Но, уверившись окончательно, что ни дня здесь больше не вынесу, я вдруг поняла, что ехать-то некуда. Родители мои здесь, пра- и просто бабушки и дедушки здесь похоронены. На прошлой неделе была в церкви, осталась на трапезу - мне был дорог каждый человек там, даже те, кто обычно меня раздражает. Даже брюзга Пили Уилсон, которая никогда не улыбается и украдкой пихает объедки в сумку, думая, что никто не видит. И Мел Рюкзакер, который вечно пытается кого-то втянуть в очередной план быстрого заработка. Даже Чед Вивер, прыщавая харя с жесткими кустиками вместо бороды, ловивший момент, когда Тифани Кемпбел склонится над чашей с пуншем и ее груди мелькнут в вырезе платья. Отец Ли здоровался за руку с молодоженами, которые недавно переехали к нам из Нью-Йорка. Он уверял их, что это местечко, конечно, не так впечатляет, как Город Небоскребов, но детей здесь растить замечательно. Пара вежливо улыбалась. Они понятия не имеют, что хочет сказать отец Ли, и не будут иметь, пока не начнут здесь растить детей. А когда начнут, точно узнают, что он имел в виду, и в конце концов будут удивляться, что люди находят в этом Нью-Йорке, пока кто-нибудь не подаст им белый хлеб в китайском ресторане.
На сегодня все.
В.
10 марта
Сегодня обедала с Дейлом. Новость о юной протеже Роджера такова: Алиса пишет весьма откровенную книгу о своих похождениях в качестве институтской шлюхи. Роджеру там будет посвящена увесистая глава, где он, по слухам, представлен как вислозадый бумагомаратель, исписавшийся и обрюзгший.
Потихоньку начинаю сообщать окружающим о разводе. Реагируют в основном сочувственно. Удивительно - все эти люди, которых я едва знаю, говорят, что мой муж с самого начала им не нравился. Вчера, толкая к обочине мусорные контейнеры, увидела краем глаза вдову с другого конца переулка. Она шла в мою сторону. Я похолодела от страха: сейчас начнет выговаривать мне за контейнеры, стоящие у обочины, как два бомжа, когда все в околотке давно уже выставили свои и мусорщик убрал их…
- Знаете, я тут хотела сказать - я вам очень сочувствую. Он мне сразу не понравился. - Вдова пожала мне руку и благожелательно улыбнулась. - Без него вам будет легче, дорогая.
"Вы здесь живете уже лет семь, а я даже не знаю, как вас зовут", - чуть не сорвалось у меня с языка.
- Спасибо.
В банке столкнулась с Беном Мерфи. Спросил, как у меня дела.
- Развожусь, - выпалила я.
Чего я хотела от него в этот момент? Чтобы он закружил меня на руках, рассыпаясь в ликующих благодарностях? Честно сказать - да. Вместо этого Бен улыбнулся (хочется думать, хитрой, кривой, похотливой улыбкой) и произнес:
- Вот как?
- Да, вот так. - Я улыбнулась в ответ.
- Что же, неплохо.
Я немного подождала, но больше ничего не услышала.
На сегодня все.
В.
10 марта, продолжение
Роджер от меня не отвяжется. Сегодня звонил три раза! Как только я вижу его номер на определителе, переключаю на автоответчик. В третий раз он позвонил из автомата, и я взяла трубку, черт бы ее побрал.
Говорит, у него ко мне последнее, окончательное предложение, и он "абсолютно уверен", что оно меня заинтересует. У меня больше не было сил спорить с ним, сказала, пусть заедет завтра утром. На десять минут, не больше.
На сегодня все.
В.
11 марта
Когда Роджер нарисовался в дверях, он выглядел довольно оптимистично для человека на грани развода и, по всей вероятности, тюрьмы. В руках у него был ящичек размером с тот, в котором Типпи нянчила своих малышей. Я выглянула в окно - Мэри загорала на одеяле, Пит носился с брызгалкой.
- Что ты сюда приволок, Роджер?
- Терпение, дорогая. - Он улыбнулся и кивнул в сторону кухни: - Можно?
- Заходи. - Я сделала шаг назад и пропустила его.
Роджер поставил ящичек на стол и сделал приглашающий жест.
- Ну, что, дружище, вот мое предложение.
- Что бы ты ни пытался всучить мне, дружище, я не куплюсь, не беспокойся.
- Ничего я тебе не пытаюсь всучить, женушка. Я делаю подарок. - Он торжественно пододвинул ящичек ко мне. - Давай открой его.
- Я тебе не женушка.
- Я знаю, ты думала, что это принадлежит тебе. Вот и прекрасно. Я не задаю никаких вопросов, никого ни в чем не обвиняю. Это твое. Распоряжайся им как хочешь, - он открыл ящичек, - но с одним условием.
Это был сейф с золотом. Значит, вот кто устроил разгром моим родителям! А я грешила на Эдди.
- Условие, Роджер?
- Брось эту глупую затею с разводом, давай восстановим семью. Я прошу тебя.
Шутил он, что ли? Нет, Роджер остался всего лишь Роджером. Его способность врать жене переплюнет разве что способность врать себе самому. Он же не знает, что мне известен истинный размер его состояния - куда больший, чем цена золота в этом ящичке.
- Ты меня не купишь, Роджер. Забирай свое жалкое золото и иди отсюда.
Я пыталась подтолкнуть его к двери, но он будто врос в пол. Спросил, нельзя ли ему повидать Пита.
Окно было скрыто моей спиной, я сказала, что Пит в гостях у Геракла.
- В следующий раз, если захочешь связаться со мной, позвони адвокату. Я серьезно.
Он вздрогнул.
- Мэри избавилась от ребенка, как я ей советовал?
- Роджер, катись отсюда!
Я с радостью совсем вышвырнула бы его из моей жизни, но, пока между нами будет стоять ребенок, мне придется иметь дело с Роджером. Еще около пятнадцати лет. Просто отвратительно. Хорошо бы я получила полную опеку, а Роджеру отказали бы в праве посещения. Но это вряд ли. Омар предупредил меня, что комиссия по опеке в штате становится все более благосклонной к мужчинам, даже с криминальным прошлым. Право посещения предоставили недавно одному парню, чей ребенок родился в результате изнасилования, совершенного им!
На сегодня все.
В.
12 марта
Сегодня все было в целом безоблачно. Водила в церковь Мэри с Питом. Мэри впервые была на литургии, но легко включилась в службу - восхищалась музыкой, внимательно слушала проповедь отца Ли (озарение или помощь Божья?). Потом мы пошли есть круассаны (Мэри досталось два). На бульваре я купила ей три пары туфель и дала разгуляться в магазине с разными девичьими побрякушками. Потом вся наша троица втиснулась в кабинку фотоавтомата. Когда выпала фотография, Мэри схватила ее и поцеловала.
- Моя семья, - сказала она.
Приятно было видеть ее нормальным подростком, и я задумалась, стоило ли уговаривать эту девочку пройти через беременность.
В газете пишут, что "Шоу семейных реликвий" - независимые эксперты по антиквариату - приезжают в наш город. Линетт хочет пойти, зовет меня с собой.
- Пошли, Вэл, будет прикольно! Жутко интересно, что эти эксперты скажут о бабушкином сервизе!
Я сперва упиралась - представить себе не могу худшего отдыха в субботу. Сидеть в замшелом Оружейном музее с кучей местных, трясущих своим старым барахлом! Потом вспомнила, что сумма на чековой книжке тает на глазах. Что бы мне продать? В нашей семье реликвий негусто. Когда я стала жить отдельно, мама передала мне старый набор посуды из стеклокерамики и дешевенький серебряный браслет, который прадедушка подарил ей на шестнадцатилетие. Как у всех. Никто у нас в семье особо не интересовался генеалогическим древом, только сестра Тереза как-то раз от скуки занялась историей семьи. Докопалась до фермера-картофелевода по имени Шеймас. А Линетт знает всех своих предков вплоть до времен Гражданской войны.
- Может, принесешь статуэтку, которую Роджер подарил тебе на день рождения? - посоветовала она мне. - Сколько раз он заявлял, что она передавалась в его семье от отца к сыну.
