Он не изменился. Что и неудивительно - Эрик не видел причин меняться. Высокая поджарая фигура с военной выправкой. Резкие черты лица, выражение немного высокомерное и отстраненное. Светлые волосы подстрижены аккуратно, в консервативном стиле. Бледное лицо и светлые глаза, их выражение одновременно романтическое и холодное. Она знала, что он может сжать губы в прямую линию, когда сердится. Как поклонник он был очарователен, как любовник - щепетилен, а как муж - невыносим. Она выпрямилась. Он больше ей не муж.
- Не ожидала тебя увидеть, Эрик.
- Разве? - Он едва улыбнулся. - Неужели ты думала, что я тебя не навещу, зная, что ты в Лондоне? А ты похудела, Эшер.
- Это все тренировки и соревнования. - Она вспомнила про манеры и предложила: - Присядь. Выпьешь что-нибудь?
Нет причин пока расстраиваться, уговаривала она себя. Почему она должна чувствовать вину или страх. Многие разведенные пары сохраняют цивилизованные отношения, а Эрик, напомнила она себе, сухо улыбнувшись, очень цивилизован.
- Как поживаешь, надеюсь, все хорошо? - вежливо поинтересовалась она.
Плеснула в стакан немного скотча, а себе "Перрье" поверх кубика льда.
- У меня все в порядке. А как ты?
- Тоже. Как твоя семья?
- У них все замечательно. - Он взял предложенный стакан с виски и поднес к губам, глядя на нее поверх стакана. - А как твой отец? - Он с удовлетворением заметил, как по ее лицу пробежала тень.
- Насколько мне известно, у него все хорошо. - Эшер старалась сохранять хладнокровие.
- Все еще не простил тебя за то, что ты бросила карьеру?
Она не дрогнула, голубые глаза остались холодны.
- Уверена, ты в курсе, что это именно так.
Эрик осторожно, чтобы не помять брюки, положил нога на ногу.
- Но теперь, когда ты снова играешь… - Он не закончил фразу.
Она смотрела, как пузырьки поднимаются со дна стакана, пытаясь держаться в рамках приличия.
- Он больше не интересуется моей судьбой, - наконец сказала она сухо, - я все еще плачу за ошибки, Эрик. - Она подняла на него глаза. - Ты удовлетворен?
Он сделал глоток виски, выдержав паузу.
- Это был твой выбор, моя дорогая. Твоя карьера в обмен на мой титул.
- На твое молчание, - поправила она, - у меня уже был твой титул.
- И ребенок другого мужчины в животе.
У нее так затряслись руки, что зазвенели кусочки льда в стакане с "Перрье". Эшер усилием воли подавила дрожь.
- Другой удовлетворился бы моим наказанием, когда я потеряла ребенка, - тихо сказала она. - Ты пришел специально напомнить мне об этом?
- Я пришел, - Эрик откинулся на спинку кресла, - навестить свою бывшую жену и узнать, как у нее дела. И поздравить. Ты одерживаешь победы, одну за другой, и ты, как всегда, прекрасна.
Она промолчала, а он осмотрелся по сторонам:
- И ты не теряла времени, заведя себе сразу любовника.
- Я ошиблась, когда покинула его, Эрик. Мы оба знаем, как я жалела об этом.
Он окинул ее ледяным взглядом:
- Твоей ошибкой было попытаться всучить мне его ублюдка.
Вспыхнув от ярости, она вскочила
- Я никогда не лгала тебе. И хватит об этом. Я не собираюсь больше просить прощения.
Эрик остался сидеть, покачивая в руке стакан с виски.
- Он уже знает?
Эшер так страшно побледнела, что это частично утолило его ненависть.
- А, вижу, что нет. Как интересно.
- Я сдержала слово, Эрик. - Она стиснула руки, но голос зазвучал твердо. - Пока я была твоей женой, я делала все, о чем ты меня просил.
Он согласился, слегка наклонив голову. Но ее искренности было недостаточно - как и три года ее брака, послужившего ей наказанием.
- Но теперь ты больше не моя жена.
- Но мы согласились оба, что брак стал невозможен между нами, невыносим для обоих.
- Почему ты боишься сказать ему? Что он сделает? - Эрик, кажется, наслаждался собой, размышляя вслух и возведя задумчиво глаза к потолку. - Он физически силен, насколько я помню, и весьма примитивного склада характера. - На его лице промелькнула язвительная улыбочка. - Думаешь, он тебя изобьет до полусмерти? Она засмеялась коротко и зло:
- Нет.
- Ты говоришь уверенно. Тогда чего ты боишься?
Она бессильно опустила руки.
- Он не простит мне, Эрик, так же, как не простил ты. Я потеряла ребенка, потеряла доверие отца. Я понесу вину в себе до конца. Тебе я ничего не сделала, может, ущемила твою гордость, но разве я не достаточно пострадала, чтобы ты простил?
- Возможно, да… А возможно, и нет. - Он встал и подошел к ней. Она хорошо помнила запах его дорогого одеколона. - Может быть, идеальным, с моей точки зрения, наказанием будет новость для него, когда он узнает о твоем поступке. Поэтому я тебе не обещаю хранить секрет в тайне, Эшер.
- Я поражаюсь теперь, как могла быть такой наивной, чтобы считать тебя порядочным человеком.
- Правосудие, вот чего я хочу.
- Месть мало общего имеет с правосудием.
Эрик усмехнулся:
- Это только твоя точка зрения, милая.
Эшер не могла позволить ему удовольствия видеть себя сломленной. Он не дождется, чтобы она стала умолять его о снисхождении.
- Если ты сказал все, что хотел, я прошу тебя уйти, - ледяным тоном сказала она.
- Конечно. - Он залпом допил виски и поставил стакан. - Приятных снов, дорогая. Не беспокойся, не провожай. - Он повернул ручку двери и лицом к лицу столкнулся с Таем. Кажется, эта встреча была для Эрика самым большим подарком за весь визит.
Тай сразу заметил его довольную улыбочку. Потом перевел взгляд на Эшер, ее спутанные волосы, короткий халатик, не прикрывавший стройные ноги. Она застыла посреди комнаты, в ее глазах он прочитал страх. Лицо было белым и неподвижным. Не зная еще, что ее так испугало, он окинул внимательным взглядом комнату, смятую постель и почувствовал закипающую ярость. Потом снова посмотрел на Эрика.
И если взглядом можно было убить, тот мгновенно был бы мертв.
- Убирайся отсюда к дьяволу!
- Уже в пути, - сказал тот весело и быстро, на всякий случай, проскользнул в коридор. Захлопнув за собой дверь, он с удовлетворением подумал, что сейчас этот дикарь отыграется на Эшер и уже одно это делало его приход не напрасным.
А в номере после ухода Эрика воцарилась напряженная тишина. Эшер не двигалась с места, ей казалось, что Тай так и будет сверлить ее подозрительным злым взглядом. Только большим усилием воли она сдерживала дрожь. Возможно, если она расскажет сама о визите Эрика, он поймет.
- Какого дьявола он здесь делал?
- Он просто зашел… Мне кажется, чтобы пожелать мне удачи. - Эшер саму резанула эта ложь.
- Мило. - Тай подошел к ней вплотную и схватил за воротник халата. - Ты всегда так принимаешь гостей, Эшер? В таком виде? Хотя что я говорю, ведь он твой бывший муж.
- Тай, не надо.
- Не надо что? - Хотя в нем кипели и хотели выплеснуться самые обидные слова, он понимал, что не выиграет битву в этом сражении. Но предпочитал сам перейти в атаку перед неизвестным. - Разве не приличнее было встретиться с ним где-то в другом месте? Здесь немного душновато, не так ли?
Холодный сарказм ранил еще больше, чем слепая ярость. Эшер только покачала головой:
- Тай, ты прекрасно знаешь, что между нами ничего нет.
- Откуда мне знать?! - Он почти орал, крепче сжимая воротник халата. - Не спрашивай Тай, не задавай вопросов. Ладно, не задаю. И вот я нахожу тебя принимающей неглиже этого мерзавца, к которому ты сбежала от меня.
