- Как при чем, - Бет начинали раздражать вопросы Оливье, и я видела она едва сдерживалась, чтобы не ответить ей погрубее. - Калеб должен отвезти Рейн домой.
Оливье сразу же оживилась.
- Так я могу отвезти тебя, - мне показалось или Оливье действительно оскалилась?
Но от ответа меня спас голос Калеба, уже не просто прозвучавший в моей голове, так как я видела, как все дернулись от неожиданности. Я, от злости на него, что не соблюдает осторожность, лишь заскрипела зубами, от чего моя головная боль усилилась в два раза. Я одарила его хмурым взглядом. Он ответил мимолетной улыбкой.
- А тебя кто отвезет домой потом? - казалось, Калеб задает простой вопрос, но миролюбивым он не казался. Сама того не заметив Оливье отступила на шаг от него, хотя стояла дальше всех. Думаю, именно ее инстинкт самосохранения, подсказал ей отступить, все остальные лишь почувствовали легкий дискомфорт, и возможно неуверенность. Увидев это, Калеб сразу же расслабился, приняв свою обычную ленивую позу, - да и к тому же, меня там ожидает отец. Я уже позвонил Рейн домой, и нас ждут.
Я делала вид, что внимательно слушаю, что он говорит, на самом же деле, старалась понять от чего моя головная боль. Лекарство действовало, я чувствовала это по тем волнам, накатывающим на мое сознание, и меня тянуло в сон, но ощущала я себя при этом просто ужасно.
- Идем?
Калеб и вся наша компания смотрели на меня вопросительно, и я поняла, что со стороны должна выглядеть странно. Мокрая одежда начала доставлять мне дискомфорт, и зонтик, неожиданно появившийся в моей руке, показался мне лишним. Я рассеянно махнула рукой друзьям и направилась к своей машине, полностью игнорируя идущего рядом Калеба. Он взял зонтик в свою руку, и понес над нами, его рука надежно схватила меня за плечи. Я обернулась назад на наших друзей, но на нас не смотрел никто кроме Оливье, ее взгляд был скорее задумчивым, - совершенно другое чувство чем то, что я ожидала увидеть. Никакой злости или ненависти. С другой стороны двора за нами наблюдала новая девушка Калеба.
Я попыталась вырваться из крепких рук Калеба, но он не выпустил меня.
- Ты мало намокла? - разозлился он, не отметив, как я, косые взгляды, которыми нас сопровождали другие ученики.
- Ты смерти моей хочешь? - прошипела я.
Калеб опешил от моих слов.
- Ты о чем? - я видела, как глаза Калеба загорались недобрым огнем.
- Ты хочешь, чтобы твои подружки повыцарапывали мне глаза? - я чуть не срывалась на крик. - Не впутывай меня в свои разборки с девушками.
- Ты говоришь какими-то загадками, - мы остановились около моей машины и угрюмо смотрели друг на друга, - иногда мне кажется, ты несешь один только бред.
- Ты не так уж много со мной общался, чтобы говорить так, - я смотрела на него сверху вниз, и испытывала такое непреодолимое желание ударить его, что у меня даже руки зачесались.
- Достаточно чтобы наслушаться, - рявкнул он, протягивая руку, - ключи и садись в машину.
Я была так зла, что автоматически отдала их, и, не задумываясь, села в машину. Голова моя просто разрывалась от боли, и я не видела, как он сел за руль и куда делся мой зонтик и портфель. Но через мгновение мы уже выезжали за пределы школы, на слишком большой скорости, и думать о чем-либо я просто не могла.
Я в ужасе схватилась за ремни безопасности, но тут же передумала, вспомнив, что если разобьюсь на такой скорости, это будет уже смертельно. Расслабившись, я даже не стала держаться на поворотах. Чертыхаясь, он резко затормозил. И я почти ударилась о приборную доску, но его руки вовремя остановили мой дернувшийся вперед корпус. Голос Калеба был злым, и он еле сдерживался, чтобы не кричать на меня, но терпение покидало его.
