Рассказывать человеческой девушке, что он, наконец, залечил собственные душевные раны и избыл все печали, эльв не собирался, тогда придется объяснять, что ему помогло тепло их объединившихся душ. А это может изменить их отношение к нему. Алнервиэль давно знал, то, что для эльвов обычное дело, восстанавливать свой покой за счет бесконтрольно выплескивающегося из людей счастья, самим младшим братьям кажется чрезвычайно предосудительным. По их мнению, пусть лучше рассеется по миру драгоценная энергия, чем вылечит душу полукровки.
– А разве ваша долина Эмаельгейл еще жива? – тихо, одними губами спросила она, но эльв услышал.
Слух его народа ничуть не хуже, чем у нее. Потому он и унесет с собой ее тайну… маленький, но важный секрет храброй девочки, за долю секунды просчитавшей страшную вероятность и мгновенно принявшей геройское решение.
– Конечно, – улыбнулся он ей так светло, как никогда не улыбался людям, – но хорошо спрятана. Прощай, храни свой дар.
– Спасибо, ты замечательный, – так же светло улыбнулась Эста, не сомневаясь, что он увидит ее улыбку сквозь вуаль и маску, ведь эльвы смотрят душой.
Алн только рассеянно кивнул, мыслями он был уже далеко, там, куда не было доступа людям, ведь они умудрялись вкус даже самого райского счастья испортить завистью, подозрениями, ревностью или злорадством. И пока у него душа настолько наполнена энергией, полученной во время ритуала, что он сможет проложить себе почти прямой путь до родной долины, нужно спешно уходить, иначе снова застрянет здесь на долгие годы. Ведь последний раз ему удалось так щедро пополнить свой резерв целых пятнадцать лет назад.
Подъезжавший к кострищу Змей скрипнул зубами, рассмотрев, как нежно белобрысый держит за ручку его жену, но, когда эльв встал и, не оглядываясь, пошел по направлению к кустам, граф отчетливо осознал, это было прощание. Взамен настороженности в его душе возникла шемяще-острая грусть, слегка приправленная горьковатым пониманием непростительности собственных подозрений. Нестерпимо захотелось напоследок сказать этому непостижимому существу, делавшему добро не по просьбе, а просто по велению души, как Дагорд ему за все это благодарен.
И Змей не выдержал, бросил поводья двух лошадей и направил свое животное наперерез эльву. Соскочил с седла прямо перед белобрысым, пристально уставился в отстраненные прозрачные глаза и со всем жаром души выдохнул:
– Спасибо тебе, Алн, за все, и прости. Счастливого пути!
– Ваши браслеты скоро наберут силу, – невпопад произнес полукровка, впитывая щедрый дар чистосердечного порыва и думая, что теперь он сможет пройти напрямик там, где раньше намеревался сделать остановку, – вы начнете издали узнавать друг друга… береги ее.
И решительно шагнул в расступившиеся перед ним кусты.
К костру Змей ехал не торопясь, последнее предупреждение эльва следовало обдумать, а еще лучше – передать Эсте, вряд ли Алн сказал ей подобное при всех. А еще пора было решить непростой вопрос, каким способом они будут возвращаться назад, если бандиты и в самом деле уничтожили единственный мост. Хотя последнее утверждение Змей предпочел бы проверить лично. Разумеется, он верил словам Эсты, что бывшая возлюбленная Олтерна приказала обрубить державшие мост канаты, но слишком давно и не понаслышке знал методы тех, кто считал себя вправе решать чужие судьбы. И потому вполне допускал, что приказ был с заранее оговоренным двойным подтекстом и верные люди могли сделать вовсе не то, что услышали в этом указании окружающие.
– Молчун, возьми девушку в седло, – подняв Эсту на руки, приказал Маст, – вторую лошадь я отдал госпоже Ниди и Кэнку. А сзади меня может сесть кто-то из парней, вот хоть Орив.
– Угу, – нарочито мрачно хмыкнул Змей, бережно подхватывая жену, и придержал лошадь, чтобы ехать последним.
Тогда он сможет шепнуть ей на ушко несколько слов, абсолютно не предназначенных для посторонних.
