- Конечно, сделаешь. Если твой дед хоть чем-то был похож на тебя, неудивительно, что мама так любила его. Итак…
Старуха начала подниматься и тут увидела картину над камином. Там, где раньше красовалась окаменевшая физиономия отца, висел портрет с прекрасным лицом матери.
- Что это там?
Холт запихнул руки в карманы:
- Мне показалось, полотно принадлежит этому месту. Дед наверняка захотел бы, чтобы его работа находилась здесь.
Коллин тяжело осела в кресло.
- Спасибо.
Голос звучал глухо, но глаза оставались жесткими.
- А теперь уходи. Хочу побыть одна.
Холт оставил ее, поразившись тому, что почти полюбил эту фурию. И хотя не горел желанием пережить еще одну слезливую сцену, направился на кухню спросить Коко, где Сюзанна.
Но сам нашел любимую по звукам музыки, льющимся по холлу. Его невеста сидела за фортепьяно, наигрывая некогда очень популярную мелодию, которую он не узнал. Хотя композиция была грустной, на губах и в глазах сияла улыбка. Когда она увидела жениха, пальцы замерли, однако улыбка осталась.
- Не знал, что ты умеешь играть.
- Мы все брали уроки, но я единственная что-то усвоила.
Сюзанна протянула к нему руку.
- Надеялась хоть на минутку остаться с тобой наедине, чтобы поблагодарить за то, как замечательно ты утром вел себя с детьми.
Поймав узкую ладонь, Холт изучил подаренное им кольцо.
- Я очень нервничал, - усмехнулся он. - Потому что не знал, как они воспримут новость. Когда Дженни спросила, может ли она называть меня папочкой… забавно, как быстро можно влюбиться, Сюзанна.
Продолжая теребить тонкие пальцы, разглядывал украшение.
- Полагаю, теперь полностью осознал, как чувствует себя родитель и на что он может пойти ради безопасности своих отпрысков. Мечтаю завести еще детей. Ты наверняка тоже размышляла об этом… клянусь, что не стану меньше любить Алекса и Дженни, если у нас появятся общие малыши.
- Тут не о чем размышлять.
Сюзанна прижалась поцелуем к его щеке:
- Всегда мечтала иметь большую семью.
Холт притянул любимую ближе, она положила голову ему на плечо.
- Сюзанна, а ты знаешь, где была детская, когда Бьянка жила здесь?
- На третьем этаже восточного крыла. Сколько себя помню, та комната всегда использовалась как кладовая.
Сюзанна выпрямилась:
- Думаешь, Бьянка спрятала ожерелье именно там?
- Полагаю, она запрятала изумруды в такое место, куда не заглядывал Фергус, и не могу себе представить, что он много времени проводил в детской.
- Нет, конечно, но не считаешь, что кто-то мог наткнуться на драгоценности? Ладно, сама не понимаю, зачем я это сказала, - поправилась она. - Помещение завалено коробками и старой мебелью. Что-то вроде гаражной распродажи по версии Башен.
- Покажи мне.
Там было хуже, чем он воображал. Даже не считая паутины и пыли, вокруг царил полный беспорядок: коробки, корзины, скатанные коврики, сломанные столы, разбитые лампы стояли, лежали и усеивали каждый дюйм.
Холт молча повернулся к Сюзанне, робко усмехнувшейся в ответ.
- За прошедшие восемьдесят лет много чего накопилось, - попыталась оправдаться она. - Наиболее ценные вещи мы отобрали и большую часть из них продали, когда… в общем, когда настали тяжелые времена. Этот этаж долго стоял закрытым, мы не могли позволить себе обогревать его, потому что пришлось сосредоточиться на поддержании жилых помещений. Но как только встанем на ноги, тут же атакуем одновременно все запущенные части дома.
- Здесь нужен бульдозер.
- Нет, только время и тяжелый труд. С последним проблем нет, а вот первого нам явно не доставало. За несколько месяцев мы дюйм за дюймом прочесали много заброшенных комнат, но это медленный процесс.
- Тогда приступим прямо сейчас.
