- Да нимфетки его. Которых уж так хотелось всю жизнь. Но был не дурак, понимал: нельзя дать себе волю и просто написать как хочется. Это будет провал, будет анти-литература. В литературе обязательна трагедия, облом, моральный урок. "И понял вдруг, что я в аду." И он раз за разом подступался к этой теме и писал - с обязательным адом. Но в чём штука-то: на продольном срезе всё равно видно, как всё сползает, как ад этот с каждым разом всё позднее настигает. Смотрите: рассказ "Сказка", 20-е годы - герою всё можно, надо только выбрать, любая будет его; он выбирает нимфетку - и сразу облом, выбрал не так, даже разглядеть не успел. Следующая нимфетка в "Приглашении на казнь", 1935 год: уже горяче́е, уже разглядел, даже помечтал, даже обнялся невинно, но облом тем более. Повесть "Волшебник" - "черновик Лолиты", конец 30-х: тут уже почти достиг, уже лежит с ней рядом, спящей, уже готов и более чем готов - но она проснулась... облом и смерть. Дальше "Лолита", 50-е: тут уж совсем всё, добился, поимел, насладился. Счастлив ли герой - вопрос, но "он с ней был". Ад и трагедия настигают, но уже в самом конце. И, как финал, "Ада", 60-е: это уже практически порнография, облома нет, точнее он временный - после бурной и наконец-то полностью взаимной любви с двенадцатилетней и потом пятнадцатилетней они просто на время расстаются. Максимум трагедии - изящное самоубийство младшей сестры героини, которая, вишь ты, тоже с героем хотела, а он её отверг. А потом - счастливое воссоединение с героиней и хэппи-энд до старых лет. Поглядывая на постаревшую жену... опасливо так...
- Зато он "ебаться" не писал...
- ...Что?... А, да, Маш, верно... слова fuck у Набокова нету, конечно. Секундочку, проверю... Да. Nor even swive. Ну... простим угрюмца, был аристократ всё-таки... Я о другом, что... как видите, никакая гениальность не спасает от таких вот обвалов, сползаний. Как в фэнтази - инфляция всемогущества...
- Так ведь он же выдумывал. Писал из головы... эти-то сюжеты? В реальности-то у него ничего ж такого не было? Ну и вот... без твердой опоры... сполз, в итоге.
- Ну да... но это неважно, в каком-то смысле мы всё из головы пишем, откуда ещё... Здесь просто неизбежная логика творчества: нельзя повторяться, каждый раз надо идти дальше, где ещё не бывал... А вот в этой именно теме "идти дальше" - эквивалентно... простому соитию, которое именно идёт дальше, неостановимо к оргазму, и всё. И которое изобразить - будет мастурбация и ничего больше. Во всяком случае, не литература никак...
- А мастурбация не секс, что ли?
- Ну... секс, конечно, но я же говорю - не литература. Провал.
- Нет, погоди, это важно, мне кажется... То есть такой закон, да, что нельзя одно только счастье, надо обязательно облом? На каждого героя злодей?
- Ну... примерно, да, а разве...
- Не, Андрюш, это фигня, извини меня конечно. У искусства никаких нету законов, кроме тех, что мы... нет, даже не так: кроме одного закона: торкать должно. Торкать, и всё! А как и чем, неважно. Как в биологии, собственно: выжить и оставить потомство, а уж тушкой или чучелом... Работает усложнение - будем усложняться, в других условиях лучше проще - пожалуйста, деградируем докуда можно. И в искусстве: работает с моралью, торкает - будем сочинять с моралью...
- А сейчас что, мораль не работает уже?
- Да почему сразу... работает вполне себе, современная. Людям же приходится по-прежнему такие вопросы решать, даже и сложнее чем раньше... они хотят про это читать и писать, и смотреть. Торкает исправно. Но появляются и новые вещи, которые по-новому торкают. По-другому совсем. Вот ответь мне, почему для тебя мастурбация сейчас было ругательное?
- Да не ругательное! Просто одно дело литература, а...
- Нет, ты ругался всё-таки. Потому что - нет, я же понимаю прекрасно - представить, как Набоков этим занимается... фу, да? А собственно, почему? Потому что он немолодой мужик? А была бы молодая девчонка, совсем другие чувства?
- Катя, погоди, ну при чем тут чувства...
- Да как это при чем! Чувства ж это и есть торканье, будь то литература или что угодно. Нам просто неприятно, когда мы видим, что кому-то хорошо... Смущение, неловкость... противно... Но стой, опять же не всегда, хм-м... а давай посмотрим когда...
- Вот именно. Когда не секс, а еда, например... брат Горанфло какой-нибудь, жирный боров - вполне себе симпатичный персонаж, обжорство его с удовольствием расписывается и с удовольствием читается. Почему?