Поселок пастухов оказался обычным летним лагерем, с временными хижинами, слепленными из не связанных раствором камней и кривых стволиков и крытых соломой, с громыхающими вместо дверей пересохшими невыделанными шкурами. Лишь один-единственный дом был построен более аккуратно и добротно, и именно к нему направил свою лошадь Кэнк.
– Стойте, – звонкий оклик Эсты вовсе не напоминал недавнего слабого голоска умирающей, но никто об этом не подумал, услышав следующие слова. – Там может быть ловушка.
– А как проверить? – разом останавливая лошадей, помрачнели мужчины.
– Я пойду, – заикнулась было тихоня и тут же почувствовала, как руки мужа, прикрытые полами плаща, стиснули ее талию мертвой хваткой.
– Я против, – резко заявил Маст, – ты же не почувствовала тот песок?! Лучше остановимся в простой хижине, все равно это удобнее, чем на улице.
– Там все было не так, – робко заспорила Эста, – когда идешь по льду, лучше шагать быстро и смело, не останавливаясь. Вот и я заметила ловушку в последний момент, когда свернуть уже было некуда. Зато глаза зажмурить успела.
Теперь, когда никто не мог выдать ее тайну, можно говорить все, что хочешь. А рассказывать правду тихоня не собиралась никому.
– У меня есть метод лучше, чем проверять твои умения, – не согласилась Леонидия, – но остановиться действительно стоит там, где советует Маст. Теперь я его тоже узнала… просто никак не ожидала увидеть здесь.
– Поверь, я и сам не ожидал, госпожа, – склонив почтительно голову, чтобы скрыть выражение глаз, признался герцог.
Змей исподтишка усмехнулся, наблюдая за новым родичем, похоже, теперь он знает, откуда у его жены такие таланты. Определенно, это у них семейное.
Выбор места для ночлега закончился скоро, как выяснилось, госпожа Ниди категорически не желала ночевать в больших балаганах, предпочитая тесноту небольшой хижины обществу прочих членов отряда.
В этот раз Дагорду пришлось волей-неволей расстаться с женой, спрыгнувший с лошади напарник забрал ее так решительно, словно являлся законным покровителем.
– Ты поосторожнее с этой девушкой, Маст, – едко усмехаясь, предостерег его Кэнк, – она утверждает, что мой кузен Даг – ее муж.
– И она не лжет, – уверенно ответил ему Арвельд, – они и в самом деле женаты. Я могу заверить, Змей обожает свою жену и прибьет каждого, кто протянет к ней лапы.
– Я это чувствовала, – потаенно вздохнув, сообщила Леонидия, – но у тебя, Маст, по-моему, было раньше о графе иное мнение?!
– Я заблуждался, – безапелляционно отрезал Арвельд, – и до сих пор об этом сожалею. Но меня сбила с толку рекомендация Кэнка, и теперь мне очень интересно узнать, за что же он так не любит родича?! Уж не за руины ли, которые Олтерн милостиво отдал его кузену? Так, думаю, Змей с удовольствием от них отказался бы, если бы не мечтал восстановить для семьи.
Привязывающий лошадей Дагорд крепче сжал зубы, все сказанное Мастом задевало самые сокровенные струны его души, и хотя лжи в этом не было, выставлять свои чувства и мечты напоказ он никогда не умел и категорически не желал.
– Пусть воины разведут костер, – попыталась скомандовать госпожа, но Эста не позволила ей взять над собой власть.
– Пусть костром займется Орив, а Молчун покараулит у входа, раз Маст говорит, что он надежный человек, – безапелляционно объявила она и, дождавшись, пока Кэнк неохотно подтвердит кивком головы ее распоряжение, продолжила, – а мы пока поговорим о делах. Пришло время, госпожа Ниди, расплатиться со мной. Сами понимаете, в нашем деле оплата – всегда вперед.
И девушка решительно уселась на топчан напротив госпожи, для которой Кэнк застелил сиденье своим подбитым мехом плащом.
– Но ведь… – заикнулась Леонидия и столкнулась с холодным взглядом голубых глаз, глядящих с жуткого лица.
– В чем дело? Я могла сегодня погибнуть вместе с вами. – Голос тихони звучал жестко, и в нем не было даже намека на недавнюю слабость. – И моя гибель осталась бы для моих сестер не только глупой случайностью, но и большой ошибкой взявшей контракт наемницы. И больше эту ошибку я повторять не намерена. Рассказывайте все подробно с того дня, как вашей кузине Зоралде пришла в голову идея выйти замуж за короля.
Глава 9
– Наверное, ты права, – помолчав с минуту, безнадежно признала Леонидия и плотнее завернулась в плащ, словно ее знобило. – Полагаю, действительно пора все рассказать. Но только не о том, будто Зоралда хотела стать королевой. Она никогда такого не желала. И эта история началась задолго до нашего приезда в Датрон. Наверное, лет на пять раньше. Я тогда была еще почти ребенком и жила с родителями в поместье. А Зоре было уже шестнадцать, и когда в наш провинциальный Торог приехал по своим делам красавчик-герцог, она влюбилась в него с первого взгляда. Он ее тоже заметил… но ненадолго. Как только дела закончил – уехал и больше о ней не вспоминал.
Стоявший за шкурой Змей помрачнел, судя по его подсчетам, Олтерну было в тот момент двадцать семь. И если припомнить рассказы самого господина, в те развеселые годы на него толпами вешались девушки и женщины всех возрастов во всех городах и селениях, куда Олтерна посылал с поручениями король.
– Вот как, – в задумчивом голосе тихони сквозило печальное понимание, – и она не оставила мечту о нем, как это делали десятки прочих брошенных возлюбленных?
– Зора всегда была очень… сильная и настойчивая. Она потом говорила, что готовилась пять лет и сделала все для того, чтобы этот негодяй не выскользнул из ее сетей.
– Но при чем тут король? – недоуменно осведомился Арвельд. – Ей нужно было ехать к герцогу.
– Олтерн не нуждался в невесте и тем более не нуждался в деньгах, – печально усмехнулась Ниди, – а вот король нуждался. И у Зоры как раз все это было: и красота, и деньги.
Эста незаметно, не отвлекая рассказчицу, опустила прожженную в нескольких местах вуаль и саркастически усмехнулась. Надо же, как хорошо подготовилась Зоралда и как откровенно действовала! И никто из рассудительных дознавателей ничего не заподозрил, ослепленный длинным рядком нолей в цифре, обозначавшей сумму ее приданого!
– И еще кое-что, кроме денег, – подождав минутку, подтолкнула госпожу Ниди к откровениям тихоня, – и вот для этого ей и нужна была свита из хорошеньких кузин. Думаю, она сделала выгодное предложение каждой из вас.
– Да… ты все правильно понимаешь. Она так правильно говорила и обещала, что обязательно поможет… почему королевой должна стать какая-то кокетка, если у Зоры получится выйти замуж за Олтерна? А своей кузине она даст очень приличное приданое и подскажет, как стать королевой. Иначе ей не с кем будет поговорить, пока муж занят государственными делами.
– И как было не согласиться, – сочувственно поддакнула тихоня, хотя на самом деле никакого сочувствия не ощущала. Не стоит сочувствовать тем, кто ради собственного блага готов попытаться обжулить судьбу, – и чем вы должны были привлечь внимание короля? Наряды и прически не в счет, у столичных дам они были намного изысканнее. Любовные зелья для короля не пропустил бы дворцовый стряпчий, на приворотные амулеты поднял бы тревогу королевский охранный медальон. Остается ведьминская ворожба, очарование оборотней и морок нечисти. Чем она привлекла к тебе короля и Олтерна?!
– Я не знаю, что это было… она сама составляла… – побледнев, как перед виселицей, тихо прошептала несостоявшаяся королева. – Но я выпила больше всех… очень хотелось жить во дворце, а не в обнищавшем поместье.
– Демон, – почти с ненавистью рыкнул Маст, и все слышавший Змей был с ним полностью согласен. – Где были королевские стряпчие, целители и хранители амулетов?
На месте были, – мог бы сказать Дагорд, но смолчал. Ведь никто ничего не заметил… и он тоже, хотя был тогда рядом с герцогом почти неотлучно. Ну а стряпчие скорее всего и не старались особо искать, ведь Георгиус заблаговременно всем сообщил о своем намерении жениться на Зоралде в первый же удобный момент. Вот только король не мог и предположить предусмотрительности ведьмы. Она загодя все устроила так, чтобы их свадьба никогда не состоялась.
Граф осторожно выдохнул и, припомнив правила сидящего в засаде, крепко зажал зубами уголок воротника. Вскрывающаяся история становилась все более странной и скверной, и он боялся выдать себя неосторожным или возмущенным восклицанием.
– Я же говорю, она долго готовилась. Вот только никто не мог заранее догадаться, что ко мне воспылает чувствами не только король. Но хуже всего… я тоже не видела никого, кроме герцога. Словно все разом померкли, лишь он стал еще ярче и красивее.
Кэнк недовольно фыркнул, но на Леонидию его недовольство не произвело никакого впечатления. Она была сейчас там, в прошлом, и видела только его, своего истинного возлюбленного.
– Леонидия, а зачем же тогда ты согласилась выйти замуж за короля? – осторожно продолжила допрос Эста.
– Так она же и постаралась… Зора. Я ведь говорила, она поклялась страшной клятвой, что заполучит Олтерна в мужья любой ценой. Кузина пошла к королю… я не знаю, какие именно слова она ему говорила, но определенно пообещала меня, если он поможет ей выйти за герцога. И Георгиус уговорил друга. А потом они поменялись одеждой… а Зора подлила мне какое-то зелье… я была как в тумане. И хотя смутно понимала, что рядом со мной перед жрецом стоит вовсе не Олт, все равно сказала – "да". И сразу потеряла сознание.
– Демон, какие дураки, – расстроенно выдохнул Арвельд, начиная понимать, с чьей сумасшедшей выдумки все началось и за чье неуемное желание получить вожделенного жениха любой ценой заплатил он сам и вся его семья такую страшную цену.
Не говоря уже о многих сотнях остальных мятежников.
– А потом? – мягко спросила Эста. – Как король оказался в реке?
– Я пришла в себя в карете… – нехотя продолжила рассказ Ниди. – Она куда-то мчалась, а король целовал меня и называл своей женой. И на моем пальце действительно был надет королевский перстень. Но действие зелья уже прошло, и я начала понимать, как подло они со мной обошлись. Во мне словно проснулся взбесившийся зверь. Я кричала на него, била, царапала, рыдала, пыталась выпрыгнуть из кареты, но он в ответ на все мои слова твердил признания в любви. Наконец я устала и пообещала прыгнуть с башни или в колодец или повеситься при первой же возможности. Объявила, как бы меня не караулили, жить без любимого все равно не стану. И тогда он сообщил, что Олтерн женился на моей кузине в тот же час.
Леонидия смолкла, отстегнула с пояса серебряную флягу, украшенную бирюзой, и сделала из нее несколько торопливых глотков. В хижине запахло вином.
Путники молча ждали, пока она возьмет себя в руки, начиная отчетливо понимать, сколько тайн хранит бывшая королева. И желали узнать все немедленно и до конца. Леонидия горько усмехнулась, прочтя на их лицах эту решимость, глотнула еще вина и продолжила рассказ хрипловатым, безразличным голосом.
– Когда я услышала эту новость, просто обезумела от горя. Сумела извернуться и достать его кинжал… король не мог и представить, будто я умею обращаться с оружием. Приставила себе к груди и прокляла… и его самого, и его ненавистную любовь. Он, конечно, бросился отнимать, а я успела надавить… хотя рана была небольшая, но кровь текла сильно. Король велел кучеру остановиться и вынес меня из кареты. Оказалось, неподалеку протекала река, Георгиус нес меня на руках, карета ехала сзади, а я, не переставая, призывала на его голову все мыслимые беды. И тогда он сдался. Заявил, что я могу идти, куда хочу. Но должна взять охрану до того места, где останусь жить, в тех местах иногда встречались разбойники. Потом помог мне перевязать рану, отдал кошелек и несколько драгоценностей, я не хотела их брать, но сил спорить не было, ослабела от потери крови. Охранники посадили меня на коня, привязали к подушкам и повезли… тогда я еще не понимала куда.
– Ну, думаю, это я и сама могу теперь сказать, – хмуро вздохнула тихоня. – Не мог король позволить, чтобы его непокорная жена оказалась на свободе и ее кто-нибудь узнал. А для остальных разыграл спектакль с похищением или гибелью королевы и объяснять ничего никому не стал, решил некоторое время выждать. Наверняка самоуверенно считал, будто через некоторое время Леонидия успокоится, одумается и смирится. Не учел он только одного, чувств Олтерна. Наверняка не подозревал, что едва узнав об этом происшествии, Олтерн раскается и будет искренне переживать. И совершенно перестанет обращать хоть какое-то внимание на молодую и страстно влюбленную жену. Разумеется, Зоралда такого стерпеть не могла и наверняка не раз пыталась напоить его своими зельями. Или приворожить чарами. Думаю, все поняли, что герцогиня имеет ведьминские способности и усиленно их развивает?
– А ты очень умна, тихоня, – с преувеличенной ласковостью заявил глубокий женский голос, и в одном из дальних углов хижины проявилась сидящая на топчане крупная женская фигура.
И в тот же миг, не дожидаясь следующих слов нежданной гостьи, Эста выхватила из потайного кармана метательный кинжал и с силой швырнула ей прямо в сердце.
Раздался противный визг, фигура вскочила, закрутилась, задергалась и вдруг растаяла зловонным облачком. Ошеломленные этим внезапным нападением и его странным исходом зрители, сидевшие до этого момента молча и неподвижно, схватились за платки и воротники, стремясь уберечь свои легкие от вони. Только Эста, застыв гордой статуей, смотрела в противоположный угол, казавшийся на первый взгляд совершенно пустым.
– Неужели видишь? – насмешливо спросила эта пустота уже знакомым Эсте голосом, и Леонидия с Мастом резко вздрогнули, – какая способная девочка! Нужно будет подумать, куда тебя приспособить.
Сестра Тишины только презрительно усмехнулась в ответ. Она лгала, эта хитрая, расчетливая и безжалостная герцогиня, еще не догадывавшаяся, что в поместье герцога подписан документ о ее смерти, и теперь она будет считаться самозванкой, если попытается вернуть свое имя или имущество. Впрочем, сама Эста тоже лукавила, когда, расслышав, как сужается вокруг хижины круг из полусотни крадущихся шагов, не перестала выяснять правду про давно прошедшие события и объяснять брату и мужу свои догадки. Точно зная, что бесполезно даже пытаться сопротивляться такой куче самых преданных охранников Зоралды и малейшая попытка достать оружие ничем иным, кроме как немедленной гибелью строптивцев, закончиться не может.
Потому-то девушка и перевела весь гнев ведьмы на себя, швырнув кинжал в сидевшую под мороком кикимору, в попытке заинтересовать Зоралду, прежде чем та отдаст последний приказ. Дабы как можно дольше протянуть время, ведь, едва оценив безвыходность положения, Эста успела, пользуясь спрятанными под плащом руками и близостью пирамидки, лежавшей рядом в мешке, незаметно достать и отправить тревожный пенальчик. Самый важный и самый дорогой из всех, какие она носила с собой. В него не нужно было вкладывать письмо, он сам по себе был письмом, говорящим о том, что тихоня больше не видит ни одного из десятков обычно доступных ей способов повернуть обстоятельства себе на пользу.
– Ну это долго думать не нужно, – помолчав всего лишь пару секунд, кротко ответила Эста, чтобы не злить и без того взбешенную крушением своих планов ведьму. – Я очень многое умею. И готовить, и шить, и вязать шелковые кружева.
– А еще метать дротики, – в тон ей едко поддакнула Зоралда. – Так зачем ты, раз такая умелая и чуткая, убила мою кикимору?
– С детства их ненавижу, – печально вздохнула тихоня, – и с тех пор сразу узнаю по причмокиванию.