- Я не знала, что он явится. - Эшер теперь схватилась за его руки, чтобы сохранить равновесие, потому что он почти оторвал ее от пола. - Если бы он позвонил заранее, я бы сказала, что не хочу его видеть.
- Но ты его впустила. - Тай снова яростно тряхнул ее. - Почему?
Отчаяние вытеснило страх.
- Тебе было бы легче, если бы я захлопнула дверь перед его лицом?
- Да, черт бы тебя побрал!
- Но я этого не сделала. - Эшер вдруг с силой попыталась освободиться, в ней тоже закипала злость. - Да, я его впустила и предложила выпить. А теперь поступай, как знаешь. Я не могу тебя переубедить.
- Он хотел вернуть тебя? - Тай не обращал внимания на ее попытку защититься. - За этим он пришел?
- Какое это имеет значение? - Она заколотила кулаками в его грудь. - Главное, этого не хочу я. - Она откинула назад голову, ее потемневшие глаза сверкали.
- Тогда скажи мне: почему ты вышла за него? - И когда она попыталась снова вырваться, Тай притянул ее ближе. - Я узнаю это, наконец, Эшер, и узнаю прямо сейчас.
- Потому что тогда я считала, что именно он мне нужен! - крикнула она в отчаянии. Сейчас ее одолевали те же чувства, которые недавно она испытывала к Эрику, - гнев и страх.
- И ты получила, что хотела?
Она замахнулась, но он перехватил ее запястье.
- Нет! - Она пыталась вырвать руку, но не преуспела в этом, отчаяние пересиливало ее ярость. - Нет, я была несчастна. Я оказалась в браке, как в ловушке, - заговорила она горячо. - Я заплатила за ошибку так, как и вообразить не могла. Не было ни одного счастливого дня. Ты удовлетворен?
И вдруг случилось то, чего Тай никогда не ожидал и никогда не видел, - Эшер заплакала. Он ослабил хватку и с глупым видом смотрел, как слезы катятся по ее лицу. Никогда еще, ни разу в жизни, он не видел, чтобы она так страдала. И тем более чтобы не могла сдержаться и выразила всю глубину этих страданий в слезах. Вырвав руку, она бросилась в спальню и захлопнула за собой дверь.
Ей надо было успокоиться и прийти в себя. Побыть одной и подумать. В полном одиночестве. Ее внезапно пронзило чувство вины и жалости к себе. Она проявила непростительную слабость и чуть не призналась ему во всем. Рассказала бы о ребенке. Слова уже готовы были вырваться, подталкиваемые гневом и отчаянием. Но слезы спасли, и она теперь могла выплакаться молча, сохранив все в тайне.
Тай долго смотрел на закрытую дверь спальни, откуда доносились приглушенные рыдания. Он был озадачен и расстроен. Даже поражен до глубины души. Сразу исчезли гнев и желание дознаться правды. Одно дело - видеть ее ярость в ответ на его ярость, это он мог понять. Но слезы… Они означали, что боль ее была нестерпима, надо знать Эшер, чтобы понять это. Тай сам воспитывался и жил в семье, состоявшей из одних женщин, и хорошо понимал женские слезы. Он многие годы был единственным утешителем и поддержкой матери и сестры. Но Эшер плакала по-другому - рыдала горько и безутешно, что особенно его потрясло.
Джесс плакала легкими слезами, тихо, по-женски. Мать плакала обычно от радости или печали. И он мог их утешить и знал, как справиться с этой задачей - подставленное вовремя плечо, несколько слов утешения и иногда шутка. Но он понимал сердцем, что такое горе, которое сейчас овладело Эшер, не утешить таким способом.
У него остались вопросы. Осталась злость. Но рыдания, доносившиеся из спальни, заставили об этом забыть. Он мог понять, когда слезы были защитной реакцией. Но сейчас он видел, что слезы у Эшер вырвались помимо ее воли. Он озадаченно запустил пальцы в волосы, задавая себе вопрос: чем они вызваны - приходом Эрика или его реакцией на этот приход? А может быть, причина осталась ему неизвестной. Тихонько выругавшись, он подошел к двери спальни и открыл ее. Эшер лежала на кровати, свернувшись клубочком, и ее тело сотрясалось в рыданиях. Когда он дотронулся до нее, она отшатнулась. Тогда он лег рядом и обнял ее. Сначала она отбивалась. Она хотела побыть одна. Никто не должен видеть ее в таком состоянии. Но он удерживал, не давая ей вырваться, крепко и нежно.
- Я все равно не уйду, - сказал он.
Тогда она перестала сопротивляться и просто лежала и плакала.
Стемнело, кажется, она ослабла от слез, выплакав их до капли. Он прижимал ее к себе, и она слышала, как бьется его сердце. Потом нежно погладил по шее.
Господи, ведь она чуть не рассказала ему. Закрыв глаза, Эшер лежала, обессилев так, что не способна была чувствовать больше ни боли, ни сожаления. Когда силы вернутся к ней, она будет благодарна этим слезам, которые спасли ее от признания.
Я потеряла твоего ребенка. Обнимал бы он ее так, как обнимает сейчас, если бы у нее вырвались эти слова? И зачем говорить ему, что это им принесет? Зачем ввергать его в печаль о том, чего не вернешь? Пусть лучше он никогда не узнает. Потому что, когда пройдет гнев, он станет страдать. Эшер вдруг поняла, что не только страх удерживал ее от признания. Она не перенесет, когда увидит, как он страдает.
Как она может ему объяснить историю с Эриком без того, чтобы не открылись старые раны. Ведь Тай не захотел ее больше, и Джесс ясно сказала об этом. А Эрик хотел быть с ней. И тогда гордость бросила ее к Эрику, а потом чувство долга удерживало рядом. Возможно, если бы не тот несчастный случай, она не связала бы себя обещаниями, которые дала ему.
И снова нахлынула волна боли, и ей захотелось уснуть и никогда не просыпаться. Спать, спать. Пусть сон приносит облегчение.
Она помнит свой крик, падение и потом объявшую ее темноту. Ребенок. Ребенок Тая. Паника пронзила ее, вывела из летаргии. Веки были налиты свинцом, но она заставила себя их открыть и положила руку на живот. Перед ней появилось лицо Эрика - с холодным и чужим выражением.
- Ребенок… - прошептала она, разлепив пересохшие губы.
- Мертв.
Жгучее чувство утраты вытеснило физическую боль.
- Нет, - простонала она, - нет, - и закрыла глаза. - Тай…
- Послушай меня, Эшер, - сухо и отрывисто заговорил Эрик.
Он три дня дежурил около ее постели и ждал, когда она придет в себя. Она потеряла ребенка и много крови. Был момент, когда она почти умерла, чуть не ускользнула от него навсегда, но он не дал ей уйти. Его любовь, которую он раньше чувствовал к ней, превратилась в презрительную ненависть. Она обманула его, сделала из него дурака. И он заставит ее заплатить за свое унижение.
- Мое дитя…
- Ребенок мертв, - сказал он лаконично и взял ее руку. - Посмотри на меня. - И когда она повиновалась, продолжил: - Ты находишься в частной клинике. Причина, по которой ты здесь оказалась, никогда не выйдет за двери этого заведения. Если ты сделаешь так, как я скажу…
- Эрик… - У нее блеснула искорка надежды. Собрав силы, она сжала его пальцы. - Это точно? Нет ошибки? Прошу…
- У тебя случился выкидыш. Слуги будут молчать. Для всех остальных мы уехали на несколько дней.
- Но я не понимаю. - Она прижала руку к животу, как будто хотела удостовериться, что это не обман. - Помню, что упала… Упала с лестницы. Но…
- Несчастный случай, - повторил он таким тоном, как будто речь шла о разбитом стекле.
И сразу боль нахлынула с новой силой.
- Тай… - простонала она и закрыла глаза.
- Ты моя жена, и останешься ею, когда я не решу иначе. - Он подождал, пока она снова откроет глаза. - Ты хочешь, чтобы я позвонил твоему любовнику и сказал, что ты вышла за меня, нося его ребенка?
- Нет.
Тай. Она так тосковала по нему. Но теперь он потерян для нее, как и ребенок, которого они зачали вместе.
- Тогда ты сделаешь, как я скажу. Ты уйдешь из профессионального тенниса. Я не потерплю, чтобы пресса спекулировала на слухах о ваших отношениях с этим негодяем и вываляла мое имя в грязи. Ты будешь вести себя так, как я ожидаю от моей жены - леди Уикертон. Я тебя не стану трогать, - его лицо исказила гримаса отвращения, - мое физическое влечение, которое я раньше к тебе испытывал, исчезло. Мы будет вести жизнь под мою диктовку, иначе твой любовник узнает от меня об игре, которую ты вела с ним, и со мной. Это понятно?
Какое значение для нее имело теперь, какой станет ее жизнь. Она уже была мертва.
- Да. Я сделаю все так, как ты хочешь. А теперь прошу, оставь меня одну.
- Как угодно. - Он поднялся. - Когда ты окрепнешь, ты дашь официальный пресс-релиз о своем уходе из спорта. Причина - ты не сможешь уделять столько времени теннису, как раньше, и карьера не имеет значения, потому что ты хочешь жить с мужем на своей новой родине.
- Ты думаешь, мне не все равно… - прошептала она. - А теперь уходи, я хочу спать.
- Дай мне слово, Эшер.
Она долго смотрела на него, потом закрыла глаза и прошептала:
- Даю слово, Эрик.
И она его сдержала. Эрику доставило мстительное удовольствие, когда ее отец отвернулся от нее. Она не обращала внимания на частые измены мужа. Эшер месяцами жила как зомби и механически выполняла обязанности хозяйки дома. Делала то, что обещала. Когда боль постепенно отступила и она стала оживать, ей захотелось свободы. Эрик не стал удерживать ее угрозами и шантажом. Ее удерживало чувство вины. Но, вновь обретя жизнь, она стала сопротивляться и искать пути на свободу.
Для Эрика не было ничего важнее его репутации. Она держала против него свидетельства его измен, а он - тайну о ребенке Тая. Таков был их нелегкий компромисс.
И вот он вернулся. Она с иронией подумала, что причина может быть в ее новом успехе. Зная Эрика, она понимала, что он будет молчать, только сохранив над ней власть. Как только он откроет рот, она пропала. А если она сама все расскажет…
Она вспомнила выражение лица Тая, когда он увидел ее с Эриком. Она не сможет ничего ему объяснить. Может быть, этот день настанет, когда они настолько будут доверять друг другу, что память о предательстве потускнеет…
Эшер молчала, и по ее ровному дыханию можно было подумать, что она спит, хотя Тай знал, что это не так. Какие секреты она таит от него? И сколько времени пройдет, прежде чем они откроются и между ними воцарится согласие. Он хотел задать ей этот вопрос, но его удержала ее ранимость. Меньше всего на свете он хотел, чтобы она вновь ускользнула или воздвигла между ними непробиваемую стену.
- Тебе лучше? - тихо спросил он.
Эшер вздохнула и кивнула. Но она должна была обязательно прояснить одно возникшее между ними недоразумение.
- Тай, он ничего для меня не значит. Ты веришь?
- Хочу верить.
- Поверь, это так. - Она села на постели и заговорила: - Я ничего не чувствую к Эрику, даже ненависти. И с самого начала это было лишь притворством, фасадом, за которым не было ничего, кроме соблюдения приличий.
- Тогда почему?
- Для меня всегда существовал только ты. - Она потянулась и поцеловала его, потом еще раз и еще, страсть вспыхнула внезапно, как недавно отчаяние и слезы. - Я не жила все те годы, и только теперь, с тобой, вновь обрела жизнь. - Ее горячие губы скользили по его лицу. - Мне нужен ты, и только ты.
И он не мог устоять перед ее порывом и ответил на него с такой же страстной горячностью. И сразу забыл обо всех своих подозрениях и вопросах, больше не требовал ответов. А Эшер уже нетерпеливо срывала с него рубашку, ей хотелось скорее коснуться его обнаженной кожи, потом прильнула к его груди губами и услышала, как он застонал. Она не останавливалась, пока не раздела его, под ее ласками он терял голову, а она все ласкала и целовала его, разгораясь сама и вызывая ответный огонь.