- Ну так вот. ...У гурий в мусульманском раю - прозрачная кожа. Всё видно насквозь. Представила? Жуть, да?... То есть полная сверху донизу прозрачность, просвеченность, однородность - это невозможно, мы... биологические существа. И прозрачность не то что не идеал, а просто - умственная лень, упрощение... Для жизни всегда есть и должны быть перегородки, непрозрачности, противоречия. Туман нужен. Мы многослойные, многоэтажные, и это нормально, что этажи очень разные, даже вроде бы несовместимые...
Пауза.
- Большое растёт из глубины, из... физиологически важных для нас вещей, да? Out of whatever gets you off. Причём порождения нижних этажей - сами по себе - живучи, но нежизнеспособны... такой парадокс. Им нужно подняться, всплыть, пройти через весь стэк, чтобы получилось что-то самостоятельное. Это называется творчество... Верхние без нижних слабы, скучны... не совсем бесплодны, но близко. Нижние - наглы и уродливы, примитивны. Их надо отбирать, причёсывать, кого-то кверху головой переворачивать... а кого и вовсе на порог не пускать... но не нужно их стыдиться. Нужно знать и управлять...
- Пользоваться?...
- Ну... в каком-то смысле. Но правильнее относиться к ним как к непутёвым родственникам, что с тобой живут. Слушать иногда их болтовню, фильтровать ценное... но и воспитывать их, облагораживать, отучать от совсем уж свинства. Это реально. А когда любовь - так это же и значит, что ты принимаешь другого в... семью себя. Пускаешь внутрь... не только на верхний этаж. Глубже. Но никто не обязан пускать до самого дна, понимаешь? Его, может, и нет, этого дна... или ты сама там никогда не бывала, и уж во всяком случае за него не отвечаешь... Вообще всё упирается в проблему "я" - где оно кончается и начинается не-я, и ответ - легко догадаться, как всё в человеке - что чёткой границы нет и быть не может. И... спасибо, что ты меня пустила...
- Ах...
- Ага... серьёзно... Оно уже от этого одного не такое... страшное будет, да? А то ведь и собственное тело может до смерти напугать, с непривычки, если взглянуть сквозь кожу. То же и душа... И вот фики-то наши, и всевозможные сочинения - отсюда же: мы глубоко все друг в друге сидим, стимулируем... как бы такая взаимная перистальтика. Из самых нижних, самых безусловных - как рефлекс - фантазий, постепенно они поднимаются, всплывают... обрастают кожей, одеждой... проходят уровни стыдности, сначала для себя, потом для двоих... Но и самый всплывший, совсем уже головной текст помнит, откуда он изошёл. Корни глубокие, и он через эти корни достаёт до самого... нерва. Наверно, для этого мы их и выращиваем...
- Нервы... щекотать?
- Любить, Эля. Это мы так... любим, учим себя, помогаем любить... Одно из проявлений, раз уж мы такие подобрались...
- Какие?
- ...word people. Да?
- ...Хм... Но в чём тогда... ценность-то? Я имею в виду, не для нас только... Или это как сны? Самому поначалу интересно, а в пересказе сразу скучно?
- Ну это смотря какой сон... и как пересказать. Но вообще, да, многое у нас - для внутреннего потребления. Наверно, большинство... Кажется, огого - а попробуй-ка составить сборник наших писаний... Собственно, мы пытались. Только всплывшее совсем в стратосферу имеет смысл, всё что ниже - не идёт без контекста. Без нас. Или надо тогда давать и весь контекст... а это уже совсем другой жанр, да?
10. БАЦ (МАША)
жила одна девочка, которая очень любила ебаться с одним мальчиком. вот раз приходит она к нему в постель, а он спит. она к нему и так и этак и по-всякому, а он все не хочет просыпаться. ну тогда она тоже заснула рядом и попала в его сон. и там они наконец поебались.
жила одна девочка, которая очень любила целовать одного мальчика в ухо, и в угол глаза, и в шею сзади под волосами, и в перинеум за скротумом, и в подушечки пальцев. ну и ебаться тоже, конечно.
жила одна девочка, которая встретила одного мальчика. и они стали ебаться.
жила одна девочка, которая очень любила ебаться с одним мальчиком. вот раз ебались они, а тут пришли другие девочки, и давай им помогать. и потом мальчик стал с ними ебаться, а одна девочка теперь им помогала. устала до хихиков.
жил один мальчик, с которым любили ебаться девочки, но это можно было только когда все улыбаются. а если кто не улыбается, то сначала надо было с ней поебаться, чтоб заулыбалась. и одна девочка, которая и так всегда улыбалась, все ждала и ждала своей очереди. но продолжала улыбаться.
жила одна девочка, которая очень красиво оделась, чтобы поебаться с одним мальчиком. а он ее бац и сразу всю раздел. но они поебались.
жил один мальчик, который любил ебаться сразу с несколькими девочками. а чтоб в них не путаться, он им каждую ночь давал имена. но каждую ночь разные. и в конце концов запутался. пришлось девочкам поебаться с ним по отдельности, чтоб распутаться.
жила одна девочка, которая сначала не знала, что главное в жизни, а потом узнала: ебаться.
жила одна девочка, которая очень любила смотреть когда ебутся, и помогать. особенно когда один мальчик. особенно когда с ней.
жила одна девочка, которая раз ебалась с другой девочкой, и им было хорошо, потому что потом пришел один мальчик.
жил один мальчик, которого ждало прекрасное будущее. но он сказал будущему, что у него еще девочка не ёбана, и остался в настоящем: the power of now.
жила одна девочка, и еще одна девочка, и еще одна девочка. и жил один мальчик.
жила одна девочка, которая очень любила ебаться
жила одна девочка, которая очень любила
11. НАФИГ ТАНАТОС (КАТЯ)
ИДЕЯ: секс как танец (это я всё думаю как мы станем снимать себя, всем уже неймётся, кстати). Ведь секс, "объективно", некрасив: торкает по мозгам очень сильно, но выборочно, эстетический мозг задействован вначале, но чем ближе к кульминации, тем слабее, там уж не до него. Понятно почему биологически: когда наживка схвачена, приманка уже не нужна. Но мы-то так не можем! Ёлки-палки, мы столько наломали стен и границ и барьеров в мозгах, растянули писаную торбу свою, эстетику (да и этику тож) на все что можно и нельзя, неужто тут первый облом? Нет, понятно, что если настанет культура сколько-то публичной любви, и если она будет притягивать социальное внимание (ну, за этим дело не станет) и давать статус (а не рушить его, как до сих пор порнография), то за каких-нибудь несколько тысяч лет (ой ли? обсудить скорость с АН) половой отбор наведёт марафет: гениталии станут красивы, узнаваемы как лица, секс - как танец. Но нам-то что делать, доисторическим волосатым дикарям? ждать милостей от природы, облизываться на человечества сон золотой? Нееет, вы там себе как хотите, а я начинаю копать прямо сейчас. В любом случае это не на одну жизнь проект, но хоть застолбить участок. Мы же уже и начали, в более как бы общем смысле, а я стану работать по картинке, по визуальности. Зря я что ли художку кончала.
Подробно распишу потом, сейчас конспект, главные пункты: секс неритмичен (хотя казалось бы), явно другая совсем часть мозга управляет телом на нижнем уровне, чем в танце; эстетика вроде бы требует минимального телесного контакта (см. эстетскую так называемую порнушку: ноль обнимов-прижиманий, в чём она кстати сходится с садомазо), а любовь максимального, главное же вообще ниоткуда не видно! как разрулить пока неясно; ну и конечно внешний вид того что обычно скрыто - волосы, дисколорация etc, хотя это наверно самое простое, косметология всё-таки добилась кой-чего. В общем, ясно, что копать придётся с обеих сторон, и движения и тело менять, но и мозги тоже приучать, мять-лепить. Вырабатывать эстетику.
И кому же ещё как не нам здесь. Хотя с другой стороны, именно нам будет и труднее: мы-то свои мозги уж как только не лепили, давно вошли во вкус друг на друга глядеть, да и любовь всё красит нежным цветом (например у меня, оговорюсь на всякий случай). Очень трудно будет увидеть всё это ненашими глазами. Но если цель революция (а что ж ещё!), то надо искать, пробовать, вырабатывать универсальность (тьфу, сальное слово), как любое искусство. (Хотя универсально ли оно вообще-то, вопрос.) А не просто чтоб преодолеть оставшиеся табу и "легитимизировать порн", вот ещё, этим без нас есть кому заняться.
Или вот ещё, например: мужчины должны научиться свободно и красиво двигаться с эрекцией. Сейчас это, если честно, жалкое зрелище, даже у АН. Как-то это обезьянит сразу, горбатит, будто пенис это то что носят: страшно задеть обо что-то, скорее бы засунуть, обезвредить. Нужно: твёрже, вертикальнее, но размер меньше (ага, вот облом-то, шучу), а главное - это должно быть как лицо, как флаг, гордо и с сознанием красоты: не как ноша и неудобство, но и не как что-то неважное и незамечаемое: эрекция должна менять всю повадку, но не в хищность, а в гордость! в пламенеющую гордость, дар, улыбку.
Потом - вот как быть с тем, что главных мест на теле два (второе - лицо, понятно) и на таком расстоянии, переезды между ними занимают кучу времени и неуклюжей логистики, особенно когда участников больше двух. ("Участников", ёлки, ну как можно так писать! А КАК?!). Или ещё вечная проблема - заправить, к сожалению наши органы незрячи и сами друг в друга не ныряют, разве что в одной определённой позе, а хочется-то всегда и по-разному. И т. д. со всеми остановками. Просто руки опускаются. А с другой стороны - мы ведь тьму подобного рода проблем научились-таки решать, опытом, тыком, многое теперь делаем быстро и не без изящества, притёрлись, чувствуем друг друга. Но красива ли эта притёртость? Быстрота привычности равна ли быстроте танца и искусства? Не знаю, ничего ещё не знаю. Но когда смотришь как двое лежат, тесно, сладко, умело, жарко, ебутся - да, да! ну вот надо это миру, надо видеть и понимать, надо позарез. Мир, лови. Чего молчишь, поймал что ли.
Эй, а не поломаю ли я всё тут своими затеями?! Прощай свобода, все начнут зажиматься, вспоминать как надо, бояться что опять сделал некрасиво... с меня станется. Хорошо что заранее сообразила (вот польза, пока пишешь всё обдумывается). Что надо: никаких поучений и тем более окриков, только пример, показ, пересмотр лучшего. Может, ещё упражнения специальные для каждого, но это уже близко к поучениям. Вообще двигаться только эволюционно (а иначе и невозможно что-то ценное сделать, только маленькими шажками). Бесчисленные пробы и отбор, отбор до посинения. Снимать вообще круглосуточно, карусель в спальне включена всегда; посмотреть как можно снимать в темноте и какой есть софт, чтоб вырезать пустые куски (это просто) и неинтересное (по каким параметрам?). О, и настоящие танцы тоже нужны конечно, чтоб выучиться наконец владеть телом. Пусть Маша уроки даёт. И пения заодно - нельзя фальшивить, как нельзя плохо пахнуть. Я! из нас! сделаю людей!!! Ха. Не зарываться, не зарываться.
(Особенно на Э. не давить. Дайте же ребёнку привыкнуть немного, что вы в самом деле, налетели все.)
