- Если правильно выбрать время, то не сразу. Будет два-три дня преимущества.
- Когда планируете?
- В течение следующих двух, самое большее трех месяцев, - честно ответила я. Понимаю, ему, наверное, хотелось бы услышать "завтра". Но он не прокомментировал сроки.
- Как?
- Так же, как и пришла сюда, - я пожала плечами.
- Я не слышал, чтобы открывалась дверь, - чуть нахмурился пленник.
- Потому что я ее не открывала. Здесь есть секретный ход, - подумать только, он первый, кому я говорю об этом проходе.
- Ясно, - больше вопросов он пока решил не задавать. Я посчитала, что теперь моя очередь.
- Дор-Марвэн уехал на неделю. Если он в отъезде, стража сюда не заходит?
- Нет, - прохрипел арданг. - Оставляют еды и не появляются несколько дней. Хотя они последнее время очень часто так делают. Последний раз заходили сегодня.
Я задумалась.
- А он сам давно заходил?
- Недавно был, дней пять назад. А до того долго не появлялся. По ощущениям месяца два не был. Точнее сказать не могу.
Да, отчим явно потерял интерес к пленнику, потому что последние три месяца точно никуда не отлучался из дворца. Это хорошо. Нужно было спросить, не избили ли арданга тогда. Потому что раньше бывало, что стражники слишком усердствовали, и Нурканни приходилось лечить пленника. Но если отчиму наскучила месть, он мог колдуна и не привлекать, позволить узнику медленно умереть. А если сломано что-нибудь? А если болеет? Узнать нужно было обязательно, но как это вежливо сделать я не знала. Решила махнуть рукой на реверансы, мы не в том положении, и спросила прямо. Он заботу, кажется, не оценил, во взгляде промелькнуло какое-то странное выражение.
- Все в порядке, - сказал он с легким вызовом. Хотелось считать, что я додумала лишнее. Ведь он плохо владел голосом, но арданг снова сложил руки на груди, а взгляд, которым он меня окинул, уж совсем мне не понравился. Я поняла, что он не скажет, даже если разумней было бы другое. Как с Брэмом. Заставить парня признаться, что у него что-то болит, было почти невозможно, даже если брат едва не стонал.
- Мне просто любопытно, - отвлек меня от размышлений глухой голос пленника. - Что было бы, ответь я сейчас иначе?
- Я бы поговорила со знахарем и купила нужное лекарство, - удивленно сказала я и глянула на собеседника. Он всматривался в меня с великим недоверием, словно ожидал услышать совершенно другой ответ, а этот не мог осознать.
Единственный факел в коридоре как-то жалобно затрещал.
- Вам пора уходить, - прошептал арданг. - Он скоро погаснет. Если решитесь прийти еще, возьмите фонарь. Потому что никакого другого света здесь несколько дней не будет.
- Я приду завтра, - пообещала я и вышла.
Спохватилась только, когда снова оказалась в потайном ходе. Я же все время об этом помнила, но из-за переживаний все-таки забыла! Быстро, пока не погас отчаянно чадящий факел, вернулась в камеру, на ходу стягивая заплечный мешок. Мое поспешное возвращение очень удивило пленника. В сгущающейся тьме я сунула ему в руки большой кусок копченого мяса и полковриги свежего, еще чуть теплого хлеба.
И я рада, что именно в этот момент факел погас, потому что видеть лицо Ромэра, когда он шептал "спасибо", не могла.
5
Я не спала всю ночь, размышляла, волновалась. Странно было бы, если б после такой нервотрепки удалось заснуть. Кроме того, мне предстояло обдумать и сделать очень многое до побега. До разговора с пленником я боялась детально продумывать план. Чтобы разочарование не было таким жестоким… Ведь Ромэр был моей единственной надеждой, и это несмотря на его собственное отчаянное положение… А я очень боялась прийти к пустой камере или к безумцу.
