Я вскинула голову. Ну вот, хоть будет повод уйти.
- Она в баре сидит, с камерой возится. - Он встал и подошел ко мне. Я была такая крохотная рядом с ним - его плечи заслонили весь мир. - Ей сейчас не до тебя, Клер. Она уронила камеру в бассейн, теперь вот пытается что-то с ней сделать.
- В бассейн… какой ужас…
Джулиус осторожно взял меня за руку. Его ладонь была теплая и приятная. Сильная. Я почувствовала как по спине моей побежали приятные мурашки. Ну вот, приехали… Ложись на спинку, подружка.
- Ты такая маленькая, Клер. - Прошептал он, почти касаясь губами моего уха. - Как пушинка. Побудь со мной немного, не уходи.
- Хорошо, - хрипло выдавила я, - только… Дион не любит когда ко мне кто-нибудь прикасается.
Господи, что я несу! Совсем разучилась разговаривать с мужчинами! Впрочем, ТАКИХ у меня не было…
Джулиус хохотнул и мягко положил руку мне на талию.
- Я его хозяин, Клер. Он не тронет меня.
- Разве? - Удивилась я. - Я думала, что он Поля…
- Не-ет, - проворковал Джул, - он мой. Клер, пошли погуляем, черт с ним, с Дионом.
Я радостно закивала головой. Почему-то мне показалось, что он меня прямо здесь разложит.
Он осторожно, будто и впрямь боясь раздавить, потянул меня за руку и мы пошли по тропинке.
- Тебе не скучно здесь? - Спросил он. - Рене совсем еще ребенок, наверное тебя здорово достает что она постоянно крутится возле тебя.
- Вовсе нет. Она очень интересный человек, - отозвалась я, - мне кажется в ней есть загадка, и я постоянно пытаюсь ее разгадать. Так что скучать не приходится.
- Ха! Ты попалась на примитивный женский крючок. - Хохотнул Джул.
- Почему?
- Женщины строят из себя загадочных и именно это в них привлекает мужчин. До поры до времени.
- Я тоже кажусь такой псевдозагадочной? - Кокетливо поинтересовалась я. Когда Джулиус не смотрел на меня своим искушенным взглядом, смущение мое как рукой снимало.
- Несомненно. - Ответил Джул.
Мы вышли на полянку недалеко от Большого Дома. Сквозь окружающие поляну кусты ежевики можно было даже разглядеть бассейн и пустынную в этот час террасу, что огибала здание. Я думала, что мы пойдем к дому, но Джулиус потащил меня к беседке, приткнувшейся к огромному одинокому дубу посреди поляны. Я послушно топала следом. Когда сказочно красивый самец держит тебя за руку, сопротивляться невозможно.
- Прекрасный интерьер для какого-нибудь порнофильма. - Невольно вырвалось у меня когда мы вошли в беседку. Джулиус что-то промычал в ответ, усаживаясь на широкую скамейку, и не успела я глазом моргнуть как оказалась у него на коленях. Весьма в недвусмысленной позе наездницы. О нет, моя скромность конечно же взбунтовалась, и я обязательно спрыгнула бы с него, но… его губы уже набросились на мою обнаженную грудь и в этих порывистых ласках было что-то такое сладкое, что я просто с дурацким вздохом закинула голову и посильнее вжалась в его тело… Во мне наступило раздвоение. И та моя низменная часть, что наслаждалась забыв обо всем на свете, в эти секунды оказалась сильнее. Все что сдерживало меня; то, что я считала всегда своим настоящим Я - обиженно забилось поглубже и закрыло глаза, чтобы не видеть творящегося безобразия. Ну что ж, это меня вполне устраивало. Наконец-то я могла стать на время животным. И это было прекрасно! Меня не беспокоило больше ничего на свете. Подчиняться грубым мужским рукам, давать им безнаказанно шарить по моему телу, забираясь в самые укромные места, позволить себе быть слабой, податливой, униженной… не возлюбленной, нет - просто самкой. Разрешить ПОЛЬЗОВАТЬСЯ собой безо всяких духовных копаний… Это был секс в чистом виде, наслаждение, свободное от всех этих нагромождений, что мешают сосредоточиться на своей похоти, все время заставляют смотреть на себя со стороны, думать о партнере и том, что ощущает он. Это было