Симка собрала все силы, чтобы с независимым видом пройти мимо, и ей это почти удалось, но в тот момент, когда она, задев Антона бедром, вошла в подъезд, на улице раздался мощный хлопок.
Симка не успела опомниться, как от толчка в спину рухнула лицом вниз, на затоптанный бетонный пол.
Мать троих детей взвизгнула и затихла, скованная ужасом: сосед навалился сверху и не подавал признаков жизни. Хмель выветрился. Симка напрягла слух и уловила прерывистое дыхание Антона.
Одну руку Квасова Симка ощущала на холодеющем затылке, вторая копошилась ниже. Ой, Божечки, ой, миленький…
У Симки в голове зародились вихревые потоки разнообразных мыслей: сосед расстегивает ширинку? Или ищет в карманах презерватив? Что делать?
Вдруг парень – маньяк, который получает удовлетворение, только если жертва сопротивляется? Или ей попался насильник – принципиальный противник абортов? Если да, то значит ли это, что он гуманист? А если это "почерк" такой – презерватив на месте преступления?
Сосед продолжал придавливать своей тяжестью мягкую Симкину плоть. Симка терялась в догадках, ей казалось, что они лежат так целую вечность. Однако никаких попыток к насилию сосед не предпринимал, и Симка осмелела.
– Какого черта? – полупридушенным голосом поинтересовалась она и скосилась на соседа. – Приспичило, что ли? Хоть бы до квартиры дотянул…
– Тс! Не двигайся, – прямо в ухо почти беззвучно произнес Антон.
В руке у соседа мелькнуло лезвие ножа, и Симка в ужасе выкатила глаза:
– Ты что собрался делать, маньяк?
– Тсс! – Антон зажал Симке рот и слез с нее в тот момент, когда она приготовилась к худшему.
Второй раз за вечер мужчина накрывает ее своим телом, и второй раз этим все и оканчивается. Еще пару таких пассажей, и она потеряет веру в себя!
Симка сделала попытку подняться, в этот момент где-то затрещал ее телефон. Сумочка-клатч валялась у ступенек, Антон подцепил ее ногой и подтолкнул:
– Ответь.
– Да? – достав трубку, сдавленно произнесла Сима.
– Ма, – позвала Танечка, – ты еще долго?
– Я уже в подъезде, сейчас поднимусь, – не столько дочери, сколько себе твердо пообещала Симка, сунула трубку в карман и бросила на соседа полный отваги взгляд: погибаю, мол, но не сдаюсь.
Квасов был занят. В этот момент сосед проделывал ряд нелепых, с точки зрения Серафимы, действий: продолжая удерживать ее на грязном бетоне, присел и внимательно осмотрел площадку.
– Не чувствуешь, гарью не пахнет? – вдруг задал вопрос Антон.
– Не-ет, не чувствую. – Симка не знала, что и думать.
Наконец сосед убрал руку с головы Серафимы, и она смогла подняться. Ушибленное колено нещадно щипало и ныло – похоже, она крепко саданулась о бетонный пол. А ведь здесь полная антисанитария, так недолго и столбняк подхватить.
Тем временем Квасов, держась ближе к стене, прокрался к подъездной двери и постоял, прислушиваясь.
Тишина подъезда ничем не нарушилась, за дверью тоже было тихо. Симка видела, как Антон склонился над замком, и уже через несколько секунд дверь открылась, при этом кодовый замок не издал ни звука.
В подъезд ворвался порыв ветра, в то же мгновение Симка услышала звон разбитого стекла, и крыльцо погрузилось в темноту.
– Нет, ну ты совсем спятил? – возмутилась Сима. – Лампочка-то здесь при чем?
На какое-то время она потеряла соседа из виду и вздрогнула, услышав его голос.
– Что случилось, шеф? – обратился Квасов в темноту.
У Симки совершенно вылетело из головы, что таксист остался ждать Антона.
– Придурок, – продолжала ворчать Симка, отряхиваясь и ощупывая ушиб.
Держась у стены, как это только что проделал сосед, она осторожно высунулась на улицу.
В слабом свете ближайшего фонаря тени деревьев казались особенно зловещими, но напротив высокого крыльца успокаивающе светились шашечки такси.
– Ящик не заметил, на гвоздь наехал, – отозвался темный силуэт мужчины рядом с такси, – так что менять колесо придется.
– Есть запаска?
– Есть, конечно, – ответил таксист, направляясь к багажнику, – минут через десять поедем.
– Я не еду, так что не спеши. – Квасов достал пачку "Винстона", прикурил и жадно затянулся. Огонек сигареты дрожал в его руке.
– Дело хозяйское, – равнодушно бросил таксист.
– Что это было? – Симка подошла и встала рядом с Антоном.
Пуская дым в небо, Квасов делал одну затяжку за другой.
– Так, показалось. – Ноздри у соседа вибрировали, голос хрипел.
– Что показалось?
– Ничего.
– В следующий раз крестись, если покажется это твое ничего.
– Как скажешь, – огрызнулся Квасов, отшвырнул сигарету и вернулся в подъезд.
Серафима затрусила следом и принялась собирать многострадальные пакеты с едой. Квасов проковылял по ступенькам на площадку первого этажа и вставил ключ в замок своей квартиры:
– До свидания, соседка, спасибо за отличный вечер.
На секунду Симка опешила, но быстро обрела голос:
– Сам обгадился, а я виновата?
– Что-что? Я обгадился?
Квасов сделал несколько шагов навстречу сестренке.
– Нет, я, – буркнула Симка.
Увидев в нее в руке пакет, Антон снова вспомнил об испорченной вечеринке, о порции отличной отбивной с жареной картошкой, до которой дело так и не дошло. Как и до одалиски, скромницы и прелестницы Натали. И не удержался от обвинения:
– Между прочим, я из-за тебя голодным остался.
– Опять я виновата! Смотри, как тебе повезло: есть на кого свалить вину!
– Да что тут сваливать? Если б не ты, я бы сейчас сидел со своими и обмывал Витькины погоны.
– Так этот придурок еще и военный? – поразилась Симка.
– Сама ты…
– Ему только надзирателем в тюрьме служить.
– Да что ты понимаешь в этом? – фыркнул Квасов.
– Понимаю больше, чем ты думаешь. Так ты, наверное, потому и злишься, что голодный, – поделилась догадкой Сима.
– Ничего я не злюсь, – вспыхнул Квасов, – да и не особенно голодный. Все, пока.
Простившись, Антон продолжал стоять перед дверью в квартиру и наблюдать, как Симка, подсвечивая себе телефоном, пересчитывала бумажные мешочки в пакете.
– Ты же не хотела брать жратву с собой, обозвала меня жлобом, – напомнил не без ехидства Квасов.
– Считала и считаю. Но если взяли, так надо уже донести все в целости и сохранности, – проворчала Симка, шаря слабеньким лучом по углам площадки.
Отыскав последний пакет, Симка радостно предложила:
– Слушай, а забирай все это себе.
С этими словами она ввинтилась в квартиру раньше, чем Антон успел открыть рот, чтобы возразить, скинула курточку, распространив вокруг себя облако чуть сладковатого фантазийного парфюма, и прошмыгнула прямо на кухню.
Пока Квасов подчеркнуто долго возился в прихожей, снимал и снова надевал пиджак, рассматривал успевшую отрасти щетину в тускло освещенном зеркале (вдруг, ну вдруг названая сестра зачем-то коснется его щеки), Симка сервировала стол остатками (или отходами?) праздника, который у нее украли.
– Вот. Как-то так.
Отступила от стола и обернулась к соседу. Квасов с тем самым, редким выражением растерянности смотрел в район правой Симкиной груди. Серафима опустила глаза и обнаружила, что дыра под рукавом увеличилась в размерах, и теперь в нее можно было разглядеть сексапильную складку под мышкой.
Последовала неловкая пауза.
Симка торопливым движением прикрыла дыру и, не решаясь взглянуть на соседа, уставилась на его ноги.
И неожиданно прыснула:
– Что у тебя с брюками?
Брюки Антона оказались в грязных разводах и в каких-то белых брызгах – то ли в мелу, то ли в каком-то порошке.
– Думаешь, ты лучше? – буркнул Антон.
Симка проследила его взгляд и залилась переливчатым смехом.
– На четырех костях вернулись из кабака, – хохотала она, – а ты говоришь, плохо погуляли. Ой, не могу!
– Отлично погуляли. – Квасов в упор не видел причины для веселья.
Взглянув на соседа, Симка подавилась смехом:
– Если хочешь, заберу с собой и отнесу в чистку.
– Нет уж, сам как-нибудь. – Квасов отлично помнил, как под тем же невинным предлогом – помощь по дому – проникали в его жизнь барышни разных цветов кожи и вероисповеданий. А этой домохозяйке, у которой всех достоинств только и было, что любовь к порядку и санитарии (Квасов помнил, какой неестественной чистотой отличалась квартира соседки), сам Бог велел использовать подобный ход.
– Нет так нет, – легко уступила домохозяйка, – я не навязываюсь, просто, по-соседски. И по-человечески.
– Им сухая чистка рекомендуется, – проворчал Квасов, растеряв всю брутальность.
При такой никчемной теме разговора трудно сохранять лицо сурового воина.
– Слушай, а где ты до гаражей работал? – озадачилась вдруг Симка.
Квасов пожал плечами:
– Да так, по мелочи. Однажды попросили выбить долг из одного крутого бизнесмена.
– И как? Получилось?
– А, – отмахнулся Квасов, – вместо денег мебель забрали, так у меня в гараже до сих пор филиал мебельного магазина.
– В гараже? – переспросила Серафима, пропустив всю остальную информацию.
– Да. У меня гараж есть.
– Надо сдать его в аренду.
– Кому?
– Объявление дай, найдутся желающие. Хочешь, я дам объявление.
– Ну, дай.
– А ты был женат? – перескочила на другую тему Сима.
– А тебе-то что?
– Значит, разведен?
– Разведен, – буркнул Квасов, погружаясь в привычное состояние глухой обороны.
– Ничего страшного, какие твои годы. Еще на свадьбу пригласишь.
– Вот тебя это точно не касается. – В голосе соседа появились предостерегающие нотки.
Симка решила, что для первого знакомства хватит, и засобиралась:
– Ладно, пошла я. Меня Танюха уже потеряла.
СЕРАФИМА И АНТОН
Симка сама не ожидала, что наблюдение за диким соседом может оказаться таким занимательным.
Как стратегическая компьютерная игра The Sims, в которой ты создаешь персонаж, придумываешь ему биографию, помещаешь в обстоятельства и ведешь к цели, известной одной тебе, – словом, чувствуешь себя Творцом.
Правда, ты имеешь дело с виртуальным героем, тогда как Квасов был более чем реальным и отвлекал от вполне реального психоза на почве Бегоева.
Симка определила Квасова как хищника, постоянно готового к нападению и совершенно не умеющего расслабляться – очень плохой характер очень тяжелого человека.
На вопрос "В каких кузницах ковался такой характер?" у Симки был один ответ: в тюрьмах. Рецидивист-душегуб? Вор в законе? Кажется, ворам не полагается иметь семью.
А вдруг сосед нарушил неписаный воровской кодекс, завел жену и ребенка и теперь скрывает их в какой-нибудь глухой деревне…
Идея с тайной семьей Симке не понравилась, и она вернулась на предыдущий уровень.
Холостяцкая квартира Квасова, насколько помнила Сима, была неуютна, не ухожена и не прибрана. Сосед не обременял себя бытом – это было очевидно. Одни занавески цвета прошлогодней листвы чего стоили: не иначе как о них несколько лет вытирали руки.
Продавленный диван, странной конструкции книжная полка со столом-книжкой – образчик советского мебельного производства для малогабаритных квартир. Телевизор, компьютер и – ну надо же! – отличное современное кресло с черной кожаной обивкой – кресло генерального директора, но никак не охранника гаражей. Кресло выпадало из общего неряшливо-спартанского стиля, если это можно назвать стилем. Какой стиль может быть у изгоя? Кресло выдавало соседа с головой. Оно не говорило – оно вопило об амбициях охранника.
Ой ты, гой еси, Антон Васильевич?
Значит, так. Сосед – не алкоголик – это ясно. Тогда с чем связана его озлобленность?
Живет один – в его возрасте это подозрительно. Избегает людей – что-то скрывает.
В общем – темный тип, которым следует заняться. Странно, что при таком образе жизни Антон не был конченым, не опустился, как Валентина, Симина мать: глаза Антона могли оттолкнуть непроницаемостью и холодностью, но не пустотой. Что-то держало Антона на поверхности, или кто-то. Женщина? Непритязательный быт заявлял прямо и недвусмысленно: никакой женщины здесь нет. Ни постоянной, ни приходящей. И особой интуиции не требовалось, чтобы это увидеть, нужны были глаза. Глаза у Симки были.
Жажда мести?
Не на шутку разгулявшееся Симкино воображение рисовало картины одну страшней другой. Квасов вынашивает план мести родному брату, который увел у него любимую. Или бывшему партнеру по бизнесу, который подставил Антона, отправил за решетку, а сам, ясен пень, отнял дело всей жизни. Или жене, которая родила сына от партнера и друга, а Антон узнал об этом случайно, когда сыну нужна была кровь для операции и группа не совпала. И резус не совпал.
Жаль, Наины нет, обсудить не с кем, некому рассказать об этом странном соседе. Странном, но крайне любопытном.
Невероятно, но Симка еще никогда не чувствовала себя такой защищенной, как в присутствии этой темной личности.
Вот тут и пригодилась стратегия.
Сосед получился львом без прайда, сильно пьющим вожаком без стаи.
Симка почувствовала творческий зуд.
Настроение у льва депрессивное, в радиусе километра вокруг проходит зона отчуждения. Близко никого не подпускает, не приручается в принципе.
Не приручается, но может свыкнуться с присутствием постороннего в ареале обитания. Постепенно.
Значит, пришла к выводу Серафима, самка должна обладать терпением и дождаться, когда лев выйдет на охоту.
Или… придумать что-то провокационное и выманить его на охоту.
Наина почти неделю обшаривала спеленатый морозом и снегом городок в поисках сестры.
В конце концов отловила Валю, как какого-то таракана, в подвале, в компании таких же трясущихся, вонючих существ.
Пришлось проводить дезинфекцию, выводить из запоя, лечить обмороженные ноги и язвы на теле – Валентина превратилась в настоящего доходягу.
Опять помог Юлий, устроил пьянчужку в наркологию.
Пока Валентина проходила курс лечения, Наина искала работу – не сидеть же на шее у бывшего зятя.
Место турагента оказалось вакантно, но сезон был мертвым, девчонки в агентстве стонали от безденежья. Наина выкурила одну за другой штук пять сигарет, выслушивая жалобы бывших коллег на жизнь.
Вышла из офиса и опять почувствовала острую потребность затянуться – так паршиво было на сердце, – но сигареты кончились. Смяв пустую пачку, Наина перебежала дорогу, направляясь к киоску, но, видно, день был не ее – киоск взирал на прохожих пустыми глазницами.
Раздосадованная, Наина огляделась в поисках ближайшей торговой точки: курить хотелось нечеловечески. Бросила последний взгляд на пустующие полки за стеклом и увидела тетрадный лист в клеточку, на котором неуверенным почерком были нацарапаны уже выцветшие на солнце слова "Нужен киоскер" и номер телефона.
Киоскер так киоскер.
Не теряя времени, позвонила – удачно. Пошла трудоустраиваться в торговую фирму и столкнулась с Русиком – в маленьком городе вероятность случайных встреч была крайне высокой.
Уткнувшись в телефон – наверняка с игрушкой, Руслан ждал кого-то сидя на подоконнике в приемной и болтал ногой. Совсем мальчишка. Самое место на заборе или на дереве.
Наина буравила взглядом бывшего Симкиного дружка, пока Руслан не оторвался от игрушки и с беспокойством не огляделся. Секунду глаза смотрели в глаза, затем Руслан соскочил с подоконника и суетливой походкой проскочил мимо. "Узнал", – поняла Наина и следом за Русланом вышла в длинный коридор со множеством дверей.
В коридоре было пусто, стояла тишина, изредка нарушаемая скрытой от глаз офисной суетой.
– Что ж ты, прохвост, не позвонил даже? У тебя ведь дочь родилась, – свистящим шепотом известила Наина.
Симина тетка могла поклясться – от этих слов Руслан стал меньше ростом.
Он что-то хотел сказать, но соседняя дверь распахнулась, выпуская двоих работяг, и Руслан быстро повернулся к парочке спиной.
– Не собираешься навестить их? – подождав, пока стихнет шум шагов и голоса, осторожно продолжила Наина.
Руслан так и не произнес ни звука, стоял опустив голову, как школяр.
– Собираюсь, – наконец, выдавил он.
– Не опоздай.
Мальчик поднял полные сдержанной печали глаза, и Наина вдруг увидела, как он повзрослел.
Во время их единственной встречи (на несколько минут Русик приезжал в аэропорт, проститься с Симой) не было этой печали в глазах и контур губ был еще детским. Теперь перед Наиной стоял другой человек. Мальчик посуровел, стал мужчиной.
Неожиданно Наиной овладело чувство вины. Какой урок преподали этому молодому мужчине старшие?
– Как у них дела? – с запинкой спросил Руслан.
– А ты сам как думаешь?
– Я хотел уехать, но у меня здесь родственники, семья, – отвел взгляд парень.
Разговор был настолько же бессмысленным, насколько предсказуемым.
– А Сима с дочкой тебе кто? – Наина все-таки не отказала себе в удовольствии сделать парню больно. – Я знала, я предупреждала ее, что ты струсишь.
Скулы у Руслана порозовели.
– Сима тоже так думает?
– Какая разница, что думает Сима? Ты-то сам что собираешься делать? Или сложил лапки и выполняешь требования семьи? – прошептала Наина и тут же раскаялась: зачем она так с ним? Мальчика ломали через колено всей диаспорой, невооруженным глазом видно – вон как озирается затравленно. Чтобы такое сотворить с первым чувством к женщине, нужна сильная взрослая зависть и такая же сильная взрослая ненависть. – Не бойся, нет никого. – Наина в приливе сочувствия коснулась жестких завитков на все еще по-детски трогательной макушке.
Руслан дернул головой и попятился, только что не всхрапнул, как необъезженный конь.
Наина в один момент почувствовала себя глубокой старухой и, забыв, зачем пришла, побрела вон из офиса.
Оказывается, иметь названую сестру – хлопотное дело. Особенно если у сестры выводок детей и ни малейшего представления об этике и культуре общения.
"Может, мне просто не повезло?" – засомневался Квасов, когда Симка в расстегнутой курточке, едва прикрывающей пупок, и джемпере, подчеркивающем грудь, в девять утра (явная склонность к садизму) явилась с просьбой посидеть с девочками, пока она съездит в банк.
Устоявшийся и такой привычный ритм жизни трещал по швам от соседства с Юн-Ворожко. Не очень, кстати, близкого соседства:
между его первым и ее девятым еще целых восемь этажей, между прочим, но и они не спасают. Лучевая болезнь, проникающая сквозь толщу бетона, а не женщина.
Антон только вернулся с круглосуточного дежурства и, мягко говоря, не был расположен возиться с чужими детьми.
После смены он, как правило, просматривал электронную почту, опрокидывал наркомовские сто граммов, закусывал чем бог пошлет и забывался беспокойным сном до обеда.
Дело именно в привычке: отдыхать после работы у него была привычка, а сидеть с детьми – такой привычки не было.
Как не было привычки принимать гостей в неприбранной квартире. Как не было привычки видеть в этой неприбранной квартире красивых женщин, заглянувших в нее, эту квартиру, с прикладной целью.