- Я решу вам шутя этот жалкий пример! Да потому что племени надо держать секс в узде, надо прятать, чтоб не передрались все...
- Ну нет... Так можно объяснить только инстинкт прятаться, тем более уязвимость особая в этот момент... cover my ass... но не инстинкт стесняться смотреть, понимаешь? И главное: всё-таки мастурбация противнее, чем секс двоих, вот почему? Хотя с точки зрения "чтоб не передрались", как раз, от мастурбации опасности гораздо меньше, согласись...
- Эгоизм?
- А обжорство не эгоизм? Нет, здесь ещё что-то... Сейчас, дайте сообразить...
- ...А по-моему, просто фричество.
- В смысле?
- Ну если он сам с собой - значит ему бабы не дают, значит он фрик ущербный, фу его. И всё объяснение. А обжора как раз - воплощённое здоровье и нормальность...
- Ну да! Да! Маш, ты гений! Действительно, просто всё. Всегда были омега-самцы в племени, без шансов на самок, и самоутешались как могли. В результате мастурбация закрепилась как маркер низкого статуса и ущербности. Секс приватен, но им всё равно хвастаются, намекают, подглядывают. Мастурбацией не хвастается никто и никогда. Вот тебе и...
- Отсюда же и гомофобия, отчасти, наверно...
- Точно. И вот так оно и до сих пор, представьте? Никакие сексуальные революции это не сдвинули. Ну то есть, конечно, теперь все знают, что параходики это не вредно, но никто не горит желанием это показывать и смотреть. При том что какая угодно жестокость и смерть - это полёт нормальный, никто и не думает стыдиться... или хотя бы не признаётся. Учимся не выдавать внутреннее передёргивание, когда цитируем: "падали старушки"... "а я лишь пнул ногой"...
- И так мы возвращаемся к литературе...
- Да. Потому что автор всегда один, по определению. В отличие от кино, кстати - там ты глазами видишь людей, разных, и мозг переключается в режим подглядывания за жизнью. А текст - это всегда монолог, одинокий голос, иллюзию живых людей там гораздо труднее сделать. И если в тексте удовольствие, радость, счастье - особенно счастливая любовь, но не только! - наша сигнализация, врожденная, начинает верещать. Единственный способ её заткнуть - убить счастье обломом. В результате порнуха насилия, войны и всяких таких вещей - причем прямая порнуха, ну видно же, как автора прёт от этого, и без малейших тебе обломов в обратную сторону, то есть без просветов... такое у нас канает за литературу, даже и в первых рядах. "Юноша, любивший гибель"... А порнуха счастья - это нам сразу мастурбация, фи. Это нормально, вот скажи?
- Так ведь "порнуха счастья"... она вообще бывает? Пример?
- Именно! Именно! Её мало что нет, ты ж вот прям сейчас и запрещаешь нам её писать! "Ада" - провал, согласна, но не потому что там трагедий мало, а просто... герой мерзкий тип, противно. И мир картонный, именно что мастурбация, натужное фантазирование, куда-то испарилась вся его наблюдательность. Притом же у Набокова полно мерзавцев было всегда, но тут он первый раз стал... не просто героем и повествователем, это-то было, но и как бы главным содержанием всей книжки. Никакого контрапункта, все прочие персонажи - как порождения его же уродского воображения, тоже мерзости изводы, включая Аду. Беспросветно и тоскливо там всё, а вовсе не хэппи-энд...
- А раньше был контрапункт?
- Ну... Раньше вон даже "Подвиг" был - последняя вещь, наверно, в которой вообще ни одного мерзавца... тоже своего рода подвиг для него. Даже в "Даре" протагонист уже... попахивал...
- Что-о-о?!
- Да Маш, ну правда же... Самолюбование, поза, на Чернышевском зачем-то оттоптался, просто потому что под руку ему... но не будем об этом, ладно, не сейчас! Я просто хочу сказать, что он вовсе не был монстром, прекрасно всё понимал. Жалостлив был вот... Но и умел бить на жалость. Знал как. Да и то, со временем - жалость всё карикатурнее, всё сделаннее... Сравни хоть Лужина и Пнина. Тоже прогрессия... Но и мерзавцев своих он - из той же головы вынимал. Вот совместимо у него оказалось, человек сложная штука, what else is new?
- ...Ну так вот ты и согласилась, кажется. Всё-таки облом, получается, нужен... нужна трагедия, Ван Вину по рогам надавать, так?