удовольствие, которое большинство людей могут испытать лишь наедине с собой, когда не перед кем притворяться и играть в киношную страсть или любовь. Секс без любви или хотя бы ее видимости считается чем-то безнравственным и грязным даже в наше якобы свободное от предрассудков время, но сколько бед из-за этого! Любовь приносит лишь духовное очищение, ведь мы никогда не станем выбрасывать накопившийся в нас темный животный негатив на того, кого любим. Романтичный карамельный секс не дает выплеснуться стихии, тому животному началу, что прижимает нас к земле. И иногда, чтобы вновь обрести крылья, нужно вываляться в грязи, позволить вырваться наружу тем темным бесам, которых мы с рождения учимся прятать глубоко внутри себя. От их нужно избавляться иногда, иначе в один прекрасный момент эти бесы сожрут нас. Конечно нет, конечно эти истины не открылись мне в тот самый момент когда самая желанная часть плоти Джула оказалась наконец во мне. Тогда мне было не до этого. Я не думала ни о чем, совершенно ни о чем, только подчинялась самому чудесному ритму на свете и ловила электрические заряды, сновавшие по моему позвоночнику. Я старалась как можно сильнее прижаться к Длжулу, ловить малейшее движение его тела, вдыхать его запах - это было что-то инстинктивное - познать друг друга до конца в те минуты когда мы вместе, чтобы потом между нами не осталось ничего… Я нашла губами мочку его уха, он вдруг порывисто выдохнул и дернулся, оставив у меня во рту металлический привкус крови. Я даже не заметила когда укусила его, так же как и не заметила, что все это время глаза мои были закрыты. Вряд ли моему партнеру было очень больно, но меня это немного отрезвило. Продолжая двигаться в такт ему, я открыла глаза и едва не задохнулась от неожиданности. В нескольких шагах от нас на траве сидела Рене и не моргая смотрела прямо на меня. На колене у нее лежала маленькая цифровая камера. Заметив, что я открыла глаза, Рене медленно подмигнула мне и подняла камеру, спрятав глаза за монитором видоискателя.
Она все видела. С самого начала она была здесь - иначе и быть не могло. Скорее всего они заранее договорились с Джулиусом.
Я была в секунде от гнева и обиды но вдруг какое-то странное ощущение пробежалось по моему телу и снова откинуло меня в прежнее состояние. Я буквально ОСЯЗАЛА ее глаза. И это было еще приятнее чем чувствовать руки Джула. Мне ХОТЕЛОСЬ, чтобы Рене смотрела на меня. Теперь я отдавалась этим глазам, и это тягучее наслаждение было во сто крат сильнее чем ласки моего партнера. Джул был лишь инструментом. А Рене… нас разделяла физиологическая пропасть принадлежности к одному полу, но я хотела, чтобы вместо Джула со мной была она. ОНА! И в то же время я понимала, что это невозможно. Откуда же во мне было это противоестественное желание?! Я бы никогда не призналась себе в том, что испытываю физическое влечение к девочке, к этой маленькой дерзкой негоднице - это было уму не постижимо! И все же я продолжала смотреть на нее, пожирать глазами камеру, зная, что где-то там прячется ее насмешливый смелый взгляд, продолжала смотреть до тех пор, пока сразу несколько горячих волн не прокатилось по моему телу. Сквозь туман я услышала собственный судорожный вздох и тут же как удар кувалды обрушилась на меня реальность. Вместо приятной неги я почувствовала опустошенность и стыд. С ужасом уставилась на постанывающего Джулиуса, продолжавшего попытки двигать мое внезапно окаменевшее тело, скинула с себя его руки и, не своим голосом рявкнула: "Ну все, хватит!" Джул недоуменно захлопал ресницами, но я уже брезгливо слезла с него и отодвинулась на дальний край скамейки, тут же скрестив ноги.
- Это не честно, - растерянно пробормотал он, - что за дурь на тебя нашла, мы же еще не закончили.
Я исподлобья сверлила его взглядом.
- Не честно было звать Рене.
Джул медленно повернулся и, заметив девочку, с интересом наблюдающую за нами, вяло помахал ей рукой.
- Я не договаривался с ней. - Снова посмотрел на меня. - Но она часто снимает вот так. И в этом ничего такого нет. В конце концов ты знала что это за место, Клер, и знала для чего мы все здесь находимся. Если тебя что-то не устраивает, отправляйся в детский сад. - Резко закончил он, поднялся, натягивая на ходу свои странные цыганские штаны и решительно зашагал в сторону Большого Дома.
Рене засмеялась, откинувшись на траву.
Я хотела сказать что-нибудь грубое, но с удивлением поняла, что совершенно не злюсь на нее. Мне было обидно и стыдно за мое животное поведение, но негодовала я на саму себя.
- Это гадко. - Сквозь зубы процедила я. - Лучше бы я умерла!
- Ты обидела Джула, глупая Клер, - сквозь смех пробормотала Рене и, посмотрев на меня из-за камеры, пропела противным голоском: - Эгоистичная-глупая-злая Кле-ер!
- Хватит!
Но Рене разошлась не на шутку. Ловко перепрыгнув через ограду беседки, она уселась верхом на скамейку и принялась изучать меня возбужденным взглядом энтомолога, поймавшего редкую муху. Я сидела по-прежнему со скрещенными ногами как раз напротив нее и готова была сквозь землю провалиться от смущения - ведь стоило ей немного опустить глаза и она смогла бы преспокойно лицезреть все, что пока еще оставалось недоступно ее взгляду. Но целомудренно сдвинуть ножки и поменять позу означало сейчас нарваться на очередную порцию насмешек - нет, только не это. Лучше уж краснеть. Я подумала, что после того что довелось увидеть Рени несколько минут назад, такие незначительные детали как части моего тела уже вряд ли ее сильно заинтересуют. К тому же… в данный момент ее больше захватывало то, что происходило на моем лице. Если бы существовал скальпель для того чтобы препарировать глаза и добраться до души, профессор Рене несомненно сейчас им воспользовалась бы.
- Ну что тебе надо? - угрюмо выдавила я, не в силах больше выносить этот прессинг.
- А что?
- Хватит на меня так пялиться.
- Слушай, вот странно…
- Что еще странно?
- Ну твоя реакция на оргазм. Какая-то мужская.
- Чего? - Я недовольно скривилась. Противненький разговорчик.
- Обычно после оргазма резкий спад бывает у мужчин, - принялась увлеченно вещать Рене, - поэтому они сразу теряют интерес к сексу и хотят побыстрее уснуть. А женщины наоборот - еще долго находятся в приподнятом состоянии после того как кончат и вполне нормально могут продолжать половой акт пока мужчина не созреет. А ты…
- Фу, Рене, ну хватит! Тебе что, нравится издеваться надо мной? - Не выдержала я и попыталась встать. Щеки у меня просто пылали.
- Господи, ну что с тобой, Клер! - В сердцах крикнула Рене и за руку дернула меня на прежнее место. - Что такого произошло…
- Ты что, не понимаешь?!
Она повела плечами.
- Рене, я понимаю, что виновата сама, что никто не заставлял меня, но сейчас я чувствую себя так, будто… ну не знаю, в общем отвратительно. Как будто я какая-то грязная вся и… для тебя это забавно может быть, но то, что ты меня увидела в такой ситуации - я… даже не могу с тобой после этого разговаривать. Так гадко себя чувствую - ты не представляешь! А тут ты еще со своими разговорами как будто диссертацию про шлюх пишешь… Меня тошнит от всего этого!
Рене устало возвела глаза.
- Я не шучу. - Пробормотала я, не решаясь посмотреть на нее.
- Но тебе же это нравилось, я видела, Клер. - Спокойно отозвалась она.
- Лучше бы ты ничего не видела.
- Здесь, на записи, есть этот твой взгляд. Ты смотрела на меня, Клер. И тебе это нравилось. Нравилось, что я вижу тебя.
- Это гадко! Я себя не контролировала!
- Но разве может быть что-то лучше чем быть естественной?! Разве может быть что-то… более яркое? Тебе же понравилось!
