Слава, богатство, выигрышная внешность - все это есть у Мистраля Вернати - великого гонщика, чемпиона "Формулы-1". Но в личной жизни он одинок, за плечами Вернати неудачный брак и несколько коротких романов. Но память гонщика хранит два женских образа, необъяснимо переплетающихся в его сознании. Один из них - его первая любовь Мария, второй - прекрасная незнакомка, элегантная молодая женщина, которую он видел лишь однажды… Но ее образ становится для Мистраля наваждением. Пройдет время, прежде чем тайные мечты блестящего гонщика воплотятся в реальность.
Содержание:
Сегодня 1
Оманья - 1972 год 12
Сегодня 19
В мире огромном и страшном 27
Сегодня 42
В мире огромном и прекрасном 44
Сегодня 65
Примечания 68
Ева Модиньяни
Рыжие волосы, зеленые глаза
Сегодня
1
- Как только на твоем горизонте появится первое облако, ты должен покончить с гонками. Обещай мне, - неустанно твердила ему мать. Она совершенно не разбиралась в моторах и рассуждала о его делах с житейской мудростью крестьянки.
Он раз за разом подтверждал свое обещание, чтобы успокоить мать, измученную вечным страхом за него, преданного одной страсти - гоночным автомобилям.
Много лет прошло с тех пор, как первая тучка омрачила небосвод над его головой. Потом были и другие тучи, новые грозы обрушивались на него, внутреннее напряжение накапливалось и росло, но Мистраль неизменно участвовал в гонках. И побеждал. Участвовал и побеждал.
Мистраль Вернати был самым быстрым пилотом в истории мирового автомобилизма. Он уже четырежды становился чемпионом мира в "Формуле-1" и теперь готовился к пятой победе, стремясь сравняться с легендарным Мануэлем Фанджио. После этого он решил оставить спорт. Не для того, чтобы сдержать наконец слово, когда-то данное матери. Просто ему было уже тридцать восемь, появились признаки усталости.
У него было все, что только можно взять от жизни: слава, богатство, красивые женщины, бурные переживания и счастливая семья.
Когда его спортивная карьера только начиналась, никто бы не сделал ставку на этого неугомонного, вечно голодного и немного угловатого парня.
- Сорвется на первом же повороте, - предрекали одни.
- Его корни уходят в песчаные дюны Романьи. Его будущее зыбко, как мираж, - глубокомысленно замечали другие.
Мистраль родился в живописном городке Чезенатико, в бедняцком доме, окна которого выходили прямо на так называемые "консервы" - старинные колодцы для хранения рыбы. В последние десятилетия они стали достопримечательностью, но было время, когда в них на плотно утрамбованном снегу хранили съестные припасы для всего города.
Его отец, Талемико, был рыбаком. Он ловил сардины, кильку, хамсу и другую мелкую рыбешку, добывал морские черенки , эти "устрицы для бедных", а мечтал поймать кита, прославиться, заработать кучу денег и пересказывать свои истории друзьям и знакомым.
Мать Мистраля, Адель Плувен, была родом из Прованса. Дерзким мечтам сына она противопоставляла свой крепкий крестьянский здравый смысл.
После смерти Талемико, не вернувшегося с моря в ненастную зимнюю ночь, Адели пришлось самой заботиться о себе и о сыне. Она пошла работать медсестрой и неожиданно обнаружила удивительную способность - быстро и практически безболезненно делать уколы. Седалища жителей городка она изучила, как собственную кухню, и с гордостью говорила на живописном романьольском диалекте, по-французски раскатывая букву "р": "Никто так не умеет делать уколы, как я. У меня рука легкая. Вторую такую специалистку еще надо поискать". Ученое слово "специалистка" Адель произносила с особенным смаком, и вскоре оно стало ее прозвищем.
Она назвала сына Мистралем в память о холодном и суровом северо-западном ветре своего родного Прованса. И сын оправдывал это имя, прокладывая себе дорогу в жизни с неукротимостью урагана.
В это прекрасное сентябрьское воскресное утро Мистраль готовился в пятый раз завоевать звание чемпиона мира в "Формуле-1". Чемпионат проводился в Монце , где за пятнадцать лет до этого Мистраль начинал свою карьеру в "Формуле-3".
По окончании соревнований он намеревался уйти из спорта. Пусть люди вспоминают его как живую легенду. Он войдет в историю автомобилизма как Нуволари и Фанджио.
Мистраля Вернати любили не только поклонники автогонок. Он нравился всем, потому что был красив, отважен, у него было золотое сердце, а в придачу еще и золотые мозги.
Идеально сочетая в себе неукротимый азарт и трезвый расчет, Мистраль достигал целей, недосягаемых для других. И все же, трезво глядя на себя со стороны, он понял, что пора уходить. Он шел от победы к победе, понимая, что он уже не "номер первый", что на трассе появились гонщики, превосходящие его по спортивным качествам, настоящие асы, ждущие только суперклассной машины, чтобы занять первое место на пьедестале почета.
Одним из таких асов был Рауль Ромеро, его товарищ и наследный принц, которого сам Мистраль открыл, привел и чуть не силой навязал команде. Он жал до отказа на педаль акселератора, но Мистралю еще ни разу не пришлось глотать пыль из-под колес машины Рауля: этого не позволяли железные законы спортивной "конюшни".
Когда эксперты смотрели на Мистраля как на необъезженного мустанга, сам он видел в себе чистокровного скакуна, рожденного побеждать. Теперь же, когда все считали его непобедимым чемпионом, Мистраль понимал, что ничего больше не может дать "Формуле-1". Его звезда была на закате, и он решил уйти прежде, чем его миф рухнет, рассыплется искрами, как комета, мгновенно прочертившая небосклон и тут же забытая.
Мистраль возглавлял турнирную таблицу, набрав по итогам года восемьдесят четыре очка. За ним шел Марио Анджели на "Бенеттоне", бывший победитель в чемпионате мира, набравший шестьдесят четыре очка. Рауль Ромеро занимал третье место. В его активе были пятьдесят восемь очков и неизбывная жажда победы.
Контракт Мистраля с командой истекал в конце года. После Монцы он собирался участвовать в розыгрыше "Гран-при" Португалии, Японии и Австралии скорее в качестве болельщика, а не пилота. Он хотел выиграть свой пятый чемпионат мира, чтобы уйти красиво. После этого он собирался заняться делами - своими компаниями в Париже, Милане и на Лазурном берегу. Он решил, что будет посвящать много времени своей любимой, детям и матери. Адель так и не смогла примириться с тем, что ее сын избрал карьеру гонщика. Теперь она наконец перестанет бояться за его жизнь.
Мистраль никому не сказал ни слова о своем решении, даже Марии, своей спутнице жизни. Только в августе, во время тренировок на трассе в Монце, он впервые намекнул об этом ей и членам команды.
Был обеденный час, все они сидели в ресторане, выходившем окнами на гаражные боксы. Было очень жарко, и Мария с облегчением думала о шале в Швейцарских Альпах, неподалеку от Сент-Морица, где она оставила детей под присмотром Рашели. Они с Мистралем собирались туда на следующий день сбежать от немилосердной августовской жары и духоты.
- С грустью вспоминаю семидесятые годы, - начал Мистраль, обращаясь скорее к самому себе, чем к остальным. Все присутствующие примолкли, ожидая продолжения. - Это было прекрасное время. Вспоминаю Лауду, Фиттипальди, Андретти, Петерсона, Стюарта, - он с упоением перечислял своих кумиров. - Когда я был мальчишкой, они были моими героями. Люди любили их, а они готовы были жизнь отдать, лишь бы не разочаровать своих поклонников. Гонки были захватывающим приключением, а не бизнесом. Мы упивались, глядя на них, а они упивались гонками. Сегодня пилота, умирающего на трассе, можно считать сумасшедшим. Все так автоматизировано, что создается впечатление, будто сидишь за экраном компьютера, а не за рулем машины. Таких асов больше нет. Спонсоры обхаживают нас, как барышень на выданье, и переплачивают нам, чтобы укрыться от налогов. Инженеры разрываются на части, чтобы нас обслужить и дать нам самые надежные и быстрые "болиды".
Мария изумленно смотрела на Мистраля громадными золотисто-зелеными глазами. Никогда она не слышала от него подобных рассуждений, хотя они были знакомы с детства и она знала о нем все. Мистраль всегда вглядывался в будущее с ненасытной жадностью, никогда не жалея о том, что оставлял позади. Растроганная и немного растерянная, Мария любовно положила руку ему на плечо.
Ее любимый был красив, сложен, как античный атлет, крепок телом и духом. В его улыбке было что-то детское и обезоруживающее, хотя взгляд голубых глаз, особенно ярких по контрасту с густыми черными волосами, был решительным и смелым.
Мария полюбила Мистраля, когда была еще девчонкой, и продолжала любить его в течение долгих лет, пока они были в разлуке. Когда они встретились вновь и поняли, что созданы друг для друга, у нее уже была дочь по имени Фьямма.
Впервые увидев девочку с кротким личиком и рыжими, как осенняя листва, волосами, Мистраль от неожиданности лишился дара речи и долго не мог прийти в себя: у Фьяммы был синдром Дауна. Чуть раскосые глаза смотрели на него дружелюбно, с веселым любопытством.
- Фьямма - это дар божий, - строго предупредила его Мария. - Ты должен любить ее не меньше, чем меня. Иначе наша совместная жизнь невозможна.
Мистраль стал нежным отцом для Фьяммы и утверждал, что о более прекрасной дочери не мог бы даже мечтать. От его союза с Марией впоследствии родился маленький Мануэль, черноглазый, с черными, как смоль, волосами.
Мария гордилась своими детьми и спутником жизни. Слова, только что произнесенные Мистралем, вселяли в нее надежду на скорое окончание бродячей жизни. Они смогут наконец осесть в своем большом доме в Модене, вдали от бурлящих автодромов и великосветской карусели.
Он взглянул на нее, погладил по руке и улыбнулся.
- Разве не так, Мария? - спросил он, ища ее одобрения. - Сегодня уже нет таких классных пилотов, как в прежние времена. Если бы не телевидение, нас, чемпионов "Формулы-1", никто не знал бы в лицо.
Джордано Сачердоте, спортивный директор команды, решил вмешаться и развеять скептицизм Мистраля.
- К тебе это не относится. Тебе не нужна телереклама, чтобы привести толпу в восторг, и ты это прекрасно знаешь. А ложная скромность тебе совершенно не к лицу.
Прежде чем стать спортивным директором престижной команды "Формулы-1", Джордано руководил рекламным агентством. Одним из самых солидных его клиентов был Петер Штраус, владелец фирмы "Блю скай" ("Самые популярные джинсы в мире", - гласили рекламные щиты). У Джордано была сильно развита творческая жилка, идея создания автогоночной команды под маркой "Блю скай" принадлежала ему, и Штраус, страстный поклонник автоспорта, принял ее с восторгом.
Заручившись безоговорочной финансовой поддержкой магната, Джордано оставил рекламу и с головой окунулся в новое предприятие. Он нанял чудо-механика, инженера Андреа Сориа, и ухватил за лацкан Мистраля Вернати, гонщика, мечтавшего заключить договор с "Феррари". Между Джордано и Мистралем с первой же встречи возникло взаимопонимание, вскоре переросшее в крепкую дружбу.
- Ты не понял, - уточнил Мистраль. - Я не набиваюсь на комплименты. Просто я хотел сказать, что мир автогонок сильно изменился за последние двадцать лет и в теперешнем виде он меня не устраивает. Если работа не доставляет удовольствия, она становится проклятием, - закончил он с горечью.
- Все меняется, - заметил Сориа. - Мир, машины, публика, мы сами и наши мнения. Только чемпионы остаются чемпионами, - добавил он.
Рауль Ромеро внимательно следил за дискуссией, не сводя ледяного взгляда с Мистраля. Из слов чемпиона он заключил, что момент его собственного торжества близок. Именно он выбьет из седла старого ковбоя, сбросит его в пыль на арене родео.
- Сегодня все считают, что победа гонщика - это дело рук и исключительная заслуга механиков, - вновь заговорил Мистраль. - "Блю скай" предоставляет мне самую лучшую машину, - значит, я должен победить. Ты не согласен со мной, Рауль?
Юноша улыбнулся, оставив вопрос без ответа.
- Когда я впервые тебя увидел на гонках "Формулы Инди", я вспомнил себя в твоем возрасте. Ясный ум, стальные нервы и огромное желание победить. Я в твои годы так же сильно жал на газ. Тебе не хватало профессионализма, но в "Формуле Инди" это не в счет, а я был уверен, что со временем твой уровень повысится.
- Да уж. Мистраль мне проходу не давал, пока я не заключил с тобой контракт, - вмешался Джордано. - Я уступил просто от отчаяния. Конечно, он не ошибся на твой счет, но, если бы он не взял меня измором, ты не перешел бы так скоро в команду "Формулы-1".
- А я-то думал, что в этом есть и моя скромная заслуга, - насмешливо протянул Рауль. Было заметно, что ему неприятно напоминание о долге благодарности по отношению к Вернати.
- Кой-каким трюкам я тебя научил, - чемпион попытался сгладить ситуацию. - Всего остального ты добился сам. У тебя это в крови.
- Благодаря тебе я повысил свой класс, в "Формуле-1" это главное, - признался Рауль. - Надо иметь класс и хоть каплю мозгов в голове, верно, чемпион? О смелости говорить не полагается.
Поначалу Мистраль решил не вступать в спор.
- Вот именно, - кивнул он. - Как говорил один английский генерал, если армия нуждается в героях, это плохая армия.
- А если пилоту нужна смелость, значит, он плохой пилот, - Рауль был явно убежден в обратном.
- Ты думаешь, что, проявив всю свою храбрость, сумеешь меня опередить? Или я ошибаюсь? - спросил Мистраль, переходя в открытую атаку.
Застарелые, долго скрываемые разногласия вышли наружу, и теперь могло произойти все, что угодно. Еще одно неосторожное слово из уст Рауля грозило разрушить атмосферу сотрудничества, обязательную для любой спортивной команды, а это повлекло бы за собой неприятные последствия для гонщиков, механиков, инженеров и для "конюшни" в целом. Соперничество внутри команды гасилось при помощи особой системы сдержек и противовесов. Таков был первый урок, усвоенный Раулем при подписании контракта с "Блю скай".
Нужные слова вертелись у него на кончике языка, его распирало желание крикнуть прямо в лицо авторитетному собранию, что единственным настоящим чемпионом является он, Рауль Ромеро. Конечно, он бы всех шокировал, нарушив законы "конюшни", окружавшие защитной броней первого пилота, но в действительности оберегавшие прежде всего огромные капиталовложения спонсоров, многомиллиардные прибыли, которые они делили между собой по окончании каждого спортивного сезона.
Раулю надоело подбирать объедки, которые сотрапезники на пиру бросали ему из милости. Теперь, когда он догадался о намерении Мистраля оставить спорт, ему больше не придется ждать. Можно попытаться отнять первое место у товарища по команде прямо здесь, в Монце. Если это удастся, его личная заслуга будет особенно велика: ведь он вечно вынужден соревноваться в невыгодном для себя положении, ему никогда не дают машины, отрегулированной в точности так, как ему бы хотелось. Он победит, сделав ставку именно на свою отчаянную смелость, которую Мистраль постоянно высмеивает. Ему хотелось крикнуть: "Я вам покажу, кто чемпион!"
Вместо этого он одарил Мистраля вежливой улыбкой:
- Я не хочу и никогда не смогу опередить тебя, Мистраль. И ты это прекрасно знаешь.
Но никто ему не поверил.
* * *
В это жаркое и душное утро в середине сентября автодром в Монце напоминал растревоженный улей.
Тысячи разгоряченных болельщиков толпились у трассы и на трибунах в ожидании старта. Повсюду продавались разноцветные флажки, майки и каскетки с эмблемами знаменитых клубов. Все чаще и чаще громкоговорители повторяли оглушительные предупреждения насчет мер безопасности для зрителей и участников. Молодежь, протанцевавшая всю ночь под гром рок-ансамблей прямо на параболической кривой автодрома, теперь занимала места поближе к трассе, надеясь полнее насладиться выступлением своих кумиров. В боксах и трейлерах царило бурное оживление. Механики и техники хлопотали вокруг "болидов", доводя их до полной кондиции. Телекамеры всего мира вели прямой репортаж о подготовке к соревнованиям, то и дело демонстрируя телезрителям несметную толпу собравшихся на автодроме болельщиков.
Мистраль был фаворитом. Во время хронометрированных тренировок он завоевал для себя первую стартовую позицию. Рауль Ромеро был вторым. Эксперты полагали, что команде "Блю скай" победа практически гарантирована.
Мистраль и Мария прибыли на автодром на вертолете. Как всегда, она сопровождала его до самого бокса, а затем уединилась в жилом отсеке громадного трейлера и следила за гонкой по телевизору. Она предпочитала одиночество, не желая стоять в гудящей толпе и выслушивать чужие комментарии и болтовню. В последние дни перед состязаниями Мария старалась не отходить от Мистраля, избегала общества друзей. В доме на колесах их поджидал Анджело, слепой физиотерапевт, долгие годы готовивший чемпиона к гонкам. Перед каждым заездом он делал Мистралю массаж, чтобы снять напряжение прежде всего в шейных мышцах, наиболее подверженных вибрации. Под руководством Анджело Мистраль буквально изнурял себя особыми упражнениями для укрепления плечевого пояса.
Маттео Спада, врач команды, измерил давление Мистраля после массажа и прослушал сердце. Маттео знал Мистраля еще с того времени, когда чемпион был простым механиком, доводчиком гоночных автомобилей. Маттео и Анджело, как и Мистраль, были родом из Романьи. Вместе с некоторыми другими земляками, членами команды, их окрестили в кругах "Формулы-1" "романьольским кланом".
Официантка предложила Марии ячменного кофе, а Мистралю по распоряжению врача - большую порцию специального напитка, насыщенного витаминами.
Чемпион надел новенький, с иголочки, огнестойкий комбинезон "Спарко" небесно-голубого цвета: это была фирменная расцветка клуба "Блю скай". Было десять часов утра. Через полчаса начнется разминка, свободные тренировки на трассе. Мистраль подошел к Марии, нежно погладил ее по щеке и сказал:
- Все в порядке, не волнуйся.
Это были первые слова, обращенные к ней с тех пор, как они вылетели на вертолете. Она молча кивнула в знак согласия и закрыла за Мистралем дверь. В окно она видела, как он шел к боксам своей характерной упругой походкой.
Потом Мария поднялась на второй этаж большого дома на колесах, где располагалась кухня. Повар был занят приготовлением обеда. Перед гонками они всегда обедали здесь, прячась от назойливых репортеров.
- Почему-то ужасно хочется есть, - призналась Мария. - Это, наверное, на нервной почве.