- Значит, полагая, что я осталась с носом, ты решил великодушно пристроить меня Виннеру, верно? - заключила Соня.
Несмотря ни на что, она не была в обиде на Пиппо. Во многом благодаря его участию в ее жизни она достигла благополучия, и теперь, обладая солидным капиталом, может не думать о хлебе насущном, а значит, и ни от кого не зависеть. На прощание Соня поцеловала старого развратника в щечку и пообещала ему, что не будет держать на него зла.
Потом она переоделась, достала из сейфа деньги и разбудила Вирджинию.
- Мне срочно нужно в Милан, - сказала она. - Через пару дней вернусь.
- Что-нибудь случилось? - забеспокоилась Вирджиния. - Может быть, нам тоже с тобой вернуться в Италию?
- Ни в коем случае. Это касается только меня, - решительно сказала Соня.
Вирджиния от волнения никак не могла завязать пояс своего халата.
- Объясни же, наконец, что происходит? - взволнованно спросила она подругу.
- Некогда объяснять, Онорио меня бросил.
- Это ужасно! - трагическим голосом сказала Вирджиния. - Представляю, как ты переживаешь.
- Я не переживаю, я злюсь, - сказала Соня. - Я просто в ярости.
ГЛАВА 28
Самолет оторвался от земли, и уже через несколько секунд Соня увидела внизу огни Нью-Йорка, море огней, которые, мерцая и переливаясь, быстро удалялись от нее. Поначалу полет был неспокойным. Из-за неблагоприятной погоды самолет болтало, он то и дело проваливался в воздушные ямы. Когда стюардесса предложила ей ужин, Соня отказалась. Выпив стакан воды и взяв с подноса мятную конфетку, она опустила подлокотник, отделявший ее кресло от соседнего, которое оказалось свободным, и, накрывшись пледом, моментально уснула.
Разбудил ее запах кофе. Она скинула с себя плед и посмотрела в иллюминатор: далеко внизу, сверкая в лучах восходящего солнца, синел океан и тонкая белая ниточка прибоя омывала изломанную береговую полосу. Посмотрев на часы, Соня решила, что они уже летят над Францией и часа через два она сможет сесть в такси в аэропорту "Мальпенса". Если все будет благополучно, в Бергамо она попадет до десяти, а значит, наверняка застанет Онорио, который никогда рано не уезжает из дому.
Предстоящая встреча страшила Соню и одновременно возбуждала в ней мстительное чувство; ей хотелось посмотреть прямо в глаза человеку, который ее предал. Вдруг в памяти всплыло давнее предсказание Ирены: Рыцарь властный и богатый предаст ее, предаст, как Иуда. Почему она об этом забыла?
Она пошла в туалет, чтобы причесаться и поправить косметику, а когда вернулась на свое место в салоне первого класса, почувствовала аппетит и с нетерпением стала поджидать завтрак.
ГЛАВА 29
Очереди на такси не было, Соня сразу же взяла машину. Всю дорогу она спрашивала себя, что связывало их с Онорио эти годы, и пришла к заключению, что ничего, кроме секса. Сердце ее молчало, в нем так и не поселилась любовь к этому человеку. Она не сожалела, что их отношения закончились, в конце концов, это была игра, приятное приключение, и не больше.
Расплатившись с таксистом, Соня решительно направилась к дверям и, войдя в вестибюль, увидела, что там идут приготовления к празднику: рабочие украшали статуи и колонны гирляндами цветов, ветками экзотических деревьев со свисающими с них свежими фруктами, развешивали разноцветные шелковые ленты. Среди суетящихся людей она заметила шофера Онорио, который при виде ее смущенно отвел глаза в сторону.
- Где твой хозяин? - не ответив на приветствие шофера, спросила Соня, и тот без слов, одними глазами показал ей наверх, на широченную лестницу, по которой в эту минуту спускалась пожилая дама.
Она была в брючном костюме, на ее лице, прошедшем как минимум через две подтяжки, лежал грим, волосы были выкрашены в бледно-фиолетовый цвет. Дама давала указания рабочим и не сразу заметила Соню.
- Что синьорине угодно? - спросила она, спускаясь.
- Вы сначала представьтесь, а уж потом я решу, отвечать мне вам или нет, - с презрительной улыбкой сказала ей Соня.
- Я синьора Маури. Чем могу быть полезна? - с хозяйским высокомерием продолжала допытываться дама.
Соню начал разбирать смех, скорее истерический, чем веселый.
- Это нечто! - хохоча, сказала она. - Патриция сюда и родственников своих перетащила!
Она вбежала по лестнице и быстрым шагом направилась к спальне, круша по дороге все, что попадалось ей на глаза: разбила три китайские вазы эпохи Мин, которыми Онорио очень дорожил, превратила в черепки десяток греческих и римских амфор второго века, сорвала со стены две картины Миро и спустила их с лестницы, едва не нанеся увечий синьоре Маури, которая, застыв на месте, смотрела на нее расширенными от ужаса глазами. Остановившись перед дверью спальни, которая была их спальней в течение четырех лет, Соня глубоко вздохнула, закрыла на секунду глаза и только после этого толкнула дверь. Онорио и его новая любовница сидели в постели и завтракали. Увидев Соню, Онорио застыл, не донеся до рта бриошь, а его новая пассия выразила свое удивление тоненьким мышиным писком.
- Привет, дорогой, - проворковала Соня. - Я смотрю, здесь готовятся к празднику. - Она подошла к кровати и, улыбаясь безмятежной улыбкой, добавила: - Онорио Савелли, ты сволочь. - И, размахнувшись, ударила его по лицу с такой силой, что щека его сразу же стала пунцовой, а поднос с завтраком перевернулся на шелковую простыню.
- Я никогда еще не получал пощечины от женщины, - сказал потрясенный Онорио.
- Ты получил пощечину не просто от женщины, а от женщины экстра-класса, так что можешь гордиться.
Онорио почти с восхищением смотрел на Соню, которая, резко повернувшись на каблуках, стремительно направилась к двери с высоко поднятой головой. Пройдут годы, но он всегда будет помнить эту потрясающую женщину, ее летящую походку, гордый поворот головы.
ГЛАВА 30
Антонио Ровести тяжело спрыгнул с лошади, освободив ее почти от стокилограммового веса своего тела, и не спеша подошел к Соне, грациозно сидевшей в седле.
- Мы очень давно не виделись, - широко улыбаясь, сказал он первое, что пришло ему в голову.
- Дамы предпочитают комплименты, а не констатацию фактов, - смеясь, заметила Соня, - учтите это на будущее. Вы славный, Ровести, но галантность не ваш конек.
- Ну зачем же так прямолинейно? - подхватив ее шутливый тон, продолжал Антонио.
- Только прирожденные лгуны умеют казаться правдивыми, а таким, как мы с вами, лучше не врать - сразу же выдадим себя с головой, - объяснила Соня. - Признавайтесь, что вы про меня знаете?
- То же, что и все, - вы остались одна, - смущенно пробормотал Антонио и залился краской.
- Это правда, я осталась одна. Меня бросили или, если хотите, лишили трона.
- Поверьте, мне очень жаль.
- И напрасно. Я никогда не чувствовала себя такой свободной и счастливой, как теперь.
Соня, еще возбужденная недавней погоней за лисицей, легко соскочила с лошади. Охотничий шерстяной костюм, отделанный бархатом, великолепно сидел на ее стройной фигуре. Она сорвала с головы каскетку, и блестящие рыжие волосы волной хлынули ей на плечи.
Антонио Ровести в охотничьем костюме выглядел комично. Его куртка с трудом сходилась на толстом животе, но, похоже, он не обращал внимания на такие мелочи.
- Я рад, что вы свободны, - набравшись смелости, сказал он, - и хочу, чтобы вы это знали. Может быть, я не должен вам этого говорить, но я правда очень, очень рад.
- Мне нравится ваша искренность, - мягко ответила ему Соня, почувствовав неожиданный прилив нежности к этому толстому нелепому человеку.
Подошедший слуга сообщил ей, что ее ищет графиня Манделли. Соня прервала разговор на полуслове и, лавируя между лошадьми, собаками и охотниками, побежала к хозяйке дома.
- Пожалуйста, подождите минуточку, - остановил ее умоляющий возглас Антонио. - Может быть, вы согласитесь… в ближайшие дни поужинать со мной.
- Позвоните мне, - уже на ходу крикнула ему Соня. - Тогда и договоримся.
На самом деле ее совсем не привлекала перспектива романа еще с одним женатым мужчиной. Антонио Ровести, несмотря на постоянные измены жены, был связан гораздо более тесными семейными узами, чем Онорио.
- Ты только посмотри, как Антонио увивается за тобой, - сказала Валери Манделли. - Знаешь, он чуть ли не на коленях умолял меня посадить его за обедом рядом с тобой. Обед уже скоро, что мне ему сказать?
Соня пожала плечами.
- Бог с ним, давай доставим ему такое удовольствие, - махнув рукой, ответила она.
- Соня, я его давно знаю, он не бабник. Антонио - застенчивый, закомплексованный и очень одинокий. К тому же единственный сын великого Ровести. Подумай об этом, прежде чем вычеркнуть его из списка своих поклонников.
Передав лошадей конюхам, они пошли к вилле.
- Я не совсем поняла, ты уговариваешь меня завести роман или заключить коммерческую сделку? - с иронией спросила Соня.
Лицо Валери стало серьезным.
- Одно не исключает другое, - ответила она. - Всякая любовь, даже любовь детей и родителей, вынуждена считаться с действительностью. Богатый, влиятельный мужчина, пусть он и не слишком хорош собой, предпочтительней бедного красавца. Поверь мне, жизнь выглядит гораздо заманчивей, если сидишь не в шалаше, а на мешках с миллиардами.
- Тогда лучше Фреда Виннера не найти. Он тоже женат и богат, но еще и красив. Уже дважды прилетал из Нью-Йорка, чтобы со мной повидаться. Но он мне неинтересен, я ничего к нему не испытываю.
- О чем я и говорю! Тебе нужен человек, который смог бы дать именно то, в чем ты нуждаешься.
Разговаривая, они вошли в комнату Валери - такую же солнечную и веселую, как ее хозяйка. Графиня стала снимать с себя охотничий костюм, а Соня опустилась на диван и с наслаждением вытянулась.
- Валери, скажи честно, зачем тебе понадобилось сводить меня с Ровести?
- Потому что у меня есть здравый смысл или, если хочешь, горький опыт. Потому что тебе уже двадцать шесть - самый подходящий возраст, чтобы заняться устройством своей жизни. Потому что Ровести, со всеми их недостатками, семья порядочная, не замешанная в грязных махинациях. Потому что Федерика, жена Антонино, не будет особенно трепать тебе нервы. И еще потому, что Джулио де Брос никогда на тебе не женится.
Закончив длинную тираду, Валери принялась расчесывать свои золотистые волосы.
Сонино сердце бешено застучало, так случалось всегда, когда кто-нибудь называл при ней имя Джулио.
- Что ты знаешь про меня и про Джулио? - резко спросила она.
- То же, что и все в нашем кругу. Его любовь к тебе была недолгой, но за нее он щедро тебя вознаградил. Ведь квартира на улице Спига твоя, не так ли?
- Верно, моя, - согласилась Соня. - Но почему ты так уверена, что он никогда на мне не женится?
- По той простой причине, что я его знаю. Он прирожденный холостяк, с этим уже ничего не поделать.
Соня лениво встала.
- Пожалуй, тоже пойду переоденусь. Ладно, посади Ровести со мной. Обещаю быть с ним любезной. А там посмотрим… что будет, то будет.
И уже в дверях улыбнулась своей старшей подруге.
ГЛАВА 31
Соня приехала на вокзал заблаговременно. В свободном элегантном костюме легкого желтого шелка, без багажа, лишь с бутылкой шампанского в руках, она вышла на перрон и, найдя начальника поезда, направилась к нему. Плиссированная юбка облегала на ветру ее длинные стройные ноги.
- Только вы можете мне помочь, - сказала она с обворожительной улыбкой. - Я обязательно должна уехать в Рим этим поездом. Пожалуйста, найдите для меня купе первого класса.
Начальник поезда принялся изучать список пассажиров.
- Есть одно свободное место, на ваше счастье! - радостно сообщил он. - В третьем вагоне.
На Сонином лице по-прежнему сияла лучезарная улыбка.
- Мне нужно место во втором вагоне, - кокетливо сказала она. - Третье или пятое купе.
Железнодорожник смотрел на Соню как завороженный. Эта девушка словно сошла с журнальной обложки или с экрана.
- Боюсь, это выше моих сил. Купе, которые вы называете, заказаны, - сказал он извиняющимся голосом.
- Но вы можете произвести замену, пассажиров ведь пока все равно нет, - и в ее просительном тоне появились требовательные нотки. - Сделайте это, очень вас прошу!
Начальник поезда за двадцать лет работы всякого навидался. "У каждого свои причуды", - подумал он и сказал:
- Сделаю все, что смогу.
- Да, вот еще что, - словно спохватившись, добавила Соня, - проследите, чтобы дверь со смежным купе не была закрыта на ключ.
Начальник поезда бросил на нее хитрый взгляд.
- Понимаю, - сказал он и, позволив себе пошутить, неуклюже скаламбурил: - Список требований на этом закрыт? Можно подвести черту?
- Теперь, кажется, можно, - ответила Соня и протянула ему конверт с деньгами.
Поезд тронулся. Соня полистала журнал, отложила его и посмотрела на часы: половина одиннадцатого. Она погасила свет, опустила окно и полной грудью вдохнула свежий весенний воздух, пахнущий травой и деревьями.
Когда она была маленькой, город еще не поглотил ее поселка. Там били чистые ключи, в мае пахло цветущим жасмином. На горизонте зеленели огороды, разделенные посадками бузины, ежевики и малины, плодоносили фруктовые сады. Теперь кругом безликие бетонные дома, заводские корпуса, автострады, по которым наперегонки мчатся рокочущие машины.
Несколько дней назад она побывала в родном Колоньо. Приехав уже под вечер, Соня остановила машину за несколько метров и стала ждать. Когда ушли последние посетители, а за ними и официанты, на пороге появился отец с длинным металлическим крюком в руках. Он всегда им пользовался, опуская жалюзи.
Сонин приезд оказался для него полной неожиданностью. Он разволновался, хотя старался держаться с дочерью сурово, как бы напоминая ей, что от своего не отступил.
- У меня еще полно дел, - проворчал он и со всей силы ударил ногой по нижнему краю жалюзи.
- Ничего, я подожду, - улыбнулась Соня, - а если позволишь, помогу. Когда-то я, кажется, неплохо справлялась со своими обязанностями.
Ничего не ответив, отец молча направился в кухню, и Соня последовала за ним. Здесь мало что изменилось за время ее отсутствия. На стене рядом с фотографией матери висела теперь и ее фотография: шестилетняя девочка со щенком на руках. Да еще на столе между огромным холодильником и сушкой для кастрюль красовался новенький электрический калькулятор.
Только сейчас Соня заметила, как отец постарел. Усталое лицо в морщинах, щеки еще больше ввалились, густые каштановые волосы поредели и поседели. Весь он словно сжался, будто хотел защититься от жизни, не сулившей больше ничего хорошего. "Когда это случилось?" - с грустью подумала Соня, которая при постоянном общении с отцом не замечала его старения, а сейчас, после большого перерыва, увидела, как резко он изменился. Конечно, шесть лет - срок немалый, за эти годы она несколько раз звонила ему, послала пару писем, но приехать не решалась, не осмеливалась.
Соня протянула руку и коснулась руки отца.
- Как живешь, папа?
- Старею, - ответил он.
- Но работаешь, как молодой.
- А что мне еще остается?
- Ты мог бы доверить дело молодым помощникам и наконец отдохнуть.
Ресторан процветал, Соня поняла это с первого взгляда, значит, в средствах отец не нуждался и давно мог позволить себе уйти на покой.
- А вдруг тебе деньги понадобятся? - спросил отец. - Нет уж, пока могу, работу не брошу.
- Папа, у меня есть деньги, много денег, ты даже не представляешь себе, сколько.
Она хотела успокоить старика, но ее слова испугали его. Работая всю жизнь в поте лица, он не понимал, как можно получать деньги за то, что стоишь перед фотоаппаратом - какой же это заработок?
- Может, ты и разбогатела, - сказал он дочери, - да только шальные деньги долго не держатся; как говорится, сегодня густо, а завтра пусто. Работы постоянной у тебя нет, пенсии, значит, тоже не будет, одного мужа ты выбросила, как использованный бумажный носовой платок, а другого пока не нашла. На что ты жить будешь, когда меня не станет?
Он рассуждал конкретно и здраво, как все Бренна, поведение дочери казалось ему легкомысленным и недальновидным. Соня, которая и в самом деле не придавала деньгам большого значения, вынуждена была признать про себя, что в словах отца есть резон.
- Я познакомилась с одним человеком, - сказала она. - Его зовут, как тебя, Антонио. По-моему, это хорошее имя для мужчины. Я просто уверена в этом.
- На твоем месте я не был бы так уверен. Я, например, ни в чем уже не уверен, - с грустью признался он. - Не уверен, что был хорошим мужем. Проглядел маму. Когда я заподозрил, что с ней не все в порядке, было уже поздно.
Соня хотела возразить, но он остановил ее.
- Не уверен, что был тебе хорошим отцом, - продолжал он.
- Ты замечательный отец! - горячо воскликнула Соня.
С годами конфликты и обиды изгладились из ее памяти, остались только светлые детские воспоминания.
- Я не помог тебе, моей единственной дочери, найти свое место в жизни, - в голосе отца звучала боль, - так что думаю, имя Антонио не даст тебе надежных гарантий.
- Он крупный издатель и меня очень любит. Я именно об этом приехала тебе сказать. Мне кажется, я начну теперь жить иначе.
Антонио Бренна крепко, как маленькую, обнял Соню и прижал к себе.
- Будем надеяться, что на этот раз ты сделала правильный выбор.
Сейчас в темноте купе отец как живой встал у нее перед глазами. Грустный одинокий старик, которого мучают страхи за любимую дочку… Почувствовав щемящую жалость к отцу, она чуть не заплакала. Горько вздохнув, медленно начала раздеваться. Сняла блузку, потом юбку, вынула из ушей серьги. Зажгла ночник и взглянула на часы. Была полночь. Прислушалась. За стеной не раздавалось ни звука. Взяв со столика бутылку шампанского, она бесшумно открыла дверь в соседнее купе и несколько секунд смотрела на спящего. Он лежал, закинув руку за голову. Потом на цыпочках подошла и легла с ним рядом. Знакомые духи опьянили ее, она нашла губами его губы и поцеловала.
- Наконец-то, - прошептал он и прижал ее к себе.
- Ты знал, что я в соседнем купе? - удивилась Соня.
- С самого начала. Мне сразу же было доложено, что женщина необыкновенной красоты без багажа, с бутылкой шампанского в руках настоятельно просила поместить ее в купе, смежное с моим. Сказал мне начальник поезда и о том, что дверь между нашими купе не заперта.
- А я-то была уверена, что, наградив его по-царски, обеспечила себе полное инкогнито!
- И сколько же ты ему дала?
- Двадцать тысяч лир.
- Ты называешь это - наградить по-царски? - И Джулио де Брос расхохотался, как мальчишка.
- А разве нет? - смутившись, спросила Соня и тоже засмеялась.
Потом они любили друг друга долго, страстно и ненасытно, как в свою первую ночь; их соединенные тела на узкой вагонной полке покачивал мчащийся поезд и освещали короткими вспышками пролетающие мимо станционные огни.
Соня предложила ему вернуться и снова жить вместе, но Джулио ей резко ответил: