Первое свидание
Дина пристроилась в парадном соседнего с кинотеатром дома, у окна, на площадке между первым и вторым этажом. Это был безотчетный порыв. Она шла от трамвайной остановки и глянула на свои маленькие золотые часики, которые подарили ей тетя Ира с дядей Сашей, когда она, Дина, поступила в институт. На часиках было без двадцати пяти семь, то есть до назначенного времени оставалось десять минут. Дина не хотела стоять и ждать, когда подойдет Константин Константинович, - неизвестно ведь, на месте он или еще нет. Вот она и зашла в попавшийся на ее пути подъезд большого довоенного дома, с просторным и гулким парадным и широкой лестницей, обрамленной чугунной литой решеткой.
На подоконнике лежала оставленная кем-то сегодняшняя газета. По всему было видно, что недавно ее использовали в качестве скатерти: высохшие розовые круги и капли вина, крошки и обрывки фольги от плавленых сырков. И все это прямо на "Речи Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Л.И. Брежнева на XVI съезде ВЛКСМ 26 мая 1970 года". В следующем учебном году придется брать эту газету в читалке и писать какой-нибудь реферат по материалам съезда…
Дина стояла и смотрела на вечерний город, на людей, идущих по улице, на светофор, весело и быстро сменявший один за другим свои яркие цвета, - и, казалось, ни о чем не думала. То есть она не думала о чем-то определенном: мысли просто появлялись ниоткуда и исчезали в накатывавших из глубины ее существа волнах не поддающегося описанию чувства… Назвать это чувство как-то определенно было трудно.
Нечто похожее Дина испытала, когда увидела свою фамилию в списках зачисленных в институт.
Конечно, она была счастлива. Ведь позади остались и напряженная подготовка с бессонными ночами, и бесконечные переживания. Что попадется в билете? - гадаешь перед экзаменом. А после него не находишь себе места: что поставила комиссия и хватит ли на проходной балл?..
Но к удовлетворению и подъему диссонансом примешивались и растерянность перед новой, совершенно самостоятельной жизнью в чужом большом городе - ведь теперь не будет рядом мамы, которая вовремя разбудит, приготовит поесть, проследит за уроками и одеждой; и сомнение в правильности выбора будущей профессии - ведь то, что знала о ней Дина, было лишь обложкой книги, вовсе не говорящей о ее содержании или говорящей лишь поверхностно; и понимание, что сделан очень важный шаг, для отмены которого, в случае чего, потребуется не меньше усилий, а может, даже больше.
Радость, сомнение, смятение…
Вот и сейчас… Конечно, многие девчонки - как и тогда, кстати, после окончания вступительных экзаменов - отдали бы что угодно, лишь бы оказаться на ее месте. Но то ли это, что нужно Дине? И что потом?..
Радость, сомнение, смятение…
Да, ей нравился Константин Константинович.
И не только как незаурядный преподаватель: с его занятий, будь то лекции или семинары, даже не самые усердные студенты уходили с неохотой.
И далеко не только своей яркой внешностью - хотя при всей ее яркости было что-то неуловимое и в образе, и в манерах, подобное патине на поверхности полированного серебра, что придавало этому внешнему блеску налет благородства.
И не только чувство юмора Константина Константиновича нравилось Дине: если уж он рассказывал анекдот или шутил, это было умно и тонко, ни разу он не позволил себе скользкой двусмысленности, какие позволяли другие преподаватели в расчете на популярность у студентов и звание своего парня.
И не только его эрудированность, которую он не выпячивал, а применял исключительно по назначению: для расширения кругозора своих подопечных.
Константин Константинович нравился Дине. Но ей бы в голову не пришло мечтать о нем как о близком друге. А тем более - как о… как о мужчине.
