Адель крепко обняла ее:
- Может, тебе нехорошо?
- Мне хорошо, - заверила ее девочка.
- Хочешь заняться чем-то другим?
Фьямма чмокнула бабушку в щеку и сказала:
- Ты всегда со мной обращаешься так, будто я больна.
- Тебе и вправду так кажется? - мысленно Адель дала себе слово впредь быть повнимательнее и следить за собой в общении с этой удивительной девочкой, приводившей ее в замешательство.
- Да, именно так, - уверенно кивнула Фьямма.
Адель рассмеялась:
- Ах ты, маленькая плутовка!
- Не такая уж маленькая, - с достоинством возразила девочка.
- Ты права, - согласилась Адель, - и мы, конечно, сделаем, как ты хочешь. Ты всегда умеешь настоять на своем. Хорошо, оставайся дома и жди нас.
- Ладно, - сказала Фьямма.
- Только не буди маму, - предупредила Адель.
Убедившись, что бабушка и младший братик покинули гостиницу, Фьямма приступила к выполнению давно намеченного плана.
Она вытащила из кармана визитную карточку, прошла в гостиную, схватила телефонную трубку и набрала номер.
- Говорит Фьямма Гвиди, - представилась она собеседнику, снявшему трубку на другом конце. - Мне надо поговорить с господином Джанни Штраусом.
2
Марк-Антонио Аркури, приехавший в Милан следом за Шанталь Онфлер, узнал, что Джанни Штраус тоже в городе. Несколько дней он безуспешно разыскивал Джанни в домах и клубах, которые тот обычно посещал, но так и не сумел его найти. И вдруг, совершенно неожиданно, столкнулся с ним на пороге знаменитого ресторана "Кова". Джанни выходил из бара в компании американского адвоката, с которым Марк-Антонио познакомился еще в ту пору, когда жил на Манхэттене и сотрудничал с "Блю скай".
Модельер-сицилиец одновременно и желал и опасался этой встречи. Два года назад они с Джанни расстались после бурной ссоры на почве ревности.
Марк-Антонио работал в это время модельером в "Блю скай" и делил постель с Джанни Штраусом, но тот стал тайно, за его спиной, встречаться с аргентинским пилотом "Формулы-1". Узнав об этом, Марк-Антонио почувствовал себя оскорбленным до глубины души. Примерно в то же время на его горизонте взошла звезда первой величины: Шанталь Онфлер. Они случайно познакомились на одном из приемов, и она сразу же принялась обхаживать молодого красавца. Графиня была богата, знаменита, обворожительна и владела фирмой, производившей модную женскую одежду. Для него это был великолепный случай, для нее тоже. Ей давно уже хотелось заполучить модельера, который придал бы ее фасонам более современный и свободный стиль. Очень скоро они перенесли свое сотрудничество в кровать, и тут Марк-Антонио, много месяцев ожидавший случая поквитаться, подстроил все так, чтобы Джанни их застал. Вспыхнул грандиозный скандал. В результате Марк-Антонио остался с графиней и последовал за ней в Париж.
Увы, блестящий профессиональный вклад сицилийского модельера не сумел защитить фирму Шанталь от экономического кризиса, охватившего всю отрасль. Самые слабые были сбиты с ног и унесены течением. Даже такой компании, как "Блю скай", пришлось закрыть несколько магазинов в разных странах, однако приобретенный с годами запас прочности позволил ей удержаться на плаву, проводя более гибкую рыночную политику.
Империя Шанталь, напротив, угрожающе зашаталась. Да и сама она со своими капризами успела надоесть Марку-Антонио. Ему захотелось вернуться к Джанни Штраусу хотя бы на работу, если не в постель.
Лимузин, стоявший у входа в ресторан, поджидал финансиста и его адвоката. Встретившись взглядом с глазами Марка-Антонио, Джанни Штраус послал ему широкую улыбку.
- Увидимся позже в гостинице. Сейчас я занят, - торопливо попрощался он с адвокатом, усадил его в лимузин и дождался, пока тот отъехал. - Отлично выглядишь, - заметил финансист, поворачиваясь к модельеру и пожимая протянутую руку.
- Ты больше не сердишься? - насмешливо спросил Марк-Антонио.
- А почему я должен сердиться? - притворно удивился Джанни и зашагал по улице Сант-Андреа.
- Разве ты не был зол на меня? - повторил молодой сицилиец, следуя за ним.
- Вероломство составляет часть твоей привлекательности. Я всегда принимал тебя таким, какой ты есть, - ответил Джанни.
- Главное, не делать из этого трагедию, - усмехнулся Марк-Антонио, вспоминая, какими оскорблениями они обменялись два года назад в Нью-Йорке.
- Я тоже так считаю, - согласился Джанни.
Марк-Антонио хлопнул его по плечу и весело рассмеялся:
- А как у тебя дела с неотразимым Ромеро? - Слухи о романе наследника великого Петера Штрауса с молодым аргентинским гонщиком были излюбленной темой разговора в спортивных кругах.
- А как графиня? - в свою очередь спросил Джанни.
- Несносная женщина.
- Ты это говоришь, просто чтобы доставить мне удовольствие.
- Я ее не выношу, - повторил модельер.
- Мир велик. Места хватает всем. Стоит лишь лечь на другой курс.
- Я узнал о несчастье с Мистралем, - переменил тему Марк-Антонио. - Удивительно, как он остался цел. Хвала Всевышнему.
- Насколько я знаю, он уже вне опасности.
- Это ведь Рауль подсек его, верно?
- Да, вроде бы. Жуткую профессию они себе выбрали.
Они шли рядышком, болтая, как старые друзья.
- Ты скучал по мне? - спросил Марк-Антонио.
- Ужасно, - признался Джанни.
- Я бы с радостью вернулся к тебе на работу, - модельер ответил откровенностью на откровенность.
- Шанталь придет в бешенство, если услышит, что ты говоришь, - заметил финансист.
- Я решил ее оставить, - заявил молодой человек.
- А она об этом знает?
- Пока еще нет. Она ждет меня в гостинице, чтобы вернуться в Париж. Мы с ней поцапались, - объяснил Марк-Антонио.
- Ей будет тебя не хватать, - злорадно засмеялся Джанни.
- Обойдется. Ей больше нравятся женщины. А таких парней, как я, она при желании найдет с дюжину на любом углу, - равнодушно пожал плечами сицилиец.
- Но второго такого гениального модельера ей не найти.
- Ты думаешь? Иногда я сам себе кажусь мыльным пузырем. Не думаю, что я так уж много значу, поверь мне.
- Вижу, на тебя нашла стихия самобичевания. Я понимаю. Со мной тоже такое бывает. Я возвращаюсь в Нью-Йорк прямо сегодня. Дневным рейсом, - проговорил Джанни с напускной небрежностью.
- Ты мне так и не ответил, - напомнил Марк-Антонио. Он был как на угольях.
- Встретимся в аэропорту, - предложил Джанни с довольной улыбкой. - В час, - уточнил он, останавливая встречное такси.
Он был уже в машине, когда зазвонил его переносной радиотелефон. Ответив, он услыхал в трубке дрожащий и немного гнусавый, словно слегка простуженный, детский голосок:
- Говорит Фьямма Гвиди. Мне надо поговорить с господином Джанни Штраусом.
- Я слушаю, - ответил он. - Ты меня ищешь?
- Да, синьор, - подтвердила девочка. - Мне очень нужно с вами поговорить.
В его жизни было два момента, заставлявших его испытывать чувство вины: его извращенность и вот эта девочка, дочь его отца, о существовании которой он всегда старался забыть.
- Когда? - спросил он просто.
- Прямо сейчас. Если вы приедете ко мне в гостиницу, я буду вас ждать в той комнате, где телевизор.
- Постараюсь не заставлять тебя долго ждать, - обещал Джанни. - Изменим маршрут, - обратился он к шоферу. - Едем в отель "Плаза".
3
Фьямма сидела в середине голубого диванчика, сложив руки на коленях и не сводя неподвижного взгляда с Джанни Штрауса, направлявшегося к ней по полутемному телезалу, совершенно пустому в этот час. На ней были "вареные" джинсы и голубая футболка с надписью "Я люблю Нью-Йорк". Ему казалось невероятным, что девочка с болезнью Дауна проявила такую незаурядную изобретательность. Правда, надо было признать, что над ней здорово потрудились врачи. Всячески способствуя развитию ее природных задатков, они совершили настоящее чудо и превратили Фьямму в необыкновенное существо.
- Привет, - сказал Джанни, подходя к ней.
- Привет, - ответила она, не трогаясь с места.
- Ты хотела со мной поговорить? Я пришел.
- Мама велела мне уйти, когда вы в первый раз пришли нас навестить. Но мне надо знать, что у меня за брат, которого я совсем не знаю. Я немножко путаюсь в словах, кажется, я что-то не так сказала, вы меня извините, синьор, - начала она.
Джанни сел в кресло рядом с ней и протянул ей руку для рукопожатия. Она в ответ протянула свою.
- Рад познакомиться, сестренка, - улыбнулся он, блеснув очками в золотой оправе. - Я тоже немножко стесняюсь. Знаешь, мне сорок лет, и у меня плохой характер.
- Ну, характер - это такая штука, что тут никто не виноват. Это ведь от рождения, верно? - рассудительно заметила Фьямма.
- Я знал, что ты есть, но ни разу тебя не навестил, - покаянно признался он.
- Мама мне еще не рассказала про нашего отца. То есть, я хочу сказать, про Петера Штрауса. Но она все время очень устает. Каким был наш отец, синьор? - с трогательным простодушием спросила девочка.
- Он был великим человеком. Он очень любил Марию, а я ей завидовал. И моя мать тоже, - он сам поражался тому, с какой легкостью нашел общий язык с этой малышкой.
- Когда кто-то умирает, его обязательно называют великим человеком, - возразила Фьямма.
- Мистраль жив. Но он тоже великий человек.
- Это правда. Я думаю, мама может полюбить только особенного человека. Но вы мне так и не сказали, какой был Петер, - напомнила она, возвращая его к волнующей ее теме.
- Он был великаном. Думаю, он весил больше ста килограммов. Настоящая гора. У него были светлые волосы и голубые глаза. И он был очень строгий. Должен признаться, я его всегда побаивался. Он создал огромное богатство только благодаря своему таланту. Он родился в бедном маленьком доме на реке Лиммат, в Цюрихе. Его отец работал в каменоломне, а мать была прачкой. Он не хотел учиться, говорил, что его всему научила жизнь. Когда ему было двенадцать, он сел в Генуе на торговый пароход и отправился в Южную Америку. В тридцать лет он был уже богат и женился на моей матери. Она австрийка и сейчас живет в Инсбруке. Она была замечательной пианисткой. Но их брак никогда не был счастливым. Когда отец умер, мне досталось в наследство колоссальное состояние, и теперь я с трудом стараюсь его сохранить. Понимаешь, он был предпринимателем, а я нет. Беру ссуды в банках, чтобы залатать дыры, но стоит мне заткнуть одну, как тут же где-то открывается другая. Наверное, скоро я просто все продам. Что ты еще хочешь знать, Фьямма?
- Что это за город, где родился наш отец? - спросила она.
- Ты никогда не была в Цюрихе?
- Я была во многих местах, но я не все хорошо помню. Как это говорят? Память - мое слабое место.
- У каждого есть свое слабое место, - попытался утешить ее Джанни.
- У меня их много. Люди на меня глазеют, потому что я не такая, как другие. Я все время чувствую разницу между собой и остальными, но стараюсь быть похожей на них. Это прямо наказание. Я очень устаю, потому что все время стараюсь. Когда я встречаюсь с незнакомыми, мне все кажется, что я сама не своя. Сейчас я уже подросток. Мне двенадцать лет. Мама говорит, что это чудесный возраст. Но это неправда. То есть, я хочу сказать, для меня это не так. Я все время стараюсь казаться довольной. Каждое утро, когда я открываю глаза, мне так тяжело начинать новый день. Мне надо делать зарядку, чтобы не растолстеть, а потом ингаляции, потому что я легко простужаюсь. И никогда я не могу съесть то, что мне нравится, потому что надо соблюдать диету. Конечно, это помогает: я хорошо дышу, легко двигаюсь, и у меня нет ни капли жира. Но я никогда не стану красивой, как моя мама. У меня на одну хромосому больше, чем нужно, зато многого другого мне не хватает. - Никогда раньше Фьямме не приходилось держать такую длинную и членораздельную речь.
Она говорила медленно, с трудом подбирая нужные слова. Потом, переведя дух, посмотрела на человека в золотых очках. Он ничего не говорил и сидел, опустив глаза.
- Наверное, я сказала что-то не так, - прошептала она. - Извините меня, синьор.
Она поднялась с дивана, собираясь уходить. Он крепко схватил ее за руку, чтобы удержать.
- Не уходи, Фьямма. Не сейчас. Я тебя не знал, но я уверен, что наш отец гордился бы тобой. Ты молодчина.
- Моя мама тоже так говорит, потому что она меня любит. А теперь мне правда пора идти.
- Мне жаль с тобой расставаться. Если хочешь, мы скоро снова увидимся. Но только при одном условии: если ты перестанешь называть меня синьором, - сказал Джанни.
- Я постараюсь, синьор, - обещала девочка.
Из холла гостиницы до них донеслись возбужденные голоса.
- Уверяю вас, синьора, никто из нас ее не видел, - говорил кто-то.
- Адель, как ты могла уйти и оставить ее одну? - Это был голос Марии, она сердилась на бабушку.
- У этой девчушки больше мозгов, чем ты думаешь. Раз она ушла, значит, были на то причины. Она вернется, не беспокойся, - мощный голос Адели перекрывал все остальные.
- А если ее похитили? Если кто-то причинил ей вред? Надо сообщить в полицию, - взволнованно говорила Мария.
В эту минуту Фьямма вышла из телезала. Следом за ней шел Джанни.
- Я здесь, мамочка, - простодушно сказала она.
Мария распахнула объятия, и Фьямма побежала к ней.
- Я хотела познакомиться со своим братом, - прошептала она на ухо матери.
- Об этом мы после поговорим, - прервала ее Мария, крепко прижимая дочку к груди.
* * *
Мистраль быстро поправлялся. Природа наградила его несокрушимым здоровьем, и он хорошо поддавался лечению. Больше всего неприятностей ему доставляла голова, однако с течением времени боль стала слабеть и отступать.
Как-то, зайдя в палату, Мария застала его погруженным в мрачные мысли.
- Что случилось, любовь моя? - спросила она ласково.
- Я ничего не помню об аварии. Но, кажется, это именно так и бывает, - ответил Мистраль.
- А что ты вообще помнишь о чемпионате?
- Что я был впереди, а Рауль шел за мной по пятам. Потом я увидел небо, а потом ничего.
- Тебе очень повезло, - заметила Мария.
- Это еще как посмотреть. Я же готовился в пятый раз победить на чемпионате мира.
- Будет еще случай, - утешила она его.
- А ты как, девочка моя? - Он попытался улыбнуться в ответ.
- Я счастлива. Человек, которого я люблю, вернулся к жизни, - торжественно объявила она.
- А дети? Как они?
- Они в гостинице, с ними все в порядке.
- Мария, мне очень жаль, что все так получилось. Если бы я умер, тебе остались бы одни лишь жалкие воспоминания.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Что я жил только собой и своими моторами. А ты, дети, моя мать - все вы были всего лишь довеском к моей жизни, приятным времяпрепровождением в перерывах между гонками.
- Ну, это уж ты загнул. И не надо меня недооценивать. Я никогда бы не смогла полюбить такого эгоиста.
- Клянусь тебе, я больше никогда не брошу тебя одну. Перед твоим приходом я спрашивал себя, любил ли я тебя по-настоящему или просто использовал.
- Этим вопросом чаще мучаются женщины, а не мужчины, - усмехнулась Мария.
- Что слышно о Рауле? - спросил он, чтобы сменить тему.
- Он выиграл "Гран-при" Португалии. Попросил у меня твой шлем.
- Дурной знак. Он становится сентиментальным.
- Я тоже так подумала. Но, как бы то ни было, шлем я ему дала.
- Я не был таким мягкосердечным в его возрасте, - задумчиво проговорил Мистраль. - К счастью, Рауль совсем не глуп.
- Ты ведь любишь его, верно?
- Примешивать чувства к соревнованиям, когда хочешь победить, это худшее из всего, что только можно придумать.
- А знаешь, ты становишься что-то уж больно словоохотливым.
- Это новая, доселе неизвестная черта моего характера.
- Мне нравится тебя слушать, - призналась Мария.
- Но, честно говоря, сейчас я немного устал.
- Подождем, пока к тебе вернутся силы, - улыбнулась она.
- Как-нибудь я расскажу тебе, что было, когда я уехал из Чезенатико на работу в Модену, к Сильвано Ваккари, в ту мастерскую под железнодорожной насыпью. Там было темно, грязно, и холод стоял собачий, что летом, что зимой. И все равно это было самое прекрасное место, какое я когда-либо видел.
- Вот в тот раз я тебя и застала в молочном баре с довольно-таки задрипанной девицей, которая висела у тебя на шее, - попрекнула его Мария.
- Злопамятна, как слон. Но на этот раз ты меня не выведешь из себя. Я правда очень устал.
Мария погладила его по лицу. Мистраль закрыл глаза, надеясь уснуть. Ей показалось, что он засыпает, но это было не так. Он погрузился в воспоминания.
В мире огромном и прекрасном
1
Мистраль приехал в Модену, когда солнце стояло уже высоко в небе. Он вышел из здания вокзала и осмотрелся. Кругом было тихо. Он спросил дорогу у одного из таксистов.
- А вы что, собственно, ищете? - поинтересовался тот.
- Мастерскую Сильвано Ваккари, - ответил Мистраль.
- Что ж вы сразу не сказали? Вот, прямо по этой улице. Сильвано работает вон там, - пояснил таксист, - в сотне метров от вокзала.
Мистраль воображал себе необъятные цеха, много света, образцовый порядок, а оказался на пороге какой-то темной, грязной норы. Внутри было тихо. Где-то в глубине этой пещеры горел огонек, и ему вспомнился Мастер Джеппетто во чреве акулы, а сам он показался себе маленьким Пиноккио, идущим на свет, чтобы найти отца. Он понял, что почти незнакомый ему Сильвано Ваккари после первой же встречи стал для него чем-то вроде отца, своего-то он не помнил. Только вот в глубине пещеры, в узком конусе света вместо Сильвано он увидел женщину. Маленькая, хрупкая, она сидела за столом, заваленным бумагами и мелкими запчастями. Перед ней стоял мужчина, но это был не Сильвано. Они разговаривали. Голос у женщины был тонкий, пронзительный, сварливый. Оба лишь на мгновение обернулись к нему, а потом, не обращая на него ни малейшего внимания, вернулись к своей оживленной перебранке.
- Уж если мне выставляют такой километровый счет, могу я, по крайней мере, узнать, за что? Что сотворил Сильвано с моей машиной? - говорил незнакомец.
- Тут все написано, - отвечала женщина, тыча пальцем в листок бумаги. - А может, Сильвано сделал и еще кое-что. Ты же его знаешь, он не всегда говорит, что делает.
- Твой муженек тот еще фрукт, - согласился мужчина.
- Мне ли не знать! Когда он хочет развлечься - никаких денег не жалеет, а как надо взимать плату за работу, его и след простыл, за всем я должна смотреть! Но, как бы там ни было, ты проверил свою "Джульетту"? Все в порядке? - спросила женщина.
- Конечно, все в порядке, - признал собеседник.
- Задний мост все еще вихляет?
- Нет, все отлично пригнано, - заверил ее мужчина.
- Тогда плати. У тебя денег - лопатой не перекидать, а ты споришь с бедной женщиной из-за какой-то жалкой десятки, - возмутилась она.