- Отлично. - Мгновение Хоуп молчала, а потом взволнованно произнесла: - Ну, хорошо, ты обладаешь неким видом сверхъестественных электрических способностей. Я уверена, что всему этому есть совершенно логичное медицинское объяснение.
- Почему оно должно быть совершенно логичным?
- Просто должно.
- Ничто не совершенно, а логика субъективна.
- Логика не субъективна, - возразила она.
На лестнице он попытался пропустить ее вперед, но она не собиралась упускать его из виду. Не хотела, чтобы он оказался сзади, где она не сможет наблюдать за ним. Поэтому он поднялся первым, посмотрев, как Хоуп подбирает свою обувь. По крайней мере, она последовала за ним, а не убежала в ночь. Гидеон ступил с балкона в затемненную спальню. Он действительно светился в темноте. Немного.
Хоуп закрыла за собой двери, но оставила шторы раздвинутыми, чтобы они могли видеть бушующие неподалеку волны. Звук прибоя был приглушен, но, тем не менее, наполнял спальню по праву властелина ночи. Это был успокаивающий звук, звук дома.
Гидеон стоял у края кровати, осушенный штормом и омоложенный электрическим разрядом, который продолжал бурлить в его теле.
- Логичное объяснение состоит в том, что моя семья - другая. Настолько другая, что ты не можешь себе даже представить.
- Это не…
Возможно, собиралась сказать она. Он не дал ей возможности договорить.
- Мой брат, помимо прочего, управляет огнем. Он дрэнир, лидер семьи Рейнтри. Моя сестра - эмпат и талантливая целительница, а ее маленькая дочка демонстрирует поразительные перспективы во множестве областей. Экей - пророчица. Я же разговариваю с призраками. Мне продолжать?
- В этом нет необходимости, - прохладно отозвалась Хоуп.
- Ты все еще не веришь мне.
В почти полностью темной комнате он увидел, как Хоуп покачала головой. Он мог бы оставить эту тему. Она попросит перевода, чего он желал еще только вчера, а он сможет спокойно продолжать работать. Она никому не расскажет, что видела и слышала сегодня вечером, потому что не захочет показаться глупой, так как знает, что ей никто не поверит.
Но он не хотел отпускать ее. Между ними происходило что-то необычное, чего он не мог объяснить. Он хотел Хоуп, разумеется, хотел. Она была красивая, умная и умела бегать на высоких каблуках. Но за всем этим стояло нечто большее, хотя он изо всех сил старался этого не замечать. Если бы он переспал с ней, то ей пришлось бы просить перевода. Она не любила нарушать правила. На самом деле он мог бы держать пари, что она никогда их не нарушала.
Гидеон медленно развернул бинт на своем бедре, и Хоуп придвинулась поближе.
- Не следует этого делать. Еще… - Когда он снял остатки повязки, открыв оставшуюся от раны царапину, ее голос замер, - …рано снимать бинты, - слабо закончила она. Хоуп осторожно протянула руку и приложила пальцы к почти зажившей ране. Облизнула губы, вскинула голову и произнесла короткое слово, которое он уже отчаялся услышать из этого очаровательного рта:
- Как?.. - Она убрала пальцы, и он тот час ощутил потерю. - Что сделало тебя?..
- Я Рейнтри, - ответил он. - А если ты хочешь более детального объяснения, то нам необходимо приготовить по кружке кофе.
***
На сей раз, они сидели не в противоположных углах комнаты. Гидеон устроился рядом с ней на кушетке, оба держали по кружке горячего, испускающего пар, кофе. При свете ламп гостиной она не могла удостовериться, продолжал ли он светиться или нет. Часть ее настойчиво требовала воспринимать увиденное, как жутко разыгравшееся воображение, но она не могла лгать самой себе.
- Значит все, что мать твердила мне всю жизнь, правда?
- Не уверен, поскольку не знаю, что именно она тебе говорила. - Гидеон откинулся назад и положил босые ноги на журнальный столик. Он натянул джинсы, спрятав почти затянувшуюся рану. Сейчас они были его единственной одеждой, не считая зеленых боксеров и серебряного амулета, покоящегося на груди и словно бы являющегося частью его самого, наравне с цветом глаз и завитками темных волос за ушами.
- Ауры, - выпалила она. В конце концов, они всегда являлись яблоком раздора между ней и матерью.
- Я не вижу их, но они действительно существуют, - прямо ответил он. - Это другой вид энергии. Чтобы видеть их, нужно обладать некой экстрасенсорикой.
- Твоя "заметно искрится", - неохотно констатировала она.
Гидеон издал лишь полузаинтересованное, почти скучающе "хм".
- Призраки?
- Их я могу засвидетельствовать без вопросов, - сказал он, бросая взгляд в ее сторону.
Хоуп склонила голову на кожаную кушетку. Она сняла куртку и туфли, но в остальном все еще оставалась полностью по-рабочему одетой. Чего бы она ни отдала за возможность снять лифчик и перелезть во что-нибудь удобное…
Ей бы следовало бежать отсюда со всех ног; следовало испугаться того, что увидела и услышала. А вместо этого она волновалась о том, что лифчик врезался в ее плечи и тело под грудью. Она ходила в нем с четырех сорока пяти утра, а ни одной женщине не понравится носить лифчик в течение двадцати двух часов.
- Загробная жизнь?
- Да, - почти благоговейно ответил Гидеон.
Хоуп закрыла глаза. Порою она убеждала себя, что жизнь не может выйти за пределы физических границ. Легче всего было считать, что сейчас ты здесь, а однажды просто умрешь. Никаких ожиданий, никаких разочарований. Слушая простые ответы Гидеона… она верила ему, и от этого неожиданно почувствовала себя хорошо.
- На что это похоже?
- Не знаю.
Она слегка рассмеялась.
- Что ты подразумеваешь под этим "не знаю"? Неужели призраки ничего тебе не рассказывают?
- Некоторые вещи нам не дано понять.
Она кивнула, испытывая странное смирение. Эта беседа не должна была казаться такой нормальной. Разве ей не следует рассмеяться? Или закричать? Пуститься в пляс или попытаться укрыться от всего мира, который только что изменился навсегда? Вместо этого, все казалось очень, очень естественным.
- Знаки свыше, - продолжила она.
- Конкретизируй.
Хоуп подняла одну руку, сопровождая свои слова жестами.
- Ты видишь, как кролик перебегает дорогу в таком месте, где никогда прежде кроликов не видел. Возможно, увидеть его в определенное время дня в конкретном месте - это знак? Предвестник удачи или беды, обещающий выигрыш в лотерею или советующий проявить осторожность на дорогах.
- Ты не ломала голову над примером, не так ли? - поддразнил Гидеон.
- Ага. Но я все еще хочу получить ответ. - Она сделала большой глоток кофе и стала ждать.
- Знаки есть повсюду, но обычно мы их не замечаем.
Она немного поерзала, пытаясь принять более удобное положение.
- Даже ты?
- Даже я. Мы каждый день оставляем чудеса незамеченными. С другой стороны… - Гидеон слегка пожал плечами. - Иногда кролик - это всего лишь кролик.
Длинный день и растраченный адреналин сделали веки Хоуп тяжелыми. Они опускались, но она еще не была готова остановиться. Пока не готова.
- Реинкарнация?
- Несомненно.
- Ты кажешься таким уверенным.
- Именно поэтому я использовал слово несомненно .
Она легонько и слишком по-дружески шлепнула его по руке.
- Не дразни меня. Я устала, и все это ново, и я все еще… - нет, она не могла сказать, что до сих пор сомневалась. Сегодня вечером она видела слишком много, чтобы не поверить. Ее рука осталась на его руке, и это казалось таким естественным. Гидеон был теплый и сильный, и ей нравилось ощущение его тела рядом со своим, по крайней мере, сейчас. Это одновременно успокаивало и будоражило.
- Если мы возвращаемся снова и снова и раз за разом встречаем одних и тех же людей, почему этого не помним?
- А разве не в этом состоит развлечение?
- Развлечение? - Он потерял рассудок? Жизнь не была забавой. О, временами случались смешные моменты, но по большей части жизнь являлось тяжелой работой.
- Да, - ответил Гидеон. - Развлечение. Мы пришли делать ошибки, учиться выживать, открывать красоту, узнавать остроту риска. Мы заново открываем в себе эмоции, смотрим на мир новым взглядом, не испорченным и не заезженным временем. Мы подходим к открытиям с волнительным ожиданием чего-то нового и неизведанного и влюбляемся в сердца, которые еще не были сломлены или разбиты.
- Поговорим о риске, - сменила она тему. Рассказ Гидеона о влюбленных вызвал у нее беспокойство. Она наклонилась вперед, поставила свою кружку на кофейный столик, залезла под блузку, глухо пробормотав "извини", расстегнула лифчик и вытащила его через левый рукав.
- Если нужна помощь, только скажи, - промолвил Гидеон.
- Все в порядке, - ответила она, устраиваясь обратно на свое место на кушетке. И я чувствую себя гораздо удобнее. - Ангелы?
Гидеон откинулся назад и устроился так же, как и она.
- Да.
- Феи?
- Я никогда не видел ни одной, но это не значит, что их не существует. Точно я не знаю.
Она протянула палец, чтобы коснуться серебряного амулета на груди Гидеона.
- Талисманы удачи? - тихо промолвила она.
Он посмотрел ей в глаза, и ее сердце сбилось с ритма. У Гидеона действительно были удивительные глаза. Если бы Хоуп искала себе мужчину, чего, разумеется, она делать не собиралась, он бы был кандидат номер один. Мало того, что он красив совершенной мужской красотой, он еще и беспокоился о своей работе. Боролся за людей, которые не могли бороться за себя. Был справедливым, сильным, сексуальным… и изредка светился в темноте.
- Иногда, - ответил он, наконец.
Она убрала руку с его груди и вытащила собственный защитный амулет из-под блузки.
- Когда я собиралась этим утром, мне показалось, будто эта штука уставилась на меня. Я все еще полностью не уверена, почему одела его.
- Сделай мне одолжение, - тихо вымолвил Гидеон. - Не снимай его.
Хоуп кивнула, потом вернулась к своей предыдущей, очень удобной позе. Все, что она раньше принимала за фантазии, как оказалось, было совершенно реальным. Ей бы следовало кричать, опровергая все это, она же чувствовала себя на удивление спокойной.
- Ты хочешь сказать, что Рейнтри живут уже на протяжении долгого времени?
- Да.
- Когда твои предки женились на нормальных людях, почему не было… Дерьмо, не знаю, как это назвать. Я не верю в магию, но из-за отсутствия лучшего слова, подойдет и это. Если твоя семья имеет некую наследственную магию, почему она постепенно не исчезла за несколько поколений связей с обычными людьми?
Что-то в слове связей заставило их обоих смутиться. Между ними с самого начала возникла сексуальная энергия, даже когда она не была уверена, что он хороший парень. Однако для подобного рода энергии было еще слишком рано. Она не должна была наклоняться ближе и касаться этого амулета у него на груди, а он не должен был так смотреть на нее.
- Гены Рейнтри всегда доминирующие, - объяснил Гидеон.
- Итак, если у тебя есть дети… - Она открыла глаза и повернула голову, чтобы еще раз с любопытством посмотреть на него. - Есть? - спросила она. - Есть ли где-нибудь маленький Гидеон Рейнтри, притягивающий молнии и разговаривающий с мертвыми?
- У меня нет детей, - тон его голоса стал серьезнее.
- Но когда у тебя будут…
Он покачал головой, прежде чем она успела закончить предложение.
- Нет. В этом мире сложно растить ребенка, и придется учить ее вечно прятать часть самой себя. Я не хочу этого своему ребенку.
- Ее, - повторила Хоуп, снова закрывая глаза.
- Что?
- Ты сказал ее. Не его, а ее.
Он на миг заколебался.
- У меня есть племянница. Она единственный ребенок, с которым я когда-либо общался. Именно поэтому сказал "ее".
Она не поверила ему, хотя для этого не было никаких оснований. Только интуиция. Но она не верила в интуицию, не так ли? Она верила в факты. Конкретные, бесспорные доказательства. И сегодня вечером это в значительной степени изменилось.
- Ты побрился, - сказала она, поворачивая беседу в до абсурдности нормальное русло.
- Я проснулся с ощущением присутствия препарата Табби. Его невозможно смыть.
Она должна была услышать, как