Но почему же тогда она здесь?.. Ее пригласили в кино. Ее пригласили на свидание - впервые в жизни. Не кто-нибудь… не студент-однокашник и даже не старшекурсник…
А может, он пошутил? Пригласил и наблюдает откуда-нибудь из укромного места: придет эта дурочка или нет? Или решил развлечься: схожу для разнообразия с некрасивой в кино, от меня не убудет, а она пусть думает, что я влюбился…
"Как бы то ни было, я пришла", - подумала Дина, посмотрела в очередной раз на стрелки часиков и решительно вышла из парадного.
Дина увидела Константина Константиновича почти сразу. Он стоял в стороне от осаждавшей кассы и вход в кинотеатр толпы. Точнее, не стоял, а прохаживался, поглядывая по сторонам. Можно даже сказать - нервно поглядывая. Или - нетерпеливо.
Дину он заметил, когда она была шагах в десяти, и сразу пошел навстречу. Константин Константинович так решительно двинулся в Динину сторону, что они едва не столкнулись. Дине пришлось остановиться, чтобы этого не произошло.
- Какова пунктуальность! - возбужденно воскликнул Константин Константинович, протягивая Дине руку. - А ведь вам следовало минут на пять-десять задержаться.
Дина тоже подала руку, которую он пожал порывисто, но крепко.
- Вы считаете?.. Зачем? - спросила она, с неприкрытым удивлением глядя на Константина Константиновича.
- Ну, - смущенно усмехнулся тот, - чтоб я понервничал хоть немного: придете или нет?
- Вынуждена вас разочаровать, это не мой стиль, Константин Константинович.
- Интересно… - Он посмотрел на Дину серьезно, но смущение и волнение, едва прикрытые улыбкой, остались. - А можно мы продолжим эту тему после короткого обсуждения животрепещущего вопроса?
- Слушаю вас, - сказала Дина.
- Мы можем пойти в кино, а можем в кафе. Ммм… Еще мы можем пойти в кино, а потом в кафе.
- Третий вариант, с вашего позволения.
Константин Константинович засмеялся и еще внимательней посмотрел на свою студентку. Он достал из нагрудного кармана билеты и легко взял Дину под руку, направляясь ко входу.
- У нас есть десять минут на буфет. Не хотите перекусить? - спросил он.
- Спасибо, я из-за стола, - ответила Дина. - Но если вы хотите…
Константин Константинович улыбнулся:
- Я тоже сыт. К тому же нас ждет ужин. Вы не имеете ничего против "Радуги"?
- Нет, не имею, - сказала Дина.
Что она могла еще сказать? В рестораны и кафе студенты вроде Дины, жившей на стипендию, ходили нечасто: разве что на чей-нибудь день рождения, устроенный в складчину, или по случаю свадьбы, которые к последним курсам стали случаться все чаще.
Они прошли к своим местам - в самом центре зала. Константин Константинович откинул сиденье для Дины и уселся сам. Он повернулся к Дине и посмотрел на нее с улыбкой:
- Итак, мы остановились на вашем стиле. Вы считаете, что женщина должна быть пунктуальной и обязательной?
- Я считаю, что каждый должен быть обязательным и пунктуальным, - ответила Дина, глядя прямо перед собой.
Она разглядывала проходящую мимо публику, новый - взамен старого плюшевого - расписанный красками занавес, стильные светильники: кинотеатр открыли после ремонта совсем недавно.
- А как же женские слабости, капризы? - не унимался Константин Константинович.
- Ну, кому нравится, пожалуйста.
- А вам не нравится.
- Мне нет.
- А что вам нравится?
- Мне?.. Естественность. И прямота.
- И как оно, получается так жить?
- Получается.
- Не тяжело?
- Наоборот, очень легко.
- Правда? - не переставая улыбаться, спросил преподаватель.
Но тут свет стал медленно гаснуть, запоздавшие зрители спешили занять свои места. Динин спутник близко наклонился к ее уху и сказал:
- Вы меня заинтриговали. Можно мы продолжим позже?
Дина повернулась к нему. На экране вспыхнул свет. Лицо преподавателя было совсем рядом в сгущающейся темноте, и сейчас оно выглядело особенно эффектно: правильные крупные черты лица, подчеркнутые боковым освещением, мерцающие блики в глазах, очень внимательный, но мягкий и волнующий взгляд, губы, приоткрытые в полуулыбке.
- Можно, - сказала Дина и отвернулась к экрану, но краешком глаза она видела, что Константин Константинович продолжает наблюдать за ней.
Тогда она спокойно посмотрела ему в глаза. Тот улыбнулся и устремил взгляд к экрану.
Продолжение вечера
Они с трудом протиснулись в двери кафе, миновав шумную толпу желающих попасть внутрь. Даже поняв, что эти двое идут без очереди не по причине нахальства, а потому, что швейцар сделал им приглашающий знак, стало быть, места у них заказаны, - даже несмотря на это, страждущий народ не выказал энтузиазма, чтобы расступиться и пропустить счастливчиков.
Дина и Константин Константинович подошли к стойке гардероба, кавалер принял у дамы плащ, разделся сам и сдал вещи. Дина тем временем поправляла у зеркала прическу и увидела, как к ней приблизился преподаватель, тоже поправил свои роскошные волнистые цвета воронова крыла волосы, проведя по ним, как расческой, сперва одной пятерней, потом другой, одернул пиджак. Но при этом он смотрел в зеркало не на себя, а на Дину.
- Вы были так уверены, что я соглашусь пойти с вами в кафе? - спросила Дина, повернувшись к Константину Константиновичу.
Он улыбнулся и игриво произнес:
- Нет, не был. Я даже не был уверен, что вы вообще придете.
- Но билеты купили и места заказали… Ну, билеты, положим, можно продать, а залог в кафе ведь не возвращают.
По-прежнему улыбаясь, Константин Константинович потупил взор:
- Если бы вы не пришли, все остальное меня уже не огорчило бы. - Он снова поднял глаза: - Плевать мне было бы на потерянные деньги.
Дина еще раз отметила про себя, как переменчиво лицо этого мужчины и какое множество оттенков имеет его улыбка - такое простое движение мышц, такая привычная мимическая конструкция… Она молча внимательно смотрела на своего преподавателя, словно пытаясь разглядеть: правда ли то, что он говорит, или пустая болтовня.
Похоже, Константин Константинович сам еще не знал этого. На его лице смешались и любопытство к столь незаурядным чертам характера студентки, которую он знал уже три года, а оказалось, что вовсе и не знал, и растерянность перед ее обезоруживающей прямотой, и напряженность, вызванная желанием не обронить маску легковесного пижона, и опасение, что именно этим может оттолкнуть не признающую игры и фальши свою новую знакомую.
Их провели к единственному свободному столику с табличкой "Зарезервировано" в самом удобном месте - у огромного окна, за которым светился вечерними огнями город. И еще с этого места было прекрасно видно сцену с вокально-инструментальным ансамблем из пяти человек.
Дина села на отодвинутый Константином Константиновичем стул. Он расположился напротив, продолжая наблюдать за своей спутницей с нескрываемым интересом.
К столику подошел элегантный, строго одетый мужчина.
Заметив его, Константин Константинович поднялся со стула и протянул ему руку:
- Привет, Миша! Знакомьтесь: Дина… Дина Александровна. Михаил Анатольевич.
- Добрый вечер, - сказал Михаил Анатольевич. - Очень приятно. - И обратился негромко к Константину Константиновичу: - Пожелания особые будут?
- Если что, я найду тебя, - ответил тот.
- Хорошо. Приятного вечера. - Михаил Анатольевич кивнул Дине и отошел.
А Константин Константинович зажег свечу в красном прозрачном стакане и смущенно посмотрел на Дину:
- Я сейчас испытываю непреодолимый позыв к саморазоблачению. - Он снова улыбнулся одной из своих многочисленных выразительных улыбок и опустил взгляд. - Я не платил залога… у меня здесь друг… однокурсник, директором работает. - Он кивнул в сторону удалившегося Михаила Анатольевича и поднял глаза на Дину: - Миша… Так что этот столик всегда мой.
- В кинотеатре у вас тоже друг директором? - улыбнулась Дина.
Константин Константинович, уловив, наконец, шутливый тон спутницы, облегченно рассмеялся:
- Нет, билеты я купил в кассе. За полчаса до вашего прихода.
- Сразу вношу ясность: за билеты и ужин я способна расплатиться сама. Что и сделаю чуть позже, чтобы не ставить вас в неловкое положение, - тихо, но твердо сказала Дина.
- Ну вот, уже и поставили, - попытался изобразить обиду Константин Константинович.
- Ничего, переживете.
- А что так? Можно полюбопытствовать?
- Демонстрация независимости.
- Ух ты! Это серьезно. - Константин Константинович подпер щеки кулаками и воззрился на Дину. - Вы мне с каждой минутой все интересней и интересней.
- Вы мне тоже.
- Я-то чем?
- А я чем?
- Я первый спросил, - засмеялся Динин визави.
- Ладно. Признаюсь. Хоть мне и предстоит еще сдавать вам госэкзамен.
- И диплом защищать! - уточнил преподаватель с задорной улыбкой. - Я ж председатель госкомиссии на вашем факультете… Ну, давайте! Кто не рискует, тот, как говорится… - Он перебил сам себя: - Кстати, как насчет шампанского? У вас же сегодня последний экзамен! Только, чур, я угощаю. - Не дожидаясь ответа, Константин Константинович подозвал официанта и сделал заказ. - Ну, я слушаю, - вернулся он к теме. - Чем же я вас удивлю?
- Вы знаете, что о вас говорят в институте?.. Ну, в среде студентов?
- Ммм… Наверняка не все. - Преподаватель смотрел на Дину с внимательной и выжидающей улыбкой.
- А что вы знаете? - спросила Дина.
- Нет уж! Начали - продолжайте сами.
- Ну ладно, продолжу… - Она сделала паузу, словно собираясь с духом. - Так вот, говорят, что к концу учебы не остается ни одной студентки, которая бы… Ну, вы понимаете.
Константин Константинович, смеясь, закрыл руками лицо:
- Слышал, слышал. Только…
Дина перебила его:
- Это еще не все. А половина из них аборты от вас делает.
- Только с поправочкой, - вставил-таки Константин Константинович, - ни одной смазливой студентки… А еще говорят, что на каждом курсе у меня не по одному ребенку.
- Мне это не кажется смешным. - Дина была серьезна.
- Как сказать… - Он перестал смеяться и посмотрел на Дину. - А чем же я вас удивляю-то?
- Тем, что то, что я о вас слышала, не стыкуется с тем, что я в вас вижу.
- Правда? И что же не стыкуется?
- Ну, во-первых, вы не такой уж дурак…
Константин Константинович снова рассмеялся:
- Так-так! Дурак, но не такой уж! Ну, спасибо!
- Не перебивайте, - серьезно продолжала Дина. - У вас и интеллект, и чувство юмора на месте…
- А с этими качествами на красивых девушек заглядываться не положено?
- Заглядываться, может быть, и можно, но не всех же подряд…
В этот момент подошел официант и принялся убирать со стола два лишних прибора и расставлять принесенные закуски.
- Вы позволите мне закурить? - спросил Константин Константинович, продолжая смотреть на Дину все с тем же смятенным и удивленным выражением лица и улыбкой в глазах.
- Да, пожалуйста, - ответила Дина.
- Значит, вы не поощряете мой образ жизни? - продолжил он, когда официант отошел.
- А вы как думаете?
Дина опустила взгляд на свои пальцы и принялась рассматривать перламутровые ногти, мерцающие в свете свечи. Ей стало неловко: получалось, что она нравоучает своего преподавателя - взрослого мужчину, вольного жить так, как он хочет.
- Начинаю опасаться, что вы пришли на свидание со мной только с одной целью: наставить заблудшего на путь истинный. Мм?
"Ну вот, - подумала Дина, - я и впрямь перегнула палку…"
- Нет, не с этой. - Она чуть заметно смешалась, но тут же взяла себя в руки. - Я пришла потому, что вы мне нравитесь. - Помолчала немного, словно снова собираясь с силами: - И чем дальше, тем больше вы мне интересны. - Она подняла глаза.
На лице преподавателя мелькнула растерянность, он смотрел на Дину и ждал продолжения.
- Только не думайте, что со мной будет как со всеми остальными. Вы же не просто меня пригласили, чтоб в кино сводить и ужином накормить?
- Не просто, - серьезно ответил Константин Константинович.
- Так вот - не получится.
- Не получится что?
- Не получится ничего.
- Ну, хоть поужинать-то получится? - Он улыбнулся. - Я с голоду умираю.
Дина, расслабившись от его легкого перехода с серьезного тона на шутливый, сказала:
- Поужинать получится.
- Тогда приступим? Приятного аппетита.
- Приятного аппетита.
Оба принялись за принесенные салаты. Константин Константинович спохватился:
- Мм! Шампанское! Где наше шампанское? - и подозвал официанта.
Официант, извинившись, тут же принес бутылку в ведерке со льдом, открыл ее профессиональным движением - лишь короткий шипящий щелчок и легкий дымок из-под пробки, - наполнил фужеры и еще раз пожелал приятного аппетита.
Константин Константинович поднял свой фужер:
- За вас, Дина… Александровна. За успешное окончание четвертого курса.
- Спасибо, Константин Константинович. - Дина пригубила игристого вина и поставила фужер на стол.
Константин Константинович с аппетитом продолжил уничтожать салат и очень скоро справился с ним, подобрав все до крошки. Дина ела немного лениво, словно вовсе не была голодна.
- А вы не курите? - спросил Константин Константинович, взяв сигарету.
- Иногда, - ответила Дина.
Он протянул ей пачку "Столичных":
- Прошу.
Ничего не ответив, Дина вынула из сумочки плоскую коричневую пачку импортных дамских сигарет, достала одну и поднесла ко рту.
Константин Константинович, выразив движением брови восхищение, протянул ей зажженную спичку.
Дина курила, почти не затягиваясь, выпуская дым эффектной тонкой струйкой вверх.
Заиграла музыка - это на сцену вернулись после перерыва музыканты. Все они были молодыми, чуть более длинноволосыми, чем позволялось комсомольской молодежи неписаными правилами - а другой молодежи в стране почти и не было, - но им, музыкантам, вероятно, так же негласно разрешались подобные вольности из соображений создания сценического образа. У двоих были "английские усы", которые англичане называли "украинскими", на носу одного из усатых сидели моднющие дымчатые очки в оправе "дипломат", а один из безусых был в обтягивающих белых - совершенно белых! - штанах. Джинсы только входили в моду и были редкостью, доступной разве что золотой молодежи, неизвестно где бравшей деньги на заморскую одежду и дорогие рестораны. А уж белоснежные джинсы и вовсе считались экзотикой…
- А мы не договорили с вами, - напомнил Константин Константинович, когда Дина отвела взгляд от сцены и принялась гасить сигарету в пепельнице.
Она вопросительно посмотрела на своего собеседника.
- Вы уже все высказали касательно удивления моей персоной? - улыбнулся он.
- Все, - кивнула Дина.
- Тогда подведу итог. Я - дурак…
- Перестаньте… я же не это хотела… - Дина попыталась перебить Константина Константиновича.
- Стоп-стоп-стоп! - замахал он рукой. - Я дурак, но, к счастью, не конченый… Я - бабник. И похоже, к несчастью, конченый. Но при этом у меня наблюдаются зачатки интеллекта и некоторый юмор. Именно это и ввергло вас в удивление. - Он посмотрел на Дину с улыбкой.
Дина опустила глаза в свою тарелку и рассматривала зеленую горошину, наколотую на вилку: когда и зачем она это сделала?..