А самое, конечно, трудное - в конце. Оргазм! Обожаю наши рыки и крики, прекрасно искажённые лица, конвульсии, удары со всей дури уже, не разбирая куда. Не видев человека таким, его и не полюбишь по-настоящему. Но здесь-то уже даже не похожесть и не эволюционная конвергенция, а буквально те же самые механизмы в мозгу, в мимике, в теле, что и при страшной боли, при мучительстве. Изменился только знак, полярность. И ничего нельзя облагородить и пригладить, никак, и не нужно, это прекрасно, этого я никому не отдам. Хочу кричать и плакать, и заставлять их. И потому альтернативы нет: извини-подвинься, но мы будем медленно и трудно лепить восприятие этого. Не отказываться от бурности и слёз, вот ещё, а просто забывать, что так же бурно бывает и когда больно. Забывать, что бывает больно. Да, фантастика, но это единственная дорога, я уверена, и лучшая. Как улыбка развилась из угрожающего оскала - а сам оскал исчез. Не просто разорвать связь между "эросом и танатосом", как мы вот разорвали же, а нафиг весь этот танатос целиком. Телесное страдание просто не должно существовать, вообще. Ни одна душа никогда от него не просветлилась.
12. НА НОСУ БЕССМЕРТИЕ (ЭЛЛИ)
<...> эвопси семейных групп, всю ночь и полдня сегодня. Разумеется, вперемешку с сексом. Трахаться и лекции читать - в стиле нашего сумасшедшего дома. Ну, не совсем одновременно, но вместе это шло. Как вдох-выдох, раз шесть, кажется. Или восемь. Или десять? Впрочем, как считать... но это ладно, счётчики пусть Катя изобретает, а вот из лекций-то что задержалось в памяти, теперь и проверим.
Ох, а какие же глупости я тут писала (перечитываю). Я его люблю, люблю, хватит расковыривать. Если от одного прикосновения кончаешь - это же даже сексом уже не назвать, только на букву Л заглавную. А всего-то чуть больше суток у меня ни с кем не было, по разным уважительным причинам, а тут он бежит вверх по лестнице, а я спускаюсь навстречу, и он на бегу так легко ладонью по ноге провел, у колена - и я тут же лопнула и осела, прямо ему в руки, и колотилась так, что мы чуть не ссыпались, и орала, наверно, только не помню, как выключилась на секунду. Он сразу меня в спальню отнёс, и не отпускал всю ночь, мы трахались и ревели и хохотали как сумасшедшие оба. Объяснял, что это у него прокол, что они все работают тут и изучают, чтобы вот таких провисаний опасных не было. Что отчасти это потому случилось, что я ещё к ним не привыкла, а они ко мне, мы ещё не бегло друг друга читаем. Но что это исправимо и я чудесно быстро учусь. Только мне надо больше расслабляться и меньше париться. А я, такая ещё совершенно размазанная, говорю: а чем плохо так взрываться, ведь память на всю жизнь? А он смеётся: взрывы он мне обеспечит, теперь известно, на что я способна, так что мы превратим жизнь в фейерверк. Но надо это делать с умом и сознательно, учиться. Что, мол, человек - очень гибкое и приспособляемое существо, очень. Я даже не представляю себе, насколько приспособляемое. "Особенно к хорошему."
Помнятся, конечно, обрывки - но запись смотреть не стану, принципиально. Только по памяти. Ведь я почему перед этим на сутки заперлась... читала, листала, в ужас приходила - записи мои со всеми... Тут так устроено, пишется, как я понимаю, всё подряд, но читать ты можешь только те куски, на которых есть ты, и чуть-чуть вокруг. Накопилась огромная стопка, оказывается. С ума сойти, сколько мы болтаем... может, в этом и секрет, а не в сексе вовсе? (У кого я читала воспоминания, как в конце того века улицы заполонили люди, бормочущие глупости в сотовые телефоны? Типа, пока молчали, можно было тешиться иллюзией, что они всё-таки нормальные в большинстве.) Это во-первых, а в-нулевых и в главных: ох, какая же я дура, квакша и заика. Свои вяки перечитывать, да чтоб я ещё хоть раз в жизни... Но об этом потом!
