Себе я заказал картошку фри, салат и жареную телятину. Все равно есть не буду, только делать вид, что ем. Сегодня было время проиграться, так что приступ язвенной болезни разыгрывать не буду, начну шоу, когда еда исчезает с вилки до того, как я стану ее жевать, где-то на полпути между тарелкой и зубами. На мое счастье, люди считали неприличным разглядывать другого человека, когда тот ест. Сегодня я буду прятать человеческую еду в вазу около столика. Пока нам несли заказ, мы болтали про всякую чушь, а я то и дело поглядывал на пригласительный билет на выставку. Вдруг захотелось снова побывать в атмосфере 18-го века. Это был прогрессивный и богатый на кровопролития век. Но какой же элегантный и красивый! Предметы изобразительного искусства, в частности гравюры и живопись, были просто безупречны, а музыка, а стихи! Архитектура и одежда были величественными, а люди – одухотворенными и прекрасными в своих заблуждениях. Эх, красивое было время!
– Парни, я бы хотел все-таки сходить на выставку, – сказал я, помахивая пригласительным. В ответ я услышал нестройное мычание. Хук закатил глаза и спросил:
– Эльф, ну скажи мне, как такому мужику, как ты, могут нравиться такие финтифлюшки? Я не понимаю! – сказал он, расстроено подперев рукой голову. Он хорошо помнил меня в драке и искренне не понимал моей тяги к прекрасному. Можно сказать, у него начинался от этого когнитивный диссонанс. Но Сэм, как всегда, выручил меня:
– Да там просто такие телки на картинах, ты бы видел!
– Телки? – воодушевленно спросил Хук.
– Да. Но размером с бензовоз! – вмешался Гарри.
– Ну, у каждого свои предпочтения, – сказал Молот, отчего Гарри притих – все знали его тягу к молоденьким мулаткам.
– Эльф, так что там латинос хотел? – спросил вдруг Гарри.
Решил спросить о главном, пока я думаю о прекрасном. Ну-ну!
– Как обычно, склонял к преступной деятельности. Предлагал дурь возить, но я, как всегда, отказался.
– А чего отказал? Деньжат бы подзаработал… – ответил мой фэбээровский друг.
– Да, Эльф, чего отказываться? – начал Молот, желая подтрунить над Гарри. – Ты мог бы в колесах возить, как все… А потом и оружие можно перевозить. Вот один мой друг… – сказал он и вдруг "поперхнулся" водой.
От досады Гарри чуть не расплакался. Ему очень нужно было хоть какая-то оперативная информация для отчета. Молот прокашлялся и сказал: – А, впрочем, ну эти разговоры! Мне не по себе от общения с этими тварями! Как их только земля носит?
– Вот и я такого же мнения. Так со мной кто-нибудь на выставку пойдет? – спросил я снова, желая завернуть разговор в другое русло.
– Телки, говоришь? – спросил Хук, многозначительно взмахнув бровями.
– В основном, слегка одетые… – с видом заговорщика прошептал Сэм.
– Хм, я, пожалуй, схожу… только сначала поем, как следует! – ответил Хук, поглядывая с надеждой на кухонные двери. Оттуда как раз бодро выпорхнула кучерявая "Охура" с ассортиментом первой страницы меню. Она быстро расставила все на столе и так же стремительно снова исчезла в жаркой кухне. Она решила, что безопаснее отсиживаться там и строить планы мести администратору ресторана, который посадил "банду убийц" именно за ее столик. Пока что она остановилась на жгучем перце, который завтра насыплет в его утренний кофе.
Я принялся совать в рот вилку с салатом, который быстро прятал в вазе, как и планировал. Парни налетели на закуски – они исчезали с тарелок с угрожающей скоростью.
Потом Охура порадовала нас всеми остальными блюдами, которые так же стремительно исчезли с тарелок. Сытые и довольные, байкеры были безопасны, как любые мужчины. Официантка прекрасно это знала и появилась около нашего столика с неземной улыбкой на лице и счетом в руке. Мы молча сбросились по сотне баксов и, не требуя сдачи, встали из-за стола. Охура облегченно вздохнула, довольная чаевыми. Администратор "Звездного пути", видя нас, удаляющихся из зала ресторана, решил сегодня поставить свечку в местном соборе в благодарность за неиспорченный интерьер ресторана. И каково же было его удивление, когда вся наша компания направилась не к выходу, а в бар. Парни расселись у стойки, но я не хотел терять ни минуты.
– Хук, так ты идешь? А ты, Сэм? – спросил я.
– А как же виски?
– А после концерта слабо?
– Лады. Парни, вы тут зависайте, а мы пробежимся и посмотрим на голых баб! – последние слова он громко выкрикнул, отчего в ресторане тут же стало тихо. Десятки возмущенных взглядов сверлили наши удаляющиеся спины.
На входе в музей нас встретил пожилой мужчина в твидовом костюме-тройке, который, казалось, сейчас потеряет свою вставную челюсть от удивления. Одинокие женщины и коллекционеры прекрасного были его публикой, но не байкеры, так уж точно!
– Нам три билета и каталог, пожалуйста! – сказал я.
– Да, да! Конечно, молодые люди, конечно! – сказал он. – У нас сейчас проходит выставка…
– Искусства средневековой Европы 14 – 16-х веков. Судя по каталогу, у вас представлены голландцы, испанцы и представители французской школы…
– Ну, пугай меня, брат, – сказал шепотом Хук, снимая со своей лохматой головы рогатый шлем, пригладив кудри огромной пятерней. На пороге музея он почувствовал себя, как в воскресной школе, то есть преисполнился благоговения и дал себе клятвенное обещание не шкодить.
– Хотя фламандцы представлены слабо, – закончил я и добавил: – Вы не возражаете, если мы начнем с них?
Удивленный старик только кивнул головой и показал пальцем на конец экспозиции.
Сэм с видом ценителя искусства шел по светлому и просторному залу, надеясь увидеть хоть одну голую женщину. Хук шел за ним, надеясь на то же.
Мы разбрелись по разным углам – Сэм нашел искомое, а Хук увидел симпатичную картину с бутылкой вина и свежей рыбой. Не знаю почему, но ему это понравилось. Он диву давался, что так натуралистично нарисовано, даже снова захотелось выпить.
Я же побрел в зал, где были выставлены редчайшие картины древних испанцев, которые были большой редкостью – ведь сохранилось немного картин того периода. Сэм подошел ко мне и спросил:
– Ну почему на картинах либо кто-то умирает, либо страдает? Женщины бледные, как моль, не на что посмотреть!
"Видел бы ты испанок того времени, друг мой!" – подумал я про себя, а вслух сказал:
– Ну, понимаешь, рисовали по канону, тем более, что рисовать-то только учились. Мне кажется, что если бы тогда существовали фотоаппараты, и можно было сфотографировать женщин того времени, то ты бы изменил свое мнение.
– Ну, не знаю… – сказал Сэм и пошел бродить по экспозиции.
А я остался стоять перед картиной Бермеджо "Иисус ведет патриархов в рай" и думал о том, что художник хорошо передал дух той эпохи. То было темное, полное страхов и напряжения время. Люди жили в неуверенности в завтрашнем дне, стараясь выполнить все немыслимые рекомендации по соблюдению праведной жизни, чтобы попасть в рай. И совсем не знали, что это бесполезно – ведь Бог никогда не давал такого списка требований к людям. Все намного проще – "веруй во Христа и спасешься". Но люди из корыстных целей превратили простое и светлое учение Христа в ужасную ношу, которая делала жизнь человека просто немыслимо тяжелой. Ведь требовать святости и праведности от тех, кто дать этого не может, – значит, заранее обрекать их на страдания.
Я рассматривал женские лица на картине, старательно пытаясь не вспоминать одно очень дорогое мне лицо. Почему-то я вдохнул запах картины, надеясь ощутить ароматы того времени – холст пах рыбьим жиром, засохшим медом, канифолью и еще чем-то очень знакомым… Но тут в нос ударил удушливый запах мокрой псины! Он был смешан с едва уловимым запахом вампира, который мне показался очень знакомым.…Не веря себе, я снова принюхался к картине. Нет, цветочные ароматы исходили не от нее. Это был запах живого человека, но в нем было еще что-то от запаха бессмертных. Такого я еще ни разу в жизни не встречал!
Тяжелый аромат оборотня уходил в соседний зал, где были выставлены картины фламандских мастеров. Недолго думая, я пошел туда, по дороге стараясь "прослушать" ментальные голоса посетителей выставки. Но, судя по мысленным диалогам, кроме нас, посетителей больше не было. Значит, аромат тянулся из следующего помещения. Поэтому я покойно зашел в зал, где, к моему величайшему удивлению находились двое – молодая девушка и парень. Невысокой девушке на вид было лет семнадцать, не больше, ее идеальная фигура и бледная кожа указывала на принадлежность к вампирам, но ее сердце билось, причем не как у людей, а лишь изредка! А кожа отражала свет мощных ламп едва различимыми бликами! Она была не человеком, но и не вампиром, странная помесь двух видов! Я даже закрыл и снова открыл глаза, думая, что это просто галлюцинация. Не помогло – она была реальна! Парень же около нее был однозначно оборотнем – высокий, мускулистый брюнет с растрепанными волосами. Они были одеты в дорогую одежду, которая только выглядела обычной – винтажное платье и пиджак у девушки, а также удобная обувь, а парень – в дизайнерских джинсах и белой футболке. На ногах тоже обувь для бега. Бензином они не пахли, значит, либо прибежали сюда из окрестных территорий, либо живут в Сиэтле. Я постарался прочитать их мысли, но что-то не давало мне это сделать, словно они были в коконе, не пропускавшем наружу ни одной мысли.
Терпение парня было на пределе – он стоял рядом с картиной, которую рассматривала девушка, и начал шутливо биться головой о стену, причитая:
– Зачем, зачем я согласился сюда зайти? Ну что тебе в этих картинах, а? Нет, повелся же на твои фирменные глазки! "Брукс, ну, миленький! Всего на пять минут, я обещаю!" – сказал он писклявым голосом, копируя голос девушки.
– Мог бы и снаружи остаться, – ответила та приятным низким голосом, практически носом касаясь полотна. Что она там рассматривала – было известно только ей. Она восхищенно произнесла: – Потрясающе!
– Опять! Нет! Даже слушать не хочу! Все нормальные люди сидят себе в кафе и едят пиццу, а я стою здесь, как последний болван! – ответил он, чуть не плача, при этом эмоционально жестикулируя руками.
– Мы вчера славно поохотились! Тебе мало двух оленей и одного зайца? И кстати, воспринимай это как расплату за бейсбол на прошлой неделе. Поверь мне, смотреть, как люди занимаются спортом, – сущее наказание!
– Да, ладно! Это лучше, чем пялиться на эту мазню!
Вон на стене, напротив, на гараже, картина не хуже нарисована! – сказал он, указывая рукой куда-то в окно.
Причем ближайшее здание было в ста метрах отсюда.
– …Правда, не совсем приличная, но ведь на этом старье все тоже нагишом, да и страшные какие!
– Ничего ты не понимаешь в живописи… – медленно ответила девушка, не отрывая пристального взгляда от картины. Ее густые темные волосы, словно завеса, не давали рассмотреть ее лица. Какой-то знакомый запах исходил от ее волос, но какой именно?
– Братан, вот ты где! – произнес Сэм, хлопая меня по плечу.
Дальше события происходили с невероятной скоростью – парень развернулся на резкий звук и сразу понял, кто я такой. Его глаза полыхнули ненавистью, а лицо перекосилось от злости. Он тут же схватил в охапку девушку и выбежал из зала так быстро, как только смог.
– Да что такое случилось? Терпение лопнуло, да? – послышался в соседнем зале вопрос девушки.
Ханна, не говори ерунду! Потом объясню! Бежим отсюда, я не шучу! – ответил оборотень, спрыгивая вместе с девушкой с открытой террасы вниз, прямо на улицу.
Всего секунда понадобилась, чтобы эта парочка исчезла из зала, словно их тут никогда и не было! От гнева у меня потемнело в глазах. Как Триумвират пропустил подобное? Как они проморгали существование такого… даже не знаю, как назвать?.. Союза? Вампир и оборотень, мирно разгуливающие вместе? Откуда они пришли? Кто создал девчонку? С какой целью? Большая ли стая, к которой принадлежит оборотень? Где они живут? Как такое вообще могло произойти?
Сэм хотел что-то спросить, но, посмотрев на меня, в ужасе отшатнулся. А я всего лишь на секунду потерял контроль над собой – в моих почерневших глазах плескалась ярость, кулаки сжались, и ненависть душными волнами расходились вокруг меня. Я читал в его мыслях лихорадочные догадки, которые были все ужаснее и ужаснее. Он остановился где-то между маньяком-убийцей и психопатом. Я не стал усугублять его душевую травму и сделал единственный подарок, который поможет ему успокоиться.
– Сэм, послушай меня, не бойся. Я не причиню тебе вреда, ты же друг мне, – сказал я, пытаясь улыбнуться, но это вышло плохо. Трудно изображать человека, когда ты прислушиваешься к торопливому бегу двух нелюдей в квартале отсюда. Вот они свернули к причалу парома, который курсировал между портом и островом Бейнбридж, а потом, судя по всплеску, прыгнули в воду. Все! Мне теперь не найти их! Я от разочарования негромко зарычал.
– Чувак, ты чего? – спросил Сэм, пятясь от меня.
Я вздохнул и закрыл глаза, приказав себе успокоиться. А когда открыл, то глаза снова были светло-желтые.
– Твои глаза меняют цвет? – спросил он дрожащим голосом.
– Да, когда злюсь – становятся темными, – ответил я как можно спокойнее.
Сэму вдруг стало очень неуютно рядом со мной и он беспокойно посматривал на выход, думая, как же отсюда слинять. Мне тоже пора было уходить – шутки кончились, пора заканчивать эту игру в байкера.
Я осторожно взял моего, перепуганного до смерти, друга за плечи и, посмотрев в глаза, сказал:
– Дружище, ты забудешь меня и все, что со мной связанно. Ты никогда не вспомнишь меня и не станешь искать. Женись на хорошей женщине и перестань курить дурь.
Потом проник глубже в его сознание и внушил забыть все, что было связано со мной. Его глаза стали словно стеклянными – не выражали ровным счетом ничего. Через пять минут он придет в себя и будет смутно помнить события прошлого, но только не меня.
Я напоследок обнял Сэма и с большим сожалением вышел из зала, направившись на поиски Хука. Он оказался в комнате для курения, куда недавно зашел, успев прикурить сигарету. Ввести его в бессознательное состояние было нетрудно – он по жизни непрочно держался в сознательном. Было трудно смотреть в отрешенные глаза Хука – мне было жаль с ним расставаться. Но стереть его память было просто. Напоследок я сделал ему небольшой подарок – внушил ему спокойствие, о котором тот всегда мечтал.
В баре ресторана "Звездный путь" я нашел остальную компанию – Гарри, Молота и Каску. Пришлось подозвать Гарри к себе. Он нехотя поднялся и подошел, слегка качаясь от выпитого спиртного. Он с непониманием смотрел на меня, когда я пристально посмотрел ему в глаза. Со стороны это выглядело как общение двух друзей.
– А теперь ты, фэбээровская крыса, возвращайся в Вашингтон и напиши подробный рапорт о том, что зря потратил год на наблюдение за нашей бандой. Мы оказались простыми бездельниками и прожигателями жизни. В справочнике по бандам отметь нас как "бесперспективные" и забудь навсегда. Займись спортом и перестань ненавидеть людей.
Я шел к остальным ребятам, которые как раз рассказывали друг другу истории из своей жизни. Прощаясь с ними, я сделал небольшие "подарки" – внушил Молоту надежду на лучшее, а Каске просто стер память о себе.
Уходя от них, старался не оборачиваться, испытывая сожаление, – они были неплохими людьми, и мы хорошо проводили вместе время. Но все равно момент расставания должен был когда-нибудь настать, ведь не могу же я быть с ними вечно, даже если мне этого очень хотелось.
Идя по гулкому коридору, я ощущал, как мой рассудок становится привычно холодным и расчетливым. Я понимал, что байки, бесконечная дорога, бары и вечеринки, а также прочая атрибутика кочевой жизни закончились. Прямо под моим носом произошло непростительное преступление – вампиры в открытую общались с оборотнями, а вся моя тщательно продуманная система управления не сработала. Однажды я уже с таким сталкивался и прекрасно знал, чем может окончиться подобный союз. У меня не возникало сомнений – этот случай намного опаснее, потому что девушка была непонятной смесью вампира и человека, что само по себе было недопустимо. Но раз она была наполовину такой же, как я, значит, знала о возможном наказании за общение с оборотнем.
Через четверть часа я выходил из концертно-развлекательного комплекса "Спейс Нидл" с записью камер наблюдения музея в кармане. На них я надеялся лучше рассмотреть странную парочку. На автостоянке было многолюдно – скоро должен был начаться концерт и люди спешили попасть внутрь огромного здания до его начала. Я вскочил на мотоцикл и помчался на предельно допустимой скорости в аэропорт Сиэтла, где намеревался взять билет на ближайший рейс до Рима, откуда потом бегом доберусь до Флоренции, где навещу Триумвират. У меня к ним было очень, очень много вопросов!