– Так, – рывком поднял его на ноги Хор, – успокойся, Лист. Идем, поговорим. Парна, связанных не троньте, слышишь? Я им обещал.
– Слышу, и пальцем не коснусь. Нужно мне руки марать о такую мерзость, это я сгоряча хотела… теперь остыла.
– Как ты меня узнал? – отведя стражника на такое расстояние, чтобы видеть происходящее у кострища и не опасаться любопытных ушей, тихо поинтересовался Хор.
Листу он пока до конца не доверял и потому не забыл привязать ему за ногу веревку.
– По голосу, по глазам… мы же жили в одной комнате, когда служили стальному Олтерну, Змей, – печально сообщил тот.
– А мое полное имя тоже знаешь? – холодно осведомился Хор, пробуя на вкус это странное прозвище, Змей, и находя, что оно ему нравится.
– Проверяешь? – горько хмыкнул пленник, – ну конечно знаю. Дагорд Феррез, граф. А с тех пор как всех твоих братьев и отца осудили за мятеж, получил приставку "аш", как старший в роду.
Имя Хору тоже понравилось, как и известие о титуле графа и старшем в роду. Но вот новости про мятежных родичей огорчили, хотя, прислушавшись к своим ощущениям, особого изумления или недоверия он не ощутил. Значит, знал и про это, и про амнистию наверняка тоже знал… как интересно все складывается.
– Я так и подумал, – помолчав, отчаянно признался Лист, – ты тут гуляешь, чтобы до госпожи добраться. Твой кузен, Гартлиб, ведь у нее в фаворитах. Только зовут его теперь Кэнк.
И эти имена тоже были Змею смутно знакомы, словно забытые детские игрушки, только почему-то неприятны… и потому он не стал расспрашивать про кузена, все сильнее убеждаясь, его потеря памяти вовсе не случайна, как не случайна и встреча с ведьмой.
– А про ведьму знаешь? – нарочито безучастно поинтересовался граф, искоса наблюдая за лицом бывшего сослуживца.
– Про Зору? – еле слышно шепнул Лист и огляделся с привычной опасливостью, – кто про нее не знает. Говорят, это не госпожа Ниди у нас главная, а Зора ею вертит… но она очень подозрительная и жестокая… ты к ней хотел попасть?
Похоже, уже попал, – вертелось в голове Змея, – Демон! Так вот почему он не помнит и половины сведений, какие должен знать про себя самого! И, кажется, догадывается, кто написал ту записку… и кого он убил на том поле. Но кто же тогда Лэни и как она попала в тот портал? И к кому придут так хорошо спрятанные пенальчики, о которых он не забывает ни на секунду?!
– Лист, – твердо глянул на бывшего друга Змей, приняв решение, – извини за эту проверку, но последний вопрос – кому я служил в последнее время?
– Герцогу Адерскому, – сразу ответил тот, – уже лет десять. Говорят, вы с ним друзья и он тебя очень уважает.
"Демон, – граф стиснул зубы, чтобы не выругаться вслух, – ну и стерва". Тогда все сходится, и, стало быть, правильно он сделал, добив ее, хотя и мелькала мысль просто связать, когда женщина потеряла сознание. Но вот сейчас он ее прибил бы еще раз, за ту участь, какую ведьма для него заготовила. И, выходит, жена ему вовсе не изменяла… ждет где-то, волнуется… демон!
– Лист, ты говоришь, у вас есть где-то пирамидка?
– У Манга в мешке, – кивнул тот.
– Знаешь… я хочу предложить тебе соглашение, – испытующе уставился на собеседника Змей, – как бывшему сослуживцу. Ты сейчас объявляешь прежнюю клятву недействительной и клянешься в верности мне, а я обещаю тебе помочь как можно скорее оказаться дома.
– Я согласен, – твердо сообщил Лист, – давно хотел от них уйти, только бежать некуда было. У нас имение небольшое, спрятаться не получится.
Через минуту с официальной частью соглашения было покончено, и Змей сноровисто развязал нового подданного.
