– Почему же? Мне редко доводилось видеть такую здоровую и счастливую атмосферу. Несомненно, они обожают друг друга – две самые милые девушки в мире нашли себе двух самых замечательных молодых людей. Дорогая, родителям следует волноваться, только если жизнь у их детей не складывается, – а не наоборот.
– Мне все это кажется чуточку ненастоящим, – медленно проговорила Руби. – Это как сказка или то кино, которое мы видели, – "Зачарованный дом". Меня не покидает ощущение, что все это не продлится долго, что их счастье что-то нарушит.
– Ну разумеется, долго это не продлится. Они немного охладеют друг к другу, свыкнутся со своим положением, начнутся мелкие ссоры. Девочки станут бегать к мамочке жаловаться… Но это не будет означать, что любовь прошла.
– Странно слышать такое от холостяка. Ты так говоришь, словно у тебя уже было пять жен. Мы тоже рано или поздно пройдем через все это?
– Нет, у нас все будет по-другому, – усмехнулся Крис. – Мы станем исключением из правила.
Наступил апрель. Пора было сообщить Мэттью Дойлу и жильцам, что в конце июля она переезжает из дома на краю Принцесс – парка: третьего августа, в сороковой день рождения Криса, они должны были пожениться.
– Я получу самый лучший подарок, которого когда-либо удостаивался мужчина! – радостно сказал Крис. – Тебя!
Руби знала, что слишком затягивает с предупреждением: жильцам необходимо время, чтобы подыскать себе новое жилье, а Мэттью Дойл, несмотря на все свои недостатки, был очень терпимым хозяином дома.
Однако она все никак не решалась произнести нужные слова, поэтому вздохнула с облегчением, когда Мэттью Дойл в свой следующий приход сам поднял эту тему. Он уже знал, что Руби выходит замуж, – ему сказала Грета.
– А твой новый муж не против жить в одном доме с жильцами? – спросил Дойл, сидя на кухонном стуле и вытянув длинные ноги в блестящих туфлях ручной работы. Как обычно, он был в дорогом костюме, белой рубашке и шелковом галстуке.
– Это ненадолго: мы собираемся купить дом.
– Где?
Руби пожала плечами:
– Еще не знаю. Мы уже посмотрели пару вариантов.
– И когда ты собиралась сообщить мне о своем уходе?
– Уже давно, но все время откладывала это на потом. Мэттью Дойл глянул на нее исподлобья:
– И почему же?
– Сама не знаю.
Вообще-то Руби знала, почему тянет время: у нее было странное чувство, что она сжигает за собой все мосты. Это было просто смешно – что плохого могло произойти?
– Извини, – сказала она. – Я работаю до конца июля. Я сегодня же скажу об этом жильцам.
– В таком случае я подаю заявку на снос дома.
Ливерпульский футбольный клуб "Эвертон" играл на выезде с лондонским "Арсеналом". Это был последний выездной матч в сезоне. Когда в субботу днем Грета и Хизер вернулись с работы, "фольксвагена" не было на его обычном месте под окнами квартиры.
– А я думала, что они поедут на поезде, – заметила Хизер.
– Наверное, передумали – тем более что погода наладилась.
Всю ночь лил дождь, но с утра выглянуло солнце.
– Может, перед уборкой перекусим? – предложила Грета. – Сделаем гренки с бобами или что-то в этом роде. Я проголодалась.
– Это потому, что ты ешь за двоих, – напряженным голосом ответила Хизер. Ее до сих пор немного раздражало то, что Грета не сразу рассказала ей о своей беременности. По этой же причине Хизер не хотела сообщать сестре, что, вероятно, тоже ждет ребенка. Впрочем, это было всего лишь предположение: просто месячные, обычно начинавшиеся день в день, задерживались на целую неделю.
– Скоро мне понадобится новая одежда, – довольно поведя плечами, произнесла Грета. -Давай наследующей неделе сходим в перерыв в магазин для будущих мам?
– Хорошо, – по-прежнему холодно сказала Хизер. Однако идея побродить по отделам матери и ребенка в больших магазинах была настолько привлекательной, что она тут же добавила:
– С удовольствием!
