* * *
Лондон - дождливый, серый и какой-то несчастный - всегда, как и фешенебельная любовь, одинаково помпезно описывается в книжках. Но на самом деле это совершенно обычный город, город, в котором живут и работают люди, ездят машины. Здесь, как и везде, есть богатые и бедные, счастливые и несчастные.
Телефон пронзительно молчал. Кристина на такси подъезжала к расфуфыренному старинному зданию Renaissance Chancery Court. За двое суток Кристина сменила уже третье место проживания. "Это хорошо, когда картинка меняется. Постоянство - скука. Стабильность - тоска". Она лениво крутила головой по сторонам, без интереса разглядывая столицу Англии.
"Надо привыкнуть к тому, что жизнь беспощадна, а не беспечна. Надо научиться быть свободной от собственной слабости. Эта игра с самой собой должна быть честной. Нельзя обманывать обстоятельства, нельзя обманывать судьбу…"
Олег размеренно ходил по парку, считая шаги. Он крепко сжимал в руке телефон, злясь от того, что уже успел соскучиться. Чего-то ему явно сейчас не хватало. Или кого-то?!
"Не знаю, зачем звоню. Я в Монако, она в Лондоне…"
- Как долетела? - бодро выкрикнул он, набрав ее номер, активно пряча свою заинтересованность. "Если привязался, то хотя бы этого не показывай!"
- Хорошо, спасибо. Как ты?
- Хорошо!
- A-а, понятно.
- Понятно.
- Понятно, что понятно.
- Что понятно?
- Ну, понятно, что хорошо!
- A-а, хорошо!
- Я лечу в Москву.
- Когда?
- Сейчас!
- Зачем так срочно, ты же хотел побыть с мамой?!
- Надо, дела!
- A-а, дела!
- Когда прилетишь?
- Завтра вечером.
- Во сколько?
- В полдесятого.
- Я встречу!
- Встретишь?
- Встречу!
- Не стоит, у тебя наверное нет времени?!
- Я сам разберусь со своим временем!
- Встречай!
- Встречу.
- Ну встречай.
- Так и встречу!
Гудки…
"Люблю!"
"Влюбился!"
Кристина весело вбежала в отель. Услужливый портье протянул чип от номера, носильщик любезно подхватил легкую дорожную сумку, которая в знак протеста против всех кожаных изделий Louis Vuitton, принадлежала марке Prada.
Захлопнув за собой тяжелую дверь шикарного номера, по размеру превосходящего их с Чижиком двухкомнатную квартиру, Кристина прямиком устремилась в душ. Такие отели Валя называл односложно, но понятно: "шестизвездочный п…ц". Но Кристине было все равно.
В сумке протяжно пел телефон.
- Привет. Мы можем с тобой выпить шампанского перед аукционом? Надо снять стресс!
"А, жлоб! Привет, привет!"
- Можем, но…
Не успела Кристина договорить, как в дверь постучали.
- Ну тогда открывай дверь, пожалуйста! - раздалось из трубки.
Кристина слегка разозлилась, но, накинув пушистый гостиничный халатик, открыла дверь.
На пороге стоял гладко выбритый, вкусно надушенный, совсем недурно одетый радостный жлоб.
- Приве-е-ет! - расплывался в улыбке Никита.
"Однако бесцеремонно как-то".
Кристина тоже скривила лицо в подобии улыбки.
- Я могу войти?
- Конечно!
За дружеской беседой и составлением планов на завтрашний день была выпита бутылка шампанского, приговорена вторая и начата третья. Слава богу, что время поджимало, так как гости аукциона могли потерять ведущую - она уже изрядно охмелела, разомлела и практически забыла о цели своего визита. От алкоголя женщина тупеет еще сильнее, чем от любви.
- Давай поменяем билеты и пойдем завтра в театр, тут от отеля в двух шагах Covent Garden. Куда ты хочешь? - интриговал Никита.
- А давай не будем менять, у меня эта "Мне бы в небо" и еще книгу надо писать, кстати.
Кристина потупилась, пригладила мокрые волосы. Прикурила сигарету и, расплываясь в хмельной улыбке, произнесла:
- По-моему, я напилась?
- Не волнуйся, тебе говорить много не придется, это у нас в России беспредел, кто хочет, тот и ведет аукцион, а у них здесь все строго. Аукцион ведет аукционщик, профессионал. А ты будешь просто бла-бла, бла-бла, и все. Ну помнишь, мы же с Женей обсуждали?
- Значит, просто ла-лай-ла?
- Да, бла-бла и ла-лай-ла!
- Лай-ла-лалала-ла-ла…
- Наверное, надо собираться?
- Угу-у!
Так как Никита не собирался отворачиваться, Кристина обломала его ожидания и вышла переодеваться в другую комнату.
Через полчаса они прибыли в "Барбикан" - бетонный центр искусств, расположенный в самом сердце делового района Лондона и окруженный башнями-высотками.
Резиденция Британского Национального театра, стоящая на берегу замысловатого искусственного озера с фонтанами, гротами и лужайками, восхищала своей красотой и необычностью. Кристина чуть отрезвела. А когда она вошли внутрь, отрезвела совсем. "Вот это тусовка!"
Лондонские денди и леди заполняли легендарные залы, русские эмигранты радостно встречали своих земляков. Здесь, к великому удивлению Кристины, в отличие от Москвы истеблишмент не кичился своим положением. Не сверкали россыпи брильянтов, не пестрили названия брендов, не бросался в глаза яркий макияж. Все было очень элегантно, утонченно и изысканно. Местные барышни демонстрировали достоинство, королевскую осанку и изящество манер.
"Надо прикупить книжек по этикету!" - размышляла Кристина.
Подарок лежал у Никиты в кармане.
Заиграл королевский филармонический оркестр.
"Вот сейчас подходящий момент", - внезапно решил Никита и уверенным жестом взял Кристину под руку, уводя в помещение "для своих".
- Это тебе для лучшего настроения на аукционе! - пропел Никита и протянул коробочку.
Кристина улыбнулась. "Подарок? Очень интересно. О-о-о-очень!" Открыла.
"Черт, черт, кошмар! Черт! Ужас! Какая безвкусица! Позор! Где; он нашел такую фигню?! Как это можно было вообще купить?! Боже! Что делать-то будем?"
- Правда, они прелестны? Очень подойдут к твоему черному платью.
"Во-первых, оно не черное, а темно-синее, во-вторых, у меня уши не проколоты, слава богу. А в третьих, в третьих… Это же хрень какая-то цыганская. О, мама мия! Приятно, конечно, но…"
- Спасибо. Спасибо большое! - Кристина пронзительно посмотрела Никите в глаза. - Они очень, очень красивые! Просто потрясающие. Но… извини! - Кристина закрыла коробочку и протянула ее Никите. - Я не могу принять такой дорогой подарок! Мне, понимаешь, очень неловко!
- Это всего лишь безобидные сережки! Мне очень хотелось сделать тебе приятный подарок, пожалуйста, прими его! - "Она что, в монахини решила записаться? Куда я теперь пристрою эти серьги? Я что, четыре штуки зря выбросил?!"
- Прости, но я не могу это принять! - "Забирай обратно эту хрень. Кто девушку ужинает, тот ее и танцует, знаем мы это все. Плавали".
- Пожалуйста, возьми! - ныл Никита, вцепившись в руку Кристины.
- Если ты действительно хочешь мне сделать приятное, давай их выставим на аукцион! Пусть твой подарок пойдет на благое дело. Я эти серьги все равно бы каждый день не носила, а для больных детей это шанс! - "Фу, выкрутилась!"
- Можешь ими распоряжаться как считаешь нужным. Ведь это подарок. Хоть выброси их! - расстроенно согласился Никита.
"Да она вообще какая-то сумасшедшая! Ну просто невменяемая".
- Прости! - "Ну вот, жлобчика зря обидела и все его душевные порывы жестоко обломала. Какая я все-таки неуклюжая! Пора уже научиться политкорректности".
Кристина пожалела Никиту и потянулась к нему, чтобы отблагодарить поцелуем в щечку. Но тот среагировал моментально и поймал ее губы, щедро намазанные невкусной помадой Dior.
В этот злополучный момент, как в американской комедии, появился президент фонда и, как полагается по сценарию, сильно расстроился. Никита же воспрянул духом и даже распрямил плечи: "Вот так вот! На тебе, на!"
Никитин подарок уходил с молотка за полторы цены, но когда аукционист объявил, что на самом деле эти серьги жертвует для детей соведущая сегодняшнего вечера, их оторвали в пять раз дороже, чем за них заплатил Никита. Очень уж у Кристины был эротичный разрез на платье.
На торги были выставлены дизайнерские книги, работы детей известных родителей, авторские игрушки и фотоработы популярного, бесспорно талантливого и уважаемого сообщества фотохудожников AES+F.
Аукцион набирал обороты. В воздух тут и там поднимались номерки, публика весело торговалась, охотно тратила деньги.
Работа Кристины состояла из вступительного душещипательного высказывания и перманентных улыбок. Она умоляла взглянуть на фотографии детей, задуматься об их судьбе, прочувствовать их боль и желание жить. Она говорила, что единственной надеждой на жизнь для них является дорогостоящая операция. Иногда она делала паузу, и ее взгляд выражал вселенскую жалость и тоску. Во всех женщинах развито чувство сострадания. Или актерские навыки, позволяющие отобразить это сострадание?
- Nothing can be worse for a man than to outlive his children! You hold the destiny of these kids.
На широком экране мелькали фотографии больных детей. Кристина выдохнула. Она старалась не смотреть в зал, чтобы не сбиться. И вдруг в толпе столкнулась взглядом с другими понимающими, родными и какими-то очень близкими глазами. На нее смотрел Никита, он внимательно вслушивался в ее речь, болея за нее. Кристина смущенно опустила глаза и продолжила:
- Thanks for the last auction we have saved 24 chilren’s lives. You can see their photos on the screen. There is no strange children.
Аукцион закончился. Гости расходились быстро, по принципу "сделал дело, гуляй смело!", не допивая и не дотусовывая до победного конца, как это принято в России.
- Ты была превосходна. В Москве оператор отдаст мне кассету, а я ее тебе обязательно передам! - воодушевленно говорил Никита. "Надо же - отдал подарок на благотворительность! Нет, ну она молодец, молодец, не спорю".
- Здорово, спасибо! Подай, пожалуйста, шампанского!..
С этой фразы началось их совместное разгуляево. Возбужденное новыми эмоциями состояние надо было залить шампанским. Как правило, перед употреблением алкоголя не строятся сложные мозговые конструкции, оправдывающие желание напиться и забыться. Все получается само собой.
С шампанского они, вместо того чтобы осматривать достопримечательности города, перешли на коньяк. Веселое торжество проходило в баре отеля. Кристина и Никита сидели за одним столом с президентом фонда и прочими гостями аукциона.
- Что это за таблетки ты пьешь? - удивленно спросил Никита, наблюдая за тем, как Кристина отправляет себе в рот какие-то капсулы. - Это чтобы не опьянеть, да?
- Ага! Ты что, не видишь - уже помогли. Ха-ааа! - пьяно засмеялась Кристина. - Нет, не для этого. Это какие-то похудательные, точнее, для похудения, в общем, мне подруга дала, сказала, что поможет.
- Надеюсь, не ксеникал? Там на упаковке меленьким шрифтом таким написаны противопоказания, только их никто никогда не читает. Так вот, там сказано, что если употреблять продукты с высоким содержанием жира, он может, как бы это сказать… В общем, выходить наружу в любой момент, когда ему приспичит.
- Нет, не эти. А ты откуда знаешь?
- Да так, наслышан!
"Добрый" Валя посоветовал Никите чуть-чуть уменьшить в размерах свой животик, чтобы понравиться Кристине, и средство для этого тоже порекомендовал. Как любой среднестатистический обыватель, прочитать инструкцию до конца Никита не додумался, за что и поплатился жирным пятном на брюках Dsquared.
- Нет, эти вроде с гуараной! - "Он что, следит за фигурой? Что-то не похоже. Живот как у беременного, арбузная болезнь - живот растет, а хвостик сохнет".
- Так от них же пучит страшно!
Президент фонда покосился на Никиту с Кристиной. Им, как любым пьяным людям, казалось, что они говорят исключительно шепотом.
- Я не заметила такого эффекта!
- Самые лучшие хитазан, от них просто есть не хочешь, и все, плюс ко всему они тоже расщепляют жиры, - экспертно заявил Никита, не обращая внимания на злобное лицо Жени.
Кристина недолго думая достала упаковку из сумки.
- Вот, XL-S, состав: протеины, липиды, кофеин! - гордо зачитала она.
- Атомная смесь! - отметил Никита.
Наконец увлеченные собеседники заметили, что все сидящие за столом молча смотрят на них.
- Я, пожалуй, пойду спать. Завтра нужно встать пораньше, сходить в музей. Музей. Да. Спасибо большое за вечер. Рада была познакомиться. До свидания. До свидания, - криво улыбаясь, прощалась Кристина.
И в быстром темпе ломанулась к выходу, за ней так же бодрой, но весьма шаткой походкой семенил Никита.
По дороге в такси они продолжали мило беседовать на тему таблеток и диет. Кристина никогда не увлекалась похудением. Во-первых, потому что поздно вечером во время написания своих "литературных шедевров" любила употреблять в пищу булочки и шоколадки, а во-вторых, потому что рядом с ней этой проблемой остро страдала Виолетта.
- Я вообще с детства ненавижу всякие таблетки, - говорила Кристина, когда в ресторане отеля они выпивали Hennessy. - Когда я была маленькая, почему-то любила есть поганки… Меня, представляешь, все время возили в больницу и пичкали какими-то таблетками, после которых еще долго с тазиком лежишь, чтобы далеко не бегать.
- А какие поганки ты ела? - поинтересовался Никита.
- Ну как, мухоморы там всякие. Они красивые такие и, главное, росли везде. Идешь по лесу, хвать его и ням-ням, - смеялась Кристина.
- Экспериментаторски. Новаторски, - похвалил Никита. - А я все время ел немытые абрикосы и страдал диареей. Один раз мама меня наказала и заперла в туалете, я от расстройства решил утопиться в унитазе. Как сейчас помню. Только у меня голова не пролезала в дырочку…
- Я тоже хотела покончить жизнь самоубийством, когда мне на день рождения не подарили скрипку. Я о ней так мечтала!
- Хочешь, я тебе скрипку подарю?!
- Уже поздно, не быть мне уже Ванессой Мей.
- А кем ты хочешь быть?
- Собой. Только вот не знаю, где эту самую "я" искать. Мне иногда кажется, что все это не я. Что все это пространство, напоминающее мою биографию и подписанное моей фамилией, на самом деле не мое. Это не я на самом деле. Понимаешь? Знаешь, такое ощущение, что живешь не свою жизнь, а чужую.
После определенного количества алкоголя в крови в голове начинают происходить запутанные процессы, а язык тянет на философские изыскания.
- А какая твоя жизнь, как ты думаешь? - "Чего ж ей надо-то, вроде все есть. Живи и радуйся?!"
- Вот именно, что не знаю. Не моя жизнь, и все тут! Вот если бы мы сейчас сидели с тобой не в ресторане отеля, а например, в ресторане мечты, вместо официанта за наш столик подходил бы ангел, а на кухне бы работал специальный шеф-повар Бог со своей бригадой маленьких богов и они бы нам готовили наши жизни, что бы ты заказал из такого меню?
Кристина свободно расположилась в элегантном кресле, положив на подлокотники свои длинные изящные руки и в упор, с каким-то глобальным интересом смотрела Никите в глаза.
Никита, улыбаясь хмельной улыбкой, открыл меню.
- Коньяк, сигару и кофе, крепкий черный кофе без сахара. Жизнь должна быть респектабельной, размеренной, но не приторно сладкой. В ней должна быть трагедия, наверное, какой-то сентиментализм, быть может, потеря или даже боль, - он смотрел на Кристину и влюблялся в ее заинтересованные глаза, страстные пухловатые губы, в ее мелкие черты лица, в ее душу, которая, как казалось ему, была восхитительна, прекрасна. - Я люблю трагедии, они выводят на новый уровень, помогают идти дальше.
- Во множественном числе?!
Кристина с искренним интересом слушала его. В каждом человеке есть стремление подглядывать за чужой жизнью, копаться в подробностях. Кристина любила чужие истории. Только из сострадания рождается творчество, ведь оно - форма любви и уважения к любому человеку, его истории, его чувствам, желаниям, стремлениям и той маленькой частичке в сердце, которая прекрасна во всех людях без исключения. Кто-то умный назвал это "душой".
- Наверное, много, но по сравнению с одной все они ничтожные и маленькие. Так что, наверное, все-таки одна…
Кристина молчала и продолжала смотреть на Никиту. Никита пил коньяк, курил сигару, заказал кофе - крепкий, без сахара… Она все молчала и тоже пила коньяк, даже курила сигару и заказала кофе - крепкий, без сахара. А он рассказывал ей про свою несчастную любовь - про его единственную Музу, про свой путь к вершинам Олимпа, про маму, про то, как умер Димка, про то, как он относился к женщинам… И наконец про то, как он встретил ее. Как изменилась его жизнь, когда в ней появилась Кристина со своими глупыми и наивными книжками, как изменился он сам…
Продолжение этих волшебных изменений Кристина дослушала уже в номере, она все так же сидела напротив него, молчала и слушала. Слушала и молчала, увлеченно смотрела на него и сочувствовала, переживала вместе с ним и… и заснула.
Никита накрыл ее одеялом и, нежно обняв, лег рядом.
Вот так они заснули вдвоем - как старые закадычные друзья, не видевшие друг друга много, очень много лет. В одежде, обнявшись, они заснули в пять часов утра в отеле Renaissance в Лондоне…
ГЛАВА 14
ГРИМАСА ЧУЖОГО ПРОШЛОГО
* * *
Москва. Аэропорт. Летний дождь. Очень влажно, наверное, будет гроза. Очень много людей, слишком много.
Толпа.
Душно.
Влажно. В воздухе или?..
Сердце бьется в районе солнечного сплетения. Тревожно. Ожидание - вечность, время - пытка. Говорят, от любви худеют. Врут, наверное. В любом случае, она полезна для здоровья, хотя… Любить может только живое. Живое чувствует. Боль - одно из чувств. Зачем любить? Чтобы было больно? Может, ампутировать все чувства? Тогда будет мертвое. А мертвое не чувствует. Ампутация - это выход. Ура, выход есть! Можно просто ничего не чувствовать, и тогда будет не больно.
Он приехал!..
Странно, но иногда секретные ожидания оправдываются.
Они ехали и молчали. Ей было все равно, куда он ее привезет, ему было не о чем с ней разговаривать. То ли потому, что он слишком сильно хотел, то ли…
Их дальнейшее общение представляло собой немую пьесу. Не очень талантливо написанную, но шикарно сыгранную.
Художественный фильм, который можно смотреть без звука. Все будет понятно. Взгляды, улыбки, жесты…
Место действия - его дом. Действующие лица - он и она. Приглушенный свет.
Он обнял ее, прислонил к стене и нежно, чуть прикасаясь кончиками пальцев, ласкал ей бедра.
Она расстегнула его рубашку, гладила его грудь.
"Я люблю тебя. Люблю-у-у".
Он снял с нее юбку, жадно продолжая ласкать ее тело.
Она расстегнула ему ширинку. Смелые пальцы, потом вся ладонь, затем язык, губы…
"Милый, тебе хорошо?!"
Он растрепал ей волосы, массировал голову. Вздыхал.