- Мне противно!!!
- Черт, Клер, ты так нелогична. - Обессилено пробормотала Рене и стала нервными движениями вертеть камеру.
- Здесь все нелогично, - так же устало отозвалась я, - и ты сама тоже нелогична, и вообще мне здесь не место. Давно надо было уехать.
Рене промолчала, будто забыла про меня. Просто сидела и возилась со своей идиотской камерой. Мне наверное самое время было уйти, но почему-то я продолжала сидеть, уставившись в деревянный пол беседки.
- Все, я стерла запись. - наконец ожила Рене. - Ничего не осталось, можешь посмотреть. - Она протянула мне камеру. Я отмахнулась.
- Если бы ты еще из головы своей могла все стереть…
- Считай что это так. - Заверила меня она. - Пойми, я просто не знала что у тебя будет такая дурацкая реакция. Если бы я знала - я бы не стала снимать вас. Наверное тебе было бы легче, если бы ты считала, что никто кроме вас двоих не знает про это. Я как-то не учла что ты совсем не из нашего мира.
- Я из обычного мира. - Вздохнула я. Эти извиняющиеся интонации Рене совсем сбили меня с толку. Как-то не похоже было на нее..
Мы помолчали некоторое время. Этого мне хватило чтобы немного прийти в себя. Наверное я совсем расслабилась, потому что в голове у меня вдруг всплыла недавняя картинка - Рене держит в объятиях прекрасную Барби. И я вспомнила почему-то те странные чувства, которые испытала тогда. Вопрос вырвался у меня неожиданно, как будто сам собой. И когда он прозвучал, я внутренне врезала себе оплеуху, хотя было уже поздно.
- Ты не ревновала меня, Рене?
В панике от того что услышала сама от себя, я тем не менее взяла где-то силы поднять на нее взгляд. О боже! Что я несу! Но глаза наши уже были на одной прямой. Мы замерли, полностью утратив ощущение времени. Сейчас мы обе знали о чем я спросила, и обе знали, что смотрим друг другу в самое сердце, где спряталось все то, о чем никогда не решимся заговорить вслух. С ужасом я осознала, как много может узнать сейчас обо мне Рене, но было уже поздно. Я впустила ее сама… И она наверняка прочитала то, о чем мне самой предстояло еще только узнать. Губы Рене слегка дрогнули в улыбке, но она их сдержала.
- А с чего это я должна тебя ревновать? - Настырно вопросила она, спасая нас обеих этим непонимающе-пустым тоном. И тут же засуетилась: - Ладно, Клер, мне надо исчезнуть ненадолго, а то Поль задницу надерет. Потом поболтаем.
Она как-то слишком поспешно поднялась и, сделав мне ручкой, потопала к выходу.
Я, как каменное изваяние, продолжала пялиться на то место, где она сидела.
Уже спустившись со ступеньки беседки, Рене вдруг остановилась, будто увидела что-то интересное у себя под ногами и пробормотала едва слышно:
- Я никогда не ревную к сексу, это глупо.
Потом посмотрела на меня из-за плеча, озарив на секунду ясным солнечным светом и добавила:
- К тому же ты была со мной. Ты что, так и не поняла?
4
Кажется, это была суббота. Какого-то месяца, какого-то года. Какого-то тысячелетия. Я уже давно потеряла счет времени, и только яркое солнце и зелень деревьев напоминали о том, что прошло не так уж много тысячелетий - лето в наших краях длится лишь пару месяцев. Впрочем, в Изумруде могло быть вечное лето.
Могло быть все что угодно. А ведь на самом деле мне стоило бы запомнить этот
день! Записать красными буквами на стене, и каждый год отмечать этот день
бутылкой дешевой водки. Даже название я этому празднику придумала уже - День
Тупой Беспросветной Дуры! Но вот досада-то! Не догадалась я запомнить сию
знаменательную дату. Как ни стараюсь - вспомнить не могу. Но вот то, что это
была суббота - уверена на все сто!
По субботам в Изумруде всегда что-то праздновалось. Парк вокруг Большого Дома
украшали блестящими фонариками, столы в баре сдвигались, откуда-то извлекалась
гора разноцветных новогодних хлопушек, а повар превосходил себя, балуя нас
чем-нибудь вовсе уж экзотическим. И вот судя по тому, что в тот день Изумруд с
самого утра стоял на ушах, я и поняла, что была суббота. К тому же это был день
рождения Джула.
Рене суетилась больше всех. Неожиданно появлялась то здесь то там, давала ценные
указания, задиралась, по-детски злилась, громко хохотала и так же внезапно
исчезала. Для меня отсутствие ее бдительного контроля было прекрасным поводом к
тому, чтобы найти в этом водовороте обнаженных и немного одетых тел Чака и
поболтать по душам, но не так проста была Рене. Не успела я начать охоту, как
была бесцеремонно схвачена моей подружкой, усажена на самую просматриваемую
полянку возле Большого Дома и задействована в самом архиважном занятии. Даже не знаю, как Рене удалось убедить меня в том, что тупое вырезание кружочков конфетти из фольги - "дело жизни и смерти", и что если Джулиусу на его день рождения не вывалить на голову ведро(!) конфетти, непременно наструганного моей рукой, праздник будет безнадежно испорчен. Короче, убедила она меня. И тут же испарилась вместе с черным Джамбо где-то во внутреннем дворике Большого Дома. А я усердно принялась за конфетти. Занятие не очень пыльное и напряженное, поэтому у меня хватало времени еще и время от времени пялиться в сторону бара и бассейна, где мог появиться Чак. В баре Лио и Дин возились с электрическими гирляндами - делали вид, что умеют делать что-то
помимо фрикционных движений. Бедные гирлянды… Впрочем, наблюдать за парнями
было приятно. Пару раз я даже щелкнула ножницами по пальцам, но грязные мои
мыслишки были такими сладкими, что я даже не почувствовала боли от порезов.
Внезапно, когда грезы мои достигли совсем уж непотребных границ, мне на плечи
опустились чьи-то руки.
- Привет, Диана-охотница! - Обжег мое ухо голос Поля. Электрический заряд от
макушки до пяток. Обычное дело - должно быть на завтрак Поль лакомится живыми
электрическими угрями. Я едва сдержала свой женский инстинкт переворачивания на
спину. Нет, ну это же неприлично. Кстати, а где он пропадал целую неделю? Я не
видела его с тех пор, как он спугнул меня в Большом Доме (хотя может все-таки
приснилось?). Наверное сейчас он скажет мне пару недобрых слов по этому поводу.
Или вообще попросит освободить изумрудное пространство. Да нет же, глупости все
это. Мужчина, которого я так отчаянно хочу, не станет выбрасывать меня как
собачонку. Должна же быть в нем элементарная жалость!
Поль сел на траву напротив меня и забрал из моих ослабевших лапок ножницы (такие
здоровенные! Наверное, Рени подсунула мне секатор. На всякий случай не забыть
пересчитать пальцы). Некоторое время он недоуменно смотрел на мои
окровавленные руки, а я смотрела на его обнаженную грудь в вороте гавайки, и
боялась поднять глаза выше. Если бы я все-таки решилась встретиться с ним
взглядом, то непременно попросила бы его сделать что-нибудь нехорошее.
Поцеловать меня для начала. Фу, какая пошлость просить об этом…
- Ты зачем это делаешь? - Спросил он, заметив горку блестящих кружочков у моих
ног.
- Рене сказала, что надо конфетти, - пропищала я отвратным детским голоском.
Он тихо засмеялся. Ох, лучше бы ему этого не делать! Я едва не застонала.
- Рене пошутила. У нас полно конфетти, Клер.
- Пошутила?! - Слабо возмутилась я. Игра плохого актера. Плевать мне на
"пошутила" и на все на свете. Я взглядом пожирала его небритый подбородок,
представляя как… Черт, я бы отдала пару десятков лет своей юной жизни только
что бы прижаться губами к этому подбородку. На губы я уже боялась смотреть.
Столько жизни у меня, наверное, нет. Да, странная форма одержимости - я совсем
не думала о Поле когда он не был рядом, не страдала, не мечтала, но стоило ему