Я посчитала, что у нас есть, самое большее, два месяца и пять дней. Потому что близилась годовщина победы над Ардангом. Разумеется, отчим не мог забыть навестить пленника в такой день. Поздравить, так сказать. Я же твердо решила, что мне нужен здоровый, крепкий спутник, а не заморенный голодом до полусмерти доходяга. Надеялась, что он сказал мне правду, и для восстановления сил потребуется лишь хорошее питание. Если человека начать нормально кормить, то это вскоре становится заметно. А я не хотела, чтобы это заметил отчим.
Кстати, о провизии. Нет, конечно, можно было бы зайти на кухню и нахватать еды. Ночью перед побегом я так и сделаю, но мне нужно больше месяца тайком кормить взрослого мужчину. И это притом, что все привыкли, я ем мало. Не сказала бы, что не решаемая, но проблема. Надо быть предельно осторожной, чтобы никто ничего не заподозрил.
Второй серьезной проблемой были деньги. Я, конечно, принцесса, но мой личный кошелек это как-то не пополняло. На столе передо мной лежали двенадцать золотых, а я с ужасом осознавала, что совсем недавно купила платье за сорок. И оно было простенькое. У меня в шкатулках хранилось много украшений, некоторые наверняка стоили баснословные деньги. Но я не могла начать продавать драгоценности. С собой брать тоже было неразумно. Если столичные ювелиры просто донесли бы отчиму, что мне зачем-то понадобились свободные средства, то провинциалы сдали бы стражникам. В этом я не сомневалась. Обычно деньги давал мне Дор-Марвэн, в его отсутствие это делал казначей. Мелочный мужичонка, трясущийся над каждой монетой как над собственным ребенком и записывавший в большую книгу, сколько и когда он мне дал, всегда стараясь выяснить, на что мне вдруг понадобилась такая невообразимая сумма. И никогда не давал больше сотни. Ну да ладно, это тоже решаемо.
Беглый просмотр одежды показал, что единственной более или менее годной для путешествий вещью был темно-зеленый костюм для верховой езды. Еще нужно было позаботиться и об одежде для спутника… Об оружии для него… И еще о куче разных важных мелочей.
Я не питала иллюзий, знала, что будет нелегко. Но отступать не собиралась.
Завтракая вместе с Брэмом, упомянула, что хочу навестить Арима, сводного брата. Поэтому прогулка в другое крыло замка, где я последнее время бывала очень редко, не вызвала подозрений. Я любила братишку, да и как можно не любить смешливого, активного и доброго четырехлетнего ребенка? Он много черт унаследовал от мамы и значительно больше от Дор-Марвэна. Но я научилась не переносить свое отношение к отчиму на братца.
В детской комнате было как всегда уютно и спокойно. Арим был счастлив меня видеть, и должна признать, что соскучилась по нему. Я провела там часа три, играя с ребенком и попутно болтая с кормилицей о совершеннейших пустяках. О новых фасонах, о прическах, о ее муже, служившем во дворце садовником, о ее собственных детях. Такие разговоры меня всегда странным образом успокаивали. А, может, все дело было в кормилице, ведь я ее так долго знала. Впервые с того момента, как отчим сообщил о замужестве, я отдохнула и расслабилась.
Брат братом, разговоры разговорами, но в северное крыло мне нужно было в тот день попасть по другой причине. Там находился кабинет отчима, и там хранилась королевская печать. Я подозревала, что из-за клейма у нас могут возникнуть серьезные проблемы. Знала, что меня и пленника будут искать. Но с другой стороны, как много в стране девушек с каштановыми волосами и зелеными глазами? А мужчин с таким клеймом? Даже если те, кто его обнаружат, не будут знать, что за человек перед ними, не попасть в руки стражникам будет нелегко. А что может быть лучшей защитой, чем вольная, подписанная регентом и скрепленная королевской печатью? Подпись отчима я неоднократно видела и думала, что подделать ее не составит большого труда. Да и вряд ли провинциальные стражники знали, как выглядела настоящая подпись регента. Оставалось раздобыть листок бумаги с печатью.
Дверь в кабинет была открыта, но рядом с ней стоял стражник, а дальше по коридору еще один. Оба были просто воплощением бдительности… Отвлекать их просьбами или демонстративным падением в обморок на ровном месте я посчитала глупым. Только привлекла бы к себе ненужное внимание. Решила, что пробраться в кабинет надо будет попробовать ночью. В конце концов, несколько лет назад это мне удалось.
Казначей, как всегда, удивился просьбе. Действительно, зачем принцессе личные деньги? Но выдал, хоть и продолжал причитать, что если мне захочется погулять по городу, то сопровождающий меня телохранитель расплатится. Конечно, он был прав, своими деньгами я расплачивалась крайне редко. Именно этим и объяснялось мое плачевное финансовое состояние.
Долго гуляла в парке. Трижды за время прогулки ко мне пытались приставать с разговорами придворные дамы. Есть нечто удивительное в этих женщинах, считающих, что принцесса не имеет права на одиночество, а все свое время обязана проводить с фрейлинами. И то, что год назад я разогнала их всех и запретила подходить к моей башне на расстояние выстрела, никого не убеждало.
Пообедала в своих комнатах, тщательно упаковала в салфетку все мясо, припрятала фрукты и кое-какие овощи. Велела служанке передать похвалу повару и, выпроводив девушку, заперлась у себя до самого ужина. Видимо, повар воодушевился тем, что тарелки принцессы в кои веки вернулись на кухню почти пустыми, потому что вечером порции были очень большими. И я с трудом не поддалась соблазну упаковать все, что не смогла съесть, в сумку. Да, помня о годах, что Ромэр провел впроголодь, мне хотелось принести пленнику побольше съестного. Но пустые тарелки выглядели бы очень подозрительно.
В тюремном коридоре было темно и тихо. Никаких настораживающих звуков. Я зажгла светильник и зашла в камеру. Пленник ждал меня, сидя в том же углу, но все равно, казалось, был удивлен.
- Добрый вечер, Ромэр, - поздоровалась я, подойдя ближе и поставив светильник на пол.
- Добрый вечер, - ответил он, глядя, как я усаживаюсь напротив и достаю из сумки припасенную еду. - Я благодарен Вам, но не понимаю, зачем Вы это делаете.
- Что именно Вы не понимаете? - спросила я.
- Вы же осознаете, что двойной побег - большой риск. Что из-за меня у Вас могут быть проблемы. Уже сейчас я доставляю Вам много хлопот. Неужели нет ни одного вольного человека, готового помочь Вам?
Я не знала, что сказать. Да, я все это понимала, но не хотела признаваться ему, что в моей ситуации больше ни на кого рассчитывать не могу. Чтобы скрыть замешательство, сунула ему в руки сверток с мясом. Арданг принял его, но и не подумал разворачивать, ожидая ответа. Молчание затянулось и стало уже неловким.
- Вы мне не верите? - наконец, спросила я и добавила: - Только ответьте откровенно.
- Не хочу Вас обидеть, - медленно проговорил он. - Но посудите сами, объективных причин доверять Вам у меня нет.
Что ж, он не сказал ничего удивительного или неожиданного.
- Думаете, я не могу организовать побег?
Он неопределенно повел плечами.
- Наверное, можете. Но все равно не понимаю, зачем Вам я.
- Вы не хотите сбежать отсюда?
- Хочу, - совершенно равнодушно сказал он. - Но не понимаю, зачем Вам обуза в моем лице. Потому и спрашиваю, зачем Вам я.
- Своего рода сделка, - я робко улыбнулась. - Я помогу Вам, а Вы потом поможете мне.
Он вздохнул:
- Учитывая мое нынешнее положение, отсутствие связей и знакомых, влияния и денег, предположение, что я смогу Вам чем-то помочь, звучит странно.
Кажется, он решил вывести меня на чистую воду. Сегодня, пока надежда еще не укоренилась в сердце. Конечно, он мне не верил и ожидал подлости, обмана. Это так естественно. Да я и не рассчитывала, что он мгновенно, после одного разговора, станет мне другом. Но не представляла, как убедить его, а потому начинала сердиться. На себя, разумеется. Его винить я не могла.
- Понимаете, Ромэр, что бы я сейчас ни сказала, все прозвучит странно. Потому что ситуация, в которой мы оба оказались, дикая, - начала я. - Меня никто не подсылал, знаю, трудно поверить, но это так. Я действительно хочу сбежать. И хочу вытащить Вас, потому что могу это сделать, - я чувствовала, как голос начинает дрожать от раздражения, и разнервничалась еще сильней. А в таких случаях часто говорю больше правды, чем собиралась. - Даже если бы у меня был другой помощник, я бы все равно сюда пришла. Потому что для меня, в конечном счете, не важно, будете Вы мне потом помогать или нет.
Он недоуменно поднял брови.
- Я думал, Вы ожидаете моей помощи в ответ. Не в этом ли суть сделки?
- В этом, - подтвердила я. - Но главный смысл другой. Я не хочу, чтобы Вы умерли в тюрьме. Можете не верить, но от этого ничего не изменится.
Он молча рассматривал меня. Под этим внимательным, пронизывающим взглядом я чувствовала себя крайне неловко. Смутившись, мельком глянула на сверток, который арданг все так же держал в руках. Робко предложила:
- Может, Вы поедите пока?
- Почему Вас заботит моя судьба? - спросил он, игнорируя мою реплику.
Я не нашлась с ответом.
- Должна быть причина! - с жаром выпалил пленник, подавшись вперед, чтобы лучше видеть мое лицо.
- Я не знаю, что Вам ответить, - честно призналась я. - Так жизнь повернулась…
Он отстранился, облокотился на стенку, и еще какое-то время молчал, удивленно покачивая головой.
- Надеюсь, я не обидел Вас вопросами, - наконец, заговорил он.
- Нет, что Вы. Я все понимаю, - поспешила заверить я.
- Вы отважная девушка. Мужественная… Но, если честно, я всё равно Вас не понимаю, - он казался растерянным.
- Такая моя женская доля, - пожала плечами я.
Не знаю, что его так развеселило, но он рассмеялся. Тихо, хрипло и неожиданно. Этот смех меня удивил. Больше всего он походил на кашель, а не на смех, но был странным образом заразительным. Поймала себя на том, что улыбаюсь. Отсмеявшись, арданг покачал головой и обратил внимание на свертки с едой.
- Спасибо Вам, - искренне поблагодарил он, оглядев принесенное мной великолепие. - Не знаю, чем смогу отплатить за всё.
Я ужасно смутилась, почувствовала, как краснеют щеки. Не умею принимать ни комплименты, ни благодарность, если они искренние, а не придворно-обязательные.
Пока он ел, мы не разговаривали. Я не знала, о чем, да и отвлекать не хотелось. Он ел медленно, спокойно, наслаждаясь вкусом каждого куска. Я старалась на Ромэра прямо не смотреть, чтобы не смущать. Разглядывала украдкой. На обеих лодыжках браслеты кандалов, обернутые тряпками. Как я поняла, оторванными рукавами. Вдоль противоположной входу стены была натянута цепь, к ней крепились кандалы. Руки узника скованы не были, но на запястьях даже сквозь слой многолетней грязи виднелись шрамы от оков. Сквозь прорехи в рубище, которое считалось сорочкой, я заметила глубокие шрамы, поняла, что это клеймо, и поспешно отвела глаза.
Когда всё было съедено, а салфетки запрятаны обратно в сумку, я всё-таки решилась спросить.
- Я бы хотела прояснить один вопрос. Вам действительно не нужен лекарь, или Вы опасаетесь, что… всё отменится, если Вы… хм… из-за травмы не сможете бежать со мной?
- Лекарь не нужен, - спокойно ответил арданг.
- Это хорошо, - с облегчением сказала я. - Встаньте, пожалуйста.
- Зачем? - в его глазах читалось недоумение.
- Пожалуйста, - попросила я, сама упираясь костяшками пальцев в пол и вставая на колени.
Я уже довольно долго сидела, не меняя позы, даже ноги затекли. Он наклонился вперед и естественным жестом подал мне раскрытую ладонь для опоры. Я, не задумываясь, вложила в его ладонь свою. Ромэр чуть сжал мои пальцы. Я посмотрела на него, так и замерев, стоя на коленях. Взгляд серо-голубых глаз был испытующим и немного удивленным.