А. рассказал: одно время было поветрие, после разговора, если что-то придумал сказать лучше, назавтра заводишь всё то же самое заново, слово в слово по записи, пока не дойдешь до новой придумки, и оттуда все более или менее ветвится. Один спор так и шёл по очереди, как шахматы, в результате поздние записи читать странно: отвечают не столько на то, что слышат, сколько на всё, что было сказано на этом месте раньше, с вариациями. Но потом стали делать проще - править записи, за себя можно сразу, за другого если он согласен. ("Правь меня" - да это ж почти секс такой, ха.) Оказывается, некоторые места из книг А.Н. так были сделаны: сначала черновые разговоры, сцены, семейные импровизации на тему, потом обмен правками по записи, потом уже он вплавляет это в окончательный текст.
(Ещё польза от записей: словечки, фразочки, цитатки не прицепляются надолго, не вязнут, не осточертевают, вообще не повторяются больше раза. Уже ведь записано, зачем? И если кто недослышал, не оценил, то и ничего: записано, прочтёт.)
Опять отвлекаюсь... В общем, как я и догадывалась, секрет этого места в том, что никакого секрета нет. Не было даже приблизительно какого-то плана, по которому тут всё бы строилось. Было разве что ощущение, совсем не оригинальное - что the future is now, что "надо что-то делать", надо заново учиться людям жить вместе, чуть не с нуля, потому что воспроизводство и хозяйство уже не работают как клей для семьи. Если наш эксперимент удачен, то это именно удача, счастливый случай по большей части (это А. говорил, хотя, я думаю, он прибедняется). Так выпало, такие люди нашлись, и место, и время. "Удачно влюбились. И ещё раз. И ещё. Бывает."
(По-моему, книги А. - самый важный первый фильтр, который мы все прошли. Включая его самого: никто же не знает, какие в нём книги есть, пока их не напишет.)
Насчет секса я тоже более или менее угадала (сюрпрайз). Ещё когда А. и М. жили парой, они нащупали это, поняли, что здесь ключ ко многим дверям. Начали культивировать, придумывать, элементарно тренироваться. Подражательное отсеивать, своё искать. Что-то оказалось просто ненужным и неинтересным, притягивало непопробованностью, но отпало, не затронуло, не прижилось. Но про многое и с самого начала было понятно: отсекать, давить, цензурировать! Там же ой как не сплошь цветочки. Не всё даже можно проговаривать, что в голову приходит. Можно очень неприятно вляпаться, если бездумно плыть, или если черпать вдохновение в литературе. Причём не только в попсе: в этом смысле невелика разница между самой убогой порнографией и каким-нибудь Набоковым или, прости господи, Достоевским. В чём другом, а в этом все писатели устроены одинаково. (А кто не так устроен - так те или не писали, или уж этого старались не касаться. Как я их понимаю!)
Секс эволюционно связан с насилием и доминированием, эти вещи в мозгу срослись очень крепко, переплелись местами до неразличимости. У нас эта связь ослаблена - такие вот мы самоподобрались, четыре мутанта и кот, но совсем-то её порвать невозможно. По краю ходим. Рудименты вылезают, надо отлавливать и активно давить. "Разгребать конюшни" это называется: конь прекрасное и благородное животное, но какает не думая. Мы должны учиться думать. (А уж я-то! Знаю, знаю, с чего лично мне начать, потом напишу.) Спасает только, что мы сами друг друга отобрали, воспитали, и живём относительно замкнуто. Поэтому же и новичков нам судьба принимать: мы ведь убежище, без нас им таким деваться некуда, погибнут (это только отчасти невсерьёз).