Они работали в течение двух изнурительных и грязных часов, нашли изодранный пляжный зонтик, забавное собрание эротики девятнадцатого столетия, дорожный сундук, набитый заплесневелой одеждой начала века, и коробки с изогнутыми грампластинками. А еще корзину с игрушками - миниатюрным локомотивом, выцветшей тряпичной куклой, разрозненными чертиками на веревочке и волчками. И множество прекрасных старых изданий сказок, которые Сюзанна отложила в сторону.
- Для нашей детской, - сообщила она Холту. - Посмотри.
И вытащила пожелтевшее крестильное одеяние.
- Может, оно принадлежало моему дедушке Этану.
- Казалось бы, к таким вещам стоит относиться с большей заботой.
- Не думаю, что после смерти Бьянки Фергус дотошно вникал в домашнее хозяйство, и, если что-то из этих вещей принадлежало его детям, держу пари, их складывала нянька. Ему было наплевать.
- Согласен.
Холт вытащил паутину из ее волос:
- Послушай, почему бы не устроить перерыв?
- Я в порядке.
Бесполезно напоминать, что она вкалывала весь день, так что он применил другую тактику:
- С удовольствием попил бы. Как считаешь, Коко оставила что-нибудь холодненькое… а может, еще и бутерброды в придачу?
- Наверняка. Пойду посмотрю.
Холт знал, что тетя обязательно заставит ее поесть, и Сюзанне придется хотя бы немного побездельничать.
- Два бутерброда, - добавил он и поцеловал труженицу.
- Ладно.
Она поднялась, расправляя спину.
- Печально представлять троих малышей, лежавших здесь ночью и понимавших, что мама больше никогда не придет и не пожелает спокойной ночи. Кстати, проведаю и своих собственных, прежде чем вернусь.
- Не торопись.
Холт уже с головой нырнул в очередную корзину.
Сюзанна направилась прочь, размышляя о детях Бьянки. Маленький Шон, едва начавший ходить, Этан, впоследствии породивший их отца, Коллин, нагрянувшая в Башни, чтобы бесконечно изводить Коко. Как маленькая девочка могла превратиться в такую мегеру…
"Маленькая девочка", - осенило Сюзанну, и она застыла на лестничной площадке второго этажа. Старший ребенок, которому на момент смерти матери исполнилось пять или шесть лет. Сюзанна развернулась и постучала в дверь Коллин.
- Входите, черт бы вас побрал. Не собираюсь вставать.
- Тетя Коллин.
Сюзанна вошла внутрь, с изумлением заметив, что старуха поглощена любовным романом.
- Простите, что потревожила.
- С чего это вдруг? До сих пор никто прощенья не просил.
Сюзанна прикусила язык.
- Просто хотела спросить, в то лето… последнее лето вы делили комнату с братьями?
- С какой стати? Я была достаточно взрослой и не нуждалась в детской.
- Значит, у вас была собственная спальня, - уточнила Сюзанна, изо всех сил пытаясь сдержать волнение. - Где-то рядом?
- В другом конце восточного крыла. Там располагалась детская, следом клетушка няньки, ванная и еще три помещения для юных гостей. Моей была угловая комната возле лестницы.
Старуха нахмурилась в книгу.
- Следующим летом я заняла один из гостевых апартаментов. Не хотела жить в комнате, которую мама украшала для меня, и осознавать, что она никогда не вернется.
- Мне очень жаль. Когда Бьянка сообщила, что вы уезжаете, она пришла к вам?
- Да. Позволила мне выбрать несколько самых любимых платьев, потом сама уложила их.
- А затем… полагаю, их так никто и не распаковал.
- Больше я никогда не надевала ту одежду. Не хотела. Запихнула в дорожный сундук под кроватью.
- Понимаю.
"Надежда есть".
- Спасибо.
- Давно изъедены молью, - проворчала Коллин после ухода Сюзанны.
Старуха вспомнила о любимом белом муслиновом наряде с синим атласным поясом, со вздохом встала и направилась на террасу.
"Рано темнеет, - подумала она. - Приближается шторм". Буря ощущалась в порывах ветра и в грозовых облаках, уже закрывающих солнце.
