Мысленно Пеппер перебрала свои платья, решая, какие из них возьмет с собой. Вечером Изабелла устроит официальный обед, на который наденет новое произведение Паркера, немного меняющее ее имидж с откровенно сексуального на нежно-женственный. Пеппер нахмурилась, пытаясь понять, зачем ей это понадобилось.
За неделю Пеппер похудела на два фунта - верный признак того, что у нее неспокойно на душе. И, тем не менее, повода для беспокойства нет. Разве она не достигла цели, которую поставила себе десять лет назад? Ей бы надо радоваться и поздравлять себя, а она мучается и не спит ночами... Почему она позволяет Майлсу Френчу расстраивать себя? Разве у нее нет ничего более важного в жизни? Ультиматум предъявлен, и ее жертвам никуда не деться.
А сейчас надо работать, если она хочет подольше отдохнуть. До нее дошли слухи о подающем надежды теннисисте, который живет в Чешире. Надо ехать и самой смотреть на него. Теннис - большой бизнес, и Пеппер пока еще только начинала его осваивать, но она уже поставила себе задачу за пять лет освоить его как следует. Подумав об этом, Пеппер ожидала обычного волнения в крови... Увы, ничего подобного не произошло. Она немного растерялась, однако не позволила себе выйти из колеи и принялась за чтение лежавших перед ней бумаг.
Пеппер считала своим огромным преимуществом умение быстро концентрироваться на неотложной задаче, когда никаким посторонним мыслям не оставалось места в голове. Однако на этот раз она не смогла до конца перебороть себя, в глубине души чувствуя, что это из-за Майлса Френча.
Подняв голову, Пеппер заметила, что Миранда забыла унести цветы, которые напоминали ей о саде Филипа, а если покопаться в памяти, то это были цветы, которые она постоянно видела в детские годы.
Выбор Майлса удивил ее. Если бы он прислал дорогой модный букет, то, наверное, Пеппер была бы сейчас спокойнее, но в этих неярких нежных цветах она видела что-то такое, что никак не вязалось с ее представлением о нем и потому настораживало. Пеппер задумалась о том, насколько правильно оценила его, или, что гораздо хуже, насколько неправильно...
Джулия Барнетт сидела в своей спальне и смотрела в окно. Примерно полгода назад она стала время от времени переселяться сюда, не в силах справиться с мучившим ее чувством вины. Алекс был на работе... По крайней мере, он сказал, что поедет на работу. Ее губы скривились в горькой усмешке. Полчаса назад Джулия позвонила ему, и секретарша не смогла скрыть удивления, услышав ее голос...
С пола в их спальне, в которой Алекс теперь иногда оставался один, Джулия подобрала листок бумаги. Она разгладила его, и сейчас он лежал на кровати.
Ей не составляло труда узнать почерк Алекса, даже если бы Джулия не хранила все любовные письма, которые он когда-либо присылал ей. На этом листе он написал всего два слова, имя и фамилию, но написал столько раз, что на бумаге не осталось свободного места, и это говорило о многом.
Джулия не могла отвести от него взгляд.
Пеппер Майденес... Другая женщина... Джулия знала ее. Недавно видела по телевизору в шоу, на которое приглашают удачливых женщин.
Алекс, ее Алекс влюбился в Пеппер Майденес. Словно чья-то безжалостная рука сжала сердце Джулии, и она стиснула зубы, чтобы не закричать от охватившего ее ужаса. Джулия знала, что рано или поздно это случится, что Бог накажет ее за убитого ребенка. Задрожав всем телом, Джулия почувствовала, как на нее вновь наваливается тяжесть, почти не отпускавшая в последние дни.
Она не помнила, как вышла из своей спальни... Очнувшись на полу их общей спальни и прижав руку к животу, она встала, хотя у нее все еще сильно кружилась голова. За два дня у Джулии во рту не было ни крошки, однако ей и в голову не пришло, что голова может кружиться от голода. Все это - заслуженное ею наказание. Но и Пеппер Майденес должна быть наказана за то, что украла чужого мужа. Она родит ему детей...
Ей вспомнилось, как на нее смотрели чиновники из отдела усыновления... Какие они были добрые и отчужденные. Джулия знала, что они не дадут им ребенка, потому что узнают о ее аборте, и тогда Алекс бросит ее. Разве она этого не заслужила?
Джулия не знала, как оказалась в поезде и приехала в Лондон. К дому, где был офис Пеппер, она пришла сразу после ланча.
Пеппер сидела за своим столом, изучая документы, когда вошла Миранда.
- Вас спрашивает какая-то женщина... - хмурясь, сообщила секретарша. - Боюсь, она странная.
- Почему?
- Похоже, она думает, будто вы украли у нее мужа...
Пеппер широко открыла глаза. За долгие годы ее имя не раз связывали с именами женатых и неженатых мужчин, но разгневанная жена явилась впервые.
- Чего она хочет? - холодно спросила Пеппер. - Чтобы я открыла сейф и выдала ей его? Кстати, как ее зовут?
- Знаете, с ней трудно... Мы не сразу смогли это узнать. Она очень расстроена. Сказала, что она - Джулия Барнетт.
Жена Алекса Барнетта. Неужели она всерьез думает, будто у Пеппер Майденес связь с ее мужем? Сначала Пеппер хотела приказать Миранде выгнать ее, но потом передумала.
- Приведите ее сюда. Я с ней поговорю.
- Вы уверены? - пробормотала Миранда. - Она в ужасном состоянии... - Девушка покраснела, встретив вопросительный взгляд Пеппер. - Нет, думаю, она не опасна, но... На грани истерики... - Секретарша прикусила губу. - И одета как-то странно...
- Приведите!.. - приказала Пеппер. Она сразу поняла, о чем говорила
Миранда, едва увидела входящую Джулию Барнетт. Женщина, остановившаяся на пороге, когда-то была прехорошенькой и теперь все еще могла быть привлекательной, если бы не растрепанные волосы, отсутствие косметики, ранние морщины. Платье висело на ней мешком, а на ногах были домашние тапочки.
- Вы украли у меня мужа. Хочу забрать его обратно.
Она так и сказала. Пеппер продолжала молча сидеть за столом, чувствуя, как ее совсем некстати охватывает жалость к несчастной женщине.
- Я знаю, зачем вы ему нужны, - торопливо продолжала Джулия. - Вы родите ему ребенка... А я вам не позволю!
Она так стремительно бросилась к столу, что застала Пеппер врасплох. Только что она стояла возле двери, и вот она уже рядом со столом и заносит над головой что-то вроде ножа.
У Пеппер не было времени испугаться. Лишь появилось ощущение нереальности происходящего. В ее ультрасовременном кабинете!.. Ситуация была скорее забавной, чем страшной.
- Мне не нужен ваш муж, - спокойно проговорила Пеппер. - Знаете, давайте выпьем кофе. Немножко поболтаем.
Она увидела, как меняется лицо непрошеной гостьи, становится нежным и по-детски наивным...
- Я потеряла ребенка, - пролепетала она.
- Знаю. Я все знаю.
- Бог наказывает меня. Поэтому он позволил вам отнять у меня Алекса.
- Бог не хочет вас наказывать. Правда. Он все понимает.
Пеппер увидела сомнение в голубых глазах, когда женщина впервые посмотрела ей в лицо, и еще в них мелькнула надежда. Пеппер удивилась самой себе. С чего это она тратит время на несчастную? Ей нет дела до жены Алекса Барнетта. Откуда же тогда дурацкое сочувствие? Почему ей вдруг захотелось помочь бедняжке?
- Джулия, я все знаю о вашем ребенке - предложила она. - И о вас тоже.
- Да?
- И я даю честное слово, что не отнимала у вас Алекса.
- Он не знает, что я сделала. Я солгала ему... У меня не может быть детей, а у него... Он...
- Алекс любит только вас.
Ей удалось привлечь внимание женщины. Занесенная над ней рука разжалась, нож упал на пол, но Пеппер не стала его поднимать. Странно, но она не чувствовала себя в опасности.
Она позвонила Миранде и, когда та пришла, попросила:
- Пожалуйста, принесите нам кофе, а потом мне придется уехать. Мы с миссис Барнетт отправимся за покупками.
- За покупками?
Голубые глаза смотрели на нее, не мигая, а губы произносили слова так, словно они были им совершенно незнакомы.
- Алексу ведь нравится, когда вы хорошо выглядите, правда? - строго спросила Пеппер.
- Да.
Тонкие пальцы неловко теребили потрепанное платье.
Пеппер уже поняла, что перед ней женщина, которая страдает от своей вины и которой необходима психиатрическая помощь. Казалось бы, Алекс Барнетт давно должен был бросить ее, а он все еще любит свою Джулию. По крайней мере, все изыскания подтверждали этот факт. Почему же мужчина, который так преданно и сильно любит, пошел на...
На что? Не выдумала же она, что он похитил ее? Пеппер заставила себя вспомнить о совершенном над ней насилии и о том наказании, которое придумала для него. И вот теперь она может вызвать полицейских, чтобы те принародно выставили отсюда его жену. Но она этого не делает. Почему?
Возможно, причина в сидящей перед ней женщине. В папке у Пеппер были ее давние фотографии, и то, что она видела, вызывало у нее искреннюю жалость. Не слишком ли жестоко она наказывает себя за то, что сделала? Да и что она сделала? Разве Пеппер не думала о том же? Джулия сама наказала себя за свою вину.
Одно дело - читать о том, что, лишив Алекса Барнетта надежды на усыновление ребенка, можно довести его жену до полного отчаяния, и совсем другое - видеть реальную женщину и чувствовать ее боль.
Пеппер не желала даже себе признаться, что не сможет пойти до конца... Придется найти для Алекса иное наказание.
Она приняла это решение почти на подсознательном уровне, но у нее тотчас стало легко на душе.
Миранде Пеппер приказала отыскать Алекса Барнетта, который был в Уайтхолле и пытался узнать о судьбе своего контракта, и оставить ему записку, чтобы он приехал к ней в офис. Тем временем, исполняя свое обещание, она отправилась с Джулией по магазинам, словно взяла на себя ответственность за беспомощного ребенка. Пеппер думала о том, до чего может довести себя женщина, мучимая чувством вины.
Когда все было сделано, она вернулась вместе с Джулией в офис и, усадив ее, твердо заявила:
- Ты должна сказать Алексу правду.
Женщина задрожала от страха.
- Не могу!.. Не могу...
- Ты должна! - стояла на своем Пеппер. - Тебе надо быть сильной. Ради Алекса... Ты должна разделить с ним свою боль.
Пеппер сама не понимала, зачем это делает. Даже со злостью подумала, что зря не позвонила в полицейский участок. Эта женщина переворачивала ей душу... Не хватало еще стать спасительницей для человека, которому она хочет отомстить!..
- Бог не простит меня, - сказала Джулия.
Пеппер набрала полную грудь воздуха.
- Простит. Для этого он послал тебя ко мне. Он хотел, чтобы я сказала тебе. Он уже простил тебя. Но ты должна обо всем рассказать Алексу... Потому что Алексу надо будет позаботиться о малыше.
Едва она это произнесла, как Джулия встрепенулась.
- У Бога есть для нас дитя?
Пеппер с ужасом подумала, какой дурацкий фарс она разыгрывает, однако нельзя останавливаться на полпути. Ее раздирали на части противоречивые чувства, но Пеппер не могла отдать эту женщину на волю ее депрессии. Все же она была цыганкой, и сейчас ею руководил цыганский инстинкт. Пеппер казалось, что в ее жизненном опыте был какой-то непонятный пока, высший смысл, и приход почти безумной женщины - посланное свыше испытание. Она даже ощутила присутствие своей бабушки рядом, и мурашки побежали по спине. До сих пор Пеппер не задумывалась о загробной жизни, о других мирах, но ведь они есть. Да и в обычной жизни много такого, что не поддается пониманию. Эта женщина наверняка послана к ней с какой-то целью... В этом Пеппер не сомневалась. Джулия представлялась ей отчаявшимся существом, пойманным безжалостной трясиной, которая засасывает все глубже и глубже. Она протянула руки к Пеппер, и если та отвергнет ее, если не придет на помощь...
Она тяжело вздохнула и проговорила то, что подсказывал инстинкт:
- Да, Джулия. Да. И Алекс скоро будет тут. Он отвезет тебя домой, и ты расскажешь ему о ребенке.
- И тогда... Тогда Бог пошлет нам другое дитя?
Джулия дрожала всем телом, да и Пеппер уже едва могла бороться с охватившим ее страхом. Что она делает? Как смеет? Она ведь не Бог и не должна давать подобные обещания, и все же... Словно слова приходили к ней откуда-то свыше, она услыхала, как произносит старое цыганское благословение, любимое благословение ее бабушки, и почти тотчас в комнате как будто посветлело и стало тепло.
Джулия тоже это почувствовала. Она перестала дрожать, и глаза у нее сделались ясные-ясные. Пеппер затаила дыхание.
Зазвонил телефон, нарушая благословенную тишину.
- Приехал Алекс Барнетт, - сообщила Миранда.
- Прекрасно. Подождите две минуты и пригласите.
- Алекс здесь, - сказала она Джулии, положив трубку. - Когда он войдет, скажи ему только, что ты хочешь домой. А уж там, дома, признайся во всем. Ты должна это сделать. Джулия!
- И Бог простит меня?
- Бог хочет, чтобы ты призналась Алексу, - строго произнесла Пеппер. - Когда ты это сделаешь, тебе станет намного лучше.
Пеппер надеялась на то, что женщина сама простит себя. Она бросилась к двери, которая вела в ее личную приемную.
Кого Алекс никак не ожидал увидеть в кабинете Пеппер, так это Джулию.
- Джулия...
- Алекс, поедем домой. Я хочу домой.
Он обратил внимание на ее новое платье, потом поглядел ей в глаза, ожидая увидеть бессмысленный взгляд, пугавший его во время ее депрессий, но взгляд был ясный.
- Я хочу домой!.. Мне надо поговорить с тобой! - повторяла Джулия.
- Что ты тут делаешь?
- Просто приехала, - спокойно отозвалась Джулия. - Я должна была приехать.
Пока они разговаривали, Пеппер вышла в коридор.
- Миранда, я ухожу. Пожалуйста, пойдите в кабинет и передайте мистеру Барнетту, что его жена прибежала ко мне в крайне расстроенных чувствах, и будет замечательно, если он заберет ее домой.
Алекс почти в шоковом состоянии выслушал то, что ему сказала Миранда, совершенно не понимая, что происходит, почему Джулия оказалась у Пеппер и, самое главное, что Пеппер сообщила ей. Тем не менее жена показалась ему спокойнее и разумнее, чем он привык видеть ее в последнее время.
Дежурно улыбнувшись Миранде, не заметив ее длинных ног и зазывной усмешки, Алекс снова обратил все свое внимание к жене, что дало потом повод Миранде с сожалением сказать девушкам из приемной:
- Увы, таких мужчин раз-два и обчелся!
Пеппер так и не удалось выехать в пятницу пораньше. В течение недели несколько раз звонил Алекс Барнетт, однако она отказывалась говорить с ним, ибо сама не понимала, что заставило ее вести себя так по-дурацки с его женой. Что же до бабушки... Это и вовсе идиотизм! Впрочем, вещи она уже упаковала, так что оставалось только принять душ и съесть бутерброд, а там можно и в дорогу.
Выбросив Барнеттов из головы, Пеппер села за руль. Если повезет, она приедет в Оксфорд прежде, чем Оливер ляжет спать. Пеппер тотчас поймала себя на этой мысли. У нее нет права желать встречи с ним. Оливер - сын Мэри и Филипа.
Если она позволит себе задуматься об этом, то сойдет с ума, как Джулия Барнетт... Сначала ей кажется, что к ней спустился дух бабушки, а теперь она вспоминает о ребенке, которого не хотела рожать.
И все же когда Пеппер чуть позже девяти приехала в Оксфорд и Оливер улыбнулся ей, она про себя отметила, что ей приятно было видеть его улыбку.
У Симмсов Пеппер пробыла недолго, уехав утром сразу после завтрака. Мэри нежно поцеловала ее на прощание.
- Она любит его, - спокойно сообщила она Филипу, когда они остались одни. - Я знала, что так будет.
Филип взял ее за руку, не понимая, почему самые жестокие муки судьба уготавливает самым слабым и невинным.
- Тебе обидно?
Мэри покачала головой.
- Да нет. - Она встала и улыбнулась мужу. - Скоро придет Оливер. Пожалуй, начну готовить ланч.
Изабелла задумала устроить пикник.
Джереми уже уехал, и теперь, наблюдая, как Изабелла управляется с большой корзиной и толпой ребятишек, которых на самом деле было всего трое, Пеппер одновременно изумлялась и печалилась оттого, как сильно переменилась ее легкомысленная подружка, ставшая женой, матерью и типичной представительницей своего круга. Оксфордская девочка исчезла, словно ее и не было. Пеппер не сомневалась, что сегодняшняя Изабелла ни за что не заговорит на улице с незнакомкой и уж точно не предложит ей кров и дружбу. Не будь они в последнее время связаны поло, возможно, от их дружбы тоже не осталось бы и следа.
- Я горжусь, что ты будешь вручать кубок, - сказала Изабелла. - Это такая честь. В прошлом году его вручала принцесса Уэльская. Джереми думает, что выиграет команда Ника. И ужасно злится. Говорит, они поступают нечестно, скупая талантливых ребят в Южной Америке. Мы даже не знаем, откуда половина их взялась... Ты понимаешь?..
И так далее... И тому подобное... Пеппер жалела, что не поехала в своей машине, однако Изабелла терпеть не могла, когда что-то менялось в ее планах.
- Знаешь, Джереми сам не свой в последние дни. Наверно, это связано с шумихой в Сити.
Изабелла скривилась, а Пеппер подумала, что Джереми скорее ввязался в любовную историю, чем озабочен увеличением семейного состояния, однако ничего не сказала. Слишком хорошо она знала Изабеллу и не сомневалась, что если бы та захотела, то в два счета докопалась бы до истины. Изабелла не дурочка. И к тому же красавица... Правда, она немного располнела после того, как родила троих детей, но у Пеппер были подозрения, что ее подруга не очень-то хранит верность семейному очагу. Конечно, Изабелла старается, чтобы никто ничего не узнал, да и никому не мешают ее маленькие шалости, чтобы обращать на них внимание. Вот только Пеппер, когда гостила у них в последний раз, случайно перехватила взгляд, которым Изабелла обменялась с мужем одной из своих приятельниц...
Устроившись поудобнее на переднем сиденье "рейнджровера", Пеппер ждала, пока Изабелла утихомирит детей и устроит сзади любимца Джереми, огромного Лабрадора, помахивавшего тяжелым хвостом.
- Готовы?
Игра, смотреть которую они ехали, была едва ли не самой важной в спортивном сезоне. Спонсированная Картье, она имела большое значение и для международных соревнований, поэтому, когда они добрались до Клуба, там было уже полно народа.
Четвертый год подряд Пеппер посещала этот "гвоздь сезона", но в первый раз ей было доверено вручить кубок победителю. Она не строила иллюзий насчет "чести" и "гордости", о которых болтала Изабелла. Если бы принцесса Уэльская и герцогиня Йоркская не отправились на отдых со своими почтенными супругами, о ней бы и не вспомнили. А так... Ее компания связана с этим видом спорта, лицо Пеппер примелькалось... Тем не менее, когда она и Изабелла вышли из машины и направились к тому месту, где уже собирались почетные гости, Пеппер сразу почувствовала на себе завистливые взгляды.
К счастью, день выдался чудесный и украшенная цветами лужайка оказалась не слишком переполнена людьми. Пеппер ответила улыбкой на улыбки членов Харлингемской ассоциации игроков в поло. Еще совсем недавно старики раздумывали, могут они или не могут принять деньги от спонсоров, а сейчас это стало нормой даже для столь аристократического спорта.