- Плохому да, надавать! Если пишешь про мерзавца, изволь ему что-то противопоставить... или хотя бы открыть про него, объяснить. Я ж говорю, мораль никто не отменяет. Даже и наоборот, она победила, нам как бы всё понятно уже, известно откуда берется всё это и как лечить, и поэтому становится скучно про мерзавцев читать, и неприятно, и на автора такого уже косимся с подозрением. Что Набокова сильнее всего и бесило: он всё пытался поддерживать разделение, герои одно, а автора не тронь, про автора вам вообще знать незачем. Понятно, но глупо... Так что вопрос-то главный вот именно такой: а зачем про мерзавца писать? Зачем он вообще нужен? Что в жизни есть - не оправдание, мало ли что в жизни есть. Толкину вот понятно почему Моргот был нужен: не только чтобы сюжет двигать, главное - он действительно верил, что в мире есть разумное и абсолютно злое, отпавшее начало. На то он был католик. Но мы-то понимаем, кажется, немножко больше уже, да?
- Мы знаем зато, что есть хаос, лень, глупость... энтропия... да и насилие никуда не делось, почему нельзя об этом писать?
- Вот! Теперь ты правильно говоришь. Почему не писать: да, конечно, пиши, раз пишется. Особенно если от твоих писаний насилия меньше станет... спасибо скажем. Только других заставлять не надо, ладно? Не надо возводить в закон. Мне вот, например, интереснее искать совсем другие вещи, которые меня торкают. И раз уж они нашлись, вставлять туда мерзавцев и несчастья, чтоб было по канону, я не собираюсь...
- Катя, подожди... Я тебя понимаю, вообще-то, но... торкает - это ведь по-другому называется катарсис... а бывает ли катарсис от сплошного счастья, когда ничего плохого нигде? Или только будет... ожирение?
- А катарсис - это по-другому называется оргазм!
Общий смех.
- Тихо, тихо! И тут уж от тебя зависит... знаешь же, что такое оргазм. Можно - чпок и дальше побежал, а можно так улететь, что...
- Но я же не о том... Не о силе. Подожди, давай разбираться... Важно же не сила, а качество, да? Насколько это тебя меняет...
- И это ты говоришь? Я ж тоже не о силе! Посмотри вокруг... Посмотри на эти хитрые рожи! Включая свою. Есть тут хоть кто-то, кто... Да блин, нам ли не знать, у нас же всё на этом держится - и на тебе, здрасьте-приехали...
- На чём держится? На катарсисе?
- Послушай... я серьёзно! Не уподобляйся... типа, что ты можешь знать о любви, тебя ещё жареный петух не клевал. А ответь-ка честно: как ты думаешь, знаем мы о ней что-нибудь всё-таки? Уже? И пожалуйста, можешь ставить "любовь" и "знаем" в сколько угодно кавычек. Я не претендую на платоновский идеал, мне такая вот как раз больше всего и нравится...
- Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать. Да, у нас здесь эксперимент... незапланированный в каком-то смысле, но и достаточно далеко зашедший, и не совсем безрезультатный, скажем так. И да, главная тема его - счастье, и... оргазм, или как хочешь называй, не самый последний элемент. Может, даже и держится на нём, хотя... ладно, не будем сейчас. Так или иначе - важная человеческая тема, интересные результаты, более чем интересные, хм, инструменты... весь набор, казалось бы. Но это набор идеальный для статеек в специальные журналы, понимаешь? Ну для песен ещё, стихов, для фиков всевозможных - да, питательная среда. Но для настоящей литературы всего этого мало, мало! Не всякий даже философски осмысленный вопрос заслуживает, чтобы на него... тратить живых людей. То есть персонажей, пусть даже...
- И даже если они найдут нетривиальный ответ на этот вопрос?...
- Ну, положим, особенной-то нетривиальности у нас... и вообще, романы не для ответов же пишутся... Вот! Ну точно - это ж и есть главный-то закон! Это я и пытался нащупать, забудьте, что я про трагедии плёл... Нельзя в литературе ответы давать, вот оно в чём дело. Просто нельзя. Это только для науки, искусство не может... оно должно всегда только спрашивать! И определение порнографии пожалуйста - это где не задают никаких вопросов. Поэтому же и про нас-то нельзя - вот: мы здесь слишком уверены, что знаем ответы. Хотя до настоящих-то ответов, если честно, нам ещё... если вообще они есть...
- ...А облом и смерть, получается, это просто частный случай? Такой типа универсальный вопрос, который можно на любой сюжет навесить...
- Точно. "За что-о-о?" - вечный вопрос к небесам...
- Мда. Слушай, ну не нечестно ли - они все сотой доли не знали, что мы знаем, и даже не слишком-то интересовались знать... но зато знали кончить всё смертью - всех уносят за кулисы, замок рушится, библиотека сгорает - и знали, что вот это и будет то что надо, автоматом... Ломать не строить! А если не хочешь ничего ломать и убивать, тогда что? Поглупеть, забыть ответы?
