Профессор не сомневался, что к двадцати одному году она выйдет замуж, и не мог понять, зачем ей напрасно терять время.
Рашель пожала плечами и ничего не ответила. Она уже знала, где будет искать работу, когда получит нужную квалификацию и приобретет необходимый лоск. Только наверху!.. Там, где сможет контактировать с богатыми и могущественными людьми... Где ей откроется дорога к ее цели.
В конце лета труд Кромптона был аккуратно отпечатан, все документы разложены по порядку, книги систематизированы, и профессор, выдав Рашель деньги, сразу же пригласил ее к себе секретаршей-ассистенткой на полный рабочий день. Рашель отказалась. Она не собиралась делать карьеру в Оксфорде.
Филип и Мэри были разочарованы.
Оливер превратился в пухлого, довольного жизнью младенца, который махал ручками и улыбался всем, кто оказывался рядом. Иногда у Рашель сжималось сердце. Ей хотелось прикоснуться к нему, но Рашель держала себя в руках. Она не могла позволить себе любить своего первенца. Он принадлежал Филипу и Мэри.
Итак, Рашель почти удалось скопить достаточно для получения того, что она называла "глянцем". Еще месяца два - и с Нового года начнется новая жизнь.
Но сначала она купила подержанную печатную машинку. Вечерами Рашель училась, днем работала для агентства, посылавшего в разные учреждения временных секретарш, что позволило ей узнать требования, предъявляемые в разных местах. Кроме того, она перепечатывала студенческие работы. Это был тяжелый и мало оплачиваемый труд, но Рашель отдавала ему все свободное время, стремясь получить знания в самых разных областях. Да и деньги, даже небольшие, ей совсем не мешали.
Когда она поступила на свои последние курсы, то решила перебраться в другую квартиру в более престижном районе.
Рашель точно знала, чего хочет... Чтобы вокруг было много девушек с правильным выговором и богатыми родителями. Последние месяцы Рашель была занята тем, что искореняла из своей речи провинциализмы, подражая тем, с кем хотела быть рядом. К Рождеству она должна справиться со своей речью.
Иногда Филип и Мэри не могли удержаться от изумления перед ее настойчивостью, даже фанатизмом в достижении неисполнимых мечтаний. Однако они все равно любили ее и не из-за подаренного им ребенка, а просто потому, что она - это она. И Рашель постепенно научилась доверять им, более того, она тоже их полюбила.
Новую квартиру Рашель нашла случайно. Уже наступил октябрь. Ветреным вечером она бежала по улице, желая успеть на свой автобус, когда столкнулась с торопившейся в другом направлении девушкой, которая выронила папку и усыпала грязный тротуар неважно отпечатанными бумагами.
- О, Боже! - с отчаянием воскликнула девушка. - Нил меня убьет. - Рашель стала помогать ей собирать листочки. - Это мой брат. Я обещала перепечатать его работу. Он уже и так задержал ее на неделю!
Рашель сразу прониклась симпатией к невысокой брюнетке с копной блестящих кудряшек и веселыми карими глазами, одетой в плащ, узкие брючки и тяжелые башмаки и переполненной счастливой щенячьей самоуверенностью.
- Я помогу, - предложила Рашель.
- Правда? Послушай, я живу тут за углом. Пойдем к нам, заодно выпьем кофе. Так будет легче объясняться с Нилом.
Она изобразила гримасу, ясно сказавшую Рашель, как мало на самом деле она боится брата.
Жили они на соседней улице в одном из чистеньких домов с симпатичными ставнями и тяжелой входной дверью.
- Ужасно, правда? - спросила брюнетка уже внутри дома. - Предки настояли. Пришлось купить! - Она округлила глаза и поморщилась. - Нил живет наверху, а я тут. Совсем недавно со мной жила подружка. Уехала в Швейцарию. Предки требуют, чтобы я нашла кого-нибудь еще. Один Бог знает, чего они боятся, когда у меня под боком Большой Брат.
Все в просторном доме говорило о том, что девушка выросла в богатой семье, в которой принято заботиться о детях.
- Кстати, я - Изабелла Кент.
- А я Пеппер... Пеппер Майденес.
Рашель уже давно придумала себе это имя, однако назвалась им в первый рази потому, затаив дыхание, ждала, что скажет ее новая знакомая. Та приняла сообщение Рашель как должное.
Для своей новой жизни Пеппер придумала и новую биографию. Родители у нее якобы умерли, опекуна нет, и жила она с друзьями своих родителей - Симмсами, - но теперь хочет попробовать немного самостоятельности. Денег у нее тоже нет. (Рашель даже выучила гримаску, с какой должна произнести эти слова.) Она давно поняла, что деньги не играют такой уж большой роли, если есть соответствующая семья и правильный выговор. Семьи у нее не было, зато выговор...
- Что ты делаешь в Оксфорде? Ты ведь не в колледже? - с сомнением спросила ее Изабелла.
Пеппер рассмеялась.
- Нет. Я... Сейчас я ничего не делаю, но с Нового года буду заниматься на Бентоновских курсах...
- О Боже, вот совпадение! Я только-только начала там учиться. - Изабелла скорчила рожицу. - Ужасное место! Правда, не такое ужасное, как то, где я училась прежде... Пыталась освоить секретарскую работу, но, кажется, я безнадежна. Мама была в ярости, когда увидела, что я все еще печатаю двумя пальцами! Папа у меня - совладелец коммерческого банка, и она хотела, чтобы я поработала у него... Не столько ради практики, сколько ради поисков приличного молодого человека. - Она опять скорчила рожицу, и они обе рассмеялись. - А где ты сейчас живешь?
- Пока нигде. Ищу что-нибудь. Но вообще-то я у друзей моих родителей.
- Вот здорово! Послушай, а ты не хотела бы переехать сюда ко мне?
У Рашель громко забилось сердце от такой удачи. Она никак не ожидала, что Изабелла сделает ей такое предложение, хотя видела в ней прекрасный объект, на котором могла бы тренировать свой новый образ. Но теперь, когда предложение сделано...
- Не знаю, - с сомнением ответила Рашель-Пеппер. - Боюсь, я не настолько обеспечена. У меня...
- Ах, это! Не беспокойся. Платит папа. За тобой только половина расходов на еду. Послушай. Ты должна меня выручить, иначе мама подселит ко мне какую-нибудь свою зануду. А тогда, сама представляешь...
Рашель улыбнулась. Совесть у нее была не совсем спокойна, но скажи она Изабелле, что она незаконнорожденная, да еще полуцыганка, заговори она с ней, как говорила в детстве, поведай о том, что служила горничной, была изнасилована и родила ребенка, - разве Изабелла приняла бы ее к себе в дом?
Сегодня начинается новая жизнь, твердо сказала она себе. Прошлое надо забыть. Отныне перед ней две цели - финансовый успех и месть четверым мужчинам, которые участвовали в ее изнасиловании.
Отныне Рашель Ли больше не существует. Есть Пеппер Майденес.
Официально изменив имя и фамилию, она поселилась с Изабеллой. Поначалу Нил, брат Изабеллы, подозрительно посматривал на подружку своей легкомысленной сестренки, но вскоре успокоился.
А на Рождество, перед началом занятий, Изабелла пригласила Пеппер к себе домой.
Пеппер отказалась. Она еще не была готова предстать в своем новом качестве перед большим количеством людей. Ей не хватало практики. Поблагодарив Изабеллу, она написала ее родителям любезное письмо, в котором сообщила, что собирается провести праздник в Оксфорде с друзьями своих родителей.
Мэри и Филип обрадовались, увидев ее. Малышу исполнилось уже полгода, и он рос счастливым и веселым.
Строго-настрого Пеппер запретила себе думать об Оливере иначе, нежели о сыне Симмсов. Она купила ему рождественский подарок, играла с ним, но старательно держалась в тени его родителей.
А Мэри не знала, пугаться ей или восхищаться силой воли Пеппер. Она не совсем понимала, как относиться к самоуверенной молодой женщине с модной стрижкой и оксфордским выговором, которая еще полтора года назад казалась ей запуганным ребенком.
И изменилась она не только внешне, но и внутренне. Филип никогда не сомневался в уме Пеппер, но даже он приходил в восторг от спокойной уверенности, с какой та вела беседу.
Когда она в первый раз спросила его, как ей расширить свой кругозор, он посоветовал читать газету "Файнэншиал тайме", которую считал самой правдивой в изложении мировых новостей. Однако Пеппер превзошла все его ожидания - она впитывала информацию, как губка, и отлично все запоминала.
Филип даже начал подумывать, что Рашель, то есть Пеппер, могла бы многого добиться в науке, но, увы, ей академическая жизнь не подходила. Она мечтала о финансовом успехе.
Вздохнув, Филип напомнил себе, что у всех потребности и желания разные. Когда же он посмотрел на склоненную головку своего сына, который играл в кубики, то ощутил привычный укол совести... Наверное, надо было быть понастойчивее с Пеппер, когда та отдавала им своего ребенка. Как бы он и Мэри ни любили малыша, все же они не были его настоящими родителями...
- Я не изменю своего решения.
Он поднял голову, потрясенный тем, что Пеппер прочла его мысли.
- Погляди на него, - тихо проговорила она. - Его любят, и он доволен жизнью. С вами Оливер в безопасности, а я не хочу, чтобы он хоть на миг почувствовал себя незащищенным. Обещай, что ты никогда не откроешь ему правду.
Знает ли она, как ему трудно? Наступит время, когда мальчик сам захочет узнать о своих родителях, о людях, которые дали ему жизнь.
- Я прошу тебя ради него, - почти торжественно произнесла Пеппер. - Правда не принесет ему добра, она только причинит боль. Мужчина, которому он... - Пеппер вздрогнула и постаралась побыстрее отогнать кошмары, которые все еще мучили ее по ночам. - Я хочу, чтобы у него было то, чего никогда не было у меня... Надежный дом. Это останется у него на всю жизнь, и это - мой подарок ему, единственное, что я могу сейчас дать. Обещай, что ты ничего ему не скажешь!
И Филип обещал.
Все к лучшему, уговаривала его Мэри после отъезда Пеппер, и он жалел, что не может с такой же легкостью, как Пеппер и Мэри, относиться к происходящему.
Не будь рядом Изабеллы, первые недели на престижных оксфордских курсах дались бы Пеппер куда тяжелее.
Изабелла, а скорее ее родители, знали всех, кого только можно было. В свое время мать Изабеллы была одной из самых блестящих дебютанток, и никого не удивило, когда она околдовала самого выгодного жениха, отец которого был совладельцем одного из могущественнейших частных банков, принадлежавшего семье Кентов.
Пеппер приняли на курсы (но об этом она никому не рассказывала) только благодаря письму, написанному якобы близкой подругой ее покойной матери.
Она не сомневалась, что почерк матери Тима неизвестен руководителю колледжа. Насколько Пеппер помнила из рассказов самого Тима, и его мать, и сестры учились в Швейцарии. А листок бумаги она утащила со стола в холле марчингтонского дома, но даже не представляла, что он когда-нибудь ей понадобится. Унесла его Пеппер из-за дорогого вида, которым листок отличался от бумаги в номерах ее отеля. Позднее ей стало стыдно за то, что сделала, и она запрятала бумагу подальше, вспомнив о ней, только когда услыхала диалог двух девиц о третьей, которую наверняка не допустят к занятиям, потому что она "не из их круга".
Пеппер, конечно же, поступила дурно, но свой поступок она оправдывала тем, что никому не причинила вреда. Если она собирается отомстить, то ей надо пользоваться любой возможностью, которая помогает добиться цели.
Но даже письмо матери Тима Уилдинга значило не очень много там, где все девушки знали друг друга или хотя бы слышали друг о друге благодаря своим родителям. Ей пришлось бы прозябать в одиночестве, не будь рядом Изабеллы. Пеппер отлично это понимала.