- Вы меня не боитесь? - спросил пленник.
- Нет. А должна? - удивилась я.
- Вчера боялись, - заметил он.
- Вчера я собственной тени боялась. Волновалась.
Он помолчал, не сводя с меня взгляда.
- Я очень хочу Вам верить. Но если это игра, умоляю всем святым для Вас, прекратите фарс сегодня, - в его глазах мелькнул отголосок прошлой боли, а мне стало страшно, будто старый кошмар настиг меня наяву.
- Это не игра, - твердо ответила я. - Поклянусь, чем захотите.
- Мне не нужно клятв, я им не верю, - легко качнув головой, сказал он. - Просто если Вы откажетесь от обмана и больше никогда не придете, я буду Вам благодарен.
- Ромэр, я не обманываю Вас, - я пыталась говорить убедительно. - Я буду стараться приходить каждую ночь. Я не могу пообещать, что так и будет, но я буду стараться. Прошу, не отчаивайтесь и не проклинайте меня, если по каким-то причинам я не смогу прийти.
Он еще с минуту вглядывался в мои глаза, потом кивнул. Я поднялась, но не отпустила его руки и, наклонившись, ободряюще улыбнулась:
- Встаньте, пожалуйста. Мне нужно приготовить для Вас одежду. А когда Вы сидите, я не могу угадать размер.
Он тоже улыбнулся, робко, несмело. И снова кивнул. Небо, какой же он худой… Он был выше меня на полголовы, широкоплечий, обнаженные руки всё еще выглядели сильными… А стать, манера держать голову… И сейчас чувствовалось, что передо мной не просто воин, а дворянин. Даже четыре года издевательств не смогли его сломать…
Я как-то неуклюже поблагодарила и, подхватив сумку и светильник, пробормотала "До завтра".
Следующей ночью мы снова встретились. Он ждал меня, но мое появление его, казалось, озадачило. В тот вечер мы почти не разговаривали. Я не хотела отвлекать его от еды, да и долго задерживаться не могла. Потому что собиралась попытать счастья в кабинете отчима.
Я помнила разведанный три года назад путь по крыше и без трудностей нашла нужное окно. Но пробраться туда не получилось. С улицы видела двух стражников, устроившихся поболтать рядом с дверью в кабинет. Прождала почти час, пока не почувствовала, что совсем замерзла. Успокоив себя тем, что в другой раз у меня обязательно все получится, отправилась париться в ванне и спать.
6
Два дня я пыталась придумать, где бы раздобыть простую, неброскую и удобную мужскую и женскую одежду. Купить её в городе сама я не могла, - меня повсюду сопровождал телохранитель. Иногда даже двое. Послать за ней тоже было некого, отчиму донесли бы моментально. Идеи временно закончились, я забрела в тупик… Не красть же мне было, в самом деле, одежду у прислуги…
Размышляя о своих заботах, гуляла в парке. Потому что мне лучше думается на свежем воздухе, а вовсе не потому, что жажду внимания придворных дам! Я как-то слышала, одна из них говорила: "После того инцидента бедняжка и рада бы подойти сама, но робеет"… О, эти женщины, проклятие моих дней… Понимаю, институт фрейлин существовал многие столетия, а тут появилась я и нарушила традицию. Не могла больше терпеть ни приторного лживого сочувствия, ни лицемерия, ни глупости. О чем и сказала год назад! Но эти бестолковые курицы, не знающие, куда бы потратить свои жизни, не разъехались по родовым землям, а остались при дворе. Дамы постарше вращались вокруг меня, как планеты вокруг солнца. Вроде бы и притягивает, а подойти близко не получается. Бросали укоризненные взгляды, но разговорами не донимали. Женщины помоложе напоминали мне мотыльков, вьющихся у светильника. Хаотичность движений, непоследовательность действий и общая глупость затеи. Я не грубила, но всячески показывала, что не поощряю контакты. И, несмотря на это, "мотыльков" было, в среднем, два в день.
Поэтому я даже не удивилась, когда совсем юная девушка, до смешного напоминающая болонку, решительно подошла ко мне и спросила срывающимся от волнения голосом: