У Макса был такой озадаченный вид, что Джулия едва не рассмеялась, но вспомнила, что любой нормальный отец восьмимесячных младенцев уже знает, что его дети едят на завтрак, и умеет менять им подгузники. У Макса нет подобного опыта, и в этом виновата она. Джулия отвернулась, чтобы он не заметил ее смущения, и с Авой на руках спустилась вниз, оставив ему Либби. Хорошо бы во время завтрака не глядеть на Макса в халате, достаточно коротком, чтобы лицезреть его загорелые, мускулистые ноги. А учитывая тот факт, что под халатом ничего не надето... Да, надо держать себя в руках и повторять, что ей это безразлично. По крайней мере пока они не найдут точек соприкосновения. Им с Максом предстоит долгий путь друг к другу.
Макс с трудом постигал науку ухода за младенцами. Ему пришлось туго. Надо было держать мисочку так, чтобы Либби не сунула туда пальцы. А если уж сунула, то поймать ладошку прежде, чем она успеет вытереть ее о свои волосы или о его лицо. Боже! К концу завтрака ему придется идти под душ.
– Держи.
Он поднял голову и взял из рук Джулии влажную салфетку.
– Отодвинь миску, – посоветовала она.
Он поставил миску подальше и вытер липкую кашу с ручонки Либби. Джулия была рядом, готовая прийти на помощь.
– Так, безобразница, давай-ка еще разок. – Макс повесил салфетку на край раковины и снова взял в руки миску с ложкой. – Открывай рот.
Он скормил ей почти все, но тут Либби, расплывшись в улыбке, выплюнула кашу прямо ему в лицо и перемазалась сама. Макс со вздохом встал, намочил салфетку и вытер грязную рожицу. Это девочке не понравилось – она завопила на всю кухню, а стоило ему убрать салфетку, как опять заулыбалась.
– Ты же леди, – нравоучительно произнес он, вытирая пальчик за пальчиком. Дочка при этом гукала и пыталась вылезти из детского стульчика.
– Что теперь? – спросил Макс Джулию.
– Пора их купать. И это сделаешь ты. – Увидев, что такая перспектива не на шутку его испугала, она заверила: – Ты справишься.
Но он не разделяв ее оптимизма и боялся опять выглядеть полным дураком или – что еще страшнее – сделать что-нибудь не так.
– Я, пожалуй, оденусь, – сказал он, а она засмеялась.
– Не стоит – ты, скорее всего, вымокнешь. Похоже, она получает от его промахов удовольствие! Макс сжал зубы, едва удержавшись от резкости, и понес Либби наверх. У ванной он остановился и спросил:
– Что теперь?
– Опусти ее на пол, положи на живот – пусть поползает. А тем временем наполни ванну. Вот возьми еще и Аву, а я схожу за одеждой. Пока что их не раздевай, чтобы они не простудились.
Простудились? Каким образом? В ванной жарко. Но они ведь крохи. Что он об этом знает? Вчера он чуть не обварил Аву.
Напуская воду в ванну, он вспомнил, как учила его мама: сначала холодная вода, потом горячая. Он так и сделал. Проверив воду, решил, что она достаточно теплая. А может, нет? Черт, он не станет рисковать – не дай бог, опять обожжет ребенка! И закрыл горячий кран.
– Ава, что ты делаешь? – Он изъял из цепких детских ручонок ершик для туалета, который дочка едва не засунула в рот, и направил ее в другую сторону. – Ванна готова! – громко крикнул он.
– Вода горячая?
– Нет!
– Тогда раздевай их. Я сейчас.
Первой он раздел Аву, потом Либби. Либби он усадил на коврик, подхватил Аву, успевшую уползти к унитазу, и осторожно опустил в воду. И мгновенно вытащил, так как девочка издала душераздирающий вопль.
– Что опять? – Джулия влетела в ванную и, выхватив из его рук ребенка, бросила на Макса взгляд львицы, спасающей своего детеныша. – Ты же сказал, что вода не горячая!
– Так и есть!
Джулия нагнулась и потрогала воду, потом покачала головой и со смехом села на край ванны.
