать о поэзии, пейзажах, истории с ее романтизмом и, конечно же, о музыке. О, музыка! Как-то раз он даже пробовал сыграть на ее гитаре: конечно, если говорить честно, ему было далеко до Эда или Билла Брэндона, зато как он чувствовал музыку! С гитарой в руках, Уиллз спросил Марианну:
- А на пианино ты тоже играешь?
Она удивилась:
- Ну, я могу. Но предпочитаю все же гитару.
Посерьезнев, он заглянул ей в глаза.
- Я очень рад.
- Правда?
- Понимаешь, пианино делает музыканта каким-то… отстраненным. По крайней мере, мне так кажется. С гитарой в руках становишься, наоборот, более страстным, открываешься для чувства. - Он склонился к ней. - Ты ощущаешь ее вибрацию, когда играешь?
Она кивнула. Потом мягко сказала:
- Конечно, я ее ощущаю. Ощущаю тон.
Его лицо было совсем близко.
- Это так чувственно! Так сексуально, - жарко шепнул Уиллз.
Марианне стало трудно дышать. Она попыталась понять, что с ней происходит. Воспоминания о подобных мгновениях таили в себе одновременно и муку, и блаженство. Постоянно возвращаясь к ним, она лишилась способности с головой погружаться в музыку - если ей и хотелось сейчас куда-нибудь погрузиться, так только в его объятия. Потом пришли слезы, принесшие вместе с облегчением еще и тоску, и жалость к себе, и новые воспоминания, которые накрыли ее словно волной, и…
- Марианна! - крикнула с лестницы Белл.
Марианна подняла голову, шмыгая носом.
- Иду!
Она положила гитару на кровать, вытащила носовой платок из коробки, стоявшей на столе, и высморкалась. Потом, скомкав платок в шарик, промокнула им глаза и подошла открыть дверь.
- Что, мам?
Белл увидела ее заплаканное лицо.
- О, дорогая…
- Все в порядке.
- Ты снова плакала. Деточка моя!
- Почему он не звонит? - простонала Марианна. - Почему не отвечает на электронную почту? И даже на СМС? Почему хотя бы не даст знать, что просто жив?
Белл сделала пару шагов вверх по лестнице.
- Он обязательно ответит, дорогая. Вот увидишь. Наверняка произошло что-то очень серьезное, и он стремится тебя уберечь.
Марианна всхлипнула.
- Прости меня. Извини, что снова начала.
- Как бы мне хотелось тебе помочь!
- Ты помогаешь, - сказала Марианна. - Ты так добра со мной! Все, все очень добры. Даже эти идиоты из Бартон-парка, которые постоянно меня дразнят. Я же понимаю, что никто из них не желает мне зла: просто они слишком глупы, чтобы понять, как бестактно поступают.
- Джонно, кстати, только что звонил.
Марианна присела на верхнюю ступеньку.
- Надо же, какой сюрприз, - слабым голосом откликнулась она.
- Как обычно, в приподнятом настроении. Не успела за Палмерами захлопнуться дверь - они уехали сегодня утром, - а он уже в ожидании новых гостей. Это вроде крестница последнего мужа миссис Дженнингс, с сестрой. Обе твоего возраста, так что Джонно приглашает нас на ужин в субботу.
- Нет, - отрезала Марианна.
Белл улыбнулась.
- Я сказала то же самое. В том смысле, что дальше так продолжаться не может. Я сказала, что мы больше не примем ни одного приглашения из Бартон-парка. Просто недопустимо и дальше злоупотреблять их гостеприимством, пока мы не отплатим хотя бы за его малую долю.
- Мама, то есть ты…
- Да-да, - торжествующим тоном объявила Белл, - в субботу они все придут к нам на ланч, за исключением детей, слава тебе, Господи, в том числе обе их гостьи.
Марианна тяжело вздохнула.
- Представляю себе.
- Нет, дорогая, - возразила Белл. - Ты их не знаешь. Может, они тебе понравятся. В конце концов, их появление очень кстати: ты хоть немного отвлечешься. Их зовут Люси и Нэнси. Люси и Нэнси Стил.
После школы Маргарет собиралась поехать с ночевкой к подруге, поэтому - с нажимом напомнила она - Элинор не нужно ее забирать. Поездке предшествовали долгие переговоры по телефону и бессчетные заверения в абсолютной благонадежности принимающей стороны; в конце концов, чтобы развеять последние сомнения Белл, Элинор пришлось в свой обеденный перерыв доехать до дома, где жила подруга, и переговорить с ее матерью, дабы самолично убедиться, что сестре ничего не грозит: дом собственный, отдельный, в благополучном районе, а семья полностью заслуживает доверия. Слегка смущаясь, Элинор попыталась извиниться перед матерью подруги: