* * *
Ранним субботним утром Алена вышла из дому на службу. На лавочке около ее дома сидел Эммануил, торжественно одетый, в темном пиджаке, светлых, безукоризненно выглаженных брюках и с оранжевой розой в петлице. При виде Алены он встал и протянул ей букет таких же роз, длинных, с тугими, едва раскрывшимися бутонами.
Алена растерялась:
- Эммануил Вильгельмович…
- Доброе утро, дитя мое! Хочу, чтобы оно у вас было доброе. Сидел, думал, звонить ли вам - будить или не стоит. А вы вот как рано выпорхнули…
- Я на работу, на службу. - Алена постаралась ответить как можно мягче. В утреннем свете Эммануил казался усталым и очень, очень пожилым…
- Я бы проводил вас, если вы не… - предложил композитор.
- Спасибо, - улыбнулась девушка.
Они прошли некоторое время, и Эммануил, старавшийся идти не прихрамывая, сказал:
- Я могу идти быстрее…
- А я вот уже вряд ли, - засмеялась Алена. - Не беспокойтесь, у нас много времени, я стараюсь выходить заранее.
- Когда я был мальчиком, моя матушка очень хотела, чтобы я стал военным. А потом мне сильно разбили ногу, на горке во дворе, и она все не заживала. Мне ставили гипс, потом ломали, потом снова ставили… И матушка постепенно привыкла к мысли, что флейта, на которой я играл, вместо того чтобы выстраивать в шеренги солдатиков, - это не так уж и плохо… Вы не смеетесь? Разве это не смешно?
- Нет. Что же тут смешного? - Алена внимательно посмотрела на пожилого композитора.
- Я сам смешон… Мои уши, мой наряд… Разве нет?
- Нет, конечно, Эммануил Вильгельмович, зачем вы так…
- Вы грустны сегодня, девочка, хотя и улыбаетесь. Вы хорошо спали?
Алена подумала, не рассказать ли Эммануилу о том ужасе, который был вчера вечером. Питбуль с мокрой, трясущейся пастью и бессмысленными злобными глазами… Тихий звук из кустов… Странный звонок, этот человек, быстро-быстро говоривший такие непонятные вещи, то проглатывая звук "р", то совершенно четко его выговаривая… Но он же знал, что Алена звонила на "Скорую", значит, он действительно работает там? Побольше пены в ванну… Какая-то глупость…
- Эммануил Вильгельмович… - начала было Алена и вдруг замолчала. И чем может ей помочь этот старый, действительно смешной человек?
Он, как будто услышав ее мысли, заметил:
- Вы думаете, я не смогу вам помочь? Расскажите, пожалуйста, что вас мучает.
Алена кивнула:
- Да, наверно… Может быть, потом. Мне действительно надо кому-то рассказать… А почему вас так назвали? В честь Канта? Мы всегда так думали, когда учились, даже звали вас так за глаза.
- Ох, как только меня не звали студенты! - усмехнулся Эммануил. - Нет, просто моя матушка был немка, причем австрийская немка, и старалась дома во всем, в чем можно, поддерживать древний германский дух. У меня был дедушка, человек простой и веселый, он играл на всех инструментах подряд и продавал колбасу в маленьком австрийском городке Линц. Дед всегда говорил: вот будет у меня сын, станет великим музыкантом… Но у него родилось шесть дочерей и ни одного сына. Девочки немного пели, но все быстро вышли замуж и музыкой серьезно заниматься не стали. Тогда дедушка стал говорить: вот родится у меня самый красивый, высокий внук, с большим носом, большими голубыми глазами и большими руками музыканта. Он и будет знаменитым композитором. А у его девочек тоже стали рождаться девочки или маленькие, ленивые мальчишки, совершенно без музыкального слуха. А самым последним родился я. Тоже маленький, но с большими голубыми глазами и большим уродливым носом…
- Эммануил Вильгельмович, но вы вовсе не так уродливы, как… - Алена смутилась и замолчала.
- Как кажется, да? - засмеялся тот, и Алена с облегчением засмеялась вместе с ним.
- Так что к великому мыслителю мое имя отношения не имеет. Увы. Я…
Они уже подошли к ограде церкви. Эммануил хотел еще что-то сказать, но, увидев, что Алена достала мобильный телефон, замолчал. Алена собиралась, как обычно это делала, отключить телефон перед работой. И увидела, что ей пришло сообщение. Почему каждый раз, когда кто-то звонит или на дисплее телефона появляется маленький конвертик, в первую секунду ей кажется, что это он, Денис? Алена открыла письмо и прочитала его. В письме было только одно слово, написанное латинскими буквами, "suchka". Алена даже не сразу поняла, что она прочитала. А когда поняла, посмотрела, кто послал это сообщение. Телефон определился, и она по нему позвонила. Эммануил деликатно сделал шаг в сторону.
- Химчистка! - раздраженно прокричали в трубке.
Алена попробовала позвонить еще раз, и уже другой голос, молодой и напряженно милый, сказал:
- Сеть прачечных и химчисток "Диана". Ирина слушает.
Алена была уверена, что в прачечной "Диана" у нее уж точно врагов нет. Знать бы, где они есть… Алена взглянула на своего спутника, спокойно стоящего возле недавно подкрашенной черной ограды. На фоне красивого кованого узора Эммануил и вправду казался сказочным персонажем.
В это время телефон снова пиликнул. Пришло новое сообщение. На этот раз номер не определился. Алена взглянула на текст. "Боишься?" - было написано по-русски. Алена кивнула, как будто отправитель странных записок мог ее сейчас видеть. Хотя кто знает…
Она подошла к Эммануилу, чтобы попрощаться. Он поднял на ее глаза.
- Милая моя девочка, вы, конечно, еще ничего не решили… Прошу вас, только не спешите с ответом…
- Хорошо. Не буду. Только я… Я, кажется, согласна…
- Милая моя! - Он замер, не веря своим ушам. И через секунду продолжил, негромко и торжественно: - Мне это кажется иль вам, какая к черту соразмерность, я все отдам, я все раздам в обмен на нежность и на верность!.. Моя королева! Вы божественны! Вы… Позвольте вашу руку!
Алена протянула ему руку, он взял и вторую, уважительно поцеловал обе, сразу отпустив их. Девушка подумала, не попросить ли Эммануила подождать до конца службы, но не стала. И так все это было неловко и неожиданно. То, что она ему сейчас сказала… Алена шутливо помахала своему спутнику рукой и, насколько ей мог позволить живот, поспешила прочь.
В церкви шла обычная подготовка к службе. Кто-то из певчих уже раскладывал ноты. Негромко переговаривались за стойкой женщины, продающие свечки и церковную утварь.
Алена положила на место свои ноты и подошла к окну. Она увидела, что Эммануил еще не ушел, а стоит у ограды и читает расписание служб. Ушастый маленький Эммануил, известный композитор. Автор опер, песен к мультикам и советским фильмам. Исполнитель старинной музыки на лютне и французской волынке… Алена скрестила кисти рук и положила на них голову, все так же глядя на него. В голове у нее застряла последняя фраза Эммануила, которую он в восторге продекламировал: "В обмен на нежность и на верность…" Алена бы не удивилась, узнав, что он сочинил это сам.
- Как ты себя чувствуешь, дочь моя? - спросил отец Григорий, проходя мимо.
- Обманщицей, - тихо произнесла Алена и чуть громче добавила: - Доброе утро, отец Григорий.
Священник приостановился около нее.
- И ты здравствуй, дочь моя. Как здоровье твое, не расслышал?
- Хорошо, - постаралась улыбнуться Алена.
- Слава богу. Видел, кто-то все провожает тебя. Родственник твой, видно?
- Еще нет. Жених.
Отец Григорий быстро, но очень внимательно взглянул на нее.
- Вот и ладно. - Он несколько секунд помолчал, вместе с Аленой глядя в окно. Потом спросил: - Любишь его, дочь моя?
Алена тоже взглянула на него.
- Вы жестоки, батюшка.
Отец Григорий, как будто не слыша, кивнул, глядя на ковыляющего прочь Эммануила.
- У него доброе лицо.
- И уши, - мягко добавила Алена.
Секунду они смотрели в глаза друг другу, священник - чуть улыбаясь. Алена почувствовала, что в глубине души у нее поднимается какой-то очень нехороший вопрос. И остановила себя.
- Бог в помощь. - Отец Григорий, легко перекрестив Алену, быстро ушел.
Выйдя после службы, Алена заметила невысокую фигурку композитора все там же, за оградой. Она несколько растерялась. Чужие чувства, на которые не можешь ответить…
- Вы не ушли домой?
- Я забыл спросить вас, что вам сегодня снилось, вот и решил дождаться…
Алена взглянула в его улыбающиеся глаза и подумала: сколько же ему лет на самом деле, вряд ли пятьдесят семь, как он сказал… Смешно - мужчины в случае необходимости тоже пытаются скрыть свой возраст… Хотя бы годочков пять-семь, да все поменьше… А интересно, какой он был в двадцать, в тридцать, даже в сорок? Наверное, очень страшный. Она вздохнула и отвернулась.
- Вам снилось что-то плохое?
- Н-нет… Я не помню. У меня вчера был трудный день.
- А вы во сне летаете, девочка?
Алена удивленно посмотрела на Эммануила:
- Ну да… Бывает… Теперь не часто. Но, как правило, чтобы убежать от кого-то, вырваться на свободу…
- И потом долго летите?
- Наверно, да. А что?
- А вам никогда не приходило в голову, почему, когда летаешь во сне, никогда не бьет в лицо встречный ветер? Ведь даже на велосипеде, если быстро ехать, - ветер в лицо. А когда летишь - нет.
Девушка внимательнее взглянула на композитора:
- Интересно… Нет, не приходило. А ведь правда… Наверно, это потому, что летает душа… Хотя я даже знаю во сне, как взлететь, какое усилие надо сделать, чтобы оторвать тело от земли. Однажды у меня не получилось, лет пять назад, и я с тех пор всегда во сне боюсь, что взлететь не получится…
- Позвольте один вопрос, Алена.
Она кивнула.
- Я вас правильно понял, сегодня утром? Вы сказали, что вы согласны…
- Мне… мне страшно одной, Эммануил Вильгельмович… И я не могу вам всего рассказать…
- Не говорите, девочка моя, не надо. - Композитор грустно улыбнулся. - Вы, кстати, машину умеете водить?
- Да. Только у меня машины нет.
- А какие вам нравятся машины? Большие, белые, наверно?
- Нет, - засмеялась Алена. - Маленькие, оранжевые или темно-голубые, с круглыми крышами, модные, знаете, сейчас - "фольксвагены", "рено"… Но мне все равно надо пешком ходить по четыре часа, а потом - надо будет гулять с коляской. Так что пока я вполне обхожусь троллейбусом.
- Я понимаю вас. - Композитор прибавил шагу. - А я вот из-за ноги не могу водить. Но это неприятная тема, давайте лучше о вас…
Глава 9
Все семейство Дениса уже минут двадцать стояло в очереди к стойке первой проверки билетов, документов и сдачи багажа в аэропорту Бен-Гурион. Из солидарности с ними поехала Жанна. В сторонке стоял и предупредительный Борис.
- Этот-то что увязался? - раздраженно спросил Денис, чувствуя, что его раздражает сейчас все. И чистота аэропорта, и женщины, одевшиеся в дорогу по-пляжному, и женщины, одетые по-восточному…
- А для порядка! - засмеялась Жанна. - А как же? Надо же проводить солидного туриста, фирма ведь гарантировала VIP-сервис для некоторых бывших сограждан. Столько наворовали некоторые сограждане, что стали особо важными персонами…
Оксана подняла на подругу глаза и молча опустила их, еще крепче прижавшись к мужу. Она так стояла все время, как они приехали в аэропорт.
- Себя, себя в первую очередь имею в виду! - опять громко засмеялась Жанна, заметив взгляд Оксаны. - Мне моя интеллигентность просто не позволяет называть мои барыши честно заработанными капиталами. Усек? - спросила она бледного Бориса, который пощипывал подбородок тонкими сухими пальцами. - Вот она где, настоящая российская душа. - Жанна похлопала себя по мощной груди, скрытой сейчас под оранжевым парео.
Денис глубоко вздохнул и обнял двумя руками Оксану и Маргошу, которая тоже стояла рядом с ним.
- Ну что, девчонки, приезжайте скорей…
Оксана тоже вздохнула, а Маргоша громко чмокнула его в щеку.
- Пап, плохо - провожать… Лучше встречать, правда?
- Еще плохо догонять и ждать, - ответил Денис.
- А хуже всего - объедаться, - добавила Жанна.
Оксана умоляюще посмотрела на подругу и негромко проговорила, не отпуская мужа:
- Позвони сразу, как приземлишься… Ты телефон зарядил?
- Ага.
Наконец подошла его очередь. Денис поставил свой чемодан на платформу, открыл небольшой кожаный портфель, достал билет.
Девушка за стойкой выжидательно смотрела на него.
- Your passport, please, - наконец поторопила его она.
Денис, положив билет на стойку, стал искать паспорт в портфеле.
- Момент… сейчас… А, вот он… Нет… Ч-черт… Оксан, похоже, я забыл паспорт…
Оксана наконец отступила от мужа на шаг.
- Ты же в машине все документы проверил. Наверно, положил в бумажник.
- А, точно! - облегченно вздохнул Денис и быстро открыл портмоне. - Да нет… Слушай, ерунда какая…
Оксана объяснила девушке за стойкой, взяв билет Дениса:
- Извините, sorry, problems.
Оксана отошла чуть в сторону, сказав негромко мужу:
- Давай спокойно поищем.
Денис послушно снял свой чемодан с платформы, отошел следом за женой. Она стала рыться в портфеле. Денис огляделся - присесть было некуда. Тогда он сел на корточки, вытряхнул на пол содержимое портфеля.
- Вот это по-нашему, - засмеялась Жанна. - Да ты успокойся. В чемодане посмотри. - Она взяла небольшой саквояж Дениса, сама открыла его и перевернула так же, на пол.
Денис с Оксаной одновременно посмотрели на Жанну, та деловито поискала среди высыпавшихся маек и носков.
- Паспорта нет, - объявила она. - Ну, ты, родной, даешь…
Денис почувствовал, как кровь приливает ему к лицу.
- Да как это может быть? Может, я в машине его обронил… - Он повернулся к Борису: - Позвоните шоферу, пусть посмотрит…
- Да звони же ты, Боря! - Жанна приблизилась к обмершему гиду. - Видишь, какие у тебя неприятности намечаются!
Борис испуганно отшатнулся от нее.
- Сейчас, Жанна Михална, конечно… - Молодой человек быстро набрал номер и попросил по-русски:
- Саш, посмотри, там на полу паспорта нашего туриста нет? Есть? - Он радостно посмотрел на раскрасневшуюся Жанну. - Проверь - Турчанец… Кто? Еще не хватало… Это у меня сегодня приехала дама из Ростова… Слушай, убери его подальше… - Борис с извиняющейся улыбкой повернулся к Жанне и сидящим на полу Оксане и Денису. - Нет. То есть паспорт есть, но, к сожалению, не ваш… Надо, наверно, в полицию сообщить…
Оксана заметила заинтересованный взгляд полицейского, который уже давно наблюдал за ними и теперь неторопливо шел по направлению к ним. Она встала и потянула за рукав Дениса.
- Подождите, найдется паспорт, надо еще поискать… в чемодане… Собери чемодан-то, - тихо сказала она мужу, - посветили трусами, и ладно… Ты во всех карманах посмотри.
- Да ерунда… - отмахнулся Денис. - В каких карманах! - И тем не менее стал судорожно шарить по карманам. - А ты к себе в сумку не могла его машинально положить?
Оксана обрадованно воскликнула:
- Могла, конечно! Ой, а у меня и сумки-то нет…
- Ну, понятно… Прохлопал паспорт… Скоммуниздили…
Жанна громко зевнула:
- Да кому он нужен, твой паспорт-то?
Тут вмешалась Маргоша, необычайно возбужденная произошедшим:
- Террористам! Точно! Я видела одного, он все крутился рядом с нами, пока мы в очереди стояли!
- А ты сможешь его сейчас показать? - нахмурилась Оксана.
- Ну… - Девочка осмотрела очередь. - Так вот же он! Вот! - Она радостно показала на мужчину в длинной одежде, с бело-синим платком на голове. - Точно, вот он!
Все посмотрели на пожилого араба, который как раз ставил свои чемоданы для взвешивания. Рядом с ним тихо разговаривали две молодые женщины с закрытыми лицами, суетились дети и две пожилые женщины ругали одного из мальчиков, его только что сняли с движущейся дорожки, по которой чемоданы уезжали в багажное отделение.
Денис вздохнул и отвернулся:
- Ох, ну, это вряд ли…
Оксана взяла его под руку и энергично сказала:
- Так, мой хороший, ну, давай думать, что делать. Пойдем в полицию, заявим о пропаже паспорта.
- Я с вами, - тут же заволновался Борис.
Оксана чуть поморщилась:
- Вы лучше пока позвоните в посольство, попросите поспособствовать, чтобы Денис улетел.
- Да-да… хорошо… конечно… - растерянно ответил Борис, глядя, как Оксана ведет Дениса к двери с надписью "Police". - У меня первый раз такой случай, - пожаловался он Жанне.
- Так и я когда-то была девицей, - пожала плечами Жанна. - Ничего, не дрейфь, разберемся. Не велика беда. Ты набери номер посольства, я сама с нашими поговорю.
Борис набрал номер, Жанна взяла у него телефон и, отвернувшись, начала говорить. Борис не слышал ее слов, заглушенных объявлением о прилете самолета.
- Перезвонишь через полчаса, - повернулась она наконец к гиду. - Спросишь Зенковича, он тебе скажет, что и как.
- Да. Спасибо…
- Фу-у… жарища… Давление, наверно, поднялось… Вроде кондиционеры сифонят на всю мощь… Это меня от волнения прямо в жар бросило… Пойди, Боря, оторви мне веточку, помахать, что ли… фу-у…
Борис в ужасе посмотрел туда, куда показывала Жанна, потом - на нее.
- Ж-Жанна М-Михална… Эт-то пальма… н-нельзя… наверно… точно нельзя…
- Во-первых, это не пальма, а обыкновенный фикус, к бамбуковой палке привязанный, цена ему две копейки в базарный день… А во-вторых… - Она насмешливо посмотрела на Бориса. - Пальму, значитца, ломать нельзя?
- Н-никак… Хотите, я вам веер куплю… сувенирный…
Маргоша, которая все волновалась, пытаясь разглядеть, куда ушли Оксана с Денисом и не идут ли они обратно, сейчас засмеялась.
Жанна отмахнулась от Бориса:
- Купишь, подожди, успеешь еще… Соображаешь, значит. А что ж ты сам-то сюда поперся, ручки-ножки себе обломал и сидишь здесь в подметалах, а?
- А… - Борис поперхнулся. - Т-то есть…
- Да вот то и есть! Сидел бы себе в Ростове-папе… или откуда ты там драпанул-то?
Молодой человек, чуть напрягшись, негромко ответил:
- Из Питера.
- А что бы он там делал, тетя Жанна? - неожиданно вмешалась Маргоша.
- Ну… был бы моим мужем… гм… к примеру… Ковырял бы в носу и выбирал, куда ему поехать загорать - в Испанию или вот сюда.
- Я работал в Эрмитаже, искусствоведом, - тихо сказал Борис.
Жанна обрадованно воскликнула:
- О! Вот в носу бы и ковырял. В Третьяковке или в Эрмитаже!
- А может, он не хочет в носу ковырять? - уточнила Маргоша.
- Ну, пусть тогда здесь хамство мое терпит, - вздохнула Жанна и крепко похлопала сжавшегося под ее рукой гида по плечу.
- А почему вы всегда говорите, что без хамства нельзя, тетя Жанна? - спросила Маргоша с искренним любопытством естествоиспытателя.
Жанна обняла девочку.
- Потому что - нельзя. Ну вот смотри хотя бы… Пойдем. - Взяв ее за руку, Жанна подошла к магазину сувениров и нарочито вежливо сказала: - Извините… - Продавец никак не отреагировал, даже не повернул головы. - I’m sorry… - продолжала Жанна так же тихо, и скромно. - Покажите, пожалуйста, вон тот веер, синий. Show me…