- Хочу познакомить вас с дочкой Фионы, Марлен и ёё… - мистер Хедли замялся, так как мы не описывали точно наши с Калебом отношения. Его спас Калеб, добавляя отсутствующие факты, своим чарующим, мягким голосом, который заставил двух женщин несколько отупеть:
- Женихом.
Теперь все в комнате были поражены. И не думаю, что внешностью Калеба. Все они знали, сколько мне лет, и то обстоятельство что я так рано собиралась замуж их удивило. На самом деле, я не собиралась это афишировать, но на этом настояли Терцо и Самюель, чтобы не было вопросов относительно персоны Калеба и нашей очевидной близости.
- Да и женихом…Калебом Гровером.
Седые бровки моей бабули (и все-таки, какой кошмар!) насупились.
- Гровер? Не вы, ли внук Патриции Гровер, известной довольно таки художницы?
- Да.
- Насколько знаю, теперь ваши работы очень популярны, они похожи по стилю с работами вашего отца!
Мы с Калебом переглянулись, но улыбки нам подавить не удалось. Только наше семейство знало, что его сравнивали с самим же собой.
- Спасибо что отметили, - сухо отозвался Калеб, и обезоруживающе улыбнулся, что несколько поколебало решимость миссис Деверо. Она смущенно на него посмотрела, и я догадывалась, какие мысли вихрем пронеслись в ее голове. Как говорила мне когда-то Бет, стоит посмотреть на Калеба - а грех уже в мыслях.
Мой отец недовольно посмотрел на то, как Калеб держит свою руку на моем плече и меня это крайне разозлило. Да кем он себя возомнил?! Он мне никто.
Теперь холодные глаза миссис Деверо, некогда такие же синие, как мои, а теперь блеклые и холодные, обратились ко мне.
- Значит, после удочерения тебе оставили имя Марлен?
Если она думала, что своей суровостью сможет нагнать на меня страх, то ошибалась. Эти люди были мне никем и я не чувствовала себя должной оставаться слишком уж вежливой, когда она смотрела на меня как на потенциальную бомбу.
- Не совсем, мои родители дали мне имя Рейн. На данный момент меня зовут Рейн Туорб. Но можете называть меня Марлен, это мое второе имя.
Высокий и красивый мужчина лет пятидесяти, который был моим отцом, посмотрел на меня тяжелым взглядом. Его лицо по-прежнему было белым, почти таким же, как и меловая белизна Калеба, но он уже достаточно пришел в себя, чтобы говорить.
- Ты похожа на мать.
Я наигранно удивленно улыбнулась, не обратив внимание на предостерегающее сжатие Калеба, и отозвалась.
- Как странно, я вчера выдела ее фотографию в молодости, и мне кажется, я совершенно на нее не похожа. Подозреваю, что я пошла в семью отца.
И тогда произошло нечто, что потом на несколько минут выбило меня из колеи.
- Марли, ты ошибаешься, я хорошо знал твою мать,…вы похожи, - глухо сказал он.
- Так меня называла одна только Фиона,…и больше никто не знал этого прозвища… - хрипло сказала я, и эти слова заставили покраснеть не только Джейсонда, но также и его родственников, а даже мистера Хедли.
- Очевидно, вы очень хорошо знали мать моей невесты, - пропел Калеб, не опуская с Джейсонда холодного взгляда, от которого задрожал бы любой. Но не он. Джейсонд стойко выдержал взгляд Калеба,… и тогда я поняла, от кого у меня дар. Он не терялся около Калеба, не ощущал того же волнения как все находящиеся в комнате, как и я.
- Мы дружили. Близко.
Когда минула эта тяжелая минута, мне уже больше ничего не было страшно. Даже когда в доме появлялись другие, это осталось самым страшным испытанием. Самой приятной оказалась встреча с Аланис. Старая женщина обняла меня так сердечно, что я просто не смогла оставаться с ней отчужденной. Иное дело Алан Сторк, он был со мной крайне холоден, пока не узнал, что мои родители аристократы. Это надо было видеть, как его глаза - голубые льдинки, стали оценивать, чем грозит такое родство, можно подумать я это родство буду признавать! В подобной манере вели себя и его дети. Филлип оказался костистым молодчиком лет на семь старше меня, а Кристин симпатичной женщиной лет тридцати пяти. Делания Морис, была очень похожа на мою бабку, потому не понравилась мне, как только вошла в двери. Впрочем, это было обоюдно.
- Ты похожа на Фиону. - вот что было первым, что она мне выдала, немного поджимая губы и придирчиво оглядывая мою скромную одежду.
Я не стала молчать. Они мне никто!
- Даже не представляете как. У меня двое чудесных деток близнецов. Я родила их в шестнадцать. Какая семейная черта, не правда ли?
Старая женщина не нашла что мне ответить. И поэтому меня почти проигнорировали ее сын и внучка, хотя я заметила, как Конни улыбнулась мне. Ну, хоть кто-то нормальный, облегченно вздохнула я, и отвернулась, чтобы поискать глазами Калеба. И тут же наткнулась на грустные и ошеломленные моей новостью глаза Джейсонда Деверо. Я подавила чувство стыда, оттого что вела себя грубо, и как раньше напомнила себе - они мне никто! А он, Джейсонд, утратил какие-либо права на меня, он мне не отец!
И вот мой поиск увенчался успехом. Я заметила Калеба!
Я следила за тем, как он движется по комнате скользящими шагами, направляясь ко мне. Миг, и он был рядом, намного элегантнее, чем любой мужчина, улыбаясь в ответ на мою недовольную мину. Он знал, что я не люблю, когда он вот так поступает, и все же делал. Но именно поэтому я и любила его, - он всегда оставался самим собой.
Перехватив, восхищенные взгляды других мои родственниц, я исполнилась таким ликованием и гордостью, что трудно было утаить их от Калеба. Он понимающе улыбнулся и протянул мне стакан с минеральной водой.
Калеб с этого момента так и остался стоять возле меня, все остальные сбились в группки ожидая начала зачитывания завещания.
- Ты на него похожа, - прошептал мне Калеб, когда возле нас, наконец, никого не оказалось.
Не стоило, и спрашивать на кого. Я была копией Джейсонда, и это уже успели заметить все в комнате. Причиной чего были удивленные взгляды и грозные перешептывания.
Я обратила к Калебу вымученные глаза. Он, наверное, мог только догадываться, чего мне стоило сейчас не разрыдаться. Его рука утешительно заскользила по моей щеке и на краткий миг все страхи и горести уступили приятному ощущению его холодной кожи. Мой защитник, мой любимый…всегда рядом.
- Он идет сюда, - прервал мое наслаждение голос Калеба.
Я открыла глаза, но не стала смотреть по сторонам, а продолжала смотреть только в эти платиновые глубины, которые удерживали мой взгляд.
- Марлен, я хотел бы с тобой поговорить… - начал он, немного осуждающе смотря в сторону Калеба.
Я тяжело вздохнула. Следовало ожидать чего-либо подобного.
- Рейн. Меня зовут Рейн, - тихо сказала я, и медленно посмотрев на него, добавила тихим злым шепотом. - И у вас нет права, называть меня Марлен. Нет ни одного человеческого права.
Джейсонд Деверо отшатнулся как от удара от меня и моих слов, но все же заставил себя остаться около нас. Он повернулся к Калебу и посмотрел на него с мольбой непонятной мне.
- Прошу вас…
Калеб внимательно посмотрел на меня и, не смотря на мой болезненный отчаянный взгляд, легко обнял и прошептал:
- Я буду рядом…
Я хотела вцепиться в его рукав, но это было бы по детски, а так как сегодня я играла роль Марлен Сторк, взрослой девушки, не сожалеющей о порванном родстве и имеющей двоих детей, я не могла повести себя так.
Обернувшись к отцу, я застыла с отсутствующим выражением лица, которое переняла от Калеба.
- Ты ведь знаешь кто я?
Мы стояли возле красивого старинного буфета с зеркальным вставками, и мне не стоило труда повернуться лицом к ним, то же самое сделал и Джейсонд. Я была слишком на него похожа. Может потому Фиона иногда так не любила меня. Будь я парнем, то стала бы его отражением. У меня от него был, высокий для девушки рост. И даже странной формы нос, прямой и все же немного с горбинкой.
- Поверьте, теперь я постараюсь об этом забыть. У меня чудесные родители, и вашему чувству вины нет места в моей жизни. Я попрошу вас только об одном.
- Что только захочешь Марли, - страстно согласился он.
Я скривилась как от удара, когда он так меня назвал, но это уже так не расстраивало меня, как раньше. Я почти поверила, что он ведет себя как отец,…почти поверила, что любит…
- Я спрошу вас о кое-чем странном? Не подумайте что я не в себе, или тому подобное, но с вами не происходило никогда ничего странного?
По тому, как покраснели его уши, а потом и заалели щеки и вся шея, я сразу же поняла, что мне не придется, долго рассусоливать эту тему. Он тут же понял, о чем я. Именно родство с ним сделало меня такой, какой я была.
- Ты…ты возможно могла кое-что перенять от меня, - наконец смог выдавить он, и краснота лица сменилась на бледность. Он выдал мученический вздох, словно собирался признаться, что по его вине я больна смертельной болезнью. Но вместо того, чтобы тут же ответить на интересующий меня вопрос спросил: - Вы долго…с женихом пробудете в городе?
Его вопрос застал меня врасплох. Но Калеб был уже рядом.
- Еще несколько дней. Скорее всего, вечером мы переедем в гостиницу. - Калеб протянул ему какую-то визитку. - Думаю, мы в любом случае переедем в гостиницу, так что ищите нас по этому адресу и фамилии.
Мученические глаза Джейсонда с благодарностью посмотрели на Калеба, и он ни слова больше мне, ни говоря, пошел прочь. Стыд не давал больше ему на меня взглянуть.
- В чем дело? Зачем ты дал ему адрес? Пусть бы рассказал мне все здесь, я не хочу его больше видеть. - я насупилась и сложила руки. Смотреть на Калеба не хотелось, они общались с моим отцом, как хорошие знакомые, и Джейсонд чувствовал себя благодарным тому. А я такого общения не хотела.
Калеб молчал и улыбался. Невольно я посмотрела на него и раздражение начало проходить, и в то же время я все еще злилась, так как смотрел он на меня как на ребенка - хорошенького но разбалованного.
- Как ты думаешь, сколько лет проживут Терцо и Самюель?
Такой поворот разговора сбил меня с толку.
- Еще много сотен лет, пока не устанут жить, я так полагаю, - отозвалась растеряно я.
- А как ты думаешь, сколько лет еще проживет Джейсонд?
Я молчала. Мне не хотелось жалеть Джейсонда Деверо, и Калебу не смотря на свой век, все равно будет трудно понять почему.
- Думаю не так уж и много, не так ли? - ответил за меня Калеб, и голос его стал мягким и нежным как шелк. Я сразу же поняла, как Калеб старается на меня повлиять, но уже не могла сопротивляться сладости его голоса.
- Терцо и Самюель не обидятся, если ты посвятишь своему отцу несколько дней. От него ты сможешь многое узнать о Фионе, и том, почему они не были вместе. Я не прошу тебя забывать о том, что случилось, но нужно хоть немного снять со своих плеч груз ненависти.
Когда Калеб напомнил о ненависти, я виновато потупилась. В последнее время это слово появлялось на горизонте болезненно часто.
- Я понимаю, что говорю сейчас с тобой как старик, но не будь такой максималисткой, дай ему шанс.
- Ты же знаешь, я поступлю так, только потому, что ты меня просишь?
- Ничего, потом ты еще скажешь мне спасибо, но это придет к тебе с возрастом. - рассмеялся Калеб.
- Это - это что?
- Понимание и милосердие. Вам людям оно очень необходимо, чтобы продолжать жить в мире с собой.
Я хотела сказать, что с каждым днем сокращается то время, что я остаюсь человеком, но промолчала. Не смотря на то, что все во мне все было против общения с Джейсондом, я понимала, что стоит согласиться. Мы с ним так похожи, и незнакомое чувство тоски, когда я смотрю на него, больно бьет по моему самолюбию. В то же время из-за этой тоски я чувствовала себя предательницей. Ощущала чувство вины перед Терцо и Самюель. Но Калеб прав - с ними я останусь в вечности, а Джейсонд…у него в запасе может и не быть слишком уж много лет. И раз он так жаждал прощения, примирения или общения я могла их ему подарить. Не так уж сложно быть великодушной, когда рядом Калеб.
Так или иначе, он заставит меня сделать, как считает нужным, и у меня нет сил или желания бороться с его управлением моей жизнью. Зная Калеба, он действительно всегда поступает так, как лучше для меня, даже в ущерб своим желаниям, так разве есть у меня причины не доверять ему. Никогда не было!
- Прошу пройти всех в библиотеку, - в дверях появился мистер Хедли, и мы медленно пошли в сторону комнаты, где мы с Калебом были с утра. Вспомнив, что там произошло между нами, я покраснела. Калеб, перехватив мой взгляд, взял меня за руку, и на его лице расцвела понимающая улыбка. Он увидел то, что вспомнила я, и глаза его засветились, наполняясь цветастыми искрами.
В библиотеку мы попали последними, и я удивилась, увидев, что кто-то расставил там стулья. Мистер Хедли сел за небольшой столик лицом к нам, на столе перед ним лежал ворох бумаг. Но в отличие от всех остальных я не смотрела на эти бумаги с надеждой или радостью. Мне было все равно. Даже никакого тревожного трепета, кроме мыслей о том, что может, скоро я узнаю от Джейсонда, что же с ним и мной не так, и чем мы отличаемся от других людей. И стоит ли мне переживать, что мои дети унаследуют подобный дар.
- Итак, начнем.
Мистер Хедли сделался очень важным, совсем не похожем на того человека, что сегодня утром отводил глаза от Калеба, поправляя воротник и стирая пот с лица. Он торжественно начал перечислять имущество деда и бабки и я несказанно удивилась. Оказалось что Сторки имели очень большое состояние. Два дома, этот и дом в Шотландии, бунгало в Карибском море, яхта и несколько зданий под торговые помещения в Чикаго и Нью-Йорке. Облигации, ценные бумаги, акции нескольких мелких компаний в ЮАР, множество драгоценностей и счета в банках по всему миру. И еще, конечно же, компания по изготовлению тканей, половину акций которой имела семья моего отца. В общем, их состояние насчитывало несколько сот миллионов долларов, что намного преувеличивало мое скромное по сравнению с этим имущество. Я была обеспечена, но, безусловно, не так. Старые немецкие деньги, как прошептал мне Калеб. То, что старые это точно, в комнате не было никого моложе Конни - а ей лет на десять больше чем мне.
- 51 % моих акций от компании "Сторк и Деверо" я разделяю подобным образом: 10 % отходит моему брату Алану, 10 % сестре Аланис, 10 % сестре моей жены Делании… - и тут мистер Хедли запнулся и его лицо на миг перекосило. Он поднял глаза на миссис Деверо и продолжил: - 21 % акций отходит моей внучке Марлен Рейн Турб Сторк, как ближайшей родственнице, из чего следует, что только она одна имеет право продать свои акции, но никому кроме тех трех людей, которым принадлежат по 10 процентов, или же семье ее отца Джейсонда Деверо.
Настала гробовая тишина. Медленно все головы в комнате повернулись ко мне, и все что умудрилась сделать я, это прижаться к Калебу, его руки тут же утешающее обволокли меня.
Меня напугало не то, что мне досталось что-то от наследства, а то, что слова об отцовстве Джейсонда были произнесены вслух. И пока никто этого не слышал, все играли роль, что ничего не заметили. А теперь глаза моих родственничков полыхали не только жадностью, но и ненавистью. Им волей неволей всем придется признать мое родство с ним. Наверное, Сторки сейчас смотрят на всю эту картину с небес и потешаются. Я ни секунды не сомневалась, что перед смертью они долго думали как бы мне напакостить.
- Не переживайте я не собираюсь оставлять акции себе, - заверила их я. Но тишина так и не нарушилась пока, мистер Хедли не продолжил. Лицо его сделалось болезненно бледным.
- Дом в Чикаго, переходит во владение моей сестры Аланис с личным водителем и лимузином, но с условием того, что моя внучка Марлен, сможет взять себе то, что сочтет нужным, включая вещи драгоценности и предметы искусства, так как после смерти Аланис дом переходит Марлен.
Мистер Хедли снова умолк. Теперь его лицо посерело. Он схватил стакан с водой и несколько раз отпил. Мое сердце бешено билось, и теперь даже руки Калеба не спасали от нервной дрожи, что начала перебегать телом.
- Дом в Шотландии и бунгало в Карибском море так же переходят в распоряжение Марлен. Но до достижения нею совершеннолетия или до ее замужества, над ними имеют опеку ее приемные родители - семья графа Терцо Амадео Туорб Марцо. Все здания и торговые помещения, которые не являются жилимы, переходят моему брату Алену и его детям Филлипу и Кристин. Джейсонду Деверо переходит моя яхта, которую он же и помогал покупать. Сестре моей жены, ее сыну Дрейку и его дочери Конни переходят все акции компаний в ЮАР.
Если до того мистер Хедли стоял, теперь он нервно оглядев нас присел. Я так и видела, что в его голове созревает план побега с этой комнаты, когда завещание будет полностью прочитано, и честно говоря, немного посочувствовала ему - к нему первому будут приставать с расспросами и неудовольствием, словно он может что-то изменить.
- Все остальное имущество, которое включает деньги на счетах, машины и драгоценности моей жены, остаются моей внучке Марлен, которыми она может распоряжаться без опеки своих приемных родителей.
Завещание составлено под руководством и за свидетельством моего адвоката и поверенного мистера Линдсея Хедли, моей жены Констанции Сторк, дворецкого Стоуна Перки и двух слуг Мюриел Грей и Энн Джей Реймс, которые подтверждают мою полную вменяемость и память. Аллет Кристенсен Сторк, 22 июня 2008 года.
Все, что было после оглашения завещания, запомнилось мне тишиной. Именно такой, когда ты сидишь на самостоятельной работе, и в классе слышно не только как жужжит муха, но и движение ручек по бумаге.
Мистер Хедли тяжело и шумно сглотнул прежде чем что-то сказать.
- Мистер Сторк пребывал в полной вменяемости, что подтвердит также его лечащий врач и все свидетели, так что ни у кого нет прав опротестовать завещание. Оно вступает в силу с сегодняшнего дня. И по всем вопросом о своей доле наследства вы должны обращаться ко мне. А сейчас прошу вас на обед. Лучше будет поговорить после, если у кого-то возникли вопросы.
О да, у меня тонна вопросов, и главный: с какой стати Сторки отвалили мне столько денег?!
- Пошли, тебе нужно поесть, - Калеб поднял меня на ноги, и я неожиданно поняла, что могу еще двигаться говорить, дышать и видеть. Но шок по-прежнему был слишком сильный. Это же надо, говорили обо мне в завещании, как о самой близкой родственнице! И это те люди, которые не хотели меня когда-то знать.
Я не удержалась от истерического хохотка, за что тут же получила несколько гневных взглядов. Калеб быстро вывел меня из кабинета, прежде чем началась истерика. Он затолкал меня в первый попавшийся туалет, и тут я уже не могла сдержаться от смеха.
- Ты…представляешь…ха… - я говорила сквозь хохот и слезы. - Они оставили мне половину всего. Они,…которые и знать меня не хотели…
Понемногу смех прекратился, и на смену ему пришли слезы. Калеб ничего не говоря, притянул меня к себе и укачивал словно маленькую, и его присутствие и немая поддержка быстро привели меня в чувства.
- Нельзя расклеиваться, - сурово сказал он мне, умывая, и его глаза холодно поблескивали. Он был зол на всех моих родственничков. Как я теперь была рада, что он настолько сдержан. Будь тут Терцо, он бы уже рвал и метал, потому что его девочку посмели обидеть.