Они улыбнулись друг другу.
Хизер поставила чайник, а Грета включила радио. Она стала крутить ручку настройки, надеясь найти что-нибудь веселое, когда услышала песню из замечательного фильма "Карусель". Женский голос пел "Ты никогда не будешь один".
– Послушай! – воскликнула Грета.
– Я слышу.
Подпевая радио, они стали резать хлеб для тостов.
Тем временем в миле от них Руби слушала ту же песню, гладя вещи жильцов и тихонько напевая себе под нос. Она никогда не гладила собственную одежду и терпеть не могла делать это для других, но слова этой чудесной песни были настолько трогательными, что у Руби поднялось настроение.
"Еще пара месяцев, – подумала она, – и я навсегда забуду про глажку".
Сидя в доме рядом с Орнелл-парком, Мойра Донован просматривала образцы вязания, которые принесла ее подруга: Мойра собиралась связать себе жакет. В другой комнате играло радио, а в окно смотрело теплое майское солнце.
– Мне нравится вот это, – сказала Мойра, вытащив один из образцов. – Думаю, у меня получится – узор не такой уж и сложный.
– Я сделаю кружевные оторочки, – предложила Элли Уайт. Она знала о вязании почти все.
– Спасибо. Интересно, у Греты будет мальчик или девочка? – задумчиво произнесла Мойра.
– А кого хочет твой Ларри?
Мойра засмеялась:
– Он в любом случае будет на седьмом небе от счастья. Главное, чтобы ребенок родился здоровым.
– Надеюсь, у Роба с Хизер тоже будет маленький. Мы всегда все делали одновременно, и мне хотелось бы, чтобы мы и бабушками стали вместе.
– Элли, правда, нам повезло с сыновьями и их женами? – торжественно проговорила Мойра.
– Конечно. Нам вообще грех жаловаться на что-либо. О, послушай! Как называется кино, в котором была эта песня?
– "Карусель". Ребята водили девочек смотреть его вскоре после того, как они познакомились. Ларри всегда пел эту песню в ванной – если это можно назвать пением. Честно говоря, мне это скорее напоминает мычание.
– "Ты никогда не будешь один…" – запела Элли.
Мойра стала подпевать.
Телефон зазвонил в шесть часов, когда Руби одновременно размышляла над несколькими вопросами. Что надеть в ресторан, куда ее пригласил Крис? Понравится ли ей жить в северной части Ливерпуля, ведь она всю жизнь провела в южной? Хватит ли жильцам еды на ужин? Дело было в том, что мистер Оливер решил вечером остаться дома.
Руби вышла в прихожую. Телефон стоял на столе, рядом с деревянным ящичком – звоня куда-нибудь, жильцы должны были бросать туда деньги.
Она подняла трубку.
– Руби? Это Альберт Уайт.
– Привет, Альберт, – сказала она отцу Роба. – Как дела?
– У меня очень плохие новости. Ты сейчас сидишь?
Присесть было некуда. Руби намеренно не ставила рядом со столом стул: в противном случае жильцы разговаривали бы по телефону слишком долго.
– Что случилось? – спросила она.
Возможно, сорвалась покупка домов? Плохо, конечно, но они найдут другие.
– Руби, я не знаю, как это сказать, но ребята попали в аварию…
Когда матч закончился, в Лондоне шел дождь. Вскоре после того как Роб с Ларри отъехали от стоянки, встречный грузовик повело на скользкой дороге, и он врезался в их "фольксваген". Оба погибли на месте. Прибывшие на место аварии полицейские позвонили своим коллегам в Ливерпуль, и те отправились по адресу, указанному в водительских правах Роба.
– Девочки уже знают? – ошеломленно проговорила Руби. В квартире ее дочерей не было телефона.
– Пока еще нет. Мойра и Элли только что сели в такси и поехали к ним… – Голос Альберта сорвался. – Руби, ну как мы теперь будем жить?
– Я сейчас же поеду к девочкам!
