- Именно. Окажите честь и мне и ему, - улыбнулся он.
Служительница вновь стала стрекотать по-французски. Это платье - жемчужина коллекции, его нельзя просто так показывать на улице. Мсье властно оборвал ее несколькими словами, в которых Чармиэн уловила имя Леон. Стало быть, "лорд Байрон" в дружеских отношениях с Кутюрье Леоном Себастьеном и он привык получать желаемое. Служительница умолкла, пожав плечами, и воцарилась тишина. Он указал тростью на ноги Чармиэн.
- Полагаю, подойдут серебристые туфли и какая-нибудь накидка.
Служительница исчезла.
- Мсье, это весьма любезно с вашей стороны, но на самом деле… я не могу, - заикаясь, произнесла.
Чармиэн.
Он приподнял бровь:
- Вы считаете, что не заслужили по крайней мере обеда?
- Я… я с удовольствием. Только никакого вознаграждения не нужно.
- Но вы совершенно выдохлись, так что не протестуйте. Я не предлагаю уединения или чего-то в этом роде, - протянул он пренебрежительно, и Чармиэн залилась краской.
- Мсье, у меня и в мыслях не было… - начала она.
- Разумеется, было, иначе вы бы не были женщиной, но мне верить можно. Мы пойдем в какое-нибудь оживленное место, где достаточно народу, чтобы рассеять ваши подозрения.
Служительница принесла пару серебристых туфелек и такого же цвета парчовый плащ, отделанный лебяжьим пухом. Затаив дыхание, Чармиэн стала их примерять с помощью этой женщины. Глядя на себя в зеркало, Чармиэн думала: наяву ли все это? Еще в полдень ее гнали отсюда с позором, а сейчас помощница Себастьена перед ней на коленях. Такова власть богатства… богатства этого господина. Она поглядела в его рыжеватые глаза, он наблюдал за ней с загадочной улыбкой на устах. Сердце ее готово было выпрыгнуть, нервы были как струны, внутренний голос твердил: опасайся этого человека, снимай все это с себя и побыстрее, прими нормальный облик. Но она не могла раздеться при нем, хотя и попробовала слабо протестовать:
- Мсье, прошу вас…
Он не обращал внимания.
- Если готовы, идемте. - Улыбка исчезла, он выглядел равнодушным, даже утомленным, голос поскучнел.
Внезапно девушка почувствовала сильный голод: прошло ведь много времени после ее скудного завтрака. В конце концов, он ей обязан чем-нибудь за то время, что она потратила для его сестры; а мысль о хорошем ресторане была очень соблазнительна. Подавляя свое подсознательное сопротивление, она согласилась. Тут взор Чармиэн упал на груду собственной одежды. Боже, ее вещи! Она не может их тут оставить.
- А, это! - протянул он устало. - Их пришлют вам домой.
Служительница деликатно кашлянула:
- Разумеется, мсье, по какому адресу?
- Дайте ей адрес, - скомандовал он.
Она робко назвала адрес скромной улочки Пуляров, и служительница презрительно сдвинула брови. Выходя, девушка услышала, как портниха что-то говорила, промелькнуло имя Жермены. Значит, это Жермене предстоит отнести ее вещички домой, и Чармиэн испугалась, что та выбросит их в Сену. Но, спускаясь со своим спутником по ступенькам, она отбросила прочь все мысли о Жермене, собственной одежде и завтрашнем отъезде. Ей предлагали волшебный вечер, и она намеревалась взять от него все, что можно, - другого такого у нее может никогда не быть.
Их ожидало такси, и она уже без удивления обнаружила, что наступил вечер; казалось, она провела в салоне полжизни. Над городом мерцало лилово-розовое небо; вокруг блистали мириады огней, заливавших золотистым светом улицы, дома, деревья. Шофер открыл ей дверцу, мужчина проследовал за ней. Он сидел прямо, скрестив руки на набалдашнике трости, а она смущалась от его близости. От него исходил легкий запах лавровишневой воды и дорогого табака он почти касался ее плечом но, казалось, совершенно забыл о ее присутствии. Проникавший снаружи свет падал на его профиль, непроницаемый, как маска из слоновой кости, только легкая усмешка трогала его, как будто он наслаждался потаенной шуткой. "Интересно, сколько ему лет?" - подумала она. Он не выглядел молодо, разве только в улыбке его было что-то мальчишеское. Это был зрелый, уверенный и целеустремленный человек, правда порой казавшийся взбалмошным. Она не осмеливалась нарушить молчание - даже когда они выходили в залитый светом ресторан на левом берегу.
Его здесь знали - метрдотель поспешил им навстречу, его помощники приняли у него трость и шляпу и проводили к столику перед открытым окном, в которое открывался чудесный вид на реку и освещенные башни Нотр-Дама. Чармиэн пыталась сама освободиться от плаща, но он, заметив, галантно помог ей. Она беспомощно уставилась в меню, составленное на французском; мужчина, заглянув в свой экземпляр, предложил заказать для нее, и его предложение было принято с благодарностью. Ресторан был почти полон, было много иностранцев. После первого бокала вина Чармиэн набралась храбрости и огляделась. Она поняла, что ее туалет и красавец спутник вызвали волну нескрываемого любопытства, от которого она конфузилась, пока не поняла, что все эти нарядные дамы просто ей завидуют. Это было даже приятно.
Когда они съели дыню во льду и запеченную рыбу, ее спутник промолвил угрюмо:
- Вы потеряли дар речи?
Она подняла на него глаза, зардевшись:
- О, простите, мсье, но это все так… потрясающе.
- Надеюсь, вам здесь нравится.
- О да. Здесь просто великолепно.
Она окинула взглядом белоснежную скатерть, сверкающую посуду, орхидеи в изящной вазе и подумала: "Как потерянно, должно быть, я выгляжу". Для него это все, несомненно, привычно.
- Здесь все довольно вычурно, - усмехнулся он, приоткрыв белоснежные зубы, - а все эти люди просто снобы. Но приведи я вас в более уединенное место, которое я бы предпочел, вы бы испугались.
- Ну… это очень мило с вашей стороны. - Она не знала, как расценивать его заявление. Потом, осмелев, спросила: - Могу я узнать ваше имя?
- Алекс, - бросил он, поигрывая бокалом.
- Но я не могу так вас называть.
- Сегодня вечером можете. Больше мы не встретимся.
Последнее замечание больно задело ее. Все еще глядя на свой бокал, он спросил беззаботно:
- А как вас зовут?
- Чармиэн.
Он перевел на нее взгляд, в глазах его проснулся интерес.
- Необычно, - резюмировал он. - Почему Чармиэн?
- Почему бы и нет? Это, собственно, следствие романтических наклонностей моего отца. Перед самым моим появлением на свет он посмотрел фильм о Клеопатре, и имена героев поразили его воображение. Я рада, что он выбрал имя Чармиэн, а не Клеопатра.
- Клеопатра вам бы не подошло, вы не сирена.
Замечание, хотя и справедливое, несколько ее обидело.
- Чармиэн, а дальше?
- Алекс, а дальше? - парировала она.
Он искренне рассмеялся:
- Прекрасно, моя прелестная Чармиэн. - Как бы делая над собой усилие, он попытался продолжить беседу: - Вы в первый раз в Париже?
Она подтвердила и добавила:
- Чудесный город.
- Все мировые столицы становятся похожи до чрезвычайности, - пожал он плечами, - бетонные здания, в универмагах продается одно и то же, неоновая реклама везде одинакова. Скоро вы перестанете различать - в Париже вы, Мадриде или Берлине.
- Но каждый город имеет свои особенности, - возразила она, - тут у вас Лувр, площадь Согласия и…
- Не утруждайтесь перечислением, - махнул он рукой, - каждый год уносит что-то, от старых зданий освобождаются ради очередных монстров, а то, что остается, теряется среди небоскребов. Еда и та стандартизируется. Вот уже куриное соте можно съесть и в Токио, и в Нью-Йорке.
- Все равно вкусно.
- Ну, не стройте из себя гурмана. На мой вкус тут многого недостает.
- Вы просто избалованы, - отважилась заявить она.
- Может быть, - согласился он, - я понимаю, о чем вы думаете. В моей жизни было слишком много хорошего, и я уже ничего не ценю - тут, вероятно, вы правы.
Она подумала не совсем об этом, но и это было справедливо.
- Роскошь по-настоящему оценивается в бедности, - произнесла она и тут же пожалела об этом. Не стоило подчеркивать свое положение - но, странно, лицо его смягчилось. Кажется, впервые за все время обеда она полностью овладела его вниманием до сих пор он, казалось, лишь присутствовал рядом.
- Милая моя, - начал он мягко, - я бы многое отдал, чтобы побывать на вашем месте. Имея все, часто ощущаешь жизнь бесцельной и страшно скучной.
- Уверена, мне так никогда бы не показалось, - воскликнула она, - и потом, будучи богатым можно так много делать для других.
- Давать, к примеру, обеды Золушкам? - Теперь он уже посмеивался над ней.
- Я очень благодарна, - притихла она.
- Благодарным должен быть я, поскольку, как это ни странно, нахожу ваше общество весьма приятным. И потом, я вам обязан за все-то время, что вы на меня потратили.
- Говорю вам, мне это доставило удовольствие.
- Удивительно. Я, например, ненавижу ходить к своему портному. Альтея тоже будет вам признательна.
- Вашу сестру так зовут? - спросила она быстро. - Она выходит замуж, и вы поэтому покупаете ей столько нарядов?
- Замуж? Вовсе нет. Она еще слишком молода для брачных уз, накладывающих определенную ответственность, - так мне во всяком случае, говорили, сам я этого пока не испытал. В конечном итоге придется мне конечно, пошевелиться и подыскать ей подходящего мужа.
Это безапелляционное утверждение шокировало Чармиэн, хотя она знала, что во многих средиземноморских странах браки по расчету все еще обычное дело.
- И у бедной девушки нет выбора? - возмутилась она.
- Естественно, я не стану принуждать ее к союзу, который придется ей не по вкусу, - отвечал он спокойно. - Но женщинам в браке требуется прежде всего надежность, и с этой точки зрения ни один из ее нынешних приятелей на роль мужа не годится.
- Поп-певцы? - спросила она, припоминая свои подростковые увлечения.
- Это все пустяки, отрезал он, - певцы обычно вообще вне досягаемости. - Он примолк, а Чармиэн испытала некоторую жалость к незнакомой девушке, у которой такой деспотичный брат.
- Но, предположим, она действительно влюбится, - сделала она новую попытку.
- Любовь и брак - совершенно разные вещи, - усмехнулся он цинично, - лишь очень юные создания стремятся их объединить, зачастую с катастрофическими последствиями.
Не познав еще настоящей любви, она не могла ему противоречить, хотя и чувствовала, что он не прав.
Он посматривал на нее с добродушной насмешкой.
- Ну а вы-то сами, крошка, тоже настолько молоды, что верите в любовь с большой буквы?
- Ну… я многого не испытала, но всегда думала, что это единственное основание для брака.
- Романтическое пустословие! - презрительно отмахнулся он.
Так вы ее опекун? - спросила она, испытывая симпатию к Альтее.
- Наш отец умер, и я теперь глава семьи, - объявил он гордо; видно было, что он воспринимает свое положение серьезно, - однако мы далеко ушли от темы, мне не хочется, чтобы сестра приезжала в Париж, по одной важной причине, и в утешение ей я накупил платьев, которые вы столь любезно выбрали.
"Что же это за важная причина? - подумалось ей. - Бойфренд, что ли, у нее здесь и потому ее следует удерживать подальше? Кто-то, по мнению Алекса, неподходящий?" Ободренная искристым мозельским вином, которое они потягивали, она вдруг спросила, француз ли он, и он ей ответил отрицательно.
- Так кто же вы? - настаивала она, но, кажется, он ее не слышал. С удивлением она увидела, что выражение его лица совершенно изменилось, глаза стали холодными, и он уставился на кого-то, неприятно улыбаясь. Чармиэн повернула голову, чтобы взглянуть на объект его внимания. В ресторан вошла женщина, и если Алекс был неотразимым мужчиной, то незнакомка была прекраснейшей из женщин. Плечи, руки и шея были словно из белого мрамора, она была в черном шелковом платье с глубоким декольте и боковым вырезом, открывавшим при ходьбе красивые ноги. Правильные черты лица, роскошные льняные волосы, уложенные в сложную прическу. Огромные голубые глаза, чуть тронутые косметикой. На шее и в ушах сверкали драгоценности, а завершали туалет черные перчатки по локоть, придавая ей несколько строгий вид.
Двигалась она с величавым достоинством, напоминая скандинавских богинь (позднее выяснилось, что в действительности она шведка). Пожилой человек нес следом за нею прозрачную пелерину.
- А вот и веселая вдова, - сухо произнес Алекс, - разоделась в пух и прах; однако ей следует дать маленький урок. Никто не может оскорбить меня безнаказанно.
Чармиэн бросила на него испуганный взгляд - в этот момент он был похож на приготовившуюся к прыжку черную пантеру с золотыми глазами. Ничего не подозревающая красотка шествовала как королева между столиками; все глаза уставились на нее. Игнорируя приглашение метрдотеля, она направилась к Алексу. Тот поднялся при ее приближении; они были почти одного роста.
- Привет, Алекс, - мягко поздоровалась она.
- Добрый вечер, Хельга, - холодно ответил он. - Вот неожиданность!
В ее голубых глазах сквозило недоумение. Голос был низкий, с хрипотцой. У нее был явный, но приятный акцент.
- Но, я полагала, мы условились… - начала она.
- Ты, верно, меня не так поняла.
- Ну, все хорошо, что хорошо кончается. - Она обернулась к сопровождавшему ее: - Мы останемся тут.
- Боюсь, это невозможно, дорогая. За этим столиком нет больше мест. - Алекс продолжал глядеть на Хельгу с какой-то волчьей усмешкой.
- Ерунда, - раздраженно возразила она.
- Нет, не ерунда, моя милая я здесь ужинаю с подружкой и я уверен, ты бы не хотела помешать нашему рандеву.
Хельга перевела холодный взгляд прозрачно-голубых глаз на Чармиэн, которую до сих пор игнорировала.
- Эта! - воскликнула она презрительно.
- Да, это - моя новая приятельница. Прелестна, не правда ли?
Чармиэн готова была провалиться сквозь землю. По каким-то своим причинам Алекс воспользовался ею, чтобы уязвить эту сказочную женщину, которая ожидала совсем другого приема. Можно себе представить, что она подумала про Чармиэн. Девушка чуть привстала, ей захотелось исчезнуть, но рука Алекса легла ей на плечо и пригвоздила ее к месту.
- Ее зовут Чармиэн, - продолжил он вкрадчиво, - достойное имя для симпатичной и обязательной (последнее слово он особо подчеркнул) юной леди. Чармиэн, это мадам Хельга Петерсен, а позади - ее тень, полковник Винсент.
- Если вы намереваетесь оскорбить меня… - взъярился упомянутый джентльмен.
- Ничего подобною - махнул рукой Алекс, - просто пытаюсь объяснить ситуацию.
- Все ясно, - сказала Хельга, помрачнев.
Она коснулась рукой плеча полковника. - Пойдемте, друг мой, мы найдем другой столик. Алекс в подобном настроении невыносим.
Полковник двинулся прочь, а она, изящно наклонившись, шепнула ему: - Это твоя месть за то, что было днем?
Он ничего не ответил. Она бросила на него последний долгий взгляд, пожала плечами и удалилась.
Рука Алекса до боли сжала голое плечо Чармиэн, но сам он, казалось, этого не замечает. Он пристально наблюдал за отступлением Хельги с тем же волчьим выражением лица.
- Мсье Алекс, - жалобно попросила Чармиэн.
- А? Что? Простите меня, моя крошка, - снял он свою руку, - извините за непредвиденные осложнения, просто небольшое недоразумение.
Вернувшись на место, весь остаток обеда он из кожи вон лез, разыгрывая гостеприимного хозяина, рассказывая ей всякие удивительные и немножко злые истории про своих знакомых, делился опытом своей жизни в Париже. Он не глядел в сторону стола, за которым оживленно беседовали Хельга с полковником Винсентом, но Чармиэн понимала, что он незаметно следит за ними. Ее плечо еще ныло от его длинных жестких пальцев, наверное, там завтра будет синяк. Хельга Петерсен, как догадалась девушка, была той женщиной в автомобиле, отказавшейся по каким-то причинам пойти с ним на показ Себастьена и вызвавшей тем самым его гнев. Очевидно явившись сюда, она хотела найти его и загладить вину и притащила с собой полковника на случай, если он заартачится. Видно, эта женщина очень хорошо его знала, однако не думала встретить здесь другую.
Чармиэн понимала, что приглашена сюда Алексом именно для того, чтобы осуществить тонкую месть. Мысль была горькая, но на подмогу ей пришел здравый смысл. Отношения Алекса и Хельги ее не касались; ее угостили хорошим обедом, за который она должна быть благодарна. Девушка решила, что эта женщина, должно быть, его любовница. Только влюбленные способны создавать на пустом месте такие проблемы, а потом все равно они примиряются. Два таких красивых человека словно созданы друг для друга! Тем не менее, ей стало грустно, она даже оставила на тарелке половину чудесного десерта, заказанного для нее. Волшебство стало таять, свет стал казаться назойливым. Все естественно - Алекс связан с этой роскошной, достойной его женщиной; никогда ничего не будет у него с маленькой лондонской продавщицей. Ни когда они больше не встретятся. И ведь это было понятно с первой минуты их знакомства. Почему же появление Хельги испортило ей вечер, разрушив игру "в давайте притворимся". Притворимся кем? Разве можно представить их вместе! Чармиэн увидела сейчас, каков он: мстительный деспот! До этого она его побаивалась, теперь же поняла обоснованность своих страхов, что не умалило правда, его привлекательности для нее.
Девушка вдруг заметила, что он перестал говорить и глядит на нее вопросительно.
- В чем дело, крошка?
Сделав усилие, она улыбнулась:
- Ничего, я немного устала, был такой трудный день.
- Ну, так мы заканчиваем, - сказал он с безразличием, ее обидевшим, - сейчас выпьем кофе, а потом я вас посажу в такси и отправлю домой.
Пока он говорил с официантом, она вспомнила о своем платье.
- А этот наряд, мсье, я отошлю его завтра Себастьену?
- Вот еще, - нахмурился он. - Оставьте его себе.
- Но, мсье, я не могу принять… - Она знала, сколько стоит платье.
- Вы уже приняли. Весь Париж, - он указал жестом на публику, - видел вас в нем. Никто теперь не сможет его носить. А потом, вы его заработали.
Она не стала с ним спорить, но про себя решила вернуть платье в салон завтра перед отъездом. Прежде чем он узнает об этом, она уже уедет.
Ухода, он ни разу не взглянул в сторону Хельги, а Чармиэн посмотрела. Глаза женщины были устремлены вслед Алексу, в них было раздумье. Чармиэн вздохнула: "Хельга понимает, наверное, что я ей не соперница".
Швейцар подозвал такси. Над городом опустилась ночь, темная и безлунная. В ожидании машины Алекс был молчалив и отчужден, погруженный, как думала девушка, в любовные переживания. Вовсе не завидный любовник, мелькнуло у нее в голове, человек, который всегда стремится быть хозяином, настоять на своем, который может публично обидеть женщину.
При виде подъезжающего такси она произнесла сдержанно, подав ему руку:
- Благодарю вас за все, мсье. Это был чудесный вечер.
Вглядевшись в ее побледневшее от усталости лицо, на котором глаза казались огромными он, смягчившись, коснулся ее пальцев.
- Удовольствие получил скорее я, моя крошка.