Когда он вытаскивал зажигалку, руки у него тряслись, и Эйс понял, что не единственный видел ее.
- Еще как есть.
- Для меня - нет, - отрезал Джеки. Вид у него, впрочем, был испуганный, и он то и дело косился на лужайку перед домом Корриганов. - Я с уважением отношусь к вещам, которых раньше вообще не понимал. Даже батя это заметил.
- Я рад за тебя. - Эйс толкнул дверцу и выбрался из машины, потом наклонился обратно, прежде чем снова захлопнуть ее, - Я просто счастлив, что ты можешь жить спокойно.
Эйс отступил на тротуар, и Джеки рванул с места. Пес подошел к нему и ткнулся носом в ладонь, Эйс погладил его, и они неторопливо зашагали к дому. Поразительно, насколько просто оказалось, если правильно себя поставить, жить под одной крышей с родным братом и не разговаривать с ним. И неважно, изменился он или нет.
Нора ничего о нем не знала, и ей это нравилось. Ей хватало убеждения, что она его хочет, стоило лишь подумать о нем, как в низу живота начинало сладко ныть, а к груди приливала теплая волна. Иногда ей приходилось брать мокрое полотенце и обтирать им руки и ноги, и если полотенце было достаточно холодным, от кожи начинал идти пар. Он возродил в ней страсть, для которой приходилось выкраивать время между стиркой, подбиванием счетов и приготовлением чего-нибудь перекусить для Билли. Она-то считала, что хотела Роджера, но там было замешано скорее стремление ублажить его, отразить свет, который он излучал, нежели ее собственное желание. А когда появились дети, у нее уже не оставалось ни времени, ни сил, чтобы по вечерам дожидаться его и проделывать то, что ему нравилось, в постели. Равно как и помогать мужу снять смокинг и, предварительно пройдясь по нему щеткой, чтобы собрать налипшую кроличью шерсть, аккуратно вешать в шкаф. С Роджером она заранее все распланировала: она хотела заполучить его и до мелочей продумала каждый свой шаг в их романе. А с Эйсом она вообще не думала, иначе не оставляла бы боковую дверь открытой и не начинала высматривать его с той самой минуты, когда укладывала малыша Джеймса на дневной сон. Как только они отрывались друг от друга, ей хотелось выпроводить его из дома, однако с каждым разом она позволяла ему задерживаться все дольше и дольше, пока малыш не привык к нему настолько, что, проснувшись, начинал искать Эйса, Иногда она спохватывалась, что опаздывает забирать Билли, и мчалась в школу, но все равно приезжала последней и заставала сына в одиночестве. Он стоял за двустворчатой стеклянной дверью, и при виде его внутри у нее что-то переворачивалось, в точности как когда она носила его и он внезапно принимался выделывать кульбиты у нее в животе. А теперь она разрешила Эйсу принять у нее душ, хотя часы показывали уже два, на четыре у нее была назначена презентация посуды в Элмонте, а ей нужно было еще приготовить мясной рулет, прежде чем ехать за Билли в школу.
Она делала его по рецепту, взятому с банки с готовым томатным соусом, следовало замариновать мелко нарубленное мясо в смеси из томатного соуса, чесночной соли и консервированных шампиньонов. Пес Эйса не сводил со стола глаз.
- Только попробуй что-нибудь стянуть, - предупредила его Нора, - Ты меня не проведешь.
Пес попятился и виновато уставился в пол, однако продолжал то и дело украдкой поглядывать на мясо.
Мистер Поппер оказался заперт в углу у тостера, он выгнул спину, готовый в любой миг зафыркать. Стоило псу хотя бы взглянуть в сторону тостера, как шерсть на загривке у кота вставала дыбом и он принимался угрожающе шипеть.
- Ты слишком большой для этого дома, - сказала Нора псу.
Руди уставился в пол и вывалил язык. Наконец из душа показался Эйс с полотенцем на шее, рубаху и сапоги он нес в руках.
- Твой пес положил глаз на мой ужин, - пожаловалась Нора, услышав его шаги.
Она стояла у раковины и мыла руки. Когда она обернулась, Эйс, склонившись над Руди, трепал его загривок. У Норы защемило сердце. Расстаться с ним будет сложнее, чем она думала.
- Тебе что-нибудь приготовить?
Эйс вскинул на нее глаза, за пределами постели он совершенно терялся в ее присутствии.
- Бутерброд с арахисовым маслом и джемом? - предложила Нора.
- Господи, - вздохнул Эйс.
- Что?
- Мне не восемь лет.
- Я в курсе, - сообщила Нора. Она приблизилась к нему вплотную и положила ладони ему на грудь.
- Я тут подумал, - начал Эйс.
- С ума сойти! - поддела его Нора.
- Рано или поздно нас застукают. Билли же не дурак. Он все поймет.
Он отстранился и надел рубаху, потом натянул сапоги. Нора вскинула голову и сглотнула.
- Можно покончить с этим прямо сейчас, если хочешь, - предложила она, чтобы посмотреть, как он отреагирует.
- При чем тут я? Это ты боишься, что нас застукают, а я просто говорю, что это неизбежно.
"Оставь дверь открытой сегодня ночью, и будь что будет", - явственно читалось в его словах. Нора подошла к нему и обняла.
- Ты говоришь как старик, - прошептала она.
Джинсы сидели на нем в обтяжку, но ей удалось просунуть ладонь за пояс, не расстегивая молнию.
- Никакой я не старик, - возразил Эйс.
- Определенно, - кивнула Нора. - Без сомнения.
Эйс свистом подозвал к себе пса, выскользнул из дома через боковую дверь и торопливо скрылся на заднем дворе. Он отлично умел уходить незамеченным и через забор перебрался с такой легкостью, что спустя миг о том, что он был по эту сторону, напоминали только следы на земле. Пес перемахнул изгородь одним прыжком, не заботясь и даже не глядя, куда приземлится, главное, что хозяин рядом.
Провожая их взглядом, Нора подумала, что никогда в жизни не смогла бы так - в своих туфлях на высоких каблуках, обремененная бутылочками, сковородками, пластинками Элвиса и двадцатью тремя оттенками лака для ногтей. И потом, она сама выбрала: стоять у кухонного окна и смотреть, как они исчезают за облетевшими кустами сирени и азалии. Но это отнюдь не означало, что она не видит, как небо окрасилось в сливовый цвет, как заледеневшая кора сирени уже начала понемногу голубеть или как мальчишка, который всего несколько секунд назад был у нее на заднем дворе, бросился бежать со всех ног.
Билли больше не ходил обедать в кафетерий. Все сорок пять минут перемены он проводил в туалете для мальчиков, с ногами забравшись на унитаз, чтобы никто его не заметил. Он дожидался, когда прозвонит звонок и коридор заполнится детьми, потом вытаскивал из кармана брюк коробок спичек, выдирал из блокнота чистый лист и разводил на полу кабинки небольшой костер. Если ему везло, от дыма срабатывала противопожарная сигнализация на потолке, сирена отвлекала внимание, и ему удавалось выскользнуть из туалета и вернуться в класс незамеченным.
Он почти научился становиться невидимкой на время уроков. Он перечитал все, что ему удалось раздобыть о Гудини, и спустя несколько недель тренировок мог вытащить ноги из кед, не развязывая шнурков, снять рубашку, не расстегивая пуговиц, и целиком втиснуться в пространство размером не больше кофейника. На уроках физкультуры он прятался за баскетбольными мячами, ухитряясь забиться в такие узкие щели, что ему приходилось обхватывать себя руками, точно завязками смирительной рубашки, и когда он наконец выбирался наружу, затекшие руки и ноги отказывались подчиняться, словно утыканные тысячами крохотных иголочек. Он уже научился задерживать дыхание под водой на целых две минуты и теперь работал над укреплением мышц пресса. По утрам он вскакивал пораньше и проделывал сотню приседаний, и еще сотню делал перед сном.
- Давай, - шептал он Джеймсу, когда они оставались вдвоем. - Ударь меня.
Но малыш только задирал Билли рубашку на животе и щекотал его, так что Билли приходилось наносить себе удары самому, не забыв предварительно напрячь мышцы живота.
- Бо-бо! - жалобно произносил Джеймс, глядя, как Билли занимается самоизбиением.
У него просто не оставалось иного выхода, кроме как вырабатывать нечувствительность. Большинство одноклассников игнорировали его, но небольшая группка, возглавляемая Стиви Хеннесси, до сих пор не давала ему проходу. Он улавливал их мысли за миг до того, как они нападали на него сзади. Они дергали его за рубаху, пока она не рвалась по швам, они плевали ему на голову и на плечи. С каждым разом мучители Билли становились все изобретательней: то запихивали его блокнот в мусорное ведро, то рвали домашнюю работу, то черными чернилами выводили "Врежь мне" на спине белой рубахи, то лили молоко за шиворот, так что ему весь день приходилось сидеть в луже теплого молока, а учительница, проходя мимо парты, всякий раз морщилась от запаха.
Они знали, что мать забирает его из школы, и после звонка с последнего урока старались держаться подальше. Вот почему пятнадцатого января Билли куда меньше расстроился, получив табель с отметками "неудовлетворительно" по всем предметам, за исключением чистописания, чем когда узнал, что с занятий их отпустят в полдень. Все утро в горле у него стоял ком. Когда он подошел к шкафчику за курткой и резиновыми сапогами, его оглушили их мысли о том, что они собирались с ним сделать. Он засунул табель за пояс вельветовых брюк и нарочито медленно принялся натягивать перчатки и наматывать шарф, пытаясь протянуть время в отчаянной надежде, что про него забудут.
Школьные автобусы начали разъезжаться, оставляя после себя клубы сизоватого выхлопа. От дыхания в прозрачном морозном воздухе повисали облачка белесого пара. Когда Билли наконец вышел из школы и свернул на улицу Мимозы, она была пустынна, если не считать стайки первоклассниц. Билли свернул на Кедровую, и тут в его сознание просочились первые обрывки недобрых замыслов. "Я заломлю ему руки за спину". Он огляделся, но никого не увидел - ни воробья, ни кошки. Билли постоял на углу, зажав блокнот под мышкой, в своей низко надвинутой на лоб вязаной шапочке. Но выбора у него не оставалось, и он двинулся вперед; невозможно стать невидимкой на пустой улице с облетевшими кустами и черными, голыми деревьями по обочинам.
Они выскочили из-за почтового ящика, когда пути назад уже не было. Впереди стоял Стиви Хеннесси, по бокам от него - еще двое, Марти Лефферт и Ричи Миллс, такие же бугаи, как Стиви. Все трое ухмылялись, держа в руках булыжники. Билли на миг замер, а потом совершил нечто немыслимое. Он развернулся и бросился бежать, уронив блокнот на асфальт. В спину ему немедленно полетели камни.
Первый булыжник попал в него, когда он сворачивал на Кипарисовую. Второй - когда он мчался по дорожке к дому, мимо которого никогда прежде не проходил. Он подбежал к двери и забарабанил в нее кулаком.
- Откройте! - услышал он собственный крик.
Он продолжал барабанить в дверь, но никто не вышел, а его преследователи были уже совсем близко. Третий камень угодил ему в шею, и Билли почувствовал, как потекла кровь. Он выскочил на задний двор и, перескочив сетчатую изгородь, очутился во дворе соседнего дома, выходившего на Кедровую. Это был участок Стиви Хеннесси, и как только Билли понял, где оказался, он помчался так быстро, как не бегал никогда в жизни. На одном дыхании он перелетел улицу, забежал к себе во двор и остановился, тяжело дыша, чтобы оценить ущерб. Он стащил с себя куртку и запихнул ее под голые ветви какого-то куста, свисавшие до самой земли, ладонями утер кровь с шеи, и тут до него донеслись голоса его преследователей. Ему оставалось либо забиться в подвальное окошко, где обосновалось семейство мышей, либо войти в дом, и он юркнул в боковую дверь.
Дошел он лишь до тамбура, который отделял кухню от двери в гараж. Он тяжело, со свистом дышал и собирался прошмыгнуть в подвал, пока его в таком виде не застукала Нора, но остановился как вкопанный при виде Эйса Маккарти, который сидел, закинув ноги в сапогах на стул, и пил кока-колу.
Они испуганно уставились друг на друга.
- Господи, - произнес наконец Эйс и, опустив ноги на пол, отставил в сторону бутылку, - Что с тобой стряслось?
Билли не ответил. Он никак не ждал наткнуться на Эйса, хотя и знал, что к его матери кто-то приходит. Иногда он слышал по ночам, как они перешептывались, замечал в корзине с грязным бельем лишнее полотенце, неожиданно пробуждался от глубокого сна и улавливал обрывки мыслей какого-то мужчины. Он не знал, чем занимаются мать и этот мужчина, но догадывался, что говорить об этом нельзя. Если посреди ночи ему вдруг приспичивало в туалет, он использовал бутылку из-под апельсинового сока, которую хранил у себя в комнате.
- Да, - подвел итог Эйс, осмотрев его, - Неслабо они тебя отделали, - Он подошел к раковине и пустил воду. - Иди сюда, - кивнул он Билли, - Давай-ка приведем тебя в порядок.
Билли вымыл руки и лицо. Кожу на лбу защипало. Он не мог заставить себя смотреть на Эйса.
- Где твоя мама держит бактин?
- В шкафчике, в коридоре.
- Ясно, - кивнул Эйс, - Моя тоже.
Он принес бактин и вату и промыл ссадину на шее Билли. Тот поморщился и отпрянул. Ему никак не удавалось понять, что общего может быть у Эйса с его матерью.
- Двое на одного? - спросил Эйс.
- Трое.
- Вот сволочи, - выругался Эйс.
- Ну и что? - ощетинился Билли, - Мне плевать.
- Ну и зря.
Эйс вытащил из-за пояса у Билли табель, пробежал его глазами и покачал головой.
- Ну ты и балбес. Скажешь матери, что ободрал шею о канат на физкультуре. И не вздумай даже пытаться подделать оценки, - Он вернул табель законному владельцу, - Почему ты не предупредил мать, что у вас сегодня короткий день?
- Не собираюсь я тебе ничего рассказывать, - буркнул Билли, - Где моя мама?
Эйс сглотнул.
- Она принимает душ, а я вместо няньки.
- Ага, конечно, - хмыкнул Билли.
- Ты мне подерзи еще, - предупредил Эйс. Билли прислонился к кухонному столу, он казался таким маленьким и несчастным, что у Эйса защемило сердце, - Эти трое парней твои друзья?
- Не-а.
- У тебя нет друзей?
- И что с того?
- И с кем же ты играешь в бейсбол?
- А я и не играю, - пожал плечами Билли.
- Что?! - переспросил Эйс. - Я не ослышался? - Он взял куртку и натянул ее. - Да ты ненормальный, тебе кто-нибудь говорил об этом?
- И что?! - заорал Билли.
Они уставились друг на друга.
- Тащи сюда мяч и биту, - велел Эйс. Последний урок он решил прогулять. Билли не сдвинулся с места, и он добавил: - У тебя ведь они есть?
Билли поплелся к себе в комнату и вернулся с мячом и битой, которые когда-то купила ему Нора.
- Господи. - Эйс вытащил биту, которая была даже не распакована, - Надевай куртку и пойдем.
Они прошли через двор и молча двинулись к школе. Площадка замерзла, но они вышли на бейсбольное поле.
- Я буду подавать прямо на тебя, - предложил Эйс. - Твоя задача - отбивать.
Билли кивнул и вскинул биту. Первые пять мячей подряд он не отбил. Эйс подошел к нему.
- У меня отличная подача, - сказал он, - Тебе нужно только расслабиться и отпустить себя.
Билли непонимающе поглядел на него.
- Выкинь из головы все мысли.
Они тренировались до самого вечера, и под конец Билли уже пропускал всего два мяча из трех.
- Я думал, у меня ничего не получится, - заметил Билли. Он запыхался, чтобы не отставать от Эйса, ему приходилось бежать.
- А у тебя и не получается, - отозвался тренер. - Пока.
Всю дорогу домой Эйс пытался сообразить, много ли парнишке известно. Заводить разговор на эту тему тот определенно не желал.
- Завтра после школы я за тобой зайду, - предупредил он, когда довел Билли до дома.
- Ты и так здесь будешь, - пожал плечами Билли, - Разве нет?
Пытаться обмануть этого малого не стоило.
- В два сорок пять - нет. Я ухожу намного раньше.
- Это не обязательно. Я буду держать язык за зубами.
- Послушай, я не обязан делать ничего такого.
- Нет, обязан, - строго сказал Билли. - Каждый человек обязан что-то делать.
- Если ты не заметил, меня никто с ножом к горлу не заставлял тебя учить.
Билли вынужден был признать его правоту. Он закинул биту на плечо и проводил Эйса взглядом. Когда он наконец вошел в дом, Нора накрывала стол к ужину.
- Где ты был? - осведомилась она.
- Играл в бейсбол с Эйсом Маккарти.
Он подошел к холодильнику, налил молока себе в стакан и Джеймсу в бутылочку.
- Дай-дай-дай! - заверещал малыш.
- Ты же не играешь в бейсбол, - удивилась Нора.
Она раскладывала по тарелкам картофельное пюре, которое никак не желало отлипать от ложки. На щеках у нее горели красные пятна, но в остальном расстроенной она не выглядела.
- Теперь играю.
Нора вытащила из холодильника кетчуп и поставила на стол. Волосы у нее были стянуты в хвост на затылке, краситься она поленилась.
- Не хочешь ни о чем со мной поговорить? - небрежно поинтересовалась она, нарезая котлету маленькими кусочками для Джеймса.
Билли вскинул на нее глаза. Разбитый лоб и шея саднили, куртка так и осталась валяться под кустом, табель до сих пор торчал из-за пояса брюк. К тому же он знал о матери с Эйсом кое-что такое, чего ему знать не полагалось.
- He-а, - Он помотал головой.
- Как котлета?
Она успела попробовать кусочек, но едва не подавилась - мясо оказалось сухим и жестким.
- Объедение, - сказал Билли.
Нора смотрела, как он заливает свою котлету кетчупом, и думала, что он исключительно хороший лжец, пожалуй, лучше даже, чем его отец. Роджер всегда слишком уж широко улыбался, когда лгал. К тому же у него была привычка касаться собеседника, он вцеплялся мертвой хваткой, как будто хотел силой заставить человека поверить ему.
После ужина Нора достала несколько стаканчиков готового молочного желе, которое украсила засахаренными вишнями.
- Ты же знаешь, что можешь спросить меня о чем угодно, - сказала она Билли и принялась с ложечки кормить Джеймса. - Мне можно сказать все-все.
Билли уткнулся в свой десерт и невнятно промычал:
- Угу.
- А ну-ка, посмотри на меня! - скомандовала Нора.
Он послушался, уловил промелькнувшее у нее в мозгу "Врет ведь!" и понял, что его затея провалилась.
- Я хочу знать правду, - потребовала Нора, взмолившись про себя, чтобы Эйс хотя бы был одет, если Билли застал его в доме.
Билли отложил ложку, вытащил табель и водрузил его на стол перед собой. Нора в замешательстве посмотрела на смятый листок, раскрыла его и увидела обведенные жирной красной чертой "неуды".
- Ох, - вырвалось у нее.
- Я не виноват, - быстро сказал Билли.
Нора взяла ручку и поставила в табеле свою подпись. После этого она поцеловала сына в макушку и спросила, не хочет ли он добавки желе, и Билли, хотя наелся так, что с трудом мог дышать, ответил:
- Да! Очень!