Глава 24. Сны из прошлой жизни
Жажда прикосновения,
Капля чего-то
На кончике пальцев,
Чуть-чуть к чему-то.
И руки стремятся
К живому, к теплому…
Ах, странная жажда
Забытого чувства!
Забытого снега.
Забытого ветра.
И кожи рисунок
Набух в ожидании
Чего-то такого.
Чего-то родного.
Он знает и помнит.
Что он для чего-то…
Ах, странная мука!
Стремиться к чему-то…
Обвить, прикоснуться…
Забытое чувство…
Dr. Alexx.
Я открыла глаза. В ушах звенело. Дурное предчувствие, что что-то не так, давило на мои мысли. Я резко села на кровати.
Стянув с себя мокрую от пота простыню, откинула ее прочь. Кажется, я бредила?
Очертания незнакомой комнаты с белыми стенами и свежими цветами не нагоняли страха, в отличие от сознания того, что я ничего не помнила. Последнее, что мне удавалось с трудом уловить в своих разбегающихся мыслях, как Калеб улетал в Париж.
Калеб!
Где он? И где я?
Встав с кровати, словно пролежала в ней уже неделю, я с трудом добралась до окна. Раскрыв шторы, сразу же увернулась от хлынувшего яркого света, совершенно не свойственного Англии. Покачавшись на месте от слабости, я прижалась к огромному окну, от потолка до пола, и выглянула, с удивлением всматриваясь в прибрежную полоску песка и море, накатывающее на него, с шумом и ревом. Несмотря на солнце, море было неспокойным, штормовые волны так и клубились по дороге к берегу, разбивая о песок зеленовато-серые тонны воды и пены. Когда вода отступала, у самой кромки оставались темные полоски водорослей.
Стоя так, мне потребовалось несколько минут, чтобы понять, что же все-таки не так. Я была по-прежнему я, но какое-то странное облегчение было в моем теле. Отсутствие живота не сразу бросилось мне в глаза. Я больше не бремена? Где тогда дети?
Проведя по животу, я задрала белую майку над такими же простыми белыми трусиками и увидела лиловый шрам от кесарева сечения, на животе присутствовали так же другие шрамы, но более мелке, и так же хорошо затянувшиеся. В глухом отчаянии я подсчитывала, сколько нужно времени, чтобы такое произошло. По меньшей мере, месяц, поняла я.
Вернувшись назад к кровати, я упала на нее, и так пролежала час, если не больше. Мысли кружились в голове как назойливые мухи, не давая опомниться. Один вопрос волновал меня больше всего. Где же я?
Если я так долго ничего не помню, Калеб должен был уже вернуться с Франции, тогда, почему его здесь нет?
Ответ пришел сам собой. Я точно находилась где-то в теплых краях, наполненных солнцем. Ему здесь не место. Так же как и моим родителям. Слишком много солнца.
Вновь поднявшись на ноги, я принялась обследовать комнату. Букеты цветов заставили неприязненно поморщиться, так же как и запах лекарств, отчетливо висевший в воздухе. Я была в больнице, без сомнений. В дорогой, и даже очень. Но моя кровать не была похожа на больничную койку, а в самой комнате не было лекарств.
Теряясь в догадках, я просто шагнул прочь из комнаты на балкон, оказавшийся, за еще одним огромнейшим окном.
Сухой теплый ветер ударил в лицо и спутал мои отросшие за долгое время беспамятства волосы. Несмотря на очевидную амнезию, тревоги я не испытывала. А ужасающее облегчение, что, наконец, свободна от тяжелого бремени, спереди. Незнакомая боль кольнула сердце, когда я вспомнила о детях. Почему они не со мной? Ужасно захотелось их увидеть. Соня и Рики, я надеялась, что родители назвали их именно так. А может, они еще не крестили их, раз я была не здорова?
Несмотря на незнакомую тоску по детям, оставалась и другая тоска - из-за Калеба. Чем больше я приходила в себя, тем больше мне его не хватало. Почти патологически.