– Да, ты прав. Бедная девочка могла замерзнуть.
– Замерзнуть?
– Ага.
Макс тяжело вздохнул.
– Я не хотел...
– Обжечь их? Ладно, прости. Но должен же присутствовать хоть какой-то здравый смысл?
– У меня, очевидно, его нет, – раздраженно ответил он. Ему все это надоело! Что еще он сделает не так?
Но Джулия над ним сжалилась:
– Макс, ты молодец. Смотри, воду проверяют внутренней стороной запястья. Она должна быть приятной: ни горячей, ни холодной.
Черт. Он не переживет эти две недели. А что уж говорить об оставшейся жизни?
– Почему все так сложно и тяжело? – пробурчал он, оттаскивая на этот раз от унитаза Либби. Он опустил ее в воду рядом с сестрой и с кислой усмешкой спросил: – Надеюсь, у четырнадцатилетних девочек подобных проблем не будет?
– Будут другие – они могут забеременеть, – утешила его Джулия.
Они стояли вдвоем на коленях, задевая друг друга плечами, а ее бедро то и дело касалось его бедра. И все его мысли были заняты ею – он думал исключительно о том, как схватит ее и станет целовать мягкие, пухлые губы...
– Ой!
Джулия со смехом вытащила пальчики Либби из волос Макса. В нос ему ударил запах ее кожи, и он чуть было не упал через край ванны. Заставив себя переключиться на следующий "урок" в классе отцовства, он спросил:
– Итак, что дальше?
В конце концов, девочки были вымыты, вытерты и одеты в крошечные джинсовые комбинезончики и теплые кофточки. После этого Джулия объявила, что, как только он сам оденется, все отправятся на прогулку.
– Разве они могут ходить? – спросил Макс, на что Джулия закатила глаза к потолку.
– Нет, конечно. Мы возьмем коляску.
Разумеется, они не умеют ходить. Они только ползают. В особенности в сторону унитаза. Макс положил ершик на подоконник, быстро принял душ, чтобы смыть детский завтрак с волос, глаз и носа. Затем оделся и спустился вниз.
– Все готовы?
Джулия критически его оглядела.
– Ты не в джинсах?
– Ты же знаешь, что я их не ношу. – И, увидев, что она опять закатила глаза, спросил: – Что? В чем дело, скажи на милость? Это что, порок – не носить джинсы?
– Нет, – спокойно ответила она. – Дело в том, что раньше они тебе были не нужны.
Он бросил на нее сердитый взгляд.
– Да, их у меня нет, потому что они мне ни к чему.
– И ты собираешься в брюках от итальянского портного ползать по полу с девочками и собакой?
Он посмотрел себе на ноги.
– Поедем и купим.
– Чудесно.
– Раз уж будем в городе, то зайдем в автосалон и поменяем машину на что-нибудь более подходящее для детей.
– А чем плоха моя машина? – удивилась Джулия.
– Я говорю не про твою машину, а про свою, – уточнил он.
– Но, Макс... тебе ведь она нравится.
– Ну и что? – пожал он плечами. – Необходима машина, куда поместятся детские креслица.
– Ты можешь брать мою машину.
– Это, кажется, машина Блейка?
Джулия закусила губу.
– Есть еще вариант, – сказала она. – Ты покупаешь другую машину и оставляешь ее на время здесь, пока снова не приедешь.
Он пристально посмотрел на нее и отвел взгляд, чтобы она не заметила, как ему неприятно это слышать. Они говорят так, словно она останется жить здесь, а он вернется без них в Лондон.
В одном из универмагов они купили джинсы, кроссовки и пару джемперов. Макс вышел из примерочной кабинки, чувствуя себя странно и неловко в непривычном наряде, но Джулии он показался умопомрачительно красивым.
– Ну как, лучше? – проворчал он. Она улыбнулась.
– Намного лучше. А теперь пойдем разбираться с машиной.
Это оказалось просто, поскольку в автосалоне имелась подходящая модель. Продавец отдал Максу ключи, и домой они поехали процессией: впереди Джулия с детьми, а за ними он в новой и пока что чужой машине.
Когда они вернулись в дом, Макс протянул руку и произнес:
– Дай мне мой телефон.
– Он тебе не нужен.
– Может понадобиться.
– Зачем?
– Не исключены форс-мажорные обстоятельства.
– Какие, к примеру? Контакты с деловым партнером для заключения новой сделки? Или чтобы проверить, как твой высокооплачиваемый и недооцененный тобой персонал справляется с делами?
– Не надо иронизировать! – возмутился Макс, но Джулия лишь сделала большие глаза, и он сдался: – О'кей. Выходит, я делегирую свои полномочия.
– Ура! – совсем как Андреа воскликнула Джулия.
– А если возникнет что-то срочное?
– Позвонишь по домашнему телефону.
– А если мы с тобой не дома, вот как сегодня утром?
– Воспользуешься моим мобильником. Он всегда у меня в сумке.
Макс окинул глазами кухню и увидел сумку Джулии на том же месте, что и вчера. Искушение достать мобильник, выскользнуть в сад и сделать несколько звонков было велико.
– Макс, ты должен преодолеть себя, – твердо заявила Джулия.
Он понял, что уговорить Джулз ему не удастся, но в конце концов Андреа сама свяжется с ним при необходимости.
– Макс, Андреа сказала, что позвонит, если возникнут сложности. Скажи, а какая она? Голос у нее приятный.
Он усмехнулся.
– Ей пятьдесят три, она худая, элегантная и чертовски деловая. Она управляет мной как тиран. Возможно, тебе она понравилась бы, но, Джулз, она – это не ты. Мне не хватает именно тебя.
– Не рассчитывай, что я вернусь только потому, что твоя новая помощница не так хороша, как я, – отрезала Джулия.
– Андреа, когда мы заканчиваем работу, не смотрит на меня так, как ты, – тихо произнес Макс. – Не смотрит так, как будто хочет сорвать с меня одежду. И я не раздеваю ее в душе и не занимаюсь там с ней любовью, прижав к стене, пока охрана не начинает интересоваться, кто же так дико кричит.
Джулия покраснела.
– Макс, прекрати. Это было всего один раз.
– Зато умопомрачительно, – ответил он и, протянув руку, провел ладонью по ее пунцовой щеке и приподнял подбородок. Его губы коснулись ее рта в нежном, ласковом поцелуе, который мог перерасти в...
Ноги у нее задрожали, и она отстранилась.
– Макс, нет! Перестань.
Он выпрямился и криво улыбнулся.
– Прости, – пробормотал он, но виду него был совсем не виноватый, а глаза горели, и вообще Макс выглядел как довольный кот.
– Как насчет прогулки? – спросил он, чтобы показать: он помнит о детях и их режиме.
– Девочкам надо поесть и поспать, да и мне тоже. Погуляем позже, если погода позволит.
– А мне что делать?
Она поняла, что Макс в полной растерянности: у него столько свободного времени, и он не знает, чем себя занять.
– Ты можешь постирать подгузники, – с озорной улыбкой предложила она.
Он никогда не лазил в ее дамскую сумочку. Это такой же неписаный закон, как невозможность выругаться в присутствии дам и сидеть, когда они встают. Еще в детстве мама вдолбила в него эти правила. Но сейчас в доме тишина, все спят, а он стоит, сложив руки на груди, и смотрит на сумку Джулии. Всего один звонок. Он тихонько выйдет в сад или сядет в машину, и Джулз ничего не узнает. Кончик мобильника торчит на виду среди беспорядочно запихнутых вещей. Это странно – она всегда отличалась аккуратностью. Осторожно, двумя пальцами, он вынул мобильник из сумки. Так. Номер Андреа введен. Проглядев справочник, он машинально остановился на букве "М". Вот его номера: домашний, рабочий. Он просмотрел список дальше. В колонке "экстренный случай" его номера повторялись! Значит, Джулз ввела их недавно! Сердце радостно подскочило, но он тут же погасил лучик надежды. Наверное, она сделала это из-за девочек. А что, если позвонить на свой мобильный? Последует звонок, и тогда он сможет узнать, действительно ли его номера есть в ее новом телефоне.
В чем дело? Джулия приподняла голову – под подушкой тихо жужжал и вибрировал мобильник Макса. А высветившийся номер был номером ее мобильника, который лежал в ее сумке.
– Ты обманщик, – сказала она в трубку, а в ответ услышала приглушенное ругательство, и связь отключилась.
Подавив улыбку, она отбросила одеяло, встала с кровати, надела джинсы и свитер и, пригладив волосы, сбежала вниз.
Макс стоял с телефоном в руке, и вид у него был одновременно вызывающий и виноватый. Ей стало его жалко – он с головой окунулся в совершенно непонятную для него жизнь и лишен всего, к чему привык. Она улыбнулась ему.
– Макс, все в порядке. Я тебя не укушу.
– Просто станешь пилить.
– Нет. Даже пилить не стану. Я только попрошу тебя – еще раз попрошу – отнестись серьезно к тому, что происходит. Постарайся изо всех сил, сделай это если не ради нас, то ради девочек.
Он тяжело вздохнул и отвернулся.
– Джулз, мне необходимо позвонить. Я забыл сказать Андреа...
– Кто-то умирает?
Он уставился на нее.
– Нет, что ты...
– Или заболел?
– Нет.
– Значит, это не настолько важно.
– Я должен был послать по факсу один документ Ясимото.
– Неужели Стивен или Андреа не могут этим заняться?
Он пожал плечами.
– Не знаю.
– И что ужасного произойдет? Ты потеряешь несколько тысяч?
– Возможно, больше.
– Это что – катастрофа? Ты ведь можешь вообще не работать, если не захочешь. Несколько фунтов, несколько дней... Неужели я прошу слишком многого?
Он повернулся к ней. Взгляд у него был унылый.
– Я думал, что мы были счастливы.
– Мы были счастливы, Макс, но работа – это еще не все. И я не вернусь к прежнему. Так что, если ты не сможешь измениться, не сможешь научиться получать радость от своей семьи, тогда у нас с тобой нет будущего. А чтобы иметь будущее, мы должны доверять друг другу.
Он долго стоял неподвижно, потом положил мобильник ей в сумку и, ухмыльнувшись, сказал:
– В таком случае покажи, как работает стиральная машина.
Она облегченно вздохнула.
– С удовольствием.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Малышки такие милые. Сладкие грязнули, непоседливые, сообразительные. Но ему почему-то скучно. Конечно, не тогда, когда они бодроствуют, а когда спят, и Джулз спит, и в доме так тихо, что хочется закричать. Ему вдруг пришло в голову, что приспосабливается только он один. Разве это справедливо? Совершенно несправедливо. Ведь он оказался выброшенным из их жизни не по своей воле.
Прошло тридцать часов, за которые он многому научился: наполнять ванну водой нужной температуры, запускать стиральную машину, отправлять еду ребенку в рот – правда, не всегда удачно. И научился не пить при этом чай – вот этот урок он никогда не забудет.
Сейчас одиннадцать часов вечера, и обычно он работал бы еще по крайней мере три часа. Джулз спит, дети спят, а ему нечего делать. Интересных телепередач нет, с Ясимото связаться он не может, и с Нью-Йорком тоже. Сначала Макс вышагивал по кухне, потом заварил себе чай, потом вылил все в раковину, потому что за день выпил неимоверное количество чаю. Он подумал о вине, которое накануне привез из паба. Они с Джулз выпили всего пару бокалов, так что осталось почти две бутылки. Но не пить же одному? Может, поехать в паб?
Он вышел через черный ход в сад, заодно выпустив погулять Мэрфи, и посмотрел в сторону паба – огней не было заметно. Но что можно ожидать от сельского трактира, где обслуживают до девяти часов? Вдруг где-то на заднем дворе раздался леденящий душу крик. У Мэрфи шерсть встала дыбом, и он глухо зарычал. Макс позвал пса обратно в дом, закрыл дверь и, поднявшись наверх, постучал в спальню Джулии. Она открыла ему дверь почти сразу. На ней была смятая от сна пижама с рисунком кошек. Он почему-то смутился и не нашелся, что сказать.
– Там кто-то ужасно кричит, – наконец выпалил он.
Джулия прислушалась и улыбнулась.
– Это барсук или лиса – они кричат по ночам. Скорее всего, в это время года кричит барсук. Лисы обычно шумят весной. Ты от этого проснулся? – Но, взглянув на него, со вздохом сказала: – Ох, Макс, ты ведь еще не ложился. Ты устал и должен поспать.
– Я не устал. В это время я никогда не сплю.
– А следовало бы, – пожурила его она, вернулась в спальню за пушистым халатом и спросила: – Чаю хочешь?
Чаю он не хотел, но готов был выпить соляную кислоту, лишь бы находиться в ее обществе.
– Чай – это замечательно, – хрипло произнес он.
Они спустились вниз, в гостиную, и Джулия сказала:
– Я подумала... у меня есть DVD девочек с момента их рождения. И даже до рождения. Так интересно. Я подумала... если в гостиной тепло, то мы могли бы это посмотреть. Но тебе, наверное, будет скучно...
– Нет, что ты... Я с удовольствием посмотрю, – неуверенно согласился он.
– Тогда разведи огонь в камине, а я принесу нам чай.
Она принесет еще шоколадное печенье, сыр и крекеры, потому что знает: он голоден и вообще ему необходимо поправиться.
Когда она вернулась с подносом, он сидел на корточках перед камином, раздувая огонь.
– О, чудесно. Вот сыр и печенье, – сказала Джулия и, подойдя к комоду, стала искать DVD.
Она сунула диск в плеер и уселась на пол спиной к дивану.
Они наблюдали за еще не родившимися дочками, и Макс вдруг спросил:
– Какой у тебя был срок, когда это снимали?
– Двадцать шесть недель, – ответила она, удивившись его сдавленному голосу.
Услыхав ответ, он сжал губы и впился глазами в экран. Что с ним? – встревожилась Джулия. Таким она его никогда не видела. Он немного успокоился, лишь когда просмотр закончился и она вынула диск, хотя его рука с чашкой чаю дрожала. Странно. У него никогда прежде не тряслись руки.
Огонь разгорелся и гудел. Мэрфи, лежавший у камина, встал, отошел к дивану и привалился к ногам Макса, а Макс наклонился и почесал пса за ушами, потрепал по шее. Мэрфи поднял морду и с обожанием посмотрел на него.
– У тебя появился новый друг, – заметила Джулия.
– Да, я вижу. Ему не хватает Джона.
– Думаю, ему не хватает крекеров с твоей тарелки, – прагматично уточнила Джулия.
– А что теперь? – спросил Макс.
Джулия поставила диск с уже родившимися девочками.
– Видишь – здесь им два дня. Они родились через тридцать три недели, потому что у меня матка плохо развивалась из-за рубцов и дети перестали расти. Снимали Джейн и Питер. Они были мне опорой.
– Опорой мог быть я, – с обидой произнес Макс, и ей стало стыдно.
– Макс, откуда я знала? Ты всегда был против детей.
– Ты могла бы меня спросить. Дать мне шанс.
Да, могла. Но не спросила, и теперь поздно это изменить. Но извиниться не поздно. Джулия повернулась к Максу и взяла его за руку.
– Мне действительно очень жаль, – сказала она и заставила себя посмотреть ему в глаза, хотя знала, как он зол на нее. Но увидела не гнев, а боль. – Макс? – прошептала она, а он отнял руку и встал.
– Давай продолжим в другой раз. – С этими словами он пошел к двери.
Она услышала, как он поднимается наверх, услышала, как закрылась дверь ванной и зажурчала вода.
Джулия со вздохом выключила плеер, поставила перед камином решетку и вымыла чашки и тарелки. Затем вывела Мэрфи погулять перед тем, как запереть его на кухне. У себя в спальне она услышала, как Макс выключил душ, вышел из ванной и тихо прикрыл дверь своей комнаты.