– К тебе должен заехать Крис. Пожалуйста, Руби, не выходи из дому одна, дождись его.
Руби бросила трубку, решив, что никого ждать не станет. Если она побежит, то будет в квартире девочек уже через десять минут.
– Миссис О'Хэган! – долетел с лестницы голос Ирис Маллиган. – Это обязательно – оставлять дверь кухни открытой и включать так громко радио? Из-за вас я не могу заснуть.
– Идите к черту! – раздраженно ответила Руби.
– Прошу прощения?
– Я сказала, идите к черту! – Руби схватила с вешалки пальто, даже не заметив, чье оно.
– Миссис О'Хэган, что-то случилось?
Не ответив, Руби открыла дверь и бросилась бежать.
От волнения она умудрилась сбиться с пути, хотя знала эти улицы как свои пять пальцев. Когда Руби наконец достигла дома девочек, в боку у нее сильно кололо и она едва дышала. Мойра Донован и Элли Уайт как раз выходили из такси. Плача и поддерживая друг друга, они двинулись к входной двери. Руби понимала, что они потеряли сыновей, причем Роб был единственным ребенком в семье, но сейчас ее больше всего беспокоило состояние дочерей.
Дверь открыла Хизер.
– Привет, – с улыбкой сказала она, вытирая о передник перепачканные в муке руки. В квартире пахло печеньем.
Но как только Хизер разглядела выражение лиц трех женщин, улыбка сползла с ее лица.
– Что случилось? – спросила она.
– О Хизер! – воскликнула Руби, прижав дочь к груди.
Появилась Грета.
– Мама, что такое?
– Грета, подойди.
Руби прижала к себе старшую дочь, и какое-то время они стояли так втроем, но потом Грета отстранилась.
– Мама, что-то с Ларри? – истерически вскрикнула она. – И с Робом? Они так до сих пор и не вернулись! Ма-ама!!!
Девочки были безутешны, и помочь им было невозможно. Они плакали в объятиях друг друга и матери. Приехали отцы Роба и Ларри, но сейчас Руби и ее дочерям было не до них.
Кто-то, кажется мужчина, попытался обнять и утешить Руби, но она его оттолкнула.
Сделали чай. Постоянно звучали слова сочувствия. Потом появился доктор, но все, что он мог сделать, – это оставить снотворное.
Потом все ушли, оставив Руби, Грету и Хизер одних. У родителей Роба и Ларри было свое горе.
Неделю спустя, ранним майским утром, два молодых человека, лучшие друзья на протяжении всей своей короткой жизни, были похоронены в соседних могилах. Стояли чудесные деньки, солнечные и теплые. По кладбищу тянулась легкая белая дымка, но к тому времени, как кошмарный обряд был завершен, она развеялась. Грета и Хизер едва держались на ногах. Поминки никто не устраивал – решили, что это было бы слишком мучительно для юных вдов.
– Хочешь, я поеду с тобой? – спросил Руби Крис.
– Нет, спасибо, – вежливо ответила она. – Что-то я не в настроении.
– Понятно, – с грустью проговорил он.
После похорон прошла неделя, еще одна, потом месяц… Почти все время Руби проводила в квартире с девочками -убирала за ними, заставляла их есть… Обе они были беременны, и им необходимо было питаться как следует. Руби понятия не имела, что происходит с жильцами, и ее это ничуть не интересовало.
– Знаешь, чего мне хочется? – как-то сказала Хизер.
– Чего, милая?
– Вернуться в нашу старую комнату. – Хизер обвела взглядом мрачный, тусклый маленький зал, который никогда раньше не казался ей ни мрачным, ни тусклым. – Мне больше не хочется здесь оставаться – все напоминает мне о Робе. Не то чтобы я не хочу о нем вспоминать, – продолжала она, – но эта комната была нашим с Робом укромным уголком, нашим домом, и я не хочу жить здесь, когда его больше нет.
– А ты, Грета? – спросила Руби.
– Я чувствую то же самое.
– Тогда давайте соберем вещи, и поехали домой.
Руби была в замешательстве. Спустя шесть недель она должна была выйти за Криса, они собирались купить дом… Но она не могла оставить дочерей в таком состоянии, и настроение ее было отнюдь не свадебным. Руби решила, что следует перенести свадьбу на Новый год, а может, на февраль или март – к тому времени у девочек уже родятся дети, а горе хоть немного, да утихнет.
И тут она наконец вспомнила, что предупредила Мэттью Дойла и жильцов о том, что в августе больше не будет исполнять свои обязанности по дому.
Всю эту неразбериху необходимо было распутать, и прежде всего следовало поговорить с Крисом. Руби с удивлением подумала, почему она не сделала этого до сих пор. Впрочем, в последнее время он практически не появлялся.
Позвонив в полицейское отделение, она узнала, что у Криса сегодня выходной. Тогда она позвонила ему домой. Крис отвечал ей дружелюбно, но его голосу недоставало обычной теплоты. Руби понимала, что последние месяцы уделяла ему слишком мало внимания, но неужели он забыл о горе, случившемся в ее жизни?
С тех пор как Руби в последний раз смотрела на себя в зеркало, прошло, казалось, несколько лет. Увиденное ужаснуло ее. Ее обычно блестящие волосы были похожи на жесткую шерсть, кожа стала одутловатой, а глаза казались мертвыми. Необходимо было придать себе более презентабельный вид: что-то в тоне Криса ее встревожило. Руби вымыла волосы с кондиционером, умылась холодной водой, закапала глаза успокоительными каплями и решила, что наденет то самое красное платье, в котором она была, когда они с Крисом познакомились. Наконец она тщательно наложила макияж. И хотя после всех этих процедур Руби стала выглядеть намного лучше, ее лицо все еще было слишком бледным. Зайдя в комнату к девочкам, она попросила у них румяна.
Грета и Хизер о чем-то тихо говорили, полулежа на своих постелях. Нескончаемый, выматывающий душу Руби плач уже прекратился, но девочки казались неживыми. Руби понимала, что они никогда уже не будут такими, как раньше, однако, когда она глядела на них, лежащих в своей старой комнате, ей почему- то казалось, что Роб и Ларри были лишь сном, что на самом деле их никогда не существовало. Ее дочери вернулись домой, и у нее было такое чувство, будто они никуда и не переезжали.
Руби обняла Криса за шею и поцеловала. Поправляя его растрепанные волосы и галстук, она подумала, что совсем забыла, как он выглядит.
– Как же я по тебе скучала! – проговорила она.
– Сомневаюсь, Руби. Я так думаю, ты лишь недавно вспомнила о моем существовании.
– Не говори глупостей. – Она сжала его запястье. – Пошли в дом.
Они прошли в холл, и Крис сразу же сел в кресло – тогда как Руби ожидала, что он усядется на диван и сожмет ее в своих объятиях.
– Хочешь кофе или чай? – немного испугавшись, спросила она. Все это было совсем не похоже на прежнего Криса.
– Нет, спасибо.
– Крис, что случилось? – сказала Руби, ощущая, как в ее животе сворачивается тугой комок страха. Что-то было не так.
– Как девочки?
– Неважно. Сомневаюсь, что они когда-нибудь станут прежними.
Крис кивнул:
– Шрамы останутся на их сердцах до конца жизни.
– Как и на моем! – пылко воскликнула Руби.
– А также на сердцах многих других людей, – глядя ей прямо в глаза, произнес Крис. – Ты об этом не думала, ведь так? Моя сестра потеряла своего единственного ребенка. Ей хотелось разделить горе с его женой, с Хизер, – они хоть как-то утешили бы друг друга. Им с Альбертом было бы очень приятно узнать, что Хизер носит под сердцем единственного внука, который у них будет, но они узнали об этом лишь случайно.
– Я тебя не понимаю, – сказала озадаченная Руби.
– Руби, ты не подпускала к своим дочерям всех остальных, – мягко произнес Крис. – Тебе не приходило в голову, что другие люди горюют так же сильно, как твои девочки? Ты и меня не подпускала. Я пытался как-нибудь утешить тебя, но тебе это было не нужно. Тебе не нужен был я! Ты просто оттолкнула меня.
– Я неумышленно! – воскликнула Руби.
– Я знаю, дорогая. Я понимаю, что все это произошло помимо твоей воли. Но теперь я задаю себе вопрос: зачем жениться на женщине, на которую ты не можешь положиться в случае, если произойдет что-то ужасное? Должно быть, я значу для тебя очень мало.
– Ты значишь для меня все на свете, все! – вскричала Руби.
– За последние несколько недель я сильно в этом усомнился, – с грустью сказал Крис. – Я не знаю, можно ли любить кого-нибудь слишком сильно, но ты любишь своих девочек так, что забываешь обо всех остальных. Если бы мы поженились, я всегда чувствовал бы себя лишним, и, боюсь, так не пойдет. Я надеялся, что как муж я стану для тебя самым главным человеком на свете.
– Но так оно и было бы, ты и так самый главный для меня человек!
Руби захотелось броситься к Крису, припасть к его ногам, но у нее было ужасное предчувствие, что он оттолкнет ее – так же, как, по его словам, она оттолкнула его.
– Нет, Руби, это не так – хоть я очень хотел бы, чтобы это было правдой.
– Значит, мы не поженимся? -дрожащим голосом спросила Руби.
– Думаю, это было неудачной идеей.
Руби встала и начала нервно расхаживать по комнате, затем резко повернулась к Крису:
– Как же ты можешь поступать так со мной сейчас?!
– А ты думаешь, я этого хочу?! – крикнул Крис, ударив кулаком по подлокотнику кресла.
На ее памяти это был первый раз, когда он не владел собой.
– Это было последнее, что я хотел бы сделать, – продолжал он. – Я не собираюсь взвешивать на весах нашу любовь друг к другу, это бессмысленно. Но я хочу чувствовать себя необходимым, понимаешь? А прошедшие недели показали, что я тебе совсем не нужен.
– О, Крис!
Руби заплакала, и он прижал ее к груди.
– Пожалуйста, не плачь, – произнес он, сам с трудом сдерживая слезы. – Ты забудешь меня намного быстрее, чем я тебя. Я буду любить тебя до конца жизни.
– Неужели ничего нельзя исправить? – всхлипывала Руби.
– Мне очень жаль, Руби. – Крис подошел к двери. – Можно мне напоследок повидаться с девочками?
– Ну конечно.
Он поцеловал ее в лоб и вышел из комнаты. Руби услышала, как он постучал в дверь спальни, и села, обхватив голову руками. С запоздалым раскаянием она вспомнила, сколько раз за последнее время она отталкивала его, отвергала его участие… Как-то она даже не впустила его в дом. Ей казалось, что Крис ее поймет, но поняла бы она на его месте? Как ни крути, она потеряла его по своей вине.
Как долго Крис пробыл в спальне девочек, Руби не смогла бы сказать. Выйдя оттуда, он произнес:
– Они держатся лучше, чем я ожидал. Наверное, юные сердца крепче старых. Можно я дам тебе один совет?
– Да, конечно.
– Позвони Элли и Мойре и пригласи всех к себе. Не хочу показаться грубым, но ты всех здорово обидела. Ты перевезла девочек сюда, не сказав никому ни слова, – как будто Уайты и Донованы никогда не существовали. Если ты хоть немного ценишь их дружбу, предлагаю попытаться все исправить, пока еще не слишком поздно. Ты не забыла, что Грета и Хизер теперь являются членами их семей?
Месяц спустя выяснилось, что у Греты будут близнецы.
– У Ларри был брат близнец, – сказала она, когда они вернулись из больницы. – Но он родился мертвым.
– Я этого не знала! – воскликнула Руби.
– Я тоже, – нахмурилась Хизер. – Почему ты не сказала нам этого раньше?
– Потому что Ларри не хотел, чтобы об этом было известно. Он просил меня сохранить это в тайне. – Грета вздохнула и осторожно похлопала себя по животу. – Он был бы так рад!