- Я тоже так подумала и спросила девушку, не напутала ли она чего, так как Дмитрий Иванович мне самолично говорил, что собирается с женой в Париж на Новый год. Как у меня еще сил хватило не разреветься прямо в телефон, ума не приложу!
- Ну а девушка, конечно, тебе и отвечает, что сама провожала этого Жеребова в аэропорт, сажала на самолет в Париж, махала вслед платочком и держала свечку! - Штукина между делом уже открыла огромный Верин холодильник и шуровала там в поисках вкусненького.
Вера вздохнула, встала, отодвинула Штукину от холодильника, нырнула туда и достала домашнюю буженину. Тася сглотнула слюну. Верина буженина была самая вкусная в мире.
- Нет, Лена, девушка мне отвечает, что ничего не перепутала, так как сама отвозила жене Дмитрия Ивановича билеты! - Вера резала буженину толстыми шматами, и Тася увидела, как из глаз у нее опять потекли слезы.
- Вот сука! - Штукина стукнула кулаком по столу.
- Кто? - хором спросили Вера и Тася. У Веры аж перестали течь слезы.
- Кто, кто? "Жена" Дмитрия Ивановича, вот кто! Вера, не смей реветь больше! Я эту суку на чистую воду выведу. Мы узнаем, кто она такая, и я с ней по душам поговорю.
- Бить будешь? - удивилась Вера.
- А то? Я на самбо раз в неделю просто так хожу? Я хожу на самбо для того, чтобы разным сукам рожи чистить. - Штукина даже руками стала размахивать, показывая, как она начистит рожу любовнице Сельдерея.
Вера опять тяжело вздохнула и опять полезла в холодильник. Она достала оттуда кастрюлю с вареной картошкой, поставила на плиту сковородку и стала нарезать картошку для жарки.
- Я, девочки, все понимаю. Сама виновата, и баба эта ни при чем. - В Верином голосе сквозила обреченность.
- Как это ни при чем? - возмутилась Тася. - Она закрутила роман с женатым человеком и ни при чем?
- Ни при чем! Раз женатый человек пошел налево, значит, ему плохо быть женатым. Вот. Значит, пора разводиться.
- Ничего себе плохо! А как же рубашки глаженые? А котлетки паровые? - удивилась Штукина. - Я ни одному из своих бывших ничего такого не делала и все думала, что они от меня из-за этого сдриснули. Нашли, где им котлеты дают, пыль сдувают да задницу вытирают! Ты ж у нас, можно сказать, образцово-показательная жена была. Ну, за исключением того, что выглядела иногда как тетя Мотя.
- А получается, что котлетки мои ему вовсе-то и не нужны. Ни котлетки, ни рубашки любовно наглаженные, ни носки со стрелками. Или ему этого мало, чего-то другое еще ему требуется, ну, наверное, чтоб не как тетя Мотя была, - тоскливо сказала Вера и опять явно собралась зареветь.
- Ага! Две жены ему требуются, а лучше три! Одна жена рубашки гладит и кормит, как на убой, вторая жопой крутит, а третья… ну не знаю, пятки ему массирует. У-у-у, козел! - Штукина сунула в рот кусок буженины и тут же получила от Веры по рукам.
- Не кусочничай! Терпеть не могу, когда куски со стола хватают. Потерпи, сейчас есть будем. Идите руки мойте.
Тася с Леной поплелись в ближайшую к кухне ванную комнату.
- Чего делать будем? - спросила Штукина, закрыв дверь.
- В первую очередь пойдем в парикмахерскую, потом на фитнес запишемся, и я ее отведу к своему косметологу, - решительно заявила Тася.
- Это понятно, что с Сельдереем делать будем? - Штукина уперла руки в бока, и Тася моментально представила, как в голове у Штукиной зреет стремительный план по отрыву головы Сельдерею. А может, и не головы вовсе, а еще чего похлеще.
- Ничего с ним делать не надо, пусть живет. Он сам к ней прибежит, как миленький.
- Думаешь, он после этого ей нужен будет?
- А это уже Вере решать.
Они вернулись на кухню. Вера сидела, подперев подбородок, а по лицу у нее опять струились слезы.
- Верка, ты опять? Хорош реветь! Картошка сейчас сгорит.
Вера встрепенулась и кинулась хлопотать по хозяйству.
- Вер, ты, это, разводиться не торопись, - порекомендовала Штукина.
- Как это? - удивилась Вера.
- Просто. Сама говорила, что жить тебе не на что. Вот и не разводись. Зачем сукам всяким жизнь облегчать? Двери перед ними в красивую жизнь открывать, ну, в эти, как ты там говорила, в бутики и салоны! И Жеребов твой пусть поборется теперь за мужское нелегкое счастье. За все ведь надо платить.
- Я ж, девочки, его видеть теперь не смогу. Как я жить-то с ним после всего этого буду?
Тася хмыкнула.
- Вера, Вера! А на фига тебе с ним жить и смотреть на него? У вас что, одна комната в коммуналке? - справедливо заметила Штукина.
- Давай-ка, подружка, пока он в своем Париже прохлаждается, собирай чемоданы да дуй к моей непутевой мамаше в Италию. Она тебя там пока в порядок приведет, потом мы с Дуськой подъедем, можем и Петрушку твоего с собой прихватить, если у него экзаменов не будет. Отпразднуем Новый год, а там уже вернешься и будешь решать, как дальше жить.
- Вот так, одним - все, а другим - ничего! Они в Италию поедут Новый год отмечать, а у меня, как всегда, усиление с круглосуточными бдениями на боевом посту! - тоскливо сказала Штукина, подперев голову рукой.
- Но как же? Как я все оставлю-то? - До Веры блестящая Тасина мысль, похоже, еще не дошла.
- Что "все", Вера? Петрушка твой совсем взрослый уже. В садик и в школу его возить не надо. Поручишь его своей домоправительнице. Рубашки Сельдерею твоему теперь, как я понимаю, есть кому погладить. А если она не такая, чтобы всяким чужим мужьям рубахи гладить, то ничего, мятый походит. Ему полезно. Как говорится, почувствуйте разницу. Покушайте мезима с ношпой да пельменей магазинных!
- Ага, или "Доширака", - вклинилась Штукина. - У нас менты этого "Доширака" просто обожают. Закусь - во!!!
Штукина подняла кверху большой палец, аргументируя прелести "Доширака". Тася посмотрела на нее укоризненно и продолжила свою агитационную пропаганду:
- Ты сейчас под горячую руку можешь дров наломать. А так успокоишься слегка, приведешь себя в порядок и примешь взвешенное решение.
- Слушай Таську, она все правильно говорит. - Лена Штукина запихивала в рот очередной кусок буженины.
Ну чего взять с этих ментов, вечно они голодные. Наверное, одним "Дошираком" сыт не будешь.
- Оставишь ему записку какую-нибудь загадочную, мол, уехала познавать самое себя. А еще лучше - "Графиня изменившимся лицом…", и пусть мучается, чего тебе стало известно и, главное, откуда! - продолжала Штукина с набитым ртом.
- Ну да! Он тут же к Таське кинется, а она ему все и выложит! - проворчала Вера.
- Вер, пусть лучше Таська выложит, чем ты сама. Ты сейчас не в адеквате. Ферштейн?
- Слушайте, а вдруг эта девчонка на телефоне чего-то перепутала? Вдруг он действительно сейчас в свой Китай летит себе зайчиком? - Вера жалостно смотрела на Тасю и Штукину.
Штукина крякнула и достала свою огромную записную книжку и мобильник.
- Мы по-простому, без органайзеров липестрических. Так, кто тут у нас в транспортном? Ага, отлично! Вы хочите неоспоримых доказательств? Обращайтесь к Штукиной! - сказала она, набирая номер. - Вовка! Штукина на проводе. Конечно, майор, а ты что, еще какую-то Штукину знаешь? А-а-а, ну спасибо за комплимент, пока нет, товарищ капитан. Или вы уже тоже майор? Или вы мне уже не товарищ? - Штукина захихикала. - Мне твоя помощь нужна. Да! Конечно, не просто так. Разумеется, спасибо не булькает. Обижаешь!
При этих словах Штукиной Вера кинулась к винному шкафу и достала снизу бутылку водки "Белуга". Штукина закатила глаза.
- Моя благодарность, товарищ капитан, будет просто натурально фантастической. Я тебе натурой отдам. Договорились? Угу. Мне надо, чтобы ты глянул, есть ли сегодня рейс до Парижа. А он есть. И выдал мне списочек пассажиров бизнес-класса. А? Конечно, иду по следу. Ага, мои клиенты экономом не летают! Угу. Целую. Жду.
Штукина нажала отбой, тяжело вздохнула, встала, взяла у Веры из рук бутылку и подошла к винному шкафу, поизучала его содержимое, крякнула, плюнула, вернулась на место и спрятала "Белугу" в свою бездонную сумку.
- Ну, что за люди! И водка-то у них за тыщу рублей! Испортишь ты мне, Верка, контингент своим буржуйством. Они ж теперь от нормальной водки нос воротить будут. Давайте есть уже. Через полчасика нам будет все доподлинно известно.
И они накинулись на еду. Тася, которая никогда днем не ела, очень удивилась проснувшемуся у нее зверскому аппетиту. Вот что значит попереживать как следует. А кроме того, жареная картошечка с румяной корочкой, домашняя буженина, маринованные грибочки да квашеная капустка Вериного приготовления - это вам не фигли-мигли, не салат "здоровье" из унылой зимней капусты, которым потчевали страждущих в обеденный перерыв на фирме у Таси. Через полчасика, когда они, борясь со сном после обильного и вкусного обеда, уже пили кофе и курили свои сигареты, капитан Вовка действительно позвонил майору Штукиной.
- Ага, записываю. Так, Татарский, Коломийцев, Серова, Котова, Мазурок и Жеребов.
У Таси всю сонливость как рукой сняло, и она увидела, как Вера почернела лицом. Видать, до последнего момента надеялась, что все образуется и окажется странным недоразумением.
- А Мазурок мужик или баба? - продолжала беседу Штукина. - Ага, Степан Иванович. Жаль. Ну ладно, Вовка, заходи завтра, благодарность уже при мне. И распечаточку захвати. Стой, а Жеребов, он Дмитрий Иванович? Ага. Пока.
Штукина дала отбой.
- Значит, Серова или Котова. Эх, жаль, что не Мазурок, - со злостью сказала она и забарабанила по столу своими длинными фиолетовыми ногтями.
- Тася, звони мамаше своей. - Вера судорожно сжала руку в кулак, аж костяшки пальцев побелели.
- Ты билет купи сначала. - Тася решила, что беспокоить непутевую мамашу пока не будет. Вдруг Вера передумает, а та начнет суетиться и нервничать. Мало ли чего, позвонит ей Сельдерей, скажет, что в Китае, Вера сопли распустит и никуда не полетит. Вон, сколько раз такую ситуацию Тасе в кино показывали. Вроде баба уже все поняла, осталось только дверью хлопнуть, а она все глаза зажмуривает и от беды своей отворачивается. Верит до последнего, ну, то есть до самого распоследнего, пока своими глазами в факте гнусного прелюбодеяния не убедится.
- Сейчас прямо и куплю. - Вера поковырялась в своем телефоне и связалась с доставкой билетов на дом. Билет оказался в наличии, Вера его заказала, и по всему выходило, что прямо завтра она должна лететь.
- Не передумаешь? - с подозрением поинтересовалась Тася.
Вера решительно замотала головой.
Тася тут же позвонила матери. Непутевая мамаша очень обрадовалась. Она всегда радовалась, когда к ней кто-то приезжал из России, а тут и вовсе Тасина подруга. Тася еще во второй приезд непутевой мамаши на родину познакомила ее с Верой и Штукиной. Они тогда очень понравились друг другу и всю ночь напролет болтали. Непутевая мамаша сказала, что обязательно встретит Веру и, более того, определит ее в какую-то расчудесную, просто волшебную клинику, после которой бабы становятся как новенькие и худеют аж на десять килограммов и даже больше. В зависимости от того, кому сколько надо.
- Вер, а деньги-то у тебя есть? - поинтересовалась Тася на всякий случай. Клиники-то в Италии, мягко говоря, совсем не дешевые.
- Ха! - Вера с победным видом достала из сумки кошелек с кучей кредиток.
- А я вот в книжке как-то читала, что одной бабе муж взял и перекрыл кислород. Все счета заблокировал, - задумчиво сказала Штукина, разглядывая Верины кредитки.
- Это ты не в книжке читала, а в кино видела. Сельдерей этого ни за что делать не будет. С какого перепуга? - поинтересовалась Тася.
- Не знаю. Я бы, Вер, на твоем месте чутка денег с карточки сняла да в лифчик засунула. Баксов триста. Так, на всякий случай.
- Правильно. - Тася согласилась со Штукиной. - Только что такое триста баксов? Надо бы тысяч пять евро в лифчике иметь.
- Никакой лифчик не выдержит, - прыснула Вера.
Тася и Штукина радостно переглянулись.
- Ну все, девки, мне еще собираться надо, дуйте по домам. Спасибо вам за все. Тась, ты меня завтра в аэропорт отвезешь?
- Обязательно.
Они обнялись, поцеловались, и Тася со Штукиной, довольные собой, с чувством выполненного долга, убрались восвояси. На работу возвращаться уже не имело смысла, и Тася, закинув подневольную Штукину на службу, отправилась домой.
Вечером Тасе позвонил Павел.
- Детка, с тебя причитается! - радостно завопил он в трубку.
Тася поняла, что действительно причитается, потому что деткой Павел ее еще ни разу не называл. Видимо, раздобыл какую-то важную информацию и гордился собой.
- Говори. - Тася ни капельки не возражала против того, чтобы немного побыть деткой. Даже интересно.
- Сережа Гавриков, глава представительства "Бауэр", имеет контракт с вашей фирмой на поставку компрессоров для Колгуева.
- Ты его хорошо знаешь?
- Отлично!
- Можешь мне завтра с ним встречу организовать?
- Легко. Тебе когда удобно?
- Лучше прямо с утра, часов в десять. И предупреди, что дело конфиденциальное.
- Жди.
Через полчаса Павел перезвонил и сообщил, что Гавриков готов принять ее в десять утра. Тася, в свою очередь, позвонила Аде Львовне и сказала, что с утра задержится, приедет к обеду, так как повезет подругу в аэропорт. Там надо быть к девяти, и Тася прикинула, что в десять уже сможет быть в офисе Гаврикова.
Когда Тася утром заехала за Верой, то была приятно удивлена переменам, произошедшим с подругой. У Веры в глазах появилась твердая уверенность, и, несмотря на то что она по-прежнему была не накрашена, а на голове у нее громоздился непотребный пучок волос с пластиковой заколкой, Тася начала узнавать ту прежнюю Веру, которую очень любила.
- Он сказал - поехали, он взмахнул рукой! - пропела Вера, усаживаясь в япончика. - Я шмоток взяла минимум. Там все себе новое куплю.
- Отлично, - обрадовалась Тася.
- Слушай, а давай я Штукиной билет куплю в подарок на Новый год. Пока Сельдерей платит.
- Что значит это "пока" и кто такой этот Сельдерей? - Тася изобразила на лице недоумение. - Ты, наверное, Жеребова Дмитрия Ивановича имела в виду. Но идея мне твоя нравится. Насколько я знаю, Ленка Валерика с родителями на новогодние каникулы по путевке в какой-то эмвэдэшный дом отдыха отправляет. На Новый год остается одна. Ведь действительно будет на усилении дежурить. Они уже, менты эти, которые у нее в начальстве, привыкли, понимаешь, что Штукина все праздники дежурит. Баста! Только давай на билет скинемся пополам.
- Ни фига. Жеребов платит - и точка. Это ему штраф. - Вера злорадно захихикала. Даже руки потерла.
- Вот-вот! И разводиться не надо. Надо ввести систему штрафов и поощрений. Очень разумно.
- Ой, Таська, и что это за жизнь будет? Но торопиться я точно не стану. Тут ты права.
Тася отвезла Веру в аэропорт, поцеловала ее на прощание и полетела на встречу с Гавриковым. Гавриков оказался очень даже симпатичным мужичком где-то ее возраста. Тася даже вздохнула, увидев у него на пальце обручальное кольцо. И тут же вспомнила рассуждения Веры по поводу женатых холеных и ухоженных мужчин. Ну да, именно они женщинам и нравятся. И она, Тася Зайцева, не исключение. Гавриков показал Тасе все имеющиеся между "Бауэром" и ее компанией договорные документы, и выяснилось, что, кроме основного контракта на закупку оборудования, подписанного Кислицким, иностранная компания, представительством которой руководил Гавриков, заключила с компанией "Монтажспецстрой-СПб" еще один контракт на выплату роялти. То есть, говоря русским языком, вознаграждения за выигранный тендер, или попросту отката. И самое интересное, что контракт этот от имени "Монтажспецстроя" подписала сама Анастасия Михайловна Зайцева. Тася тупо смотрела в контракт за своей подписью, а в животе у нее становилось холодно и страшно. Средства по этому контракту иностранцы перечислили на офшорный счет "Монтажспецстроя". Гавриков объяснил, что делали они так на протяжении этого года не один раз, так как контракт длительный и все роялти перечислялись в соответствии с графиком отгрузки оборудования и поступления денег по основному контракту. Он показал Тасе копии платежных документов "Бауэра" и копии инвойсов на оплату роялти. Во всех инвойсах также красовалась Тасина подпись. По мере изучения документов Тасе становилось все более нехорошо.
Все переговоры по оборудованию, в том числе и о размере роялти, по словам Гаврикова, велись с начальником отдела оборудования Светиным, он же и оформлял в "Монтажспецстрое" все необходимые бумаги. И контракт на закупку основного оборудования, и контракт на роялти. Он же привозит Гаврикову и инвойсы на оплату роялти. Иностранцы не тупые, понимают, что надо людей, принимающих решения, благодарить, только делать это наличными отказываются и предпочитают все официально оформлять. Естественно, переговоры ведутся и с Кислицким, но они скорее носят светский характер, когда уже все рабочие переговоры завершены, тендерный комитет в холдинге пройден и решения приняты. Самое интересное, что Кислицкий во время одних таких формальных переговоров при непосредственном подписании контракта на закупку оборудования знакомил Гаврикова и иностранцев из самого "Бауэра" со своим исполнительным директором, то есть с Анастасией Зайцевой. Однако знакомство это у Таси в голове не отложилось, видимо, потому, что переговоры эти ее непосредственно не касались, и, скорее всего, проделано это было как-то мельком. Гавриков же до Тасиного появления у себя в офисе был полностью уверен, что она в курсе всех этих дел и руководит оформлением такого рода сомнительных сделок. Так сказать, некий серый кардинал. Тася поблагодарила Гаврикова за помощь, попросила никому об их беседе не говорить, сняла ксерокопии документов и помчалась к себе в офис. По дороге она позвонила в бухгалтерию Алевтине и попросила к своему приезду подготовить справку по движению денежных средств на всех офшорных счетах. И сделать это очень тихо, по-пластунски.
Когда она влетела в приемную, у ее дверей уже сидела Алевтина с папкой в руках. Тася взяла документы, поблагодарила Алевтину и поморгала ей глазами. Алевтина в ответ тоже поморгала Тасе глазами, изобразила на рту застежку-молнию и удалилась.
Тася зашла к себе и, не раздеваясь, прямо в шубе плюхнулась в кресло. Когда она пробежала глазами первый лист справки, которую ей дала Алевтина, Тасю бросило в жар. Теперь Тася доподлинно представляла, что означает выражение "сердце в пятки ушло". Тасе показалось, что ее сердце не просто ушло в пятки, а из этих пяток выпрыгнуло и помчалось прочь из кабинета. Она сбросила шубу на пол. Справка о движении денег на офшорных счетах представляла собой таблицу по каждому офшорному счету. В левой половине этой таблицы было наименование отправителя денежных средств, его расчетный счет, номер контракта и сумма, то есть от кого и за что деньги на счет поступили. Но самое интересное содержалось в правой части. Там шли наименования и расчетные счета получателей платежей, контракт, если он был, суммы и фамилии лица, распорядившегося об отправке, а также номера распоряжения. То есть кому, какая сумма и на каком основании была с оф шорного счета перечислена. Распоряжение на перечисление представляло собой документ с фамилией и подписью лица, это распоряжение давшего.
Правая часть одной из таблиц, отражающей движение средств по самому старому из офшорных счетов, открытых в компании, просто пестрела фамилией Зайцева.