Сюзанна снова помчалась по лестнице вверх. Бутерброды подождут. Толкнула дверь в прежнюю спальню Коллин, которую тоже превратили в кладовку, хотя меньше и теснее в размерах, чем бывшая детская. Обои, выбранные, скорее всего, Бьянкой для своей дочери, полиняли и запачкались, но еще можно было разглядеть изящные очертания бутонов роз и фиалок.
Сюзанна не открывала чемоданы и коробки, просто вытаскивала их и сдвигала в сторону. Она искала дорожный сундук, подходящий для маленькой девочки. "Где он может быть?" - гадала Сюзанна, отпихивая корзину с пометкой "зимние вещи". Фергус не беспокоился о дочери. Едва ли он потрудился сунуть нос в ее одежду, особенно когда саквояж, в который ее упаковали, убрали с глаз долой подальше от горюющей малышки.
Без сомнения, кто-то позже заглядывал туда. Кто-то - может, собственная мама? - перетряхнул пару платьев, найдя их забавными, но бесполезными, и отправил в кладовку.
Конечно, изумруды могут быть спрятаны где угодно, размышляла Сюзанна. Но с какого места лучше начать поиск?
Сердце всколыхнулось, когда она наткнулась на старый кожаный перевязанный чемодан. С трудом открыв его, обнаружила рулоны материи, тщательно обернутые в ткань. Но никаких платьев для маленькой девочки. И никаких изумрудов.
Начинало темнеть, поэтому Сюзанна поднялась и направилась к двери. "Надо позвать Холта и принести фонарь, а потом продолжить". В полумраке сильно ударилась голенью, выругалась, глянула вниз и увидела баул, когда-то сверкающий белизной, а теперь потрепанный и пыльный от возраста. Его запихнули в угол, загородили другими коробками, почти закрыв ими и линялым гобеленом. Встав на колени, Сюзанна извлекла саквояж, дрожащими пальцами откинула крышку.
Ее окутал запах лаванды, запечатанный внутри долгие десятилетия. Она подняла лежащее сверху белое муслиновое платье с оборками и выцветшим синим атласным поясом. Осторожно отложила в сторону, вытащила еще одно, потом детские рейтузы и ленточки, симпатичные банты и кружевные ночнушки. И в самом низу, возле маленького набивного медвежонка, нашла коробку и тетрадь.
Сюзанна поднесла дрожащую руку к губам, потом медленно опустила вниз и достала тонкую книжицу.
Ее дневник, поняла она, слезы затуманили глаза. Дневник Бьянки. Едва осмеливаясь дышать, открыла первую страницу.
"Бар-Харбор, штат Мэн, 12 июня 1912 года.
Я увидела его на утесах, окружающих Французский залив".
Сюзанна глубоко судорожно вздохнула и положила находку на колени. Не стоит знакомиться с такой вещью в одиночестве. Они прочтут записи всей семьей. С грохочущим сердцем наклонилась, чтобы вытащить коробку. И все поняла, еще не открыв шкатулку, потому что ощутила, как изменилась атмосфера в комнате, как задрожал воздух. Первая слезинка скатилась по щеке, когда она откинула крышку и извлекла изумруды Бьянки.
Самоцветы сверкали, словно зеленые солнечные лучи, пульсируя жизнью и страстью. Сюзанна подняла невероятные три ряда камней и почувствовала огонь в своих руках. Спрятанное восемьдесят лет назад с надеждой и отчаянием сокровище теперь обрело свободу. Мрак, заполнявший детскую, не мог затмить его сияния.
Сюзанна встала на колени, изумруды стекали с пальцев, дотянулась до шкатулки и вытащила серьги из гарнитура. Удивительно, подумала она, что все забыли про них. Великолепные изысканные изделия, но ожерелье обладало властью. Оно было создано, чтобы править.
В полном ошеломлении Сюзанна ощущала мощь в своих ладонях. Это не просто драгоценности, осознала она, и эти камни далеки от того, чтобы служить просто красивым украшением. В них заключены переживания Бьянки, ее надежды и мечты. С тех самых пор, как прабабушка поместила это чудо в сундучок, и до этого момента, когда клад обнаружила ее правнучка, изумруды ждали своего часа, чтобы снова увидеть свет.
- О, Бьянка.
- Очаровательное зрелище.
Сюзанна вздернула голову, услышав голос. В дверном проеме стоял мужчина, едва ли более ясный, чем тень. Он вступил в комнату, и она увидела блеск оружия в его руке.
- Терпение оправдало себя, - заявил Ливингстон. - Я подглядел, как вы и ваш коп обследовали комнату в конце коридора, пришлось пожертвовать сном и самому побродить по этим помещениям.
Сюзанна внимательно всмотрелась в него, когда он подошел ближе. Грабитель не походил на человека, которого она помнила. Другой цвет волос и даже форма лица. Она очень медленно поднялась, сжимая дневник и серьги в одной руке, ожерелье - в другой.
- Вы меня не узнаете. Зато я знаю вас. Знаю всех вас. Вы - Сюзанна, одна из Калхоунов, которые кое-что мне задолжали.
- Не понимаю, о чем вы.
- Три месяца моего времени и нешуточные неприятности. Еще и потеря Хокинса, конечно. Не слишком приятный партнер, но мой партнер. Так же как и они мои.
Ливингстон с жадностью смотрел на ожерелье. Камни ослепляли его. Больше, чем мечтал, больше, чем воображал. Это все, чего он так долго жаждал. Пальцы мелко затряслись на пистолете, когда злодей потянулся за драгоценностями. Сюзанна отдернула руки. Вор вздернул бровь:
- Всерьез думаете сберечь их от меня? Изумруды предназначены мне. И когда станут моими, весь мир тоже будет принадлежать мне.
Ливингстон подступил ближе и, увидев, что Сюзанна озирается в поисках лучшего маршрута спасения, схватил ее за волосы.
- Немногие вещи обладают такой властью, - почти нежно прошептал одержимый. - Трагедия пропитала камни, сделав их гораздо сильнее. Смерть и печаль - вот что огранило изумруды. Хокинс не понимал этого, но он был недалеким человеком.
Итак, перед ней явный безумец.
- Ожерелье принадлежит Калхоунам. Всегда принадлежало. И всегда будет принадлежать.
Ливингстон жестко и больно дернул ее за пряди. Она бы взвизгнула, но оружие теперь прижималось к зачастившему пульсу в шее.
- Эти камни принадлежат мне. И, будучи весьма умным, я настроился ждать, сколько потребуется. В то же мгновение, как прочитал об изумрудах, понял, что они должны стать моими. И теперь, сегодня вечером, судьба наконец мне улыбнулась.
Сюзанна не знала, что предпринять - отдать ему драгоценности или попытаться убедить. В этот момент ее маленькая девочка показалась в дверном проеме.
- Мама, - голос дочери дрожал, пока она терла глаза. - Там гремит. А ты ведь всегда приходишь ко мне, когда гремит.
Все произошло мгновенно. Бандит развернулся, сместив оружие, Сюзанна изо всех сил накинулась на него, загораживая собой ребенка.
- Беги! - закричала она Дженни. - Беги к Холту!
Сюзанна отпихнула вора и помчалась вслед за дочкой. Решение пришло в ту секунду, когда она достигла двери. Увидев, что Дженни ринулась направо - как она надеялась, в безопасность - Сюзанна бросилась в противоположном направлении.
"Ливингстон наверняка последует за мной, не за ребенком, - сказала она себе. - Потому что ожерелье у меня". Следующее решение требовалось принять немедленно. Спуститься к домашним и подвергнуть их опасности. Или подняться и рискнуть только собой.
Сюзанна промчалась уже половину лестницы, когда услышала выстрел позади себя, и дернулась от шока, потому что пуля вонзилась в штукатурку в дюйме от плеча.
Задыхаясь, понеслась вверх, только сейчас услышав раскаты грома, напугавшие Дженни и вынудившие ее искать маму. Единственная мысль стучала в голове: как можно больше увеличить расстояние между психом за спиной и своей малышкой. Шаги гремели на винтовой металлической лестнице, ведущей к башне Бьянки.