Во время ланча, - а у школы была собственная столовая и все студентки должны были есть там, - девушки болтали о вечеринках и приемах, которые посещали во время зимних каникул. Некоторые ездили кататься на лыжах со своими родителями, другие оставались дома. Пеппер, которая тихонько сидела рядом с Изабеллой, казалось, что все они понимают друг друга с полуслова.
Охота стала отвратительной, до ужаса вульгарной, а хуже всего охота с собаками, взахлеб делились они впечатлениями и также взахлеб рассказывали о знакомой девушке, которая получила потрясающую работу в магазине одной из маминых подруг. Пеппер уже не надо было объяснять, что магазины могут быть только на Найтсбридж, а виллы - на юге Франции или в самых модных местах Карибского бассейна.
Если родители покупали яхту, то она была "совсем крошечной"... Иметь большую яхту считалось вульгарным, как довольно скоро сообразила Пеппер, а вульгарность в свою очередь считалась самым большим недостатком.
- А ты, Пеппер, что собираешься делать после курсов? - поинтересовалась у нее одна из девушек.
Пока у Пеппер не было ни малейшего представления об этом. Но слова Изабеллы, сказанные как-то не то в шутку, не то всерьез, запомнились, и она, даже не успев подумать, ответила, как ни в чем не бывало:
- О, пока еще точно не знаю, но подумываю о ланчах вразнос.
Такие ланчи, которые привозятся прямо в фирмы или банки, считаются отличным способом подыскивания кавалеров, но и доказательством того, что у девушки не совсем пусто в голове. Однако тогда это еще было в новинку, и девушки с изумлением уставились на Пеппер.
- Моя кузина тоже занималась ланчами, - заметила одна скучающая юная дама, - но ей это казалось ужасно обременительным. К тому же тут не до горных лыж и других удовольствий. Пришлось бросить.
- А мне кажется, идея замечательная! - встряла Изабелла. - Кстати, мы с Пеппер собираемся стать партнерами.
Пришла очередь Пеппер с удивлением посмотреть на Изабеллу, ведь работа совсем не входила в ее планы. Сама Изабелла никогда не помышляла о независимости или карьере. Несмотря на всю свою видимую беззаботность, она твердо знала, что выйдет замуж молодой и выйдет удачно, во всем следуя примеру своей матери. И все же... И все же Пеппер многим обязана Изабелле. Благодаря Изабелле, она может завести нужные связи. Впрочем, Пеппер просто успела привязаться к своей подруге.
Пеппер давно запомнила, "что быстрее бежит тот, кто бежит в одиночку".
Наверняка Изабелла забудет о своих словах, успокоила она себя, когда прозвенел звонок и все поспешили обратно в классы. Однако Изабелла не только ни о чем не забыла, но, наоборот, вдруг загорелась таким энтузиазмом, что Пеппер не смогла охладить ее пыл.
- Я рассказала маме о наших планах, - сказала однажды Изабелла, вернувшись в Оксфорд после уик-энда. - И она тоже считает, что идея блестящая. Ей очень хочется повидаться с тобой, и в следующий раз, Пеппер, тебе придется поехать к нам.
- Поедем, - обещала Пеппер.
Она правильно поняла приглашение матери Изабеллы. Доротея Кент хотела присмотреться к ней. На ее месте любой сделал бы то же самое.
- Папа тоже одобряет. Говорит, что поможет нам... Но сначала позволит кормить только правление, - хихикнула Изабелла. - Он сказал, что не даст нам экспериментировать на его клиентах, пока сам не убедится, что мы их не отравим!
- А твой брат?
Иногда Пеппер встречалась с ним на лестнице, но это бывало редко, и она чувствовала, что между братом и сестрой нет особой нежности.
- А, Нил! Он только и может, что все портить. Видите ли, ему кажется, что у нас ничего не получится и больше двух недель мы не выдержим. Ну, нет, мы выдержим, правда, Пеппер? Докажем ему, что он дурак? Да, совсем забыла... Папа сказал ему, чтобы он позаботился о билетах для нас на ежегодный бал в колледже святой Магдалены... Здесь это самый лучший бал. Мама обещала купить мне новое платье. А ты что наденешь?
У Пеппер не имелось на этот счет ни малейшего представления. Пока жила в одном доме с Изабеллой, она не могла позволить себе подрабатывать, а сбережений у нее было не так много, чтобы ими швыряться. Единственное, что у нее имелось, - два платья, купленные когда-то в магазине подержанных вещей. Она усмехнулась. Придется что-нибудь придумать и отвертеться от бала.
Однако это оказалось непросто.
Заболела двоюродная бабушка Изабеллы, которая жила в Шотландии, и ее матери пришлось ехать к ней, так что предполагаемый визит в Лондон не состоялся. Пеппер получила письмо от Доротеи Кент, в котором та подтверждала приглашение и выражала надежду встретиться до или после бала, когда они будут жить в доме своих друзей недалеко от Оксфорда.
Путь к отступлению был отрезан.
В своей комнате Пеппер внимательно изучила великолепное платье, которое никак не подходило для предстоящего бала.
Мать Изабеллы постоянно получала "Татлер", и после уик-эндов Изабелла привозила журналы в Оксфорд, так что у Пеппер была возможность изучить, что носят в свете и какое именно платье желательно надеть на бал.
В очередной раз приехав к Мэри и Филипу, она решила поделиться с ними своими переживаниями.
Оливер уже пытался ходить и одарил Пеппер улыбкой, какой одаривал всех приходивших в дом людей. Он даже позволил взять себя на руки. Пеппер удивилась отсутствию материнских чувств в своем сердце. А чего же она ожидала, если с момента его рождения отказывала себе в этих чувствах? Теперь, внимательно изучая его лицо, Пеппер не находила в нем сходства ни с ненавистным ей насильником, ни с собой.
Оливер был совсем другим - ласковым, открытым, улыбающимся всем и каждому.
Стоило Мэри войти в комнату, как он повернулся к ней и стал рваться из рук Пеппер, а оказавшись на полу, побежал от нее прочь. Оливер сделал правильный выбор... Правильный выбор для себя и для Пеппер.
- Что-нибудь случилось? - спросил Филип за ужином.
Весь день Пеппер была необычно молчаливой, будто ей не давала покоя какая-то неприятность.
И она рассказала, изобразив усмешку на красивом лице.
Мэри глядела на нее и думала, что своей естественной манерой поведения и свободной речью она все больше и больше становится похожей на девушку, которую когда-то рисовала в своем воображении, и все меньше и меньше на цыганскую девчушку. Любой, кто познакомится с ней сейчас, ни на секунду не усомнится, что она принадлежит к вполне обеспеченному семейству из высших слоев, где строго блюдут традиции и заповеданная предками жизнь легка, как дыхание.
- Ну, конечно, тебе нужно что-нибудь особенное, - согласилась с ней Мэри, когда Пеппер умолкла.
- Я не хотела идти, но миссис Кент не оставляет мне выбора. Она хочет проэкзаменовать меня как подругу и возможную партнершу своей дочери.
- Возможно, не только поэтому, - прозорливо заметила Мэри. - Ты живешь в том же доме, что и их единственный сын!
- О, Боже, да мы почти не видим его... Они с Изабеллой не очень ладят. Даже не уверена, что он замечает мое присутствие.
Мэри не поверила Пеппер, которая превратилась в очень красивую молодую женщину, а появившаяся в ней уверенность в себе лишь подчеркивала ее красоту.
- Кажется, я могу помочь с платьем, - неожиданно заявила Мэри. - Если тебе не претят распродажи.
- Вот еще! - повеселела Пеппер.
- Ну и хорошо. Я помогала жене викария разбирать вещи для нашей ежегодной распродажи, и мне попались совершенно замечательные вещи. Наверняка они принадлежали ее приятельнице, которая убежала с арабским принцем...
- Господи, чего ради она это сделала? - удивился Филип.
- Мой дорогой, она ведь женщина, - усмехнулась Мэри. - Думаю, молодой человек был на редкость красив и богат.