Они направлялись на восток. Солнце постепенно озарило все небо. Вскоре наездники повернули на север, в сторону реки. Мальчишки все время задирали друг друга. Леон не обращал на них внимания. Подъехав к реке, он остановился и стал дожидаться всех остальных. Перейти реку можно было только в этом месте. Из-за крутизны берегов от всадников требовалась предельная осторожность. Леон повернулся, сидя в седле, и оглядел ребят суровым взглядом. О Боже! Что за шутовская команда!
На Ньюте была старая фетровая шляпа (когда-то она принадлежала Леону, и он считал, что Кэсси ее уже выбросила), рубашка и джинсы. Щиколотки были обвязаны лоскутами, в которых Леон узнал куски платья Кэсси. На мгновение он почувствовал боль и горькую досаду. Да, какая бы Кэсси ни была, себялюбивой ее не назовешь. Он вспомнил, как она сопротивлялась его попыткам истратить на нее деньги. А эта ее манера сохранять все старые вещи... Теперь он знал, что она приберегала их для своих братьев. Кэсси сделала все для этих мальчишек, даже вышла за него замуж. Не моргнув глазом пожертвовала своим платьем (а их у нее было очень мало), чтобы Ньют и два его брата поиграли в ковбоев.
Близнецы выглядели еще живописнее. На одном был трикотажный костюм, поверх которого надета выцветшая рваная фланелевая рубашка, бейсбольная кепка и один – один! – сапог от пары, которую Леон уже не помнил, когда носил в последний раз. Его брат был наряжен ему под стать: огромные вельветовые штаны, свитер с воротником-стойкой и соломенная шляпа, до того старая, что когда-то вполне могла принадлежать Тому Сойеру. На нем красовался второй сапог. Босые ноги братьев были замотаны лоскутами, как и у Ньюта. Кто же догадался поделить одну пару сапог на двоих? Кэсси, кто же еще. Проявила чудеса изворотливости. Он представил, какой спор был из-за этих сапог. У него перехватило горло. Наконец он отвел от них взгляд.
– Я еду первым, – сказал он, надеясь, что никто не заметил, как охрип его голос. – Вы спуститесь один за другим, след в след. Если хотя бы немного отклонитесь, то можете покалечить лошадь, а сами сломаете шею. Делайте все так, как делаю я. Не толкайтесь. Это не игра.
Он сурово обвел их взглядом и стал медленно спускаться с крутого берега. Перешел узкое русло и начал подниматься на противоположный берег. Все шло хорошо. Он слышал, как скрипят под наездниками седла. Наконец Леон окончательно взобрался на противоположный берег и продолжил путь в северном направлении. Позади него на берег поднималась одна лошадь за другой. Он облегченно вздохнул, как вдруг услышал крик, а за ним глухой стук. Кто-то упал. Леон повернулся как раз в тот момент, когда лошадь, с которой свалился один из близнецов, задержавшись около него на какое-то мгновение, помчалась прочь. Седло лежало рядом с мальчиком.
Леона охватила паника. Не дай Бог с кем-нибудь из братьев Кэсси что-то случится! Ужасная мысль! В считанные секунды он оказался рядом с мальчуганом, а тот уже сидел и стонал. Леон выругался так, что сам удивился. Никто и никогда не слышал от него таких слов. Но на то у него была причина, даже две: он страшно перетрухнул из-за мальчика и разозлился, что не проверил седло и подпругу, которая валялась на земле лопнувшая. Сердясь на себя за дурацкую оплошность, он наклонился к мальчику и протянул ему руку, чтобы помочь подняться с земли.
– Что...
– Если вы меня ударите, я дам сдачи, клянусь!
"Ударите"? Леон ошарашенно уставился на веснушчатое лицо. Неужели этот мальчуган мог подумать, что его ударят за то, что он упал с лошади? Его поразила неожиданная мысль: они все этого ожидали. Выпрямившись, Леон окинул их взглядом. Все были взволнованны, все сжимали кулаки, готовые броситься на защиту брата. Ему стало нехорошо от мысли, что мальчики привыкли к тому, что их бьют в таких случаях, а может быть, даже и в менее значительных. Но он ни о чем их не спросил, не выказал жалости.
Распрямив плечи, он опустил глаза на испуганного огольца.
– Последний раз я бил мальчишку, когда сам был мальчишкой. Но уж если сейчас я бью мужчину, это значит, мне очень сильно насолили. – Мальчик расслабился. Леон повернулся к Ньюту и второму близнецу, остававшимся в седлах. – Слезайте. Дайте-ка я проверю подпруги. Мне нужно было это сделать в самом начале пути.
Переглянувшись, ребята сошли на землю. Леон проверил одно седло, потом другое, тут и там подтянул.
– Вопросы есть?
Все трое покачали головами.
– Хорошо. Тогда садитесь на лошадей и отправляйтесь за его... Как тебя зовут? – спросил он близнеца, упавшего с лошади.
– Кайлер.
– И отправляйтесь за лошадью Кайлера. Она не могла далеко уйти. Когда догоните, встаньте перед ней и руками дайте знак, чтобы она повернула. Она поймет и вернется. А здесь я наброшу на нее веревку.
Ребята сели на лошадей.
– Сами ничего не предпринимайте. Если не найдете, просто возвращайтесь. Поняли?
– Да, сэр, – ответил Ньют, пришпоривая лошадь.
– И больше не переходите реку! – крикнул Леон им вдогонку.
Ребята помахали руками – слышали, мол, – и умчались. Ньют вроде бы самостоятельный, думал Леон, глядя им вслед, а Коулу нужна поддержка. Обоих еще нужно учить и учить, но оба достаточно смелы, и со временем из них получатся хорошие наездники. Ребята похожи на свою сестру. Он тут же постарался отмахнуться от этой мысли, но знал, что рано или поздно вернется к ней. Леон посмотрел на Кайлера.
– Как ты? Все в порядке?
Мальчик кивнул головой и пробормотал:
– Извините.
– За что? Ты делал все так, как тебе говорили. Это я виноват, что не проверил подпругу. Мне следовало все предусмотреть. Так что я тебе даже благодарен, что ты не сломал себе шею.
Мальчик был явно не в себе. Леон вскочил в седло и потянулся за веревкой.
– Ты когда-нибудь видел, как набрасывают лассо?
– Нет, сэр.
Сэр... У Леона комок подкатил к горлу.
– Тогда смотри. Я покажу тебе, как это делается.
Следующие несколько минут они обсуждали эту тему, но их отвлек свист. Вернулись два других брата. Впереди них шла лошадь. Леон попросил Кайлера отойти в сторону, занял удобную позицию и, когда лошадь поравнялась с ним, накинул на нее лассо. Его собственная кобыла послушно выполняла все команды: опускала голову, отходила назад, чтобы веревка оставалась натянутой. Наконец лошадь Кайлера остановилась, фыркая и тяжело дыша. Леон тихо с ней разговаривал, похлопывая по шее и успокаивая. Потом надел на нее попону, а спустя несколько минут – седло. Отойдя назад, он знаком показал Кайлеру, чтобы тот продолжил. Взгляд, которым мальчик посмотрел на Леона, светился раболепием. Леон не выдержал и положил руку ему на плечо. Кайлер улыбнулся и стал прилаживать остальную сбрую. Когда все было готово, Леон похлопал его по плечу и помог сесть в седло.
Оказавшись вновь в седлах, все разулыбались, и самая широкая улыбка была у Леона. Он уже больше не помышлял о том, чтобы отвезти их всех в Эль-Пасо и оставить там на волю случая. Теперь он думал о том, сколько пар джинсов и сапог, сколько шляп ему нужно купить, чему учить ребят и когда начать обучение. Он также подумал о том, что дополнительные восемь тысяч акров земли могут подождать, а Кэсси, он знал это, сумеет потратить деньги с умом.
Вечером, уставшие и грязные, все четверо вернулись домой. Но Леон не разрешил мальчикам сразу бежать в дом, прежде надо было позаботиться о лошадях. После этого затолкал всех троих в огромное корыто с водой перед сараем. Ребята начали брызгаться, но Леон не отругал их, напротив – смеялся вместе с ними так, как не смеялся очень давно.
– Надо бы сходить за мылом.
Он повернулся, и смех затих. За его спиной стояла Кэсси. В руках она держала сковороду, а на ней, как на подносе, стояли банки с напитками.
Леон обернулся к мальчикам.
– Ребята, сестра принесла вам попить. Вылезайте, пока не пропали ваши сапоги. – Он подал каждому руку и помог выбраться из корыта. Мокрые, они улыбались во весь рот.
– Никогда такого не видела, – сказала Кэсси добродушно. – Возьмите свои банки с водой – и марш к задней двери. Снимите одежду и положите все в машину, а сами залезайте в ванну. Я подогрела воду.
– Кэсси, – заныли близнецы в один голос, – мы хотим в душ у мельницы, как Леон!
Она упрямо покачала головой.
– Вам надо отпариться в ванне с горячей водой. И помяните мое слово: даже после этого у вас будут болеть все мышцы.
– Делайте, как говорит вам сестра, – спокойно сказал Леон.
Мальчишки повернулись и нехотя поплелись за дом. Кэсси протянула Леону оставшуюся банку, но он отказался, боясь нечаянно дотронуться до ее пальцев. Она опустила руку и прошептала:
– Спасибо.
Он искоса посмотрел на нее.
– За что?
– За то, что взял с собой мальчиков. Им до смерти этого хотелось.
– Нет проблем. Я благодарен им за помощь.
Тень улыбки появилась у Кэсси на губах.
– Представляю, как они тебе помогали.
Леон старался сдержать улыбку.
– Они поработали достаточно.
– Хорошо, – сказала она просто, зная, что он любит, когда так говорят.
Это слово, произнесенное именно таким тоном, напомнило ему о тех далеких днях, когда они подшучивали друг над другом. Это было еще до того, как у него появилась причина не верить в ее искренность. Ему стало обидно.
– Ты иди домой, а я приму душ, – сказал он.
Улыбка исчезла с ее губ. Он отвел взгляд, а когда она повернулась, чтобы уйти, почувствовал, что ему этого совершенно не хочется.
– Твой отец бил их? – быстро спросил он.
Кэсси остановилась.
– Откуда ты знаешь?
Он пожал плечами и прищурился, стараясь не видеть, как красива она в лучах заходящего солнца.
– Кайлер упал. Когда я пытался помочь ему подняться, он чуть не бросился на меня, заявив, что даст мне сдачи, если я ударю его. Он ожидал, что я буду его бить. Мне кажется, ему подсказал это жизненный опыт. Наверное, отец преподал им такие уроки, да?
Она кивнула головой и отвела взгляд, как будто ей стало стыдно.
– Раньше я думала, что все отцы дерутся, – сказала она тихо, – но, выйдя замуж за Джоза, поняла, что это далеко не так. Он положил этому конец. Сказал отцу, что будет бить его каждый раз, если тот хотя бы пальцем тронет или мать, или мальчишек. В доме стало спокойно. – Глаза ее затуманились от воспоминаний. – Мама никогда не была такой счастливой, как тогда.
Глядя на Кэсси, Леон впервые приревновал ее к Джозу Хантеру.
– Что же было дальше? – спросил он, надеясь перевести разговор на другую тему.
– Джоз погиб, мать заболела. Отцу не нравилось видеть в доме больную жену. Он все время где-то пропадал. А после смерти матери стал уже открыто ухаживать за женщинами. Просто не мог без них жить. Мать была еще жива, а у него уже была подружка, правда, замуж она вышла за кого-то другого. Потом он связался с Марлин. Как же он за ней бегал! Они поженились, когда она забеременела. Было ясно с самого начала, что он готов пойти абсолютно на все, чтобы только удержать ее. Марлин не нравилось ухаживать за такой большой семьей, у нее не хватало терпения, она не могла выносить в доме столько мальчишек. Отец все больше и больше злился. – Кэсси умолкла и уставилась в землю, но Леон чувствовал, что она не закончила, и наконец она тихо добавила: – Вот почему я должна была забрать их оттуда. Я знала, что ты больше похож на Джоза, чем на отца.
Леон фыркнул.
– Как ты могла знать?
– Я поняла это по твоим письмам. По твоему описанию здешних просторов я почувствовала, что у тебя открытое и доброе сердце. Я знала, что найду особенного человека.
– Знала, что найдешь здесь того, кто тебя с мальчишками прокормит, ты это хочешь сказать? – Он пожалел о том, что у него вырвались такие слова, но было уже поздно. Ему хотелось, чтобы она убедила его в обратном.
Кэсси же просто отступила назад, будто он ударил ее, и взгляд у нее стал отсутствующий. Он был готов извиниться, когда она развела руками, став похожей на испуганную птицу.
– Ужин скоро будет готов, – сказала она бесцветным голосом. – Если ты не придешь ужинать в дом, то позволь мне по крайней мере передать тебе еду в сарай. Я попрошу Ньюта отнести тебе ужин.
Леон кивнул головой, но был раздражен, сам не зная почему.
– Да. В конце концов, это моя еда.
Кэсси закусила губу и была готова расплакаться.
– Леон, я знаю, ты хочешь, чтобы мы ушли отсюда и...
– Пусть принесут ужин, когда он будет готов, – резко прервал он ее.
Она быстро пошла к дому. Ему хотелось остановить ее и в то же время хотелось, чтобы она ушла. Он совсем запутался в своих чувствах, и это изматывало его. Проклятье, он не может позволить ей уйти вот так.
– Кэсси! – крикнул он.
Она остановилась.
– Я и мальчишки завтра едем в город.
Она резко повернулась. На лице был страх.
– Ты не...
– Нам нужны кое-какие вещи, – хмуро буркнул он. – Ребята не могут выезжать из дома в таком виде. Они похожи на беженцев в лохмотьях, которые достались им с благотворительного базара. Если уж они собираются работать, то заслуживают приличной одежды.
Страх в ее глазах постепенно превращался в благодарность.
– Я собираюсь переделать свою мастерскую, – продолжал он, – и поставить там кровать. Ньют поможет мне. Я хочу спать на кровати, солома мне уже осточертела.
К его удивлению, благодарность в глазах Кэсси тут же превратилась... в злость? Но почему? Ему казалось, что он так щедр!
– Прекрасно! – резко сказала она, повернулась и гордо пошла прочь. – Покупай себе кровать! И... и спи на ней. Мне все равно!
Вот тебе раз! Он в изумлении смотрел ей вслед. Кто может понять женщину? Нет, только не он. Иначе не влип бы в такую историю. Неужели... Но нет, не хватало еще поверить, что она действительно хочет быть с ним в одной постели. И все же... она не притворялась, невозможно так прикидываться. Надо будет поразмышлять над этим... Позже, когда притупится боль. Если вообще такой день наступит.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Услышав телефонный звонок, Кэсси подумала, что это не к добру. Сломался грузовик. Произошла авария. Один из мальчишек – а скорее всего, близнецы – натворил что-нибудь такое, за что его арестовали. А может быть и худший вариант: Леон рассердился настолько, что хочет, чтобы к его возвращению и духу ее в доме не было. Нет, чепуха все это, сказала себе Кэсси, протягивая руку к телефонной трубке.
– Алло? – Голос ее звучал робко. Последовала довольно длинная пауза, и наконец она услышала:
– Извините, я, должно быть, ошиблась. Я звоню на ранчо Парадайз.
Предположения Кэсси по поводу этого женского голоса были, возможно, такими же нелепыми, как и предыдущие, но на этот раз отмахнуться от них не удалось. Звонила явно не мать Леона. Эта женщина была гораздо моложе, привлекательная (или считала себя таковой), но неуверенная в себе, иначе бы не испугалась, услышав женский голос. Должно быть, какая-нибудь давняя приятельница Леона, а может быть, и не давняя. Догадка была не из приятных, и Кэсси ответила как можно более загадочно:
– Нет, вы не ошиблись, но Леона сейчас нет. Он уехал в город.
Последовало долгое молчание. Кэсси уже соображала, что бы такое сказать еще. Сообщить этой девице, что она – жена Леона? Но так ли это на самом деле? Кажется, теперь он думает по-другому, и в скором времени вряд ли что-то изменится. А вероятней всего – не изменится никогда, и жить в этом доме ей осталось считанные дни. Очень скоро они разведутся. Только доброта и сострадание пока еще удерживают Леона. Нет, решила Кэсси, она не имеет права вмешиваться в его отношения с другой. И когда женщина, прервав затянувшуюся паузу, спросила, с кем она разговаривает, Кэсси ответила вопросом на вопрос:
– Что передать мистеру Парадайзу?
