- Точно. – Он указал на мальчика тростью. – Ты тренировал шаги и прыжки?
Дерек вздохнул:
- Нет.
Марк опустил трость и взглянул на часы:
- Не опускай голову и двигайся до конца дорожки и обратно.
Челси, раздвинув тяжелые занавески, смотрела, как Дерек поднял одно колено, потом другое. Он маршировал к концу дорожки, раскинув руки. Когда он попытался повернуться, то упал на свой тощий зад.
- Не опускай голову, - крикнул Марк.
Отряхнувшись, Дерек прошагал обратно. Он напомнил Челси Руперта Гринта в первом фильме про Гарри Поттера. Только еще более чокнутого.
Марк встретил мальчика в центре дорожки и вручил ему наполовину пустую бутылку "Гаторейда". Челси не могла слышать, что сказал Бресслер, только звук его низкого голоса. Дерек кивнул и выпил.
Взяв бутылку, Марк поставил ее в тень крыльца.
- Два маленьких. Один большой, - крикнул он, и Дерек начал подпрыгивать на месте. И тут же упал.
Отпустив занавеску, Челси вышла из кабинета и, оказавшись на улице, встала рядом с Марком.
- Я думала, он покажет вам несколько остановок и поедет домой. Зачем вы заставляете его делать шаги и прыгать вверх-вниз?
- Этот ребенок должен научиться держать равновесие. – Марк указал кончиком трости на мальчика и крикнул: - Теперь поменяй. Маленький прыжок. Большой прыжок. Маленький прыжок. Большой прыжок. Согни колени, Дерек.
- Кто вы? Мистер Мияги? – Она подняла руки вверх перед грудью ладонями наружу. – Вытяни. Сожми. Согни колени, Дерек-сан.
Бресслер усмехнулся:
- Что-то вроде того.
Он вышел на середину дорожки. Легкая хромота была контрастом его плавным движениям, а трость – продолжением руки. Скрестив руки на груди, Челси села на крыльцо. Марк показал на дорожку и сказал что-то про отталкивание и скольжение. Падения и подъемы.
- Задействуй бедра. Голову вверх, - крикнул Бресслер Дереку. Примерно через пятнадцать минут отталкиваний и скольжения парнишка явно задыхался. Его щеки стали ярко-красными, одно колено было ободрано, и Челси почти сочувствовала ему. Почти, но маленький врун заставил ее произвести плохое впечатление на Марка. Дерек свалился на крыльцо рядом с Челси и взял свой "Гаторейд".
- Я делаю успехи, - сказал он, прежде чем поднять и осушить бутылку. Челси не была экспертом, но даже ей было видно, что парню предстоит еще долгий путь, прежде чем он приблизится к "делаю успехи".
Мальчик посмотрел на Марка глазами, полными усталости и преклонения:
- Может, я мог бы вернуться и еще потренироваться?
Ну да. Как будто Марк хотел, чтобы поблизости слонялся ребенок. Бресслеру вообще не нравилось, когда кто-нибудь слонялся поблизости.
И, как будто он вдруг почувствовал головную боль, его лоб пересекла морщина.
- Спроси у Челси, когда я свободен на следующей неделе.
Челси была потрясена:
- Вы свободны в среду и пятницу.
Дерек поставил бутылку и расшнуровал коньки:
- По средам у меня репетиции оркестра.
Ну конечно. Наверное, он играл на тубе. Большинство тощих оркестрантов, которых встречала Челси, играло на тубе. Подобно тому, как все низкорослые парни, которых она знала, водили грузовики.
- Как насчет вторника и четверга? – Марк нанес встречный удар.
- В эти дни утром ваш дом будут осматривать.
- Я могу прийти после обеда, - сказал Дерек, завязывая шнурки на ботинках. Он встал и засунул коньки в рюкзак, который спрятал рядом с крыльцом, застегнул "молнию" и просунул тощие руки в лямки.
- Пусть твоя мама позвонит мне, - Марк положил правую руку на взмокшую от пота голову мальчика. – Когда доберешься до дома, пей побольше воды и отдыхай.