- Ну... Вообще говоря, не такая плохая идея. Забыть что знал, заново переоткрыть... хотя обычно для этого детей рожают, чтоб они прошли наш путь, и дальше...
- А ответов-то становится всё больше, правда? От них уже не спрячешься...
- ...Вот и ещё одна теория нынешнего упадка литературы. Рыли, рыли, не заметили как подрыли основание. "Вечные вопросы" вытащены из глубин, сушатся на берегу... Подходи, разглядывай... головой качай...
- Новых-то вопросов тоже ведь полно. Но как их задавать, если на старые отвечать - ты опять запрещаешь? Всё ведь связано...
- Да не надо отвечать, зачем? Это ж литература, а не theorem proof. Просто подразумевай... как будто там уже и вопросов нету, всё ясно давно... Сразу атакуй, что ещё непонятно. Так и интереснее будет...
- ...А мне кажется... вопросы - это тоже частный случай. Не обязательно должны быть вопросы...
- А что тогда?
- Ну... Я не знаю, как сказать... Должно быть... какая-то просто открытость, что ли... Незавершённость?...
- М-м-м... Ну да, в том смысле, что...
- То есть не надо вопросы даже формулировать как-то. Не надо задавать... Надо просто, чтобы текст был открыт...
- В будущее?
- Ну... хотя бы...
- А ведь да... Элли, ты права. Я опять пытаюсь, кажется... продавить своё. То есть вопросы, да, но у читателя, а не обязательно у автора. И такие, чтобы на них интересно было отвечать, или хоть пытаться. Автор пусть даже считает, что ему всё ясно, но если в тексте есть пустоты, есть незаконченности, странности... просто неумелости и глупости, и читатель их заполняет... как вода...
- Нет, не совсем... Это скорее детектив будет - где надо заполнить приготовленную пустоту. А нужен выход... наружу, в будущее, в неизвестное... куда-нибудь. Где ни автор, ни читатель ещё не бывали. Должно быть открытое окно...
- Да! Да, да... Окно! Девчонки, мы с вами не зря болтали, получается. Понятно, это не достаточное условие, достаточных вообще не бывает... но, сейчас вот верится, необходимое. Конечно, потом куча контрпримеров вспомнится, как всегда, но вот прямо сейчас...
- ...Даже в Аде той же... Вторая половина жизни там - бегло, размыто... Как пересвеченная фотография. Поэтому почти будущее, хотя формально прошлое... Почти открытое окно. Так что... не совсем уж безнадёжная книжка...
- ...А значит, можно и про нас!
- Ой. Напугала, Кать... Ну можно, можно... Как будто вам моё разрешение нужно... Можно, но трудно. Как и всё на свете. Только старайтесь не сюсюкать... впрочем, что я, вы всё это лучше меня... А за Аду-то свою, кстати, он расплатился, в каком-то смысле, знаете? Ну или она с ним... Французский переводчик - свалился, не выдержал, nervous breakdown, пришлось Набокову самому перевод выправлять. И правил, и правил свой томище... это кстати о мастурбации. Думал закончить за два месяца, а сидел, старый, замученный бессонницей, больше трёх лет - измотало, задушило, всё отменялось, всё не успевалось... Представляю, как он под конец этот выморочный роман ненавидел...
- Одурманены, да... Под наркозом лежим. "Футурологический конгресс". Только вот откуда следует, что это мы под наркозом, а не те, что с ангедонией... Нуля-то нет на этой шкале, если вообще это шкала. Адекватность миру? А как измерить? Да и миры-то всё разнее, у каждого свой... Вообще это уже запрещённый приём, но не могу удержаться: а кому выгоднее? Социальный капитал - он чем быстрее прирастает? Сдаётся мне, вера в изначальную трагедийность, она очень в этом смысле... "Если бы знали, дети, вы"... Но мы-то с прочими верами отказались и от этой. Вот где главный-то облом! Лишиться ада, оказывается, в миллион раз обиднее, чем рая. В аду же всё так понятно, "наши люди" кругом... Бунтари, либертины - может, затем и расшатывали старое, чтобы поскорей до ада добраться. Настоящего, глубинного, нечеловеческого. А его-то и не оказалось нигде. Равнодушная пустота снизу, как и сверху... Кроме того, что ты сам делаешь - ничего. Ничего окончательного, ничего невозможного... ничего однозначного... И что мы делаем уже лет пятьсот - это постепенно учимся обходиться без ада, делая свой собственный. Поднаторели... И почти загнали себя в ловушку: теперь уже и поверить трудно, что это всё мы сами. И что можно как бы и перестать, да? Вот просто перестать - и всё... Что ничего нигде, кажется, не обрушится от этого... Но чу, что там за скрип...