Мужчины расположились через три столика от нас. Хозяин поспешно юркнул к ним, угодливо изгибая спину.
– Чего изволите, маэстро Чеаррэ?
– Принеси – ка выпить.
– Тэи, – фамильярно обратился коротышка к красавчику. – Не думаешь, что у нас столько же шансов поймать тут след, как крестьянину в чистом поле ухватить Жар – Птицу за хвост?
– Тихо, мой друг, тихо.
Голос вызывал в воображении ощущения кристальной родниковой воды, от которой зубы ломит и перехватывает дыхание.
– След я уже ухватил. И он вёл именно сюда.
Я напряглась.
Взглянув на Дэйрека, поняла, что он разделяет мои опасения.
Глаза Дознавателя, синие, холодные, заскользили по залу, что-то выискивая.
– Пора сматываться, – едва слышно процедил сквозь зубы Дэйрек.
Я читала, что Стальная Крыса Чеаррэ был сильнейшим ментальным магом. Он ощущал нас, но не мог вычленить, выхватить из общей толпы. Подняться сейчас было самоубийственно. Нас и без того невыгодно выделяли рост и возраст, а меня – ещё и пол.
У меня сложилось впечатление, будто мои мозги взвешиваются и прослушиваются, и хорошо ещё, что эту операции Чеаррэ проделывал разом со всеми в зале. Только это-то и спасло.
Стараясь "не фонить", я прилагала все усилия к тому, чтобы думать о семье, которой у меня не было: папаше – пропойце, замученной непосильным трудом матери, о младшей сестренке, старшем братишке и старом псе.
Я так старательно держала картинку, что не заметить её ненатуральность мог разве что идиот.
Теи идиотом не был. Его взгляд задержался на мне.
Лучше бы я вообще ни о чём не думала!
– У этого ребенка странное лицо, – будто в трансе сорвалось с губ Стальной Крысы.
– Какого ребенка?
Его напарник обернулся.
– А, ну да. Красивая девочка. Как думаешь, выпивку нам когда-нибудь принесут?
Положив монеты на стол, мы направились к дверям. Я кожей ощущала упирающийся мне в спину взгляд мага.
– Двуликие! – выдохнул Дэйрек как только между нами и злосчастным рестораном пролегло два-три квартала. – Мы влипли! Стальная Крыса лучшая ищейка во всей Эдонии. Угораздило же нарваться прямо на него! Что теперь будет?
Мне тоже было страшно, но вслух я сказала:
– Пока Стальная Красы неплохо выпивает и закусывает в третьесортной забегаловке и всё.
– Пьет и закусывает?! Пьет и закусывает, говоришь?! Да он теперь злой, как черт, от такого закусывания! Небось их светлость привыкла к самым изысканным яствам.
– Тебя, при любом раскладе, убьет не Стальная Крыса. И, кстати, все случившиеся отличный повод подумать о моем предложении. Нам нужно бежать Дэйрек. Поверь мне, нужно.
* * *
– Читаешь?
Рука, дрогнув, выронила книгу.
– Не слишком ли позднее время для чтения, куколка? Тут, в библиотеке, такое скудное освещение. Легко испортить глаза.
Миарон приблизился:
– Я искал тебя.
– Зачем?
– Хотел поинтересоваться твоим мнением. Ты, случайно не знаешь, зачем Дэйреку понадобились деньги?
Повисла пауза. Я с напряжением прислушивалась к тиканью ходиков на стене, упрямо надеясь, что буря минует.
Не миновала.
Миарон продолжал ждать моего ответа. Пауза затягивалась.
– Не знаю, – слова давались с трудом.
Я не любитель лгать. Особенно когда уверена в том, что моя ложь изобличена.
– Не знаешь, да? Какая жалость! Тогда, может быть, попробуешь догадаться, моя хорошая, зачем ему потребовалось расписание портовых переходов? Тоже не знаешь? Ну и уж, конечно, ты понятия не имеешь о том, зачем ему понадобилось продавать мои подарки?
Я не обманывалась ласковым звучанием его голоса. Это было, как пить яд мелкими глотками, и думать: в какой момент начнёт действовать?
– Я задал вопрос.
– Я не знаю!
– Не знаешь? – протянул он. – А я знаю. Полагаю, вы теперь с Дэйреком одна команда.
Голос Миарона был сплошная патока, но, как штиль предвещает бурю, так и эта мягкость была игрой кошки с мышкой перед решающим ударом.
– Команда, играющая против меня.
Я не могла заставить себя посмотреть Чёрному Коту в лицо. Поэтому сосредоточила все свое внимание на кружевном жабо на его рубашке.
– Одиффэ?
Я вздрогнула. Миарон никогда не называл меня по имени. Всё "Красный цветок да Красный цветок".
– Я предупреждал.
Рука Миарона сомкнулась на моей шее.
– Говорил, что ты пожалеешь, если будешь проявлять непокорность. Но ты не слушала. Дисциплина в нашем ремесле – всё. И я никому не позволю устраивать саботаж. Даже тебе.
– В чём конкретно ты меня обвиняешь? – с вызовом глянула я.
Миарон нехорошо ухмыльнулся:
– Зачем ты всё это затеяла? Станешь утверждать, что любишь Дэйрека? Он так нужен тебе?
– Не люблю, но он мне дорог. Достаточно дорог для того, чтобы бороться с тобой за его душу. Ты считаешь его подвластной тебе игрушкой – игрушкой, живущей для твоего удовольствия. Удивлён, что у него оказались иные желания, учитель?
– Что ты знаешь о желаниях, девочка?
Его спокойствие действовало на меня как масло, пролитое в огонь. Я злилась всё сильнее.
– Как это свойственно женщинам: ставить на кон чужую жизнь ради никчёмной ревности. Но на этот раз ты зашла слишком далеко. Ты перешла черту, Красный Цветок. Кому-то придётся за это заплатить.
Миарон направился к выходу.
Дрожа, я поднялась на ноги:
– Что ты намерен делать?
– Дэйрек умрёт, – небрежно бросил он через плечо.
– Только попробуй тронуть его!
А что я могла ещё сделать? Только кричать в отчаянье.
Миарон замедлил шаг, но не обернулся.
– Только тронь! Я переверну твой мирок, сброшу его в Бездну к Царице Кошмаров! С твоей помощью я узнала, до какой жестокости может дойти мужчина. Тронь Дэйрекаи я покажу тебе на что способна женщина, доведённая до крайности. Я…
– До вечера, Одиффэ.
* * *
Благие Боги, как же я его ненавидела.
Хотелось надеяться, что его слова были пустой угрозой. Вот только… только Миарон никогда впустую не угрожал. Его слово ещё ни разу не расходилось с делом.
Не зная, как следует молиться Благим Богам, я всё твердила: "Сделайте так, что Дэйрек остался жить! Пожалуйста!".
Но молитвы были лицемерием, жалкой попыткой самообмана. Я это осознавала.
В глубине сердца я знала, чем все кончится. Дэйрека заставят заплатить за то, чего в его жизни никогда не было – за женщину.
Будь ты проклят Миарон. Будь. Ты. Проклят.
* * *
Высокие черные сапоги, мелькнувшие перед глазами, заставили выйти из транса.
В руки мне вложили холщовую сумку.
– Что это?
Дрожащими руками я развязала тесёмки и достала окровавленную голову Дэйрека.
Руки инстинктивно отшвырнули её от себя и с глухим стуком голова покатилась по полу. Незрячий остекленевший взгляд обратился к высокому, затерявшемуся в тенях и занавесях, потолку.
Даже после смерти в Доме Теней не суждено увидеть неба.
– Нет!!! – Завыла я, обхватывая себя руками. – Чтобы ты сдох!!! Чтоб ты сдох, тварь проклятая!!! Дэйрек! Дэйрек!
Я вопила во всю силу моих легких, будто и впрямь надеясь докричаться, вернуть напарника заполошными криками.
Миарон бесстрастно следил за моими бессильными метаниями.
– Когда закончишь с истериками, избавься от этого.
Кончиком сапога он поддел голову Дэйрэка.
– Приятных снов, моя дорогая.
Глава 7
ПОЕДИНОК СО ЗВЕРЕМ
Не знаю, хотел ли Миарон убийством Дэйрека внушить мне трепет или напугать? Если да, то он просчитался. Но вот влюблённость, жившая в моём сердце; влюблённость, даже неосознанная мной до конца – она была им уничтожена.
Я твёрдо решила мстить. Я просыпалась и засыпала с этой мыслью. Даже если мне придётся удавиться самой, чтобы удушить его – я это сделаю.
Тем временем уставшую от грязи землю укрывало снегом.
Снег шёл и шёл. За окнами с успокаивающей монотонностью мельтешили жирные снежинки. Улочки, деревья, дома покрывались льдом. В вечерних огнях город выглядел как драгоценный камень. Нарядно. Красиво.
Недели не прошло со дня убийства Дэйрека, как Миарон представил мне нового напарника – темноглазого смуглого юношу. По тому, как вытягивались в струнку его зрачки, ошибиться с определением расы не было возможности: оборотень.
– Это Хорот, – представил Миарон.
Когда этот Хорот глядел на Черного Кота, то глаза его словно светились от вожделения.
Ревновала ли я? Если в основе ревности лежит жажда обладания, то нет.
Я не хотела Миарона. И от него ничего не хотела – ни извинений, ни искуплений.
Меня могло удовлетворить только одно: его смерть. Всё просто. Ничего лишнего.
День за днём я копила силы для "броска кобры", понимая, что промахнуться не имею права. Лишь в неожиданности атаки моё единственное преимущество. Второго шанса не будет.
А ещё я понимала, что в одиночку мне не справится с врагом. Силы неравны. Мне нужен союзник. Кто-то могущественный, коварный, сильный, обладающий правом настигать и карать. И тогда я вспомнила о Стальной Крысе, о Теи Чеаррэ, ищейке из Департамента.
Миарон в последнее время так налегал на веселящие зелья, что был просто невменяем. Он то развлекался со своими любовниками, то дрался с ними. Вечером ласкал их тела, а днём садистки полосовал острыми когтями. Оборотень полностью съехал с катушек. Создавалось впечатление, что даже сам Хантр-Руам предпочитал с ним дело не иметь.
А я убивала почти каждый вечер. Выбирала жертву навскидку, без всякой логики.
Не сразу, но стала замечать, что каждая отнятая жизнь увеличивала мой магический потенциал.
А ещё каждый раз, возвращаясь в Дом Теней, я оставляла за собой тоненькую магическую ниточку, лёгкий след для избранного мной охотника.
Число жертв уже приближалось ко второму десятку, а зима к последней декаде, но несмотря на обилие кровавых следов, Департамент против Дома Теней ничего не предпринимал.
Выйдя из терпения, я решила пойти ва-банк.
* * *
В тот вечер я почувствовала след поисковой магии ещё до того, как подошла к старому бару. На улице ею был пропитан каждый кирпич, каждая пылинка-снежинка. Тени плясали на чистом снегу. Из окон доносились разные звуки: крики, мужской и женский хохот, стук посуды, удары кия по бильярду.
– Эй, девочка, тебе сюда нельзя. Ты…
Я сжала пальцы в кулак, представив, как ломаю шейные позвонки охраннику, и он мешком повалился с сугроб, глядя в небо уже пустыми глазами.
Толкнув дверь, вошла в бар и спустилась вниз, в подвал, откуда шёл магический фон.
В подвале было холодно. Холоднее, чем на улице. Свет бежал по ряду темных коробок, оплетённых паутиной.
Над голубой светящейся чашей склонялся уже знакомый мне коротышка – напарник Стальной Крысы. Почувствовав чужое присутствие, толстяк обернулся.
При виде меня глаза у него удивлённо распахнулись:
– Кто ты, девочка? Что здесь делаешь? Сюда нельзя.
Конечно же, он меня не испугался. А кто бы испугался? Маленький рост и кукольное личико ввели в заблуждение не его одного.
– Уходи отсюда немедленно, – рыкнул он. – Некогда мне тут с тобой возиться.
– Преступника ищите?
– Убийцу. Довольна? А теперь пошла вон.
– Убийца – это я.
– Ты? – ухмыльнулся он. – Убийца? Чей, если не секрет?
– Твой.
Я попыталась продемонстрировать трюк с охранником, но ничего не вышло.
Чаша с голубым светом вспыхнула ярче, а то, что до сих пор было мною невидимо (магический посыл) превратилось в плазму, плывущую по воздуху. При соприкосновении щита и плазмы раздался взрыв, обрушивший стену.
Вокруг стоял оглушительный грохот. Сверху сыпались камни, и я подумала, что это конец.
Но в следующую секунду чья-то рука подхватила меня. Перед глазами мелькнули светлые волосы – Стальная Крыса закрыл меня сначала своим телом, а потом – своей магией. Мы оказались внутри синей сферы будто в стеклянном шаре и падающие камни, дерево, плиты не причиняли вреда.
Сфера исчезла, как только прекратился камнепад.
Разрушения оказались не такими уж масштабными. Дом держался, рухнули перекрытия в подвале. Но одна из гранитных плит придавила толстяка. Запылённые ботинки беспомощно выглядывали из-под груды камней. Хоть и не так, как планировала, но я его всё-таки убила.
Оно того стоило? Хотелось верить, что да. Теперь Теи Чеаррэ точно поставит на уши весь Департамент, но отыщет убийцу своего друга. Хочу я того или нет, карусель завертелась. Отступать поздно.
Пока Чеаррэ пытался помочь другу я воспользовалась моментом и тихонько удалилась.
Скоро, очень скоро блондин придёт за мной. Прямо в Дом Теней. Сюрприз, учитель!
Зелёный свет Ириамы успел смениться голубоватым свечением Летоса. Пейзаж вокруг казался нарочито выстроенной декорацией к развязке затянувшейся драмы.
Тихо-тихо, как Миарон учил нас, стараясь сливаться с естественными тенями, скользила я по коридорам. Бесконечные занавески исступленно взвивались, стараясь попасть в лицо. Я и не думала увертываться от хлёстких касаний.
Миарон развалился у подножья статуи Хантр-Руама. Оборотень был в стельку пьян. До такой степени одурманенным я его даже в последнее время не видела.
– Миарон?
Медленно-медленно, он повернул голову в мою сторону. Бескровные губы растянулись, обнажая острые клыки, но на улыбку этот оскал нисколько не походил:
– Ты?
От низкого рокочущего голоса по спине бежали мурашки.
– Зачем ты здесь, цветочек мой аленький? Отчего не спится?
– Пришла тебе сказать, что только что убила напарника Стальной Крысы. Практически у него на глазах. Как только ищейка Департамента поймёт, что его другу не помочь, он придёт по моему следу сюда.
Лицо Миарона оставалось безмятежным. Он словно не слышал моих слов.
– Ты понимаешь, что я говорю?
В ответ он разразился хохотом.
– Это смешно?! Он придёт, уничтожит тебя и всё, что ты создал за эти годы.
Отсмеявшись, Миарон скрестил руки на груди.
– Ты считаешь, куколка, тем, что посадила мне на хвост этого белобрысого пижона, отважно разрушила мою жизнь? Спешу тебя разочаровать: Дом Теней не тайная услада души моей. Скорее лишь очередной коммерческий проект. Способ заработать деньги.
– Я вовсе не хочу разрушать твою жизнь, – возразила я. – Я хочу отнять её.
– Ты непомерно скромна в своих желаниях, огненная ведьмочка. Предпочитаешь играть по– крупному? А ставки-то вытянешь?
Его покровительственно-снисходительный тон был как соль на раскрытые раны.
– Ну, твои кровожадные желания, конечно, можно понять. Я такое исчадие Бездны! Просто воплощение зла. Я заслуживаю смерти. Желательно мучительной. Безусловно от рук рыцаря в белых доспехах, рыцаря без страха и упрёка. За что такая страстная ненависть? А, куколка?
– За то, что оторвал Дэйреку голову.
– Да я ж не знал, что она была тебе так дорога! Знал бы, оторвал ему что-нибудь другое. Менее для тебя ценное…
– Прекрати! – потребовала я.
– Если признаю, что погорячился, ты простишь меня? У нас нет времени на долгие разговоры. Патруль из Департамента твоими стараниями уже, должно быть, направился в нашу сторону.
Я попятилась от протянутой ко мне руки.
– Вот как, значит? – сжал он губы. – Продолжаешь упрямо жаждать моей смерти? А как же простая человеческая благодарность? Каким бы я не был с другими, признай, с тобой я сама доброта? Взял тебя с улицы, привёл к себе в дом, обогрел, откормил. Жить научил.
– Перестань надо мной насмехаться!
– Странные у тебя понятия о шутках. Я серьёзен. Так серьёзен, что самому смешно. Мне так весело. И станет ещё веселее, как только придёт твой Белый рыцарь. Ау-у! Где ты-ы-ы? Что-то как-то не торопишься на выручку невинным, а? Давай, поспеши. А то даме не терпится получить ещё одну голову в свою коллекцию. А поскольку она читала лишь правильные сказки, то верит, что добро в твоём лице победит зло, роль которого исполняет ваш покорный слуга, – Миарон отвесил шутовской поклон. – Но, куколка моя, звездочка, кисонька, – тебе не приходила в голову мысль, что это не рыцарь мне – я ему горло перегрызу?
В звериных глазах плескалась боль. Нечеловеческая. И не звериная. Непонятная и от того – пугающая.
– Не приходило в голову, что ты не только меня – но и его подставляешь? Маленькое огненное чудовище с бездонными глазами! Кукла без души! Мне следовало бы свернуть тебе шею в первую же секунду нашей встречи, а не глядеть на твоё личико день за днём. Ты стала наваждением. Я словно болен тобой… ничто не способно меня удовлетворить: ни похоть, ни смерть, ни кровь, ни даже боль! И наяву, и во сне, даже в наркотическом дурмане я продолжаю видеть твои мягкие девственные губы, твои волосы – живое пламя. Лицо, милое, как у ребёнка с глазами в которых ежесекундно свет борется с беспросветным мраком. Жестокие глаза древнего демона.
В том, как он тянулся ко мне, было нечто жуткое. Люди никогда так не передвигаются. Отвратительно, словно насекомые, и по животному грациозно.
– Я всегда презирал женщин. Презирал их власть над мужчинами. Она казалась мне достойной насмешек. Продажное мясо разного цвета, разукрашенные дуры! Слабые, капризные, глупые. В них нет вызывающей прелести, того нерва, что есть у совсем молоденьких юношей. Первой гибкости ветвей, цветочного стебля. Тела мальчишек подобны лучшим инструментам, способны равно воспринимать как боль, так и наслаждение. Но с той поры, как ты здесь, ни один самый страстный, самый прекрасный любовник не способен меня воспламенить. Я вижу тебя за любым из них. Я знаю, они не умеют драться так, как дерешься ты – свирепо и нежно. Ни один из них не бывает столь холоден, бесчувственен, смертоносен, как холодна, бесчувственна и смертоносна ты, мой ядовитый Красный цветок!
– Как много слов, – скривилась я. – Только они бессмысленны. Ты безумен, Миарон. Вот-вот петля затянется на твоей шее, а ты о любовниках говоришь?
– Когда же и поговорить о любви, как не на пороге смерти? – рассмеялся он. – Ладно, договорим позже, в безопасном месте.
– Я никуда с тобой не пойду.
Миарон сделал шаг навстречу, заступая мне дорогу к выходу.
– Да неужели? – поднял бровь оборотень – Брось! Не глупи. Ты не можешь мне противостоять.
– Я могу попытаться.
– Попытаться? – в голосе его звучало насмешливое недоумение. – Одиффэ, это будет более, чем неравный бой. Я оборотень, ты – всего лишь человек. Я мужчина. Ты – даже ещё не женщина. На что надеешься?
– На себя. На случай. На удачу.
– Что ж? Если ты так решила? Всегда мечтал пасть от руки сумасшедшей рыжей девицы, охваченной грозным духом мщения.
– Ты даже не представляешь, как я мечтала о возможности уничтожить тебя. Мечтала об этом, когда убивала ни в чем не повинных мальчишек, безликих клиентов. Когда училась владеть орудием и огненным источником. Я хочу твоей крови. Я хочу видеть твою смерть!
Ярость переполняла меня, как вода – кувшин. С рук непроизвольно сорвался огненный пульсар, ударяя в противника.