Вместо ответа, Одри аккуратно взяла его палец в рот. Она слизывала шоколад с чарующей чувственностью, отчего желание огненной лавой потекло по жилам Винченцо.
Наклонив голову, он показал ей, как можно играть в эту игру. Он стал лизать ее грудь, зная – своими прикосновениями только сильнее распалит Одри, раздразнит ее.
Одри простонала, выдавая нетерпение. Винченцо улыбнулся про себя, слизывая с ее сосков сладость шоколада, дразня ее своими зубами. Одри изогнулась и прерывисто задышала.
Он продолжил наносить на ее тело шоколад, позволяя ей испробовать его либо с пальцев, либо с губ. Судя по издаваемым ею звукам, больше всего Одри понравился темный шоколад. Именно его Винченцо и нанес на внутреннюю поверхность ее бедра, близко ко входу в ее тело.
Он не стал класть шоколад на ее лоно, попробовав ее на вкус так. Сама Одри и не нуждалась ни в каких усилителях вкуса.
Одри застонала и отрывисто прошептала:
– Энцо, если ты не остановишься, то я… – Она не закончила свою мысль.
Но Винченцо и так понял, о чем она пыталась сказать. Если он не остановится, Одри взорвется изнутри. Именно на это и рассчитывал Винченцо, лаская ее. Он поднял руку и, чтобы добавить остроты ее ощущениям, стал поигрывать ее соском.
Одри вскрикнула. Дрожь прошла по ее телу.
Неожиданно ее руки опустились на него.
– Энцо, я хочу почувствовать тебя внутри, – простонала она. – Мне нужно, чтобы ты вошел в меня.
Желание погрузиться в ее влажное, жаркое тело стало нестерпимым. На короткий миг Винченцо подумал о том, чтобы не надевать презерватив, но неохотно отказался от этой идеи.
– Подожди до воскресенья, – услышал он задыхающийся голос Одри.
– Почему? – не понял Винченцо.
– Мы можем заниматься любовью без презерватива в воскресенье ночью. В понедельник я вставила вагинальное кольцо. В информации к нему говорилось: для того чтобы оно было эффективным, нужно подождать семь дней.
Он сможет заниматься с Одри любовью без презерватива? То, что до него у нее не было любовников, исключало все вопросы, касающиеся безопасного секса. Сам он тоже был чист и здоров.
– С нетерпением буду ждать воскресной ночи, – хрипло сказал Винченцо. Даже если для того, чтобы заполучить Одри в свою постель, ему придется отослать всех в воскресенье, а утром возвращаться в город на вертолете!
– Сделай это! – взмолилась она.
И Винченцо вторгся в ее тело. Ее мышцы напряглись, растягиваясь и впуская его в себя.
Винченцо сделал несколько медленных толчков, давая ей возможность привыкнуть к себе, а затем ускорил ритм. Глаза Одри закрылись, с губ сорвался беззвучный стон. Она металась под ним, подгоняя его еще больше. И Винченцо уступил ей.
– Да, Энцо! Да! – выдохнула Одри.
Капли пота выступили на лбу Винченцо. Он нагнулся и прижался губами к ее губам, выражая этим поцелуем обуревавшие его чувства. Прервав поцелуй, он выдохнул ей в ухо:
– Давай вместе, сейчас!
И в следующую секунду перед его глазами словно взорвался разноцветный шар. Одри повернула голову, ловя его губы своими, ее тело содрогнулось снова.
Совершенно обмякшая под ним, не открывая глаз, она прошептала:
– Поразительно…
– Si. Ни на что не похоже, – тяжело дыша, согласился с ней Винченцо.
В ранних предрассветных часах Одри лежала в объятиях Винченцо.
Прошел месяц с того времени, когда она впервые возникла в его офисе, но Винченцо пока не сказал ей, что выбрал ее в качестве своей жены. Но он не говорил и о других кандидатках, и это позволяло Одри надеяться на подобный исход уже не только ради Тоби, Франки и Анджело, но и ради себя самой. Ее любовь к Винченцо стала только сильнее и крепче с тех пор, как она призналась ему в своих чувствах к нему.
Начиная со Дня благодарения Винченцо больше не упоминал о своих планах по поиску жены и матери для детей. Одри не была уверена, какие чувства она испытывает по этому поводу. Их занятия любовью были волшебными, ни с чем не сравнимыми, и Одри не понимала, как она вообще могла жить без этого. Она знала: Винченцо также получает ни с чем не сравнимое удовольствие, видела это по его реакции. Одри не знала, что секс может быть таким, да и вообще, сказать по правде, до Винченцо она ничего не знала о сексе.
В общем, секс не был проблемой, однако кое-какая проблема все-таки существовала. Они продолжали проводить с детьми каждый день, но, когда оставались наедине, занимались только сексом, и ничем больше. И хотя Одри казалось, что их связывают еще и какие-то невидимые нити, это ее тревожило. Тем более что Винченцо отказывался говорить на тему чувств, и это не могло не волновать ее, так как она влюблялась в него все сильнее и сильнее.
Ей казалось – Винченцо уже пришел к решению, но по какой-то причине не говорит ей о своем выборе. Одри была почти уверена: пусть ей не удалось затронуть его сердце, но их связывали настоящие дружеские чувства. И именно они позволяли Одри надеяться – Винченцо все-таки остановит свой выбор на ней. Что, если он просто ждал подходящего случая, чтобы сказать ей об этом? Может, ждал Рождества? Может, он хотел сделать ей предложение под рождественской елкой?
– О чем задумалась, biddúzza? – вторгся в ее мысли голос Винченцо.
– Как ты догадался? – негромко рассмеялась Одри, скрывая свою нервозность.
– Твое тело не расслабленно, как во сне. Ты не делаешь ни попыток заниматься сексом, ни говорить. Значит, остается одно: ты о чем-то думаешь.
Она взглянула в его милые черты лица, едва видимые в предрассветном сумраке. Их глаза встретились. Одри уже не в первый раз показалось – в них настороженное выражение.
– Ты принял решение? – вдруг услышала она свой голос.
Его глаза распахнулись от удивления, а затем в его взгляде вновь появилась эта тревога. Лицо Винченцо стало маской, которую она уже научилась ненавидеть.
– Нам нужно говорить об этом сейчас?
– Да, нужно! – Она вывернулась из-под его рук и села.
Винченцо также сел. Их разделяло несколько дюймов, но Одри показалось, будто между ними разверзлась пропасть.
– Что ж, думаю, ты со мной согласишься: тест на сексуальную совместимость пройден успешно.
И это все, чем была для него их близость? Тестом?!
Одри почувствовала боль.
– Для тебя это было только тестом? – борясь с подступающими слезами, спросила она.
Вскочив с кровати, она стала искать свой халат. Ей нужна была какая-нибудь преграда между ними! Наконец она нашла его и нервно завязала пояс.
– Нет, я не так выразился, più amato.
Винченцо также встал с постели. В отличие от Одри он стоял обнаженный.
Он называл ее так в редких случаях и только когда их занятия любовью были особенно страстными. В следующий раз она обязательно спросит, что это значит, но прямо сейчас ей казалось – сердце готово разорваться.
– Как я могу тебе верить? – спросила она, в ее голосе послышалась боль. – Нас связывает потрясающий секс, но это единственное, что ты позволяешь нам иметь. Мы не проводим время вместе…
– Мы вместе каждый день.
– С детьми, не наедине! – обвинила его Одри.
– Сейчас мы одни.
– Ради секса.
– Сейчас мы не занимаемся сексом, – возразил Винченцо и медленно добавил: – Я просто не знаю, как говорить о том, что происходит между нами. О чувствах…
– В это сложно поверить, – не успокаивалась Одри. – Ты взрослый умный мужчина! Ты свободно говоришь на двух языках.
– Но не на языке эмоций.
– Если ты чувствуешь что-нибудь, то можешь об этом говорить. – Горло Одри сжало от подступивших слез. Она отвернулась.
Ей нужно было принять душ. Сделать что-нибудь, но оказаться подальше от Винченцо.
– Подожди! – окликнул ее Винченцо.
Одри медленно повернулась к нему.
– Где я мог этому научиться? У кого? – в отчаянии спросил Винченцо.
– Что ты хочешь этим сказать? Любви не учатся, ее чувствуют! Ты не можешь научить человека любить тебя.
Винченцо зашагал по спальне, ероша волосы. Одри смотрела на него с грустью и тоской. Она любила этого мужчину. Сможет ли он полюбить ее?
Неожиданно он остановился:
– Откуда ты знаешь, что любишь меня? Откуда знаешь, что это не просто секс? Не просто знание того, что я могу облегчить жизнь Тоби?
Одри подумала над его словами.
– Потому что время, когда мы вместе, наполняет меня счастьем, – наконец медленно произнесла она. – Потому что я хочу, чтобы ты был в моей жизни. Твои эсэмэски заставляют меня улыбаться. Я улыбаюсь при одной мысли о тебе!
– Мне нравится посылать тебе эсэмэски, – признался Винченцо. Глаза его сверкали. – Продолжай!
Одри кивнула:
– Я знаю, я люблю тебя, потому что сама мысль о том, чтобы прожить оставшуюся жизнь без тебя, причиняет мне невообразимую боль.
Напряжение оставило тело Винченцо, как вышедший из шара воздух. На его губах заиграла слабая улыбка.
– T’amu.
Сердце Одри пропустило удар.
– Что это значит? – спросила она, догадываясь о значении этих слов, но ей нужно было подтверждение.
– Я люблю тебя.
Сердце у Одри забилось где-то в горле. Ее наполнила такая радость, что ей казалось – она вот-вот оторвется от пола и взлетит.
"Значит, все-таки это случилось!" – возликовала она, не в силах поверить своему счастью.
Ей захотелось броситься к нему на шею, но она остановила себя и пресекающимся от избытка чувств голосом спросила:
– А почему на сицилийском?
– Потому что, несмотря на то что я родился в Штатах, мое сердце принадлежит Сицилии. Если уж я заговорил о чувствах, то язык моего сердца – сицилийский.
– О, – проговорила Одри. В глазах ее засверкали слезы от избытка переполнявших ее чувств. – А что означает più amato?
– Возлюбленная. Ты моя возлюбленная, Одри, знаешь ли ты об этом? Отныне и на все времена. – Он взял ее в свои объятия и поцеловал, а затем прошептал ей куда-то в волосы: – Ti vugghiu bini. Я очень тебя люблю.
– Я тоже очень люблю тебя, Энцо! – Она откинулась назад и взяла его лицо в свои ладони, как часто делал Винченцо. – Я люблю тебя каждой частицей своей души. В тебе вся моя жизнь.
– Я тоже хочу признаться. Благодаря тебе жизнь для меня приобрела совершенно новый смысл, – сказал Винченцо и снова прижался губами к ее губам.
Они занялись любовью, и весь мир перестал для них существовать, остались только чувства, которые они питали друг к другу.
Рождественское утро было ясным и холодным, вокруг особняка лежал снег. Франка не могла решить, чего ей хотелось больше: открыть подарки или выйти на улицу и вылепить снеговика с Тоби. Тоби, сам еще ребенок, несмотря на свой возраст, убедил ее: открывать подарки интереснее.
Винченцо также согласился с Тоби.
Стали распаковывать подарки. Правда, Одри подозревала: Анджело больше понравится шуршащая оберточная бумага, чем то, что было в ней.
Когда Тоби открыл свой подарок, он несколько секунд сидел как громом пораженный, а затем издал пронзительный крик, который напугал Одри.
– Что такое? – спросила она, не в силах представить себе, что могло вызвать такую бурю восторга у ее брата.
– Это моя мечта, Одри! – Тоби обнял Винченцо. – Спасибо, Энцо, спасибо. – Казалось, ему не хватает слов, чтобы выразить свою радость. – На, прочти! – сказал он, обращаясь к сестре и размахивая перед ее носом листком бумаги.
Одри взяла бумагу и стала читать. С каждым словом ее переполняла радость и благоговение.
Оказалось, Винченцо основал фонд поддержки молодых и предприимчивых людей, которые не имели возможности поступить в престижные университеты. Первым в списке молодых людей, которые получали эту поддержку, был лучший друг Тоби Дэнни. Вторым был сам Тоби.
– Спасибо, – прошептала Одри, поднимая глаза на Винченцо.
Он кивнул:
– Хочу, чтобы ты также знала: если захочешь получить степень магистра, можешь на меня рассчитывать.
– Спасибо. Может, однажды я и решусь на это, – с улыбкой произнесла Одри.
"Все зависит только от тебя", – сказал ее взгляд.
Винченцо глубоко вздохнул и, словно решившись, опустился перед ней на одно колено, протягивая маленькую бархатную коробочку.
– Открой, – пресекающимся голосом сказал он.
Сердце Одри екнуло. Дрожащими пальцами она открыла коробочку и тихо ахнула, увидев кольцо с темными бриллиантами.
– Выходи за меня замуж, Одри.
Она опустила на него глаза и улыбнулась:
– Да, Энцо, да!
Он вскочил и прижал ее к себе. Тоби зааплодировал, но Одри видела перед собой только голубые глаза Винченцо, в которых светилась любовь.
Эпилог
Свадьба состоялась в канун Нового года. Церковь была украшена еще с Рождества, а в букете Одри алые и белые розы сочетались с омелой и ветками ели.
Винченцо сделал им еще один большой подарок: он предложил Тоби подписать бумаги, дававшие ему право носить фамилию Томази.
– Но я не смогу называть вас отцом, – сказал Тоби, переполненный эмоциями.
– А этого и не требуется. Ты станешь Томази, и это главное. Ты – часть нашей с Одри семьи.
Тоби расплылся в улыбке и поставил свою подпись. Винченцо также подготовил бумаги, которые позволяли ему и Одри стать официальными родителями Франки и Анджело.
– Как тебе удалось получить разрешение так быстро? – онемев от удивления, спросила Одри.
– Я начал готовить бумаги в тот день, когда состоялось наше первое с тобой собеседование. – Он помолчал. – После встречи с тобой я велел Глории отменить все другие собеседования.
Одри смотрела на Винченцо во все глаза.
– Ты дьявольский мужчина, Энцо Томази! – наконец произнесла она. – Но я люблю тебя именно за это.
– Рад это слышать, più amato. А ты стала моим настоящим рождественским чудом.
Не он один думает так, но Винченцо уже целовал Одри, лишая возможности произнести эти слова вслух.
"Но, может, – мелькнуло у нее в голове, – он и сам об этом догадается?"