- Почему ты не ведешь себя так же как все, не реагируешь как нормальные девушки? О чем ты думала только что? Убиться захотелось? Не хватает острых ощущений здесь? Понимаю, это ведь не Чикаго!
- Вообще-то это ты гнал на такой скорости. И я не понимаю, по какому праву, ты разговариваешь со мной так и в таком тоне, - огрызнулась я, надеясь, что мы все-таки доберемся домой, и я смогу выпить обезболивающее, - а нормальными ты называешь Сеттервин и Оливье? Одна распускает сплетни о нашей с тобой якобы связи. Другая ненавидит каждую девушку, подошедшую к тебе. Даже и не знаю, какая из них нормальней. О нет, я хотела сказать, ненормальней!
Мы тяжелыми взглядами уставились друг на друга. Мне трудно было смотреть в потемневшие глаза Калеба. Смутно я понимала, что мне не уютно, и легкий страх подкрадывался к моему горлу. Но я знала, для меня Калеб, совершенно безопасен, я чувствовала это. Он прекрасно контролировал себя и свою злость. Такое поведение уже входило у меня в привычку. Бояться, но доверять.
- Раз ты не хотел везти меня домой, нужно было оставаться. Все же лучше чем теперь спускать неудовольствие на меня, - фыркнула я.
Вид за окном был лучшим зрелищем, чем черные налитые злостью глаза. А может и не злостью? Не знай я Калеба, решила бы что это неуверенность.
- Безусловно, лучше было остаться и не слушать твою истерию, вы бы чудесно прокатились с Оливье, у нее, конечно же, истерики получаются лучше, - пренебрежительно бросил он и завел машину, до самого дома не разговаривая со мной.
Но в салоне повисла такая тяжелая атмосфера, что мне стало даже трудно дышать. Я молча сопела, сосредоточившись на том, чтобы не заплакать, успокоительное больше не помогало, а, скорее, мешало все осознавать четко. Я видела, какие хмурые взгляды он бросает на меня, и мне становилось не по себе. Мне постепенно стало душно, и едва ли я могла понять, что происходит, такого странного чувства мне не приходилось испытывать раньше. Что-то на грани ненависти и истерии, но в то же время мой взгляд все время перебегал с его рук на губы. Не самые святые мысли посещали мою голову в тот момент. Было ли это желанием? Странно задумываться над этим.
Он остановил машину перед домом, и по тому, как его пальцы сжимали руль, я поняла, что и он ощутил это непонятное чувство, которому я не могла дать объяснения. Я сидела тихо, следя за тем, как его пальцы постепенно ослабевают, а сам он расслабляется. Я привыкла к тому, что вовремя нужно уметь притихнуть и не провоцировать вампиров лишними телодвижениями. Не излучать жизнь, запах, тепло ненужным передвижением.
Наконец-то он повернулся в сторону моего кресла, внимательно изучая меня. Потом легким движением руки убрал прядь мокрых волос с моего лба. В этом жесте было что-то очень интимное и, в замешательстве, я рванулась в сторону от него. Калеб не стал меня удерживать, но его губы искривились в понимающей улыбке. Но действительно ли он понимал? Мне вдруг показалось, что я знаю его очень давно.
- Какой же ты еще ребенок. Тебе не ведомы страсти, бушующие в сердцах людей. Ты даже не знакома со своими страстями, - он говорил теперь миролюбиво, но что его потешало, я не могла понять. И вообще о чем он говорил, о каких страстях?
Но его глаза сейчас были столь прекрасны, как и лицо, всего в нескольких десятках сантиметров от моего. Губы его казались влажными, с волос стекала вода, видимо еще с того момента, когда он вытащил меня из под дождя. Или точнее сказать вынес. Догадывался ли он, насколько привлекателен теперь? Думаю, да, и его наверняка тешило то, что он мог увидеть в моих глазах в данный момент. Мне казалось, я могу просидеть так целый день, смотря на Калеба и слушая его дыхание. Мое сердце билось в унисон с ним, и я чувствовала, что могу в любой момент заснуть.
- Ребенок, - констатировал Калеб, и в ту же секунду его руки уже выносили меня из машины, но я не сопротивлялась, хотя знала, что должна. Можно себе хоть разок сделать послабление. И, не смотря на то, что это за сегодня уже второй раз, я прижалась к нему ближе, и он удивленно посмотрел на меня со словами:
- Я совершенно тебя не понимаю. Ты хоть когда-нибудь ведешь себя как нормальная девушка?
- Нет, - вяло отозвалась я, - зато я не веду себя как Сеттервин и Оливье. И я так и не могу понять, кто они, эти нормальные девушки?
Калеб проигнорировал мой вопрос, видимо посчитав свой риторическим, на который не требовал ответа.
Я не могла позволить, чтобы мама, увидела меня на руках Калеба. Хотя я подозревала, она наблюдала за нами, еще только машина показалась на дороге. Интересно много ли она слышала и видела? Я надеялась, что ей хватило такта уйти поглубже в дом, хотя я сомневалась, все таки она была моей мамой, и, безусловно, хотела знать что происходит. Главное не выслушивать потом никаких лекций.
Только я задергалась, Калеб моментально поставил меня на ноги, позволив на миг нашим телам прижаться друг другу, от чего ребенок шевельнулся во мне. Это было такое сильное ощущение, что я невольно охнула. Калеб, конечно же, испугался и протянул руки, но я отстранилась, так как услышала, прям таки лошадиные шаги за дверью, которые не услышать было просто не возможно. Поведение отца заставило меня улыбнуться. Неужели они думали, мы целуемся?
Двери распахнулись, и на пороге предстал Терцо Туорб, в безупречном сером костюме, видимо только из университета, и влажными черными кучерявыми волосами, совершенно не похожий на профессора. Его темная как для вампира, но все же бледная кожа, теперь мерцала от влаги, казалось, он лишь вышел из дождя.
- Спасибо что привез ее, - Калеб, словно вещь передал меня в руки отца, но заходить не стал в гостеприимно открытые двери.
- Нужно официальное предложение войти? Я думала это лишь миф про вампиров. - Усмехнулась я, почувствовав себя намного увереннее в надежных объятиях отца.
- Спасибо, но у меня еще дела, - проигнорировал мои слова Калеб, обращаясь к одному лишь Терцо. - Я заеду потом за отцом, передайте ему.
Калеб поспешил к лесу, огибая наш дом, мгновение и он исчез из виду. Отец закрыл дверь, и мы направились к кухне. Он, молча, помог мне избавиться от мокрой куртки, и так ничего и не сказал, увидев, что и под ней вся одежда мокрая. Я пожала плечами, мол, так получилось, на его вопросительный взгляд, и, недолго думая, пошла принимать горячую ванну. Еда могла пока что подождать. К тому же я хотела побыть немного одна, чтобы проанализировать, все, что сегодня произошло за целый день.
Странно, но только я избавилась от какой-либо компании, головная боль прошла полностью, словно рукой сняло. Я удивленная так и застыла, прислонившись к двери ванны. Так просто головная боль не проходит, как и назойливый шум в ушах. Я приоткрыла дверь, снизу доносились тихие голоса родителей, и вновь вернулась боль, но уже не столь резкая. Я закрыла глаза и начала медленно дышать. Чтобы меня было плохо слышно, я открыла краны с водой и заткнула ванну. Пока вода набиралась, я устроилась на полу, не понимая, что делаю.
Я дышала равномерно и попробовала представить себе кухню, маму и папу, сидящих там, и вдруг звук воды, падающей в полупустую ванну прямо над моим ухом, донесся откуда-то из далека, но так же отчетливо. Я видела кухню, но уже не своими глазами, другими. "Нужно поменять обивки, этих кресел", внезапно подумала я, увидев кухонные стулья. И будто бы вынырнув, вернулась в свое сознание и в ванну.
Головная боль здесь отступала, но теперь, я хотя бы понимала от чего она. Несомненно, сделать то, что я сейчас сделала, мне помогли лекарства, что же будет, если я смогу тренировать эту свою способность уже сейчас, до того как стану вампиром?
Недолго думая, я забралась в ванну целиком в одежде, как и была, только сняла обувь. Теперь мне уже не хотелось ни о чем думать, я лишь боролась с соблазном заглянуть так как-нибудь в сознание Калеба.
Задержав дыхание, я погрузилась в воду с головой, и ощутила, как мне сразу же легчает, звуки в воде почти ушли, и немного успокоившись, я слышала лишь биение своего сердца. Так я погружалась несколько раз, пока, наконец, не решила, что готова помыться нормально. Я не спешила вниз, не зная, что сказать родителям, и чуть не забыла о приходе Бет и Евы.
К тому времени как я выбралась из ванны, девочки уже пришли.
Бет раскинулась на кровати, я заметила, что она любила так делать. Ева скромно заняла подоконник, мне досталось кресло. Впервые за то время, сколько мы прожили здесь, я смутилась от вида своей комнаты. Девочки тактично промолчали, но я видела их удивленные взгляды. Мало сказать удивленные, если не осуждающие. Например, для Евы у меня был вопиющий беспорядок. Видела бы она мою комнату в Чикаго, там, среди красок, набросков, книг и листков с аккордами я нередко теряла тетради, ручки и одежду. Но мне не хотелось менять здесь мое укоренившееся правило - убирать только раз в месяц. Хотя, думаю, стоило что ли, разобрать коробки. Четыре огромнейших картонных коробки занимали больше места, чем вся мебель вместе взятая. Но я еще не была к этому готова. Сколько в них было болезненных воспоминаний.
Я пообещала себе, что этот вечер проведу, совершенно не вспоминая о Калебе, но подумать, было легче, чем сделать. Так как, не успев зайти, Бет спросила именно о нем: давно ли Калеб уехал, и кто заберет его машину возле школы. Ева полвечера рассказывала, о тех книгах, что ей давал читать именно он, некоторые из которых были и моими любимыми, но я этого уже сказать не могла. Не хватало только, чтобы дифирамбы ему запели мои родители.
Я даже задумалась, не поставить ли себе на ночь диск с записанным его именем? Какая разница, ведь он и так снился мне каждую ночь, все вокруг говорили о нем, так что слышать его имя ночью, будет не очень странно.
Когда они ушли, появился Грем, и я чуть не застонала, увидев знакомые черты лица, только у Калеба они были, безусловно, строже и идеальней. Глаза Грема, как и у сына и моих родителей, стали тоже темнее. Увидев его тренировочный костюм, я не сомневалась в цели его появления, и поняла, почему он не пришел пока были девочки. Меня интересовало, идет ли и Калеб на охоту вместе с ними, ведь я знала, что в семье Гроверов было, то же правило, что и у нас, относительно охоты: охотиться не поодиночке. В редких случаях кто-либо из Туорбов ходил на охоту сам. Компания в основном давала гарантию, что если поблизости появиться человек, один подстрахует другого. Спасет от ошибки. Это были просто меры безопасности. Хотя, несомненно, Гроверы были намного опытнее и сдержаннее в жажде, чем мои родители, им не обязательно было охотиться в паре. Думаю так, они просто проводили время вместе, ведь Грем часто отсутствовал.
Мы никогда не прощались, когда родители шли на охоту, считая это дурным знаком. Поэтому я не стала дожидаться, когда они уйдут, и не хотела знать идет ли с ними Калеб (нагло вру сама себе).
Я спустилась вниз, впервые за много дней желая спокойно почитать. На выбор у меня лежало несколько книг, и пока что я склонялась к Стивену Кингу. Но внезапный звонок в дверь нарушил мои планы. Я никого не ждала в гости и с сомнениями подходила к двери. И когда увидела Калеба еще более мокрого, чем в последний раз, когда он привез меня домой, мое сердце радостно забилось. Молча пропуская его в дом, я даже не подумала спросить, зачем он пришел.
- Они уже ушли, - догадалась я, видя удивленный взгляд Калеба устремленный на пустую гостиную.
- Давно?
Он смотрел на меня внимательно, ничего из ряда вон выходящего, но мое глупое сердце разрывалось и пело. Глаза, потемневшие и насмешливые, странным образом влияли на поток моих мыслей.
- Почти час, - задумалась я и, уставившись на лужи воды, что образовывались вокруг его ног, добавила: - Может, хочешь переодеться?
Он загадочно улыбнулся. И только спустя мгновение я поняла, что ему сейчас все равно придется возвращаться под дождь, если он тоже хочет пойти на охоту. Не идти же ему с зонтиком. Но он не отказался, и я была ему благодарна, не хотелось выглядеть глупо.
- Да, если можно.
Он пошел следом за мной, в комнату для гостей на первом этаже. Оставив его там, я поспешила в прачечную, где лежали чистые вещи отца. Схватив первый попавшийся под руку спортивный костюм, я вернулась назад, и нерешительно застыла перед закрытой дверью. Даже не успев постучать, я еле успела отскочить, когда дверь открылась неожиданно быстро.
Калеб стоял на пороге комнаты в рубашке с закатанными рукавами, обнажающими его мускулистые руки. Рубашка была расстегнута до пояса, я чуть не уронила сухую одежду, увидев его широкую грудь и мускулистый живот. На нем все еще были черные мокрые джинсы, но он стоял босиком. Когда наши взгляды встретились, время остановилось, я слышала биение собственного сердца. Мне оно казалось таким громким. Как же громко для него оно должно было сейчас биться, я не представляла.
Он опять испытующе посмотрел на меня, и я подумала, что сейчас он меня прогонит. Я смотрела на его губы, полные и красивые. Кровь прилила к щекам, я автоматически кивнула на какие-то его слова, стараясь собраться с мыслями.
- Так ты дашь мне вещи? - его глаза смотрели на меня насмешливо, и я покраснела еще сильнее прежнего. Почти бросив ему вещи, я постаралась поскорее скрыться в гостиной.
За минуту он оказался рядом, а я еще даже не успела прийти в себя от увиденного.
- До встречи в школе, - он неуверенно бросил на меня взгляд и застыл, будто ожидая еще чего-то.
Я машинально кивнула, и пошла следом за ним, чтобы закрыть двери. Калеб открыл дверь, остановился на пороге и вышел, даже не оглянувшись.
Постояв несколько мгновений, я заставила себя закрыть дверь и, прислонившись к ней, сползла вниз на пол. После еще одной встречи за сегодня, я была разбита как никогда ранее. Никакой речи о чтении уже не было.
Еле добравшись до спальни, я переоделась и укуталась в одеяло, словно ища в нем защиты от мыслей о Калебе. Найдя в лекарствах снотворное, назначенное мне еще в Чикаго, я выпила одну таблетку и устроилась удобней. Сна пришлось ждать недолго и впервые, за эту неделю я спала спокойно, не видя во сне его серебристые глаза.
Я чувствовала себя так, словно неотвратимо двигалась к своей судьбе, с каждой нашей встречей.
Глава 5. Верни мне мои сны
Верни мне мои сны
(Лёля)
Пронизана насквозь холодным утром,
Через туман от снов своих бегу,
Безжалостно, ступаю по осколкам,
Разбитых мной зеркал в ночном бреду.Потерян сон и нет теперь покоя,
Из тысячи зеркал осталось лишь одно,
И в нём, и в нём не я - она - другая,
Она спокойна и смеётся надо мной.Уже все в кровь разбиты кулаки,
Но для последнего остались силы.
Верни! Верни, мне мои сны!
Или убей! Как разум мой сгубила!Впервые, катится из глаз слеза,
Впервые, обжигая мою кожу
И вновь глядит из синего стекла
Та, что рыдает сейчас тоже.
Прошла еще неделя, и я поняла - игнорировать и избегать Калеба, самый лучший выход из моих терзаний. Когда я не видела его, мне было, безусловно, плохо, но если приходилось провести с ним в одной компании хотя бы полчаса, я переставала замечать все вокруг. Чувствовала себя разбитой, раздражительной и усталой. Будто бы когда уходил он, краски вокруг меркли.