– Неси пирамидку, я посмотрю, как дела у селянина, – бросил граф, направляясь к кострищу и отлично понимая, что смертельно рискует, хотя и собрал все оружие пленников в свой мешок, который бдительно таскал за плечами.
Если Лист, узнав напавшего, разыграл спектакль, в надежде победить хитростью, то сейчас у него самый удобный момент ударить Змея чем-нибудь тяжелым по голове. И не нужно ему знать, как напряженно вслушивается в каждый доносящийся сзади шорох, готовясь в любой момент увернуться и броситься врагу под ноги идущий впереди воин.
Горячо надеясь при этом на интуицию да на здравомыслие бывшего соратника. И как иногда бывает в жизни, на этот раз надежды сбылись, Лист спокойно шагал следом, а войдя на полянку, отправился искать в мешке командира пирамидку.
– Предатель, – выплюнул еще раз Манг.
– Помолчи, пока я и тебе не заткнул рот, – доставая бумагу, устало пообещал Змей, – ты прекрасно знаешь, никого он не предал, и раз объявили амнистию, значит, нужно явиться к дознавателям, а не добавлять себе вины.
Над тем, какие слова написать в письме, которое собирался отправить неизвестно кому, граф особенно не размышлял, решив, что важно вовсе не само послание, а как быстро придет на него ответ. И откуда.
Потому и черкнул лишь несколько слов о захваченных бандитах, ловивших на дороге селян, и о раненом человеке, которому нужен целитель. И подписался: Змей.
А потом отправил пенальчик и сел к разгорающемуся костерку ждать ответ.
Глава 16
В Большом Садовом карету встречала целая делегация, староста деревни, командир поста стражников и богатый землевладелец, чье имение располагалось неподалеку от деревни. У них у всех были собственные пирамидки, и все получили указания, подписанные самим Олтерном.
Матушка коротко поблагодарила всех за беспокойство, сообщила о своем желании умыться и пообедать в доме старосты, а попутно велела ему вернуть трактирщице коней и щедро оплатить ее преданность короне, внеся эти деньги в графу государственных расходов.
Как ни расстроена была Эста зрелищем слишком медленно открывавшихся цветочков на ее запястье, не отметить привычную практичность старшей сестры и не улыбнуться она все же не смогла.
Тмирна только усмехнулась в ответ и отправилась в купальню, где, как обещал староста, ее ждет горячая вода и отвар из снимающих усталость трав.
Однако наслаждалась она этим благом недолго, не успела Эста умыться в небольшой умывальне второго этажа и переодеться в привезенную матушкой мужскую одежду, как настоятельница уже появилась на пороге столовой. День споро катился на убыль, а им еще предстоял дальний путь. Судя по тому, как быстро удалялся граф, его кто-то подвез, и Эста молила Тишину, чтобы это были добрые люди.
Поздний обед сестры Тишины поглощали без особой спешки и без разговоров, а едва подали десерт, дружно поднялись из-за стола, расслышав звук копыт свежих лошадей, доставивших их карету к крыльцу.
И через пять минут уже выезжали из села, торопясь догнать неугомонного Змея.
Вечер уже начал понемногу укутывать дали серой вуалью, когда перед лицом Тмирны повис пенальчик, и она немедленно дернула шнурок, останавливая карету. И пока настоятельница доставала письмо, Эста успела зажечь дорожную лампу.
– Прочти, – быстро пробежав глазами письмо, матушка передала его воспитаннице и принялась писать ответ.
А следом доклад Олтерну и еще указания, какие комнаты и где следует для них подготовить. Через несколько минут вестники были отправлены, и наступило томительное ожидание. А потом пенальчики посыпались один за другим, и Тмирна читала их с видом полководца, получающего боевые донесения во время решающей битвы. Наконец пришел ответ от Змея с подробными указаниями, где он находится, и матушка немедля дернула шнурок, давая кучеру сигнал к отправлению. В тот же миг карета сорвалась с места и еще быстрее, чем прежде, помчалась дальше. Как оказалось, до места, где находился граф, оставалось всего несколько лиг.
– Ну вот теперь плакать незачем, все ведь хорошо, – в ответ на мягкую укоризну в голосе матушки Эста виновато вздохнула и вытерла слезы.
– Это от радости, не обращай внимания.
– Я и не обращаю. А ты смотри на свои цветочки да прислушивайся к теплу души. Мне объясняли, чем ближе друг к другу супруги с такими вот браслетами, тем теплее у них на душе, словно праздник наступает.
– Так они уже опыт имеют, – расстроилась тихоня, – а я как узнала, что с ним все в порядке, так у меня вообще в душе лето и бабочки порхают.
– Лэни, я все понимаю про бабочек, но хочу предупредить тебя об одном. Змей – молодец, раз уже сам разобрался, кто он и как должен поступать. Но прошу тебя, не забывай, все это он просто узнал, а не вспомнил и не прочувствовал. Поэтому будет намного лучше, если ты так и останешься ученицей травницы, а я твоей наставницей. Это ненадолго, целители и зелье уже ждут в одном из замков Олтерна, через день он станет прежним, но тебе придется нелегко.
– Я готова, – стиснув сердце в кулак, пообещала Эста и тайком горько вздохнула, разумеется, она понимает желание матушки сделать как лучше, но как же трудно терпеть и молчать!
После того, как Змей получил письмо, связанные отщепенцы притихли, помрачнели и больше не бросали на переметнувшегося к захватчику товарища презрительных взглядов. А сам Лист, чувствовавший одновременно и облегчение, и странную вину перед бывшими товарищами, и боязнь предстоящих объяснений с дознавателями, и даже гордость за собственную решимость, позволившую сбросить ненавистную клятву, с усердием принялся за хозяйственные дела. Помог женщинам переложить раненого на застеленную одеялом лежанку, подбросил дров в костер, повесил котел, достал из мешка припасы.
Душу волновавшегося Змея раздирали смутные сомнения в правильности поступка и робкие надежды на надежность собственной интуиции, и он тоже не мог усидеть на месте. Сходил за своим мешком с продуктами, отдал его Парне, помогавшей Листу накрывать ужин, и принялся подбрасывать ветки в костер, постоянно оглядываясь в сторону дороги и прислушиваясь. Тревожились и окружающие его люди. Никто не знал, какие перемены ждут их впереди, но все постепенно заразились лихорадочным нетерпением, горевшим в серых глазах неизвестно откуда взявшегося мужчины, так резко изменившего казавшееся незыблемым будущее.
Стук подков по выложенному камнем тракту они расслышали издали, когда закат давно погас и сумерки начали густеть с каждой минутой. Змей, очень сомневавшийся, что карета, в которой, как ему написали, едут люди Олтерна, сможет проехать к костру по бездорожью, вскочил с места, схватил горящую ветвь и бросился на край поляны. Он махал до тех пор, пока не понял, что больше не слышит знакомого цокота, но, когда, разочарованно опустив ветку, принялся сбивать с нее огонь, копыта зазвенели вновь. Теперь они приближались неумолимо, и у Змея отлегло от сердца, зря он волновался, прибыли вовсе не новички. Без его подсказки догадались выпрячь коней и преодолеть двести шагов верхом.
Но когда лошади вылетели в освещенный костром круг, граф некоторое время стоял в недоумении, с сомнением рассматривая прибывшую подмогу. Самым надежным ему показался крепкий мужчина средних лет, но он сразу же принялся собирать лошадей в связку, явно намереваясь увести к оставшейся у дороги карете. Змею стало понятно, что это всего лишь один из возниц и, значит, главным в этой группе быть не может. Вторым приехавшим был совсем молодой веснушчатый парнишка в длинной куртке и темной косынке, повязанной низко на лоб по матросской моде.
Ну а последний посланец вообще вызвал у Змея нервную ухмылку. Седая худощавая женщина с добродушным лицом и в скромном темном одеянии, спустившаяся с помощью спутников с лошади, казалась кухаркой или няней, и непонятно было, чем она поможет Змею. А незнакомка внимательно посмотрела на графа и, не говоря ни слова, направилась к раненому. А вот парнишка, едва окинув всех быстрым взглядом, вытащил из привезенного с собой саквояжа большую пирамидку и, поставив ее прямо на песок, кивнул Листу.
– Иди сюда и веди своих дружков. Держи их покрепче и ломай вот эту капсулу. Там вас встретят. Справишься?
– Конечно, – чувствуя, как тревожно забилось сердце, серьезно кивнул тот и направился к бывшим товарищам.
Поднял на ноги, подвел к пирамидке и, продев одну руку сквозь связанные запястья, второй решительно стиснул большую капсулу. Блеснул огонек портала, и трое бывших дозорных отправились навстречу новой жизни.
– Я обещал ему защиту, – подозрительно присматриваясь к парню, вызывавшему у него неясные сомнения, напомнил граф на всякий случай.
– Мы передали это, – кротко кивнула Лэни и, словно не замечая, каким испытующим взглядом сверлит ее муж, оглянулась на Тмирну: – Что с ним?
– Придется полежать несколько дней, но думаю, все будет хорошо, – поднимаясь на ноги, уверенно сообщила та и строго посмотрела на графа. – Дагорд, бери его, вы пойдете вперед, а мы за вами.
Змей послушно кивнул, ясно понимая, спорить сейчас уже поздно, а задавать вопросы рано, и подхватил селянина на руки. Парнишка, все сильнее напоминавший Змею одну настырную особу, ухватил Дагорда за руку, пробормотал: "Меня зовут Эсталис" – и решительно сломал капсулу.
На портальной вышке их уже ждали, ловко выхватили у Змея из рук больного, услужливо распахнули перед ним решетку входа. Парнишка, назвавшийся Эсталис, уверенно потащил спутника на лестницу, потом вниз по широким удобным ступеням. Моложавый мужчина с почти незаметной в светлых волосах сединой и со стальными глазами шагнул навстречу, пристально вгляделся в лицо Змея и расстроенно стиснул зубы.
– Привет, Олтерн, – многозначительно приветствовал мужчину парнишка, и тот мигом перевел на него взгляд.
– Эста?! Это ты?!
– Я.
– Девочка… – Мужчина вдруг шагнул к ней и крепко стиснул в объятиях. – Как я рад… мне все рассказали… спасибо.
Змей нахмурился, теперь он больше не сомневался, что парнишка, назвавшийся Эстой и оказавшийся агентом герцога, и есть та травница, Лэни. И это сразу прояснило многие моменты, так раздражавшие его утром.
А одновременно с пониманием, как здорово он сглупил, сбежав от опекавшей его девушки, в душе возникло болезненное сожаление, как от потери чего-то важного, но граф постарался о нем не думать.
Хотя не размышлять о девушке вообще не получалось, она явно была в курсе, почему он не помнит своей жизни и почему незнакомая ведьма так стремилась его убить. А еще эта загадочная Эста, которую так нежно обнимает железный Олтерн, должна была точно знать, откуда вообще взялась ведьма и как все они попали на то поле. Все ее прежние объяснения теперь совершенно не устраивали Змея, и к тому же в его душе росло ничем не оправданное раздражение против такого вольного обращения с ней герцога. Но граф только сильнее стискивал зубы, начиная понимать, теперь он не имеет никакого права что-либо запрещать недавней попутчице, так как дома его ждет жена. Ведь недаром странный браслет, нарисованный на запястье, начинает все больше теплеть и раскрывать цветочки, словно напоминая о ней.
– Ну, это же моя работа, – отстраняясь от Олтерна, устало сказала Эста, и Змей почувствовал невольный укор совести.
Он-то знал, как мало ей удалось поспать ночью и как много они прошли пешком. И сильно подозревал, что до того момента, как девчонка получила о нем известие, она обыскала не один поселок, ведь недаром находилась так близко от него, да еще и с травницей.
– Комнаты для вас уже готовы, – доброжелательно сообщил Олтерн и тайком покосился на Змея, не зная, насколько тот осведомлен о собственном семейном положении.
– Спасибо, – отозвался за спиной графа спокойный голос старой травницы, – мы только быстро умоемся и переоденемся. А поговорим за ужином, если ты не возражаешь.
– Как я могу тебе возражать, – со странной усмешкой произнес герцог, – сейчас распоряжусь. Кого можно пригласить на ужин?
– Только Наерса, – категорично отрезала женщина, и граф снова досадливо сжал губы, уж слишком много ошибок он совершает. – И предупреди его насчет Змея.
– А разве… – начал герцог и смолк, вопросительно глядя на настоятельницу.
– Он должен выбрать сам, – твердо сообщила монахиня, – ты же знаешь, тот, кого напоили зельем забвения, должен искренне желать вернуть свою память, тогда и лекарям легче, и возвращение проходит удачнее.
– Я желаю, – настороженно сообщил Змей и внезапно заметил, как помрачнела и отвернула голову Эста. – А разве может быть иначе?!
– Иногда бывает, – печально кивнула женщина, – но давай поговорим за ужином? Мы с Эстой несколько часов тряслись в карете, а перед этим она скакала на юг… там мы и встретились.
И снова раскаянье остро резануло сердце графа, а девушка, словно догадавшись, тут же сочувственно заглянула ему в глаза и мягко коснулась его руки.
– Как захочешь, так и будет.
Змей снова неистово стиснул зубы, не желая, чтобы кто-то заметил, как потрясло его это простое дружеское прикосновение. Демон! Ну, за какие грехи на него эта напасть, сердито сопел он про себя, шагая вслед за женщинами по коридору. Неужели он настолько легкомыслен, что стоит на несколько часов оказаться наедине с хорошенькой девушкой, как готов изменить любимой жене? А сомнений в собственных чувствах к забытой жене у Змея никаких нет, с нелюбимыми таких сложных ритуалов не проводят, а покупают простые браслеты, которые так легко снять при случае.
– Вот ваши комнаты, – лично распахнул Олтерн двери перед женщинами, и они ушли туда, подарив перед этим Змею по странному взгляду. – А тебя я провожу в твои личные покои, – продолжил герцог и пошел дальше, старательно держась рядом со Змеем.
Похоже, у Листа были неверные сведения, невесело усмехнулся Змей, это герцог Эфройский, а не Адерский считал его своим другом.
– Сюда, – поднявшись на третий этаж и пройдя мимо двух пар охранников, таращивших на Змея изумленные глаза, герцог снова сам открыл дверь роскошных покоев и вошел туда вместе со Змеем. – Дагорд, мне бы хотелось задать два вопроса… хотя я понимаю, сейчас ты не в лучшей форме.
– Задавайте, – вежливо кивнул Змей, и герцог недовольно поморщился.
– Когда мы вдвоем или среди доверенных людей, ты имеешь право называть меня на ты.
– Извини, но я не помню, – тихо объяснил граф, хотя Олтерн знал это и сам.
– Это ты меня прости, но хочется из первых рук. Ты уверен, что убил ту гадину?! Мне не хотелось бы хоронить ее в третий раз.
– Мне пришлось, – помрачнел Дагорд, уже не раз вспоминавший ту схватку. – Я был безоружен, а у нее был кинжал, и она пыталась воткнуть его мне в глаз. Я успел перехватить… в общем, она точно мертва, я собрал с тела все вещи, какие смог найти, сейчас достану.
– А больше ты ничего не помнишь? – внимательно смотрел герцог на Змея, и тому чудилась в глазах господина неясная надежда.
– Вот все, хранившееся в моей памяти до того времени, как я поймал бандитов и один из них, Тирвел Кайзен, меня опознал, – достал из кармана листок Дагорд. – Он помог мне связать бывших дружков и принес клятву верности. Надеюсь, его не заперли в камеру?
– Нет, он пока у дознавателя, и тому выдано особое указание, – разворачивая листок, кивнул герцог и углубился в чтение. – Демон! Гадина! Стерва!
Остальные слова господина Змей не решился бы повторить не только в приличном обществе, но даже в казарме для гвардейцев.