Нога соскользнула со ступеньки, и Сюзанна лодыжкой ударилась о выступающий край. Возопив от ужаса и ярости, выпрямилась и припустила дальше. Комната оказалась закрыта. Сюзанна едва не заплакала, всем телом навалившись на массивное деревянное полотно. С мучительной медлительностью дверь дрогнула и впустила внутрь. Но не успела она захлопнуть ее за собой, как Ливингстон влетел следом.
Сюзанна крутанулась, уверенная, что через несколько секунд получит пулю. Грабитель задыхался, вспотел, глаза остекленели, уголок рта дергался:
- Отдай.
Ливингстон направился к ней с трясущимся пистолетом в руках. Вспышка молнии заставила его дико оглядеть погруженное во мрак помещение.
- Отдай немедленно.
Он боится, поняла Сюзанна. Боится этого места.
- Вы были здесь раньше.
"О да, был, только однажды и в ужасе сбежал. Тут обитает что-то или кто-то, ненавидящее меня". И сейчас холод снова обволакивал, кожа заледенела.
- Отдай ожерелье, или я просто убью тебя и заберу его.
- Это ее комната, - прошептала Сюзанна, не выпуская психопата из виду. - Комната Бьянки. Она погибла, когда муж выбросил ее из того окна.
Не в силах устоять, Ливингстон зыркнул на оконный проем, мрачный до жути, и тут же отвел взгляд.
- Бьянка все еще приходит сюда, ждет и смотрит на утесы.
Послышались долгожданные стремительные шаги Холта.
- И сейчас она здесь. Забирайте.
Сюзанна протянула вору изумруды.
- Прабабушка все равно не позволит вам уйти с ее сокровищем.
Лицо Ливингстона заострилось, кожа побелела и покрылась испариной, когда он дотронулся до ожерелья. Потом схватил его, и Сюзанна поняла, что вместо ярости бандита охватывает стужа. И ужас.
- Теперь эти камни мои.
Преступник затрясся и споткнулся.
- Сюзанна, - спокойно произнес Холт от двери. - Отойди от него.
В вытянутых руках Брэдфорд держал оружие.
- Отойди, - повторил он. - Медленно.
Сюзанна отступила, потом еще, но сумасшедший не обращал на нее никакого внимания, проводя пистолетом над пересохшими губами.
- Все кончено, - сказал грабителю Холт. - Брось ствол и ногой отпихни в сторону.
Ливингстон, тяжело дыша, продолжал таращиться на ожерелье.
- Бросай, - настороженно приближался Брэдфорд. - Сюзанна, уходи.
- Нет, я не оставляю тебя.
У Холта не имелось времени отругать упрямицу. Хотя он был готов убить, стало совершенно очевидно, что психа не волнуют ни направленное на него оружие, ни пути к спасению.
Вместо этого Ливингстон прямо-таки пожирал глазами изумруды и трясся всем телом.
Не сводя с вора глаз, Холт подобрался ближе и перехватил запястье руки, держащей пистолет.
- Все кончено, - еще раз повторил Брэдфорд.
- Оно мое.
Вне себя от бешенства и страха Ливингстон толкнул Холта плечом и успел пальнуть в потолок, прежде чем бывший коп разоружил его. Потом попытался вступить в драку, но сражение получилось коротким. При следующем ударе грома преступник взвыл, дико замахал руками, не замечая вбежавших в башню людей. Дезориентированный, перепуганный и ошеломленный ударом в челюсть, а может, и окончательно впав в безумие, вор метался по помещению.
Вдруг с грохотом развалилось стекло. Этот звук Сюзанна никогда не забудет. Звериный вопль человека. Холт прыгнул вперед, стараясь спасти ненормального, но Ливингстона словно смерч потащил к разбитому окну и вытолкнул наружу на промокшие под дождем скалы.
- Боже мой.
Сюзанна привалилась к стене, прижав ладони ко рту, чтобы остановить собственный крик.
Вокруг зашелестели голоса, и чьи-то руки обняли ее. Все семейство заполонило комнату. Сюзанна нагнулась к детям, осыпая их поцелуями.
- Все в порядке, - успокаивала она. - Теперь все в порядке. Больше нечего бояться.
Потом взглянула на Холта. Тот стоял перед ней, за спиной зияла тьма, в ногах поблескивали изумруды.