Я совсем забыла о статуэтке - бронзовом ковбое, стоящем на камине. Роджер намекнул, что это очень ценная вещь. Сказал, что она когда-то принадлежала Франклину Рузвельту. Что ж, если ковбой стоит пару тысяч долларов, то его с лихвой хватит на покрытие счетов месяца за два, а то и больше.
На сегодня все.
В.
14 марта
Вчера утром принесла завтрак Мэри наверх, но ее комната оказалась пустой. Я инстинктивно заглянула под кровать - дети всегда там прячутся. Мэри там не было, зато был скомканный пакет из супермаркета. В пакете пузырьки темного стекла и липкая чайная ложка. Настойки, мази, пакетик с чем-то вроде чая. Знакомые надписи на этикетках - эти лекарства Мэри просила меня купить, думала, что они могут прервать беременность.
На меня навалилась ужасная тяжесть, острое чувство, что Мэри в опасности. Я отвела Пита к Линетт и принялась гонять по улицам, выкрикивая ее имя. На север доехала до самой гостиницы, на запад - до самого шоссе. Мэри крепкая девочка, она могла оказаться где угодно. Взмокшая, вся в слезах, уже потерявшая надежду, я вернулась и снова осмотрела дом сверху донизу, включая чердак и подвал. Вышла на улицу. Что-то подтолкнуло меня к оврагу за домом, в заросли кустов и бурьяна, завалы старых досок, камней и мусора. Раздвинув ветки, я содрогнулась: Мэри скорчилась на дне, ее рвало. На ней была моя старая майка "Я рыбак, вот и вру".
Я закричала. Выбежала Линетт в пижаме.
- Вызови врачей, - сказала я.
В 10.00 Мэри доставили в госпиталь и промыли желудок. В 11.03 у нее отказали почки. В 11.09 объявили о ее смерти.
Добравшись до дома, я нашла номер тети Эсты рядом с телефоном в гостевой комнате. Известие о смерти Мэри ее ошеломило.
- Вы что, совсем из ума выжили? - кричала я. - Вы что, не знали, что эти лекарства могут ее убить?
Эста призналась, что, вообще-то, ничего о травах не знает. Что ее ремесло, вообще-то, таэквондо. Что информацию о травах и настойках она нашла, вообще-то, в старом справочнике, валявшемся у нее дома. Что она хотела только помочь своей племяннице.
Я сказала, что могу организовать транспортировку тела Мэри на Филиппины, и Эста пообещала, что будет сопровождать гроб из Манилы в провинцию Илокос, даже если ей придется объясняться с родителями Мэри.
- Это все моя вина, я им так и скажу, - вздыхала она. - Я несу за это полную ответственность.
Я попросила Эсту рассказать мне все, что она знает о Мэри. Около часа она рассказывала, откуда взялась эта девочка, как она попала в Штаты и стала другой женой моего мужа.
Мэри принадлежала к народу ифугао, трудолюбивым, патриархальным земледельцам. Ифугао известны великолепными рисовыми посадками-террасами на склонах Лусонских гор. Их семья была одной из беднейших в деревне, они жили в основном за счет небольшого бататового поля на склоне холма. Батат да жалкие гроши, которые они выручали от продажи кур для ритуальных жертвоприношений, - вот и все семейные доходы. Родители хотели выдать Мэри замуж за младшего сына более состоятельной семьи, когда ей исполнится двенадцать лет.
Незадолго до своего двенадцатого дня рождения Мэри подружилась со студенткой из Беркли, которая приехала в поселок изучать микроэкономику на примере местных крестьян. Мэри упросила студентку, дочку министра, подвезти ее до Манилы, где у Мэри был какой-то дальний родственник. Студентка высадила Мэри возле почты, как та хотела. Но никакой родственник ее не встретил, и девочка осталась на улице, попрошайничала вместе с другими беспризорными детьми. Мэри была крепкая и сообразительная, она быстро научилась добывать еду в мусорных ящиках за ресторанами. И ни разу не пыталась послать весточку родителям.
Через два года кто-то познакомил ее с Вильямом Простом, американским предпринимателем. Прост сказал ей, что он помогает бедным девушкам найти счастье и защиту в Штатах. Узнав, что он занимается знакомствами по переписке, Мэри испугалась - ей приходилось слышать о девушках, которых продали без их ведома в публичный дом, - но Прост убедил ее, что он не продает девушек, просто устраивает знакомства.
- Никто тебя не покупает, глупышка, - рассмеялся он. - Мужчины платят за честь встретить такую девушку. Все вполне законно, даже романтично.
Прост дал ей подходящее христианское имя, поселил в тесной квартирке над прачечной с четырьмя другими девушками и дал им денег на текущие расходы. Мэри была благодарна ему за еду и крышу над головой.
Так, несмотря на жесткие законы общества ифугао и суровую патриархальную узду, Мэри сбежала в Манилу и стала одной из КЛИТ-девушек Проста - променяла свой родной язык на английский, позировала в целомудренной белой кофточке для его каталога. Она завысила свой возраст, и Прост сделал вид, что верит ей. Фото провисело в сети две недели, и она получила свое первое предложение - от "известного американского сценариста". Он засыпал ее письмами по электронной почте, присылал ей фотографии своего дома (моего дома!) и копии газетных рецензий на его пьесу "Черный". Соседка по комнате помогла ей перевести письма - они были очаровательны и поэтичны. Но Мэри почему-то испугалась и решила совсем оставить это предприятие. Девушки набросились на нее, уговаривая рискнуть. Говорили, что мистер Тисдейл выглядит симпатичным мужчиной, а ее никто не заставляет сразу выходить за него замуж, ее только встретиться просят! Что, от нее убудет, что ли?
Как только Мэри оказалась в Америке, Роджер сказал, что у нее нет другого выхода, кроме брака с ним. Напел ей, что она будет жить как принцесса, ни в чем не будет нуждаться. Мэри колебалась. Тогда Роджер сменил тактику. Заявил, что ее действия незаконны и что в Америке есть тюрьмы специально для таких девиц, как она. Мэри верила каждому его слову и рассудила, что из двух зол надо выбрать меньшее. Она убеждала себя, что ей очень нравится бледный американец, оставляющий ее в одиночестве по целым дням, а то и неделям. В конце концов Мэри начала даже любить его. Он позволил ей завести кошку. Обещал отправить в школу. Мэри хотела стать медсестрой.
Я даже не пытаюсь описать, что сейчас со мной происходит. Чудовищное отвращение к махинациям Роджера, ужас и боль смерти Мэри, горечь вины - ведь я тоже не уберегла ее. Почему я не заметила появления этих трав, не следила за домом? Почему мне взбрела в голову мысль, что я могу учить жизни эту юную филиппинку? Как будто мой собственный брак и поступки достойны восхищения и подражания! Как будто я могла распорядиться ее жизнью лучше, чем своей собственной!
Не спала двадцать шесть часов, мерещатся мухи на стенах.
На сегодня все.
В.
17 марта
Только что ушел отец Ли. Вчера ночью я ему позвонила, разбудила его жену (она, кажется, разозлилась). Отец Ли ночевал на кушетке в гостиной. Утром отвел Пита в школу. Он утешал и поддерживал меня, готовил мне чай, молился вместе со мной и молился за меня, когда я смогла наконец уснуть. Я все рассказала ему о Роджере, Мэри, моем отце - полностью, без утайки. И он ни разу не осудил меня, не пристыдил, не обвинил ни в чем. Он слушал меня с открытым сердцем и, когда рассказ был кончен, взял меня за руку и помог мне молиться. О чем я просила Господа? Чтобы он дал мне силы встретить новый день, стать хорошей матерью моему сыну, молиться за Мэри, не мучаясь чувством вины. Я просила у Господа сил, чтобы перенести все трудности - болезнь и будущую смерть отца, развод с Роджером - и начать новую жизнь одинокой женщины.
Отец Ли хотел, чтобы я попросила у Господа сил простить Роджера, но к этому я пока не готова.
На сегодня все.
В.
25 марта
В семь утра позвонила Линетт - напомнить мне о "Шоу семейных реликвий".
- Надо прийти туда не позже девяти, если мы хотим, чтобы наши вещи оценили.
Я даже глаза не могла разлепить. Выбраться из постели не было никаких сил, но Линетт мертвого подняла бы.
- Пошли, Вэл, тебе нужно проветриться. Кертис присмотрит за мальчиками. И вообще, разве ты не хочешь узнать, сколько стоит твоя статуэтка?
Я подняла Пита, накормила его холодным рулетом и наложила новый макияж поверх старого.
Как и следовало ожидать, зал был набит битком, было жарко и душно. Четыре видеокамеры были установлены над четырьмя столами для оценки реликвий. Мы с Линетт выбрали стол, к которому тянулась самая короткая очередь. За ним восседала седая коренастая женщина, представленная как Салли, одетая в ярко-красную блузку, длинную черную юбку и громоздкие бежевые ботинки, которые производители пытаются (безуспешно) выдать за кроссовки. Через час и пять минут подошла очередь Линетт. Она поставила коробку с сервизом на стол. Салли быстро осмотрела чашки, поднося их к самому носу, и порылась в маленьком справочнике, потом махнула камере. Объектив повернулся к ней.
- Линетт, вы говорите, что этот сервиз - подарок вашей бабушки, да?
- Да, это подарок маминой мамы, - сказала Линетт. - На свадьбу.
- А вы знаете, как он у нее оказался?
- Хм, думаю, она тоже получила его от матери. - Голос у нее стал писклявым, почти кукольным, словно она попала на ток-шоу.
Наверно, Линетт догадывалась (как и я, впрочем), что старый сервиз ее бабушки чего-нибудь стоит.
- Ну, что же, Линетт, ваш свадебный подарок - прекрасный образец подглазурной кобальтовой росписи "голубого фарфора". Такие сервизы начали производить в начале XIX века, и они оставались популярными в течение примерно ста лет. Считается, что этот стиль изобрел Джозайя Веджвуд. Линетт, вы что-нибудь слышали о фарфоре Веджвуда?
- Да, да, конечно… - Горячо кивая, Линетт стрельнула в меня безумным от счастья взглядом.
- Линетт, видимо, вам будет интересно, что продукция "голубого фарфора" выполнена в технике трафаретной печати, - загудела Салли монотонно-поучительным голосом. - На фарфор наносили краски с использованием летучих реагентов, чаще всего аммиака. Ранневикторианский "голубой фарфор", который мы видим на этом столе, принадлежит к одной из первых партий, выпущенных компанией. Исходя из приблизительных схем, мы можем предположить, что этот сервиз выпущен в 1835-1850-х годах. Линетт, хотите узнать, сколько стоит подарок вашей бабушки?
- Да, конечно!
- Линетт, "голубой фарфор", который она вам подарила, имеет оценочную стоимость двести тысяч долларов.
Линетт подскочила, прижав руки к груди.
- Боже мой! Боже мой! - восклицала она, размазывая слезы радости. - Большое, большое спасибо!
- Пожалуйста, Линетт. Всего доброго. - Салли жестом пригласила меня сесть за стол. - Как вас зовут?
Я прокашлялась.
- Вэлери Райан.
Как бы так повернуть голову, чтобы пропал двойной подбородок?..
- Ну, Вэлери, давайте посмотрим, что вы нам принесли.
Камера настроилась на меня, пока я вытаскивала из спортивной сумки ковбоя. Салли тоже придвинулась ближе и надела очки.
- Расскажите мне об этой вещи, Вэлери.
- Мне его подарили на день рождения. Это бронзовая статуэтка, и мне сказали, что она передавалась в семье из поколения в поколение. Я думаю, что когда-то она принадлежала Франклину и Элеоноре Рузвельт как подарок английской королевы.
Салли повертела ковбоя в руках, провела по нему указательным пальцем. Я беспечно смотрела на нее, предвкушая выручку.
- Что ж, Вэлери, это, конечно, интересная вещь, - начала она. - Вы говорите, это подарок?
- Да, подарок от… В общем, подарок.
Салли посмотрела на меня поверх очков.
- Вэлери, вы слышали что-нибудь о Фредерике Ремингтоне?