Она почувствовала замешательство своей собеседницы, но поняла, что допытываться та не станет. Женщина вежливо извинилась за беспокойство и повесила трубку. Что же сказать Леону?
К тому времени, когда он вернулся из города, Кэсси решила, что расскажет ему о телефонном разговоре все как было. Но сразу это сделать не удалось. При виде груды пакетов ей показалось, что он скупил в магазинах все подчистую. Мальчишки были в восторге, разворачивая и рассматривая обновки: рубашки, джинсы, ботинки. Леон не забыл никого, даже самых маленьких. Спустя некоторое время он пришел в дом, чтобы посмотреть, все ли впору. Вся одежда оказалась велика, но, когда он предложил поменять хотя бы ботинки, поднялся такой гвалт, что он только махнул рукой. Кэсси не знала, как благодарить его.
– Тебе не надо было этого делать, – наконец сказала она, – ты нам ничего не должен.
– Да, не должен, – сказал он прямо и вышел из дома.
Кэсси выскочила следом.
– Леон...
– У меня много дел, Кэсс. Пришли Ньюта помочь мне, хорошо? И пусть поживет со мной какое-то время в конюшне.
– Но в этом нет необходимости! Ты ведь можешь жить в доме. Если на то пошло, перебирайся сюда, а я буду спать в конюшне.
Леон остановился и посмотрел на нее.
– Ты хочешь, чтобы я жил в одном доме с этими дьяволятами? Ни за что на свете! – Он зашагал дальше, а она побежала за ним, догнала и схватила его за руку. Он резко повернулся и выдернул руку. Глаза его были полны злости.
– Кто-то звонил тебе! – выпалила она, чтобы как-то снять напряжение.
– Кто?
– Я... я не знаю. Она не сказала.
– Она? – Широко открыв глаза, он вскинул руки. – О, великолепно! Должно быть, моя мать! Только этого не хватало! Не сомневаюсь, завтра утром все будут здесь. Достаточно одного взгляда, как им станет понятно...
– Это была вовсе не твоя мать! – прервала его Кэсси. – По крайней мере я так думаю. Голос был молодой, слишком молодой. Нет, точно не мать.
Он скептически выгнул бровь.
– Ты уверена?
Она облизала губы, вспоминая разговор, подняла на него глаза, но он смотрел куда-то мимо нее.
– Да, я уверена.
Он окинул ее взглядом и кивнул головой.
– Хорошо. Значит, не мать. Эта женщина... Она не допытывалась, кто ты?
Кэсси задумалась на мгновение.
– Нет, она спросила, но настойчивости не проявила.
И вновь злость вспыхнула у него в глазах.
– И что же ты ей ответила?
Кэсси смотрела на него с тоской. Неужели он не чувствует, что разрывает ей сердце? Ведь у него на лице написано, как ему не хочется, чтобы сейчас кто-то еще, кроме приятелей, узнал о его женитьбе, особенно о мальчишках. Несомненно, он собирается разводиться. И она не имеет права жаловаться. Нет, она не обманывала его, выходя за него замуж, она по-настоящему любит его. Но у него есть все основания думать обратное. Кроме того, как он сам сказал, он ничего не должен ни ей, ни ее братьям и сыну. Ничего, повторила Кэсси едва ли не вслух и тут же очнулась от своих мыслей.
– Я... я сделала вид, что не расслышала, и спросила, что тебе передать. Она сказала, что ничего не нужно.
– Похоже, это моя невестка, Джинни. Мне лучше перезвонить ей, пока мой острый на язык братец не заявился сюда сам. – Леон, повернувшись на сто восемьдесят градусов, направился в дом.
Кэсси, волнуясь, пошла следом. Что он расскажет о ней невестке?
Подойдя к телефону на кухне, Леон уже через несколько секунд улыбался в трубку.
– Джинни? Как ты поживаешь, моя девочка?