- Хорошо, тренер.
Челси прикусила губу. Под неприветливой, сварливой, резкой, завернутой-в-носорожью-шкуру наружностью Марк оказался милашкой.
Челси встала, когда Дерек направился к гаражу, где оставил свой велосипед.
- Может, нужно подвезти его?
- Черт, нет, – усмехнулся Марк. – Нужно, чтобы он накачал ноги. Дерек слабый как девчонка. Езда на велосипеде будет ему полезна. – Он повернулся, чтобы посмотреть на Челси, на ее двухцветные волосы и дикой расцветки платье. У него была ассистентка, которая доставляла больше сложностей, чем стоила, а теперь еще тощий, одержимый хоккеем, слабый ребенок, который будет приходить дважды в неделю. Какого черта все так вышло? – Уже почти пять.
- Я как раз собиралась уходить. Вам что-нибудь нужно, прежде чем я уйду?
Вот опять. Спрашивает, что ему нужно.
- Ничего. – Он направился обратно по дорожке, когда Дерек уехал.
- Тогда увидимся в понедельник, - крикнула Челси вслед своему работодателю.
Он поднял руку и пошел к гаражу. Набрал код на панели, и дверь медленно поднялась. Если уж взялся помогать ребенку, то нужно найти тренерский свисток. Поднырнув под дверь, Марк прошел мимо машины. На этой неделе он не принимал так много таблеток. Сила возвращалась к его правой руке, и он был уверен, что скоро сможет снова водить. Включив свет, Марк направился к полкам у задней стены.
В последний раз, когда он видел свисток и секундомер, то засунул их в свою спортивную сумку. Взгляд Марка остановился на синей сумке со снаряжением, и он задохнулся, будто его ударили в грудь.
Сумка была старой и истертой и пролетела по воздуху тысячи миль. Марку не нужно было заглядывать внутрь, чтобы узнать, что там лежат его коньки и защита. Шлем и свитер. Хоккейные шорты и носки тоже были в сумке. Может быть, даже ракушка.
Когда в больнице к нему пришло руководство, чтобы сообщить, что парни хотят сохранить его вещи в раздевалке, Марк велел упаковать их и отправить к нему домой. У парней и так было о чем подумать, кроме него. Им не нужно было ежедневное напоминание, а он не хотел однажды войти в раздевалку, чтобы упаковать все это самому.
Рядом с сумкой с обмундированием лежала его длинная сумка для клюшек. И Марку не нужно было смотреть на клюшки "Шер-Вуд", чтобы вспомнить, что каждый крюк был изготовлен специально для него, с глубиной изгиба в полдюйма и углом наклона шесть градусов. Рукоять обвивает белая лента, карамельные трости бегут вниз по черному древку, крюк обмотан по всей длине. В этих двух сумках была старая жизнь Хитмэна. Все, чем он был и чем всегда хотел быть. Все, что осталось после девятнадцати лет в НХЛ, находилось в этих сумках. Это и еще поклонение восьмилетнего мальчика с тощими ногами и слабыми лодыжками.
Марк сказал Дереку, что будет тренировать его дважды в неделю, а сам точно не знал, как все это будет проходить. Вот только что он думал о том, чтобы зайти внутрь с этой жары, и вдруг говорит парнишке попросить Челси посмотреть, в какие дни лучше всего встречаться. Он даже не думал о том, чтобы тренировать Дерека, но этот ребенок смотрел на него так, как когда-то сам Марк глядел на таких парней, как Фил Эспозито и Бобби Халл. Взгляд Дерека сокрушил Хитмэна быстрее, чем преднамеренный удар в пах. Марк Бресслер был идиотом. Это все объясняло.
Конечно, другое объяснение состояло в том, что у него в жизни было не так уж много событий. Он взял спортивную сумку поменьше с одной из верхних полок. У него не было ни работы, ни семьи. Ему тридцать восемь, разведен, детей нет. Бабушка и отец живут в нескольких штатах отсюда. У них своя жизнь, а Марк видит их примерно раз в год.