С террасы не был видно вокруг никаких людей, выглядело так, будто бы я в этом здании одна. Немного оглядевшись, я поняла, что это маленький коттедж, и вдоль берега один за другим, стоят еще с десяток таких же, совершенно белых, с плоской крышей. Такие я видела в Испании. Значит я где-то в Испании, или около нее. Догадка пришла сама собой, к тому же климат подходил.
В комнату кто-то зашел, причем бесцеремонно, и, метнувшись туда же, я увидела застывшую с подносом девушку, с явной неаполитанской внешностью.
- Вы уже встали, какая радость!
Девушка, вся в белом, похожая на медсестру, говорила на хорошем английском, с сильным испанским акцентом. Смуглая и миловидная, настолько пышущая здоровьем, что я даже почувствовала себя неуютно.
- Где я?
Ее ресницы затрепетали, и она попыталась, принять отрешенное выражение лица, но удалось ей это с трудом.
- Вы на острове, принадлежащем одному доктору. Это что-то на подобии лечебного курорта. Но вам не о чем беспокоиться, вы уже почти здоровы.
Мне стало неловко стоять перед незнакомым человеком в одном белье, потому я быстро юркнула в постель. На колени тут же опустился поднос с едой. С какой же радостью я поняла, что меня больше не мутит от жареного, и что мне снова можно пить кофе. Я тут же схватила ароматный напиток.
- А что со мной вообще было?
Девушка потупилась и отошла от кровати. Она задернула легкие кремовые тюли, но шторы оставила отодвинутыми, как и открытое окно.
- Боюсь, не могу точно вам сказать. Кажется, вы отходили от очень сложных родов.
Перестав пить кофе, я подняла на нее глаза и, затаив дыхание, спросила:
- А где дети?
- Дети с вашими родителями в Англии. Двое чудесных малышей.
- Значит я здесь одна, - глухо отозвалась я, и боль наполнила все мое сознание. Я чувствовала себя преданной.
- Нет, с вами ваш муж.
Если раньше я чувствовала огорчение, теперь мной завладело замешательство. Что-то я не припоминала за собой свадьбы. Неужели мы поженились с Калебом?! Вот это новость!
- А где он?
Не помня себя от радости, я дрожащими руками поставила кружку назад на поднос. Мне как можно скорее хотелось видеть Калеба. Я ни секунды не сомневалась, что это точно должен быть он.
- Он тоже живет здесь, но сегодня ночью ему нужно было слетать на континент.
- На континент это куда?
Девушка улыбнулась, очевидно, совершенно забыв, что я ничего не знаю.
- В Испанию.
- А зачем ему туда?
Девушка неопределенно пожала плечами, значит, была не из любопытных.
- Мистер Сторк ничего нам об этом не сказал. Но он предупредил, что вы можете очнуться. Если хотите, мы сможем с вами прогуляться после обеда к пляжу. Купаться нельзя, но вам необходимо двигаться.
Мне явно не нужно было двигаться, чтобы похудеть, так как такой худой я еще раньше никогда не была. Но, то, что Калеб мистер Сторк, неожиданно поставило с ног на голову все мое восприятие. Зачем ему понадобилось называться моей второй фамилией? Я терялась в догадках. Так и не дождавшись ответа, девушка ушла, а я принялась задумчиво есть. Но еда шла с трудом. Мысли заполонили всю меня, и ни на что другое не было времени и сил.
Действительно после обеда девушка вновь вернулась. Она принесла мне белые шорты и рубашку, можно подумать, у них нет в магазинах больше других цветов! Раздраженно одевая новую, и явно не мою одежду, я все еще думала.
- Как вас зовут? - догадалась, наконец, спросить я.
- Лупе, - отозвалась она и продолжила расчесывать с заметной сноровкой мои волосы. Быстро и безболезненно проделав это, она заплела их в тугую косу, и мы смогли выйти из моей стерильно белой комнаты, заполненной цветами.
Уже идя по коридору, незнакомому и пустому я решилась попросить ее.
- Если можно заберите отсюда цветы.
Она посмотрела на меня удивленно и улыбчиво.
- Ваш муж тоже просил об этом. Раз вы так хотите. Я их заберу, просто постояльцы любят цветы.
Мне понравилось, что Калеб помнит, о моей нелюбви к цветам. А так же то, что Лупе назвала меня не пациенткой, а постояльцем.
Мы вышли из дома и минут пятнадцать шли вовсе не к пляжу, как предполагала я, а к укромной бухте. По дороге нам встретился маленький виноградник, закрывающий собой танцевальную площадку и бар, а за ним высаженные в ряд, апельсиновые деревья. Плоды показались мне сочными и созревшими, и, протянув руку, я ощутила на ладони приятное тепло нагретого солнцем фрукта. Вокруг царил мир и успокоение.
Бухточку отрезал кусок скал, невидимых для меня с террасы, как и песок, совершенно другого цвета, чем на пляже, и вода здесь была другой, более чистой и аквамариновой. И никаких тебе водорослей!
- Здесь можно искупаться, если хотите, но не долго, вы еще не совсем окрепли.
Услышав слово "можно", я уже не могла остановиться. Жара теперь казалась мне немного удушающей и непривычной, мое же тело реагировало на нее по-другому. Мы были словно два разных целых, тело как будто успело уже приспособиться к жаре, а разум еще нет.
Погрузившись в приятную прохладу, я скоро поняла, почему не стоит долго купаться. Вода понемногу становилась действительно холодной, а что хуже всего, под нижнее белье забивался песок и еще какая-то гадость, которую я не видела.
- А мои родители были здесь?
Я вернулась к Лупе, сидящей на берегу все в той же белой форме. Она вела себя дружелюбно, но им явно запрещали сближаться с постояльцами. Ее кожа была не только смуглой, но и загорелой, живые подвижные черные глаза, напомнили мне о Калебе и родителях, и судорожно вздохнув, я отвернулась от Лупе, по-прежнему дожидаясь ответа.
- О да, такая красивая пара. Они пробыли у нас ночь, и им нужно было возвращаться, они не хотели оставлять детей надолго с отцом вашего мужа.
Услышав это, я сразу же расслабилась. Понятно, что они не могут таскать Соню и Рики за собой, из Англии в Испанию. К тому же, когда один человек не будет выходить целый день на солнце - это странность, а когда семья - подозрительно. Почему они прилетали лишь на ночь, и почему я не помнила их приезда?
Вопросы оставались, но Лупе делилась информацией неохотно, и я решила, что стоит дождаться Калеба. Может он прольет свет на все происходящее.
Понежившись на раскаленном песке, я почувствовала во всем теле слабость, и Лупе как опытная медсестра быстро заметила это.
- Надо возвращаться. Поспите, а потом снова сможем пойти.
Я покорно поплелась за ней, и когда мы оказались в доме, одежда моя была сухой, как и волосы, которые я распустила, - коса мешала лежать на песке.
Сны мои проносились круговоротом, и в них мелькали странные не разумные кадры, с кровавыми следами и девушками, привязанными к стульям. Но я их почему-то не боялась.
Сон, который я помнила четче всего, когда проснулась, был, конечно же, о Калебе.
Одетая в незнакомое шелковистое одеяние, я стояла прижатая к нему. Его глаза смотрели на меня со знакомыми искорками, по которым я всегда знала, что он хочет меня поцеловать. Мы покачивались на волнах медленного вальса. Я прижалась к нему всем телом, Калеб обнял меня за талию. Я тяжело дышала.
Но сон настойчиво менялся. В него со странной отупляющей настойчивостью прорывалась какая-то тень, с криками и угрозами, но я ее не боялась в отличии от Калеба. Он закрыл меня от нежеланного гостя, а в следующий момент, я открыла глаза, словно по хлопку. Хлопок действительно раздался, такой звук производит дверь, закрывающаяся на сквозняке.
Сонно приподнявшись, я увидела Лупе. Она принесла мне поднос с едой, и, поведя носом, я поняла, как голодна.
Пока я ела на террасе, Лупе поменяла мне постельное белье. Когда я принесла поднос в комнату, она заправляла кровать, а поверх нее уже в следующую минуту, лежало чистое нижнее белье и хлопковое, опять же белое, платье-сарафан. На полу вместо тапочек стояли сандалии, красивые, но, к сожалению, также белые. У меня появилось сомнение, а не курорт ли это для психически больных? Так много белого бывает только в психлечебницах.
Когда Лупе принялась заниматься моими волосами я даже и не думала возражать, ее подвижные пальцы расчесывали так аккуратно и успокаивающе, что трудно было отказаться от подобного массажа.
Теперь уже мы пошли не в бухту, а к пляжу. Очень далеко от нас, я увидела две крохотные точки в белом, это могло означать лишь одно - на острове есть и другие постояльцы. Разувшись, мы брели вдоль берега и довольно скоро встретились с теми двумя точками. Одной из них была медсестра, как Лупе, а другой девушка, немного старше меня. Мы приветливо кивнули друг другу, а Лупе перекинулась с медсестрой несколькими словами на испанском. Так как я знала итальянский, мне не стоило труда понять, о чем они говорили, хотя достаточно со сложностями. Но мое внимание привлекла девушка. Я уже видела подобное изможденное лицо, с синяками под глазами - девушка явно лечилась от наркотической зависимости. Да что тут вообще за место?
Прогулка бодрила меня намного больше, чем можно было представить, но я чувствовала усталость от постоянного напряжения. Одни вопросы и почти никаких ответов заставляли нервничать, и все же я чувствовала себя какой-то странно отдохнувшей, возможно потому что не было никаких тревог, я не знала, что таит в себе завтра.
- Звонили ваши родители.
Надо же Лупе догадалась мне сказать это лишь теперь.
- Что они сказали, - мне не удалось скрыть возбуждения. Лупе взяла мою руку и мы некоторое время стояли молча, пока она считала пульс.
- Не переживайте. Как только мы вернемся, вы сможете позвонить им, миссис Сторк.
Странное обращение миссис Сторк, заставило меня ухмыльнуться. Я уж точно не миссис, и не Сторк.
Солнце село раньше, чем я ожидала. Все-таки зима, как объяснила Лупе, и к коттеджу мы возвращались уже в сумерках. Без нее я не нашла бы дорогу назад. Коттеджи выглядели идеально одинаковыми. С подъездными дорожками, ведущими непонятно куда.
Когда мы поднялись по дорожке вьющейся среди камней, песка и незнакомых мне кустов, от дома отделилась темная фигура. Сначала, от непонятного панического страха мне захотелось убежать. Но мое сердце тут же начало биться быстрее, при виде знакомой долговязой походки, такой элегантной, что с трудом можно поверить, что так ходит человек.
- Калеб!
Я просто упала в его объятия. Ноги мои подкосились, и, сама не понимая почему, я расплакалась. Он не стал вносить меня в дом, тихая Лупе, растаяла, словно ее и не было.
- Тише милая, я здесь, не плачь.
Я так отчаянно прижималась к нему, что было удивительно, как я еще не поломала себе что-то. Хоть одно родное лицо! Самое родное, и пока единственное, которое я хотела сейчас видеть.
- Где же ты был так долго!?
- Я не мог появиться раньше - солнце, если помнишь. Жажда тут приходит слишком быстро.
- Честно говоря, я много чего не помню. Что со мной случилось? И вообще я хочу знать все-все!
На самом деле, я хотела, чтобы он меня сейчас занес в дом, расцеловал и просто лег рядом. Но Калеб неожиданно показался мне таким отчужденным, будто был зол на меня. Может я что-то натворила?
Мы зашли в дом, и он как-то неохотно позволил мне сесть к нему на колени. Я все больше злилась и пугалась. С ним творилось что-то неладное.
- Давай ты поешь, и мы отправим Лупе домой, думаю я смогу присмотреть за тобой оставшиеся несколько дней.
- Мы скоро отсюда улетаем?!
Услышав неприкрытую радость в моем голосе, Калеб весело рассмеялся, и теперь я поверила, что действительно сижу на коленях у Калеба.
Лупе накрыла на двоих, и скоро в доме ее не стало. Не знаю, как ей понравилось такое выдворение, ее вид мне ни о чем не сказал. Но она не попрощалась, значит, мне еще придется увидеть ее.
Я никогда еще не ела так быстро. Меня даже не останавливал сердитый взгляд Калеба, скорее он заставлял меня трепетать. У меня сложилось мнение, что я не видела его несколько месяцев, и теперь он производил на меня очень сильное впечатление. Я просто млела, смотря на него, и по искоркам в серебристо-серых глазах, я понимала, что он это заметил и остался доволен сделанным выводом. Еда казалась мне безвкусной, и все же я запихивала ее в рот, иначе не смогла бы удержаться от вопросов.
- Пойдем, пройдемся.
Я удержалась от язвительного восклицания, так как, наверное, Калеб не знал, что сегодня я только и делаю, что гуляю. Ноги немного гудели, но не настолько, чтобы отказаться от еще одной возможности окунуться.
- Родители должны позвонить, - попыталась возразить я, а на самом деле представив себе, как мы будем идти по пляжу только вдвоем, а может даже где-нибудь приляжем, уже готова была бежать за ним.
- Мы позвоним им сами, не переживай они не будут спать, - подразнил меня Калеб, и я ожидала, что за этим последует поцелуй, но он остался на месте. Из упрямства я сделала тоже самое. Хотя сдерживаться было просто не выносимо. Мне так хотелось почувствовать его прикосновение.
Мы не спеша пошли к пляжу. В остальных коттеджах горел свет. Веял ветерок, чей пьянящий поток приносил слабые, а местами наоборот насыщенные незнакомые запахи, запах апельсинов смешивался с соленой водой и водорослями, а еще, я готова была поклясться - сосны. Сам ветер стал менее сухим, чем днем, теперь от его влажных порывов мои волосы начали виться, а лицо тут же намочили брызги, когда мы спустились вниз к воде. Снимая меня с уступа, который я раньше здесь не заметила, Калеб на мгновение задержал свои руки, и когда я медленно соскользнула вниз, не отстранился. Я видела, как он колеблется, и тут его рассудительность выиграла, а я осталась не только разочарованной, но и испуганной. Неужели он меня разлюбил? И страх еще больше усилил тот факт, что я наоборот хотела его как никогда. Мое тело реагировало на его прикосновение опьяняюще.
Мы брели вдоль воды, как всего несколько часов назад я шла с Лупе, и тяжелое молчание повисло между нами.
- Ты очнулась сегодня?
- Да. Где-то в десять, и решила, что вы поместили меня в психлечебницу.
Калеб удивленно рассмеялся. Он взял мою руку и принялся разглядывать ее. Я, например, почти ничего уже не различала в сгустившейся темноте, только шум моря давал понять, где оно, а где берег с коттеджами. Калеб же с четкой ясностью должен был видеть все вокруг. Но, думаю, он не разглядывал мою руку - он смотрел воспоминания о сегодняшнем дне.
- Какой сейчас месяц? - неожиданно спросила я. Калеб оторопел. Но не остановился.
- Конец января.
Я рассмеялась, когда дикая мысль мелькнула в моей голове и, отвернувшись от Калеба, кинулась к воде. На ходу раздеваясь, я продолжала смеяться.
Нежная рука коснулась моего локтя, и я, быстро оглянувшись, встретила тревожное мерцание серебристых глаз.
- Что случилось?
- Я так понимаю, прошло уже три месяца.
- И?
- Ты забыл наш уговор? - я почти даже обиделась, и улыбка моя погасла. Да что вообще с ним происходит? То он стоит чужой и отчужденный, то держит меня, боясь оторвать руки и явно желая. - Спустя три месяца ты обещал, что мы сможем поговорить о будущем.
- А ты этого хочешь?