Я в ужасе посмотрела на Мэри. "Посмеемся"? Никогда прежде Мэри Бэгшот не говорила, что на вечеринках "Два предмета одежды" "можно посмеяться", напротив, она обычно характеризовала их "жалкими сопливыми потугами развлечься" и "поводом для дебилов и извращенцев вроде Билла показать всем свое вонючее потное трико и позырить на полуголых девиц". А теперь ей, видите ли, интересно знать, можно ли считать обувь предметом одежды. Естественно, нет.
- Если не хочешь - не ходи, - сказал Брайан, пожимая плечами. - Но было бы здорово, если бы ты пошла. Надень свитер и джинсы. Вот тебе и два предмета. И не замерзнешь. Я просто обязан посетит одну из ваших безумных вакханалий до возвращения в Америку. В Штатах такого вообще не бывает: у нас чуть что - могут обвинить в сексуальном домогательстве…
- А не будет домогательства - считай вечеринка прошла впустую, - бесстрашно заявила Мэри. Да она еще и кокетничает. Нет, ей точно надо было вправить мозги.
- Ну, не знаю, - пробормотала я. До того вся эта идея казалась мне постыдной, детской и мучительной для незагорелых участников. Я к тому времени проучилась в университете достаточно долго и побывала не на одной такой вечеринке, так что совершенно не чувствовала себя обделенной. У меня в голове не укладывалось, что Мэри со мной не согласна. Ее отношение к таким вещам обычно было совершенно категоричным. Разве не она заявляла, что Андреа Дворкин слишком сильно красится? Что с ней случилось?
- Да ладно. Не будь такой душной, - Мэри игриво ущипнула меня. - Вот стукнет тебе пятьдесят, тогда и носи бесформенные джинсы и свитер. А пока можно показывать свое молодое тело, не жирное и дряблое.
Это все и решило. Два слова "жирный" и "дряблый" напомнили мне, что я должна получать удовольствие от жизни, потому что пока еще могу носить обтягивающие джинсы дудочкой для красоты, а не в качестве корсета для двух тумбочек, на которых стоит полторы тонны целлюлита.
- Как же я разденусь, - простонала я. - Я две недели не брила подмышки.
- А мы подождем, - сказала Мэри, чувствуя, что я готова сдаться.
И в результате мы отправились на эту вечеринку "Два предмета одежды" - слава богу, ее организаторы - два парня из команды регби к нашему приходу напились и едва могли сосчитать, сколько на нас было предметов. Они шлепнули нам на ладони штамп в виде улыбающейся мордочки, что означало, что мы заплатили за вход. Фактически на мне было три предмета одежды. Вы пробовали надеть джинсы, не проложив между ними и телом кусочек хлопковой ткани. Я готова была заплатить штраф за нарушение правил, лишь бы не поцарапаться заклепками.
Мэри, одетая в довольно откровенное платье из лайкры (я думала, она его выкинула, еще когда прочитала "Миф о красоте" Наоми Вулф), а также бейсбольную шапочку Брайана, постоянно хватала меня за руку и спрашивала, не заглядывает ли ей кто под юбку. На самом деле никто бы ничего и не увидел, было так темно, что невозможно было понять, чья это задница вертится перед тобой - мужская или женская.
Мы с Брайаном протиснулись к бару, избегая прикосновений к голым рукам и ногам, которые напоминали мне о каких-то виртуальных дворцах в духе фильмов семидесятых годов. Но Билл чувствовал себя как рыба в воде. Мэри, как ни странно, тоже. Когда мы с Брайаном вернулись, держа в руках скользкие пластиковые стаканы, тонкая ладонь Мэри лежала на волосатом плече Билла, а ее голое бедро скользило по его обтянутой лайкрой ляжке в ритм основной музыкальной теме из фильма "Шафт"! Три минуты спустя они впились друг в друга губами словно четырнадцатилетние подростки, у которых только что сняли брэкеты.
- Ничего себе!
- Вот так сюрприз, - сказал Брайан, когда мы отошли и оставили их наедине. Насколько это возможно в помещении, набитом людьми так, что вот-вот рухнут стены. Брайан тоже удивился, увидев, как Мэри взасос целуется с Биллом, а что было бы, если б он присутствовал при нашем разговоре в супермаркете про сыр и шланги!
- М-м-м. Я и не знала, что у них такая страсть, - ответила я. - Послушать их, так можно подумать, что каждый из них считает другого просто уродом.
- Да, - согласился Брайан, - но так ведь часто бывает. Люди, которых подсознательно влечет к кому-то, часто защищают себя от возможного разочарования и отказа, стараясь показать, что терпеть не могут этого человека. Очевидно, они без ума друг от друга. Готов побиться об заклад: сегодняшний вечер станет началом долгого и страстного романа.
- Да что ты! У них просто крыша поехала, - уверенно сказала я, хотя Мэри к этому времени уже третью песню подряд исследовала языком пломбы Билла.
- Видимо, ты слишком близко с ними знакома, чтобы заметить, - размышлял Брайан. - Я никогда не говорил тебе, но когда я увидел Мэри и Билла впервые, я почувствовал, что когда-нибудь они будут вместе. Она все время его трогает. Ты не обратила внимание? Так, чуть прикасается. Но это явный признак влечения.
- Ты так действительно считаешь? - спросила я, наморщив в сомнении нос. Но, подумав, вспомнила, что Мэри действительно все время трогала Билла. Но насколько я помнила, эти легкие касания носили характер энергичных и злобных тычков.
- Да, они совершенно потеряли голову, - заключил Брайан.
- А откуда ты все это знаешь? - спросила я его.
- Чего только не узнаешь от старших сестер. Было время, когда я угадывал начало романа, по крайней мере, недели за две до самих его участников.
За разговором мы прошли обшарпанное фойе студенческого клуба, вечно вонявшее рвотой и пивом и вышли из здания, где проходила вечеринка.
- За две недели до начала романа? - размышляла я. - Хотела бы я так уметь. Иногда это бывает очень кстати.
- Что ж, - сказал Брайан и обнял меня за плечи, что я расценила как дружеский жест. - Не так это мне и помогло. Видишь ли, умение предсказать неизбежность романа несколько напоминает предсказание будущего. Ты же знаешь, что ясновидящие не в силах предсказать будущее себе.
- Я не знала этого, - призналась я.
- А это так. Нельзя использовать дар для себя. Только для блага других. Таков закон Вселенной. Я был уверен, что в тот момент, когда Билл наберется храбрости, он с удивлением увидит, что ему отвечают взаимностью. Но когда речь идет обо мне самом… - он пожал плечами. - Когда мне кажется, что я встретил человека, который мне действительно нравится и я хочу быть с ним, - я вижу все, что происходит, но никоим образом не представляю себе, чувствует ли этот человек по отношению ко мне нечто подобное.
Мы присели на низкий парапет, ограждающий клуб, и стали рассуждать о таинствах мира. Правда, потом нам пришлось уйти, так как мы обнаружили, что одна из парочек с вечеринки устроилась на траве прямо у нас за спиной, явно намереваясь поближе узнать друг друга. Неудивительно, что местные налогоплательщики так не любят студентов.
- Я сгорал от желания, но понятия не имел, примут ли мои ухаживания или отвергнут, - продолжал Брайан под энергичные вздохи и стоны любовной парочки. Внезапно он обернулся ко мне; его сильная рука по-прежнему обнимала меня за плечи, и мне от этого было хорошо и уютно.
- Положение в общем хреновое, - нервно засмеялась я.
- Да?
- Угу, - буркнула я. - Конечно. Хреновое.
Я что-то пробормотала. Захихикала. Я была в состоянии, близком к истерике. Брайан смотрел на меня очень странно. Клеит он меня, что ли, спросила я себя? Да нет. С чего бы вдруг. Это же я, Лиззи Джордан. Неужели я могу ему понравиться. Грудь размером с небольшую бородавку. Для него это не вариант. У меня сжалось сердце, и я приготовилась выслушать, что ему на самом деле нравится Джемима из Мэриного класса по нейрофизиологии и что он попросит меня их познакомить.
- Думаю, придется нырнуть в омут головой, - пробормотал он. - Интересно, оттолкнет она меня или нет? Не знаю. Надеюсь, не оттолкнет.
Его лицо было так близко от меня, что контуры расплывались и мне пришлось опустить веки во избежание косоглазия. Но прежде чем я успела закрыть глаза, я почувствовала, как его мягкие губы коснулись моих губ. Господитыбожемой! Он поцеловал меня. Меня. Так, значит, это он про меня все говорил!
- Бра-а-а…
Но он не перестал целовать меня.
Колокола зазвонили, прибой обрушился на берег! Хор ангелов запел у меня в голове. Стадо диких зверей пронеслось по пищеводу и вытоптало живущих там бабочек.
Обнимавшая меня рука как-то сама собой сползла ко мне на талию и перетянула меня на обтянутые блестящей лайкрой колени. Я расслабилась и почувствовала, что его язык скользнул в рот. Рука Брайна осторожно залезла под свитер и обняла мое дрожащее тело. Я пыталась проникнуть под трико, но не нашла дорогу, так что выяснить, растут ли у него волосы на спине, удалось только у меня в комнате. К счастью, оказалось, что не растут.
Не помню, как мы тогда вернулись в колледж. Мы все время целовались, и я не видела, по какой дороге мы шли. Каким-то образом мы оказались в моей комнате, и хотя моя кровать с матрасом для пыток, чьи сломанные пружины обычно впивались мне в почки, для двоих была тесновата, - для нас с Брайаном окружающего мира не существовало, даже когда назавтра в восемь утра Мэри стала колотиться в мою дверь…
- Лиз! - орала она. - Лиззи. Открывай, быстро. Что я наделала! Я правда натворила что-то ужасное! Мне очень плохо!
- Ну сходи и исповедуйся! - крикнул Брайан, прежде чем я успела заткнуть ему рот.
Наступила страшная, гнетущая тишина, и я представила себе ее реакцию на незнакомый мужской голос, раздавшийся из моей комнаты.
- У тебя кто-то есть? - закричала Мэри на максимальном уровне громкости. Я представила, как она вдавливает глаз в замочную скважину. Слава богу, в моей двери замочной скважины не было, потому что у нас в комнатах установили новую систему магнитных ключей, и она никогда не работала.
- Кто там у тебя, Лиз? Мужчина? Это что, Брайан?
- Он самый, - подтвердил Брайан, в отличие от меня не понимавший, что ему самое время молча вылезти в окно и ждать на бетонном балкончике, когда можно будет вернуться назад, чтобы я тем временем смогла открыть Мэри дверь и доказать ей, что в моей кровати нет абсолютно никого. Вот вам его хваленая психологическая чуткость и умение угадывать чувства других людей.
- Впусти меня! - потребовала Мэри. Она была на грани истерики. - Впусти меня немедленно, Лиззи Джордан.
- Сначала нам надо одеться, - ответил Брайан, закладывая меня все больше и больше. Я тем временем прыгала по комнате, хватая наугад раскиданные лифчики, трусы и носки и распихивая их по углам. В какой-то момент на мне оказалось две пары трусов. Брайану достаточно было натянуть одно свое дурацкое трико, поэтому он оделся мгновенно и распахнул перед Мэри дверь, когда я еще только вдела одну ногу в джинсы.
- Привет, Мэри.
- Невероятно! - заорала она, застукав меня на месте преступления. - Просто невероятно! Как ты могла?
С этими словами она бросилась вниз по лестнице, не дожидаясь ответа.
- Что это с ней? - спросил Брайан.
Мэри избегала меня весь остаток дня. И выяснилось, как я и предполагала, что Билла она избегает тоже. Вот вам и теория Брайана о глубокой и потаенной страсти. По мнению Мэри, если долго сдерживаемая ею страсть к ВелоБиллу нефтяным фонтаном прорвала лед холодного презрения, надо подойти и заткнуть дырку пальцем, чтобы не пролилось слишком много. Позже она рассказала мне, как она заорала, увидев растущие на спине Билла волосы, а ведь я неоднократно предупреждала ее, что именно находится под лайкровым трико.
- А ты все это время спала с Брайаном, - сказала она с укором, когда мы все-таки встретились в очереди к шашлычному фургону. - После всего, о чем мы договорились в чипсовой лавке, у тебя с Брайаном была БСЛ.
БСЛ. Безумная страстная любовь. Практически так оно и было. Я краснела при одном воспоминании.
- Но знаешь… - и я попыталась изложить ей теорию Брайана об их страстном желании быть вместе с Биллом и конечном обретении истинной любви. Разве мы не упоминали об этом при заключении договора в чипсовой лавке, разве не оправдывал мое поведение тот факт, что Мэри нашла истинную любовь первой?
- Истинная любовь? С Биллом? Ради бога, Лиз, да я просто нажралась, - фыркнула она. - И тебе полагалось остановить меня. Если б ты была настоящей подругой.
- Я не сразу поняла, - оправдывалась я. - Клянусь тебе, мне до последней минуты и в голову не приходило, что Брайан за мной ухаживает. Я пыталась его остановить. Ну хорошо, не пыталась, - призналась я. - Но честное слово, инициатива была не моя.
- Ладно, забудем, - подытожила Мэри. - Ясно, что Брайан тебя хотел. Он тебя хотел с самого начала. И дело даже не в этом, - быстро добавила она. - Не то чтобы я ревновала тебя к Брайану, Лиззи. Меня просто смущает вся эта история с Биллом, и грустно, что наша веселая компания теперь распалась. Все погибло.
- Что погибло? Почему распалась? Мы по-прежнему можем встречаться. Мы с тобой. Билл и Брайан. Мы останемся друзьями.
- Нет, не останемся, потому что Билл видел меня голой. Баланс нарушился, Лиззи.
Так оно и вышло. Хотя тогда я действительно этого не заметила.
Вечером мы снова сидели в баре, так же как накануне, до драматических событий вечера, который вошел в историю под названием "Два предмета одежды". Мэри сидела рядом с Биллом, я сидела с Брайаном. Разница была лишь в том, что, когда одноглазый бармен Джим объявил о закрытии бара. Брайан пошел ко мне и мы провели ночь в безумной страстной любви.
До встречи с Брайаном я по-настоящему не понимала, что они все так носятся с этим сексом. Мой опыт в этом популярном международном виде спорта ограничивался редкими и неловкими перепихами на пьяную голову. Даже во время длительных (почти три месяца) отношениях, которые у меня были за год до Брайана с одним довольно смазливым парнем по имени Джеймс, все равно получалось, что нам сперва надо набухаться, а потом дело доходит до секса. И делать все надо, выключив свет (на этом настаивала не я). И мне категорически запрещалось открывать глаза, пока он это со мной делал, а лежать полагалось абсолютно спокойно, не трогая его, если он специально об этом не попросит. Позднее сарафанное радио колледжа донесло, что это было отличительной чертой всех выпускников одной знаменитой частной школы.
С таким опытом за плечами неудивительно, что я, в числе немногих, разделяла мнение бедняги Боя Джорджа и Морисси о том, что чашка чая, пожалуй, лучше ночи, проведенной за горизонтальной аэробикой. Брайан изменил все в корне. Он включил меня, нащупал те кнопки, которые ранее я считала неработающими. От его безусловного восхищения моим телом всю мою зажатость, неотъемлемую и выношенную, как целюллит, словно сдуло ветром.
Я и представить не могла, что даже тогда, когда я не лежу в постели с моим заокеанским любовником, воспоминания о сексе могут быть так сексуальны. Я спрашивала себя, видят ли другие эту аварийную сигнализацию, что не выключалась во мне часами после ночи с Брайаном. Неужели они не замечают, что я выхожу из лекционного зала другой походкой? (Я имею в виду, что теперь я ступала горделиво, плавно покачиваясь, а не хромала так, словно мне где-то что-то трет.)
Единственное, о чем я жалела, это только о том, что ничего нельзя рассказать Мэри. До событий с Биллом и Брайаном на вечере двух предметов одежды у нас не было ничего, о чем мы не могли бы сказать друг другу. Мы делились всеми секретами. Мы рассказывали самые беззастенчивые подробности. Кто, как, чем пахло. Честно говоря, мы вели себя просто мерзко. Но теперь я чувствовала, что она не поймет меня, если я вломлюсь к ней и стану расписывать свою замечательную новую любовь. Ее собственная любовь на тот момент кипела не так бурно.
После эпизода с Биллом и обещания сразу по окончании университета уйти в монастырь, Мэри отдала свое сердце аспиранту по имени Ральф, который носил по пять серег в каждом ухе, сапфир в носу и татуировку дельфина на заднице (по слухам). Ральфа назначили куратором Мэри на время проведения уникальных жестоких опытов, которые составляли часть ее дипломной работы по психологии.
Идея состояла в том, чтобы молодой и трусливый Ральф стимулировал ее интерес к выбранной теме (дети и их боязнь пауков, сообщила она мне, зевая), но практически качество ее работы резко падало, а она часами напролет тщетно гадала, нет ли у аспиранта в придачу к проколотому языку еще и "принца Альберта" (Мэри действительно слегка задвинулась на теме крайней плоти). Я так и не поняла, хотела она, чтобы его пенис был украшен шариками, или не хотела. Вряд ли ей предстоит узнать это в ближайшем будущем: все попытки затащить его на ночь в лабораторию провалились, и мне не хотелось злить ее радостными рассказами о своей безмятежной любви.
Мы продолжали встречаться вчетвером: Билл, Брайан, Мэри и я. И хотя нам уже не было так радостно и легко, как прежде, ибо теперь любая сказанная Биллом double entendre принималась Мэри на свой счет, все равно дела обстояли неплохо. Да меня это и не слишком беспокоило, потому что наши отношения с Брайаном становились все теснее. Я чувствовала, что нарушаю пакт, заключенный с Мэри в чипсовой лавке, но надеялась, что она поймет. Она сама сказала, что понимает, - к тому времени наша "ночь" с Брайаном длилась уже больше трех месяцев.
- Теперь-то это дело прошлое, - сказала она. - Я и сама подумывала закрутить роман с Брайаном, но он с тобой стал такой тряпкой, что я поняла: мне быстро надоест его привязчивость.
Вот и славно. Вряд ли это можно назвать комплиментом в полном смысле слова, но ясно было, что таким образом моему роману дан зеленый свет.
Глава пятая
Мы замечательно провели вместе зимне-весенний семестр, но по меру приближения лета тихие вечера, когда мы с Брайаном просто сидели вдвоем и читали скучные учебники, приобрели оттенок меланхолии.
В конце весеннего семестра я пыталась не реагировать на то, что Брайан набрал на моем компьютере свою крайне увлекательную автобиографию и разослал ее в разные американские компании в поисках работы на большие каникулы. Я убедила его разослать запросы и в лондонские компании, чтобы был хотя бы слабый шанс провести лето вместе. Он это сделал. Но в конце концов наиболее интересную интернатуру предложила именно американская компания, не говоря уже об оплате билета домой для вступления в должность.
За шесть дней до отъезда Брайана в Штаты я нашла рядом с его кровати блокнот с номером рейса и временем отправления и неожиданно узнала точный момент, когда он улетит от меня. Конечно, его возвращение в Америку не обязательно означало, что я никогда не увижу его, но это означало, что наше "мы" кончилось, когда я начинала думать о нас. Это-то уж я понимала. Я не была настолько глупа. Когда-то давно мы уже говорили об этом с Брайаном. Как трудно поддерживать отношения на расстоянии, особенно когда оба так молоды и каждому еще столько предстоит сделать в своей стране. Но тогда во время разговора я не предполагала, что наша связь продлится так долго и этот вопрос действительно встанет перед нами.