Все, что у него есть, – это слишком большой дом, "мерседес", который Бресслер все еще не может водить, и ассистентка, которая сводит его с ума. Самым безумным в этом было то, что Челси по необъяснимым причинам начинала ему нравиться. Она была остра на язык и внешне не в его вкусе. Он был, по крайней мере, на фут выше ее и, должно быть, весил больше на сотню фунтов. А главное правило было таково, что Марка привлекали женщины, которым он нравился, а не которые смотрели на него, будто он был кретином. Хотя Бресслер полагал, что не может винить ее за это. Он и был кретином, что, на удивление, обеспокоило его сильнее, чем обычно.
Марк расстегнул сумку и обнаружил внутри свисток, секундомер и кепку, которую ему подарили дети в прошлогоднем хоккейном лагере, с вышитой на ней надписью "Тренер №1".
Он взял с полки несколько детских клюшек и оранжевые конусы. У Дерека Уайта не было задатков от природы, чтобы заниматься профессиональным хоккеем. Он просто не был спортсменом, но ведь есть очень много парней, которые любят игру и соревнуются в пивных лигах. Парней, в которых есть страсть и которые все еще могут развлекаться. Марк не мог вспомнить, когда в последний раз он зашнуровывал коньки с единственной целью – хорошо провести время.
Он надел кепку на голову и несколько раз затягивал ремешок, пока не нашел идеальное положение. Марк чувствовал себя хорошо. Правильно. Так, как не чувствовал действительно очень давно. Он любил хоккей. Любил в нем все. Но где-то на этом пути Хитмэн перестал веселиться. Он играл ради победы. В каждой игре. Каждый раз.
Он услышал, как снаружи машина Челси выехала с подъездной дорожки, и направился к задней двери. Он знал свою ассистентку меньше двух недель. Двенадцать дней. А казалось, что дольше. Она взяла на себя управление его делами днем и вторглась в его сны ночью.
Как-то она сказала ему, что кажется, будто он держит свою жизнь под контролем. Едва ли. До аварии Бресслер держал под контролем все - на льду и вне его. Контролировал свою личную жизнь так же, как свою хаотичную карьеру. Он контролировал подчас неконтролируемое поведение своих парней из команды и контролировал тех, кто входил в его дом.
В бедре и ноге возникла тянущая боль, когда Марк прошел на кухню. Он открыл ящик стола и вытащил пузырек викодина. Теперь Хитмэн ничего не контролировал. Открыв пузырек, он посмотрел на белые таблетки, рассыпавшиеся по его ладони. Было бы так легко. Так легко принять эту горсть. Бросить в рот, как леденцы, и забыть все свои проблемы. Позволить сильным опиатам сделать больше, чем просто забрать его боль. Позволить им затуманить его мозг и затащить в милое уютное местечко, где ничего не имеет значения.
Марк подумал о Челси и их разговоре о контроле. И затолкал пилюли обратно в пузырек. Они все еще были нужны ему, чтобы избавить от боли, но, по большей части, Марк принимал их не из-за боли в теле. Если он не будет очень осторожным, то в итоге они понравятся ему слишком сильно.
Он подумал о Челси, играющей в хоккей в маленькой юбке: если не быть очень-очень осторожным, то в итоге и мисс Росс может слишком сильно ему понравиться.
Глава 12
В пятницу вечером Бо, вернувшись с работы, отдала Челси визитку. На лицевой стороне была информация о медиа-компании, которая делала для "Чинуков" всю рекламу. На обороте от руки было написано название и номер телефона агентства по работе с актерами, услугами которого пользовались пиарщики команды.
- Я подумала, тебе может быть интересно, - сказала Бо. – В большинстве случаев в нашей рекламе мы задействуем хоккеистов, но иногда приглашаем местных актеров.
Челси посмотрела, как называется агентство, и нашла его в Интернете. Она пробудет в Сиэтле еще несколько месяцев. А в зависимости от того, где решит сделать операцию, может быть, и дольше.
Ей нужно было чем-то занять свое время, чем-то еще, кроме просмотра телевизора, хождения по ночным клубам, работы с письмами фанатов Марка Бресслера и встреч с риэлторами. Так почему бы и нет?
Если ей не понравится это агентство, она сможет тут же уйти. Никаких проблем, никакой грязи: возьмет свое резюме и уйдет.
В понедельник по дороге на работу Челси позвонила в агентство и договорилась о прослушивании на вторник, на то время, когда Марк будет тренировать Дерека. Часом позже она сменила машину и отвезла Бресслера посмотреть дом в Белльвью. Поместье площадью в семь тысяч квадратных футов на берегу Ньюпорт-Шорс могло похвастать паркетными полами ручной работы и массивной дубовой мебелью. Из огромных окон задней части дома открывался вид на большой двор с кабинкой для переодевания и спа рядом с бассейном.
А еще имелись бар и винная комната, в которой поддерживалась специальная температура. Что касается цены, дом стоил столько же, сколько и тот, в котором Марк жил сейчас, и плюс на него была скидка в миллион долларов.
Стоя в кладовой для продуктов размером с квартиру Бо, Марк сказал:
- Настолько большой дом мне не нужен.
Челси была совершенно уверена, что назвала ему общую площадь, прежде чем они отправились сюда.
- И я не хочу жить за забором, - добавил он.
Мистер Бресслер никогда не упоминал о своей антипатии к заборам, но если бы он просмотрел информацию о доме, которую ассистентка для него распечатала, то знал бы, что поместье окружено забором. После того как они ушли из дома, Челси посмотрела на своего работодателя, занявшего привычное место в "мерседесе", и спросила:
- Вы сидите и придумываете способы все усложнить или это естественный рефлекс? Как дыхание?
Марк надвинул на нос зеркальные очки:
- А я-то думал, что был сегодня милым.
- Серьезно?
- Ага. – Он пожал плечами.
- А я и не заметила, - покачала головой Челси.
Она уделила этому больше внимания, пока везла мистера Бресслера к стоматологу. И полагала, что если для Марка находиться в напряженной тишине равнозначно быть милым, то да, он был милым. Но часом позже, по дороге домой от зубного врача, он полностью испортил все своим ужасным поведением пассажира с заднего сиденья. Странно, но Челси нашла это более расслабляющим, чем его попытки быть милым.
- Сейчас зажжется красный.
- Все еще желтый, - заметила она, проносясь через перекресток. – Я думала, вы собираетесь быть милым.
- Не могу, когда дергаюсь из-за того, что меня могут убить. Вы уверены, что у вас есть действующие водительские права?
- Да. Выданные штатом Калифорния.
- Ну, это все объясняет.
Челси закатила глаза, скрытые солнечными очками, и сменила тему беседы.
- У вас есть дырки в зубах?
- Я ездил не из-за этого. Доктор просто хотел проверить мои имплантаты, чтобы удостовериться, что с ними все нормально.
Челси знала про зубные имплантаты. У нее была подруга, которая выбила передние зубы, занимаясь серфингом. Дантист вживил шурупы в ее верхнюю челюсть, затем насадил на них фарфоровые коронки. Если не знать, что зубы были выбиты, то догадаться было невозможно.
- Сколько их у вас?
- Три имплантата и четыре коронки. – Марк указал на верхнюю левую часть рта. – Мне повезло.
Челси спросила себя, что же он считал невезением?
***
Во вторник после полудня она принесла свое портфолио в агентство в центре Сиэтла и встретилась с владелицей Аланной Белл, которая немного напомнила Челси Джанин Гарофало. Но Джанин десятилетней давности, до того как актриса разочаровалась в жизни.
- Какой у вас настоящий цвет волос? – спросила Аланна, просматривая папку.
- Когда я проверяла в последний раз, был каштановый.
- Я бы могла найти для вас больше работы, если бы волосы у вас не были двухцветными. Вы готовы покраситься, если я попрошу?
Челси посмотрела на постеры и подписанные фотографии, висевшие на стенах офиса Аланны. Атмосфера в агентстве была хорошей. Правильной, уж Челси ли не знать. Она встречала на своем веку немало нечистых на руку агентов.
- Думаю, что да.
- Вижу, вы учились в Театре искусств.
- Да. А также несколько лет в Калифорнийском университете.
Аланна передала Челси монолог из "Белого олеандра". Челси не была такой уж большой поклонницей чтения с листа, но таковы правила бизнеса. Сделав глубокий вдох, она очистила голову от всего, кроме слов на бумаге перед собой, и прочитала:
- Святой Анас заглянул в горячий…
Закончив, она положила текст на стол и стала ждать, как делала это бесчисленное число раз прежде. Но в этот раз что-то изменилось. Странно, офис агента в тысяче миль от Голливуда, чтения с листа, и Челси чувствовала раздражающую нервозность. Только она была спокойней, чем за многие годы. Здесь в Сиэтле ей никому ничего не нужно было доказывать. И меньше всего самой себе. Не было необходимости встречаться с правильными людьми, бороться за правильную роль, которая позволит карьере выйти на новый уровень. Здесь Челси могла просто играть. Расслабиться и получать удовольствие. То, чего она уже очень давно не делала.
- Возможно, у меня будет для вас работа на заднем плане на эти выходные. – Агент взглянула на резюме Челси. – "Эйч-би-оу" направляет персонал на съемки для "Сиэтл Мьюзик Экспириенс".
Челси застонала про себя. Она не была любительницей стояния на заднем плане часами, но это ведь самое начало и не помешает ее нынешней работе.
- Звучит отлично.
- Полагаю, у вас есть профсоюзный билет?
Челси вытащила билет из бумажника и толкнула его по столу. Через несколько мгновений она потрясла руку Аланны и направилась обратно в Медину. Не забывать об актерской игре и повысить свое мастерство, прежде чем вернуться в Лос-Анджелес, – хорошая идея. Об известных актерах и актрисах, которые, снявшись в нескольких больших фильмах, оставляли первые планы ради игры в небродвейских шоу, только чтобы вернуться обновленными и со свежей головой, Челси слышала, но раньше не понимала этого. А теперь поняла. Ее собственная голова казалась чище. Десятилетняя гонка за мечтой лишала радости от актерства. Удовольствия от того, что на какое-то время становишься другим человеком.
Челси свернула на улицу Марка и подъехала к бордюру. Было чуть больше двух часов. Марк стоял в центре длинной подъездной дорожки, положив одну руку на трость, а другую на бедро. Вместо своей обычной униформы из белой футболки и спортивных штанов он надел темно-зеленое поло и джинсы. Бежевая бейсболка затеняла глаза и отбрасывала тень на нижнюю часть лица. Челси припарковалась на улице, чтобы дать Марку и Дереку побольше места. Пока она шла к ним, легкий бриз шевелил ее волосы и подол шотландской юбки от Барберри. Темные очки защищали глаза от солнца.
- Сколько еще мне этим заниматься? – спросил Дерек.
- Пока не сможешь делать это и не опускать голову, - ответил Марк, выглядя таким большим и внушительным рядом с тощим мальчишкой.
Челси остановилась перед ними и сдвинула очки на макушку:
- Вам что-нибудь нужно, парни?
Марк посмотрел на нее, и тень от козырька скользнула вниз по его носу к изгибу верхней губы.
- Что, например?
- Воду, "Гаторейд"?
Очень медленно уголок его губ приподнялся:
- Нет. Это мне не нужно.
- А что нужно?
Его взгляд, затененный козырьком, опустился с ее глаз ко рту, вниз по подбородку и шее к белой блузке. Внимание Марка казалось почти физической лаской. В животе у Челси запорхали бабочки, а дыхание перехватило, когда взгляд задержался на ее груди, прежде чем опуститься к юбке и обнаженным бедрам. Челси чувствовала жар карих глаз и почти ждала: Марк скажет, что нуждается в ней.
- Как прошла ваша встреча? – спросил он.
- Какая встреча?
- С агентом. – И повернулся, чтобы посмотреть на Дерека, и Челси снова смогла вздохнуть. – Разве вы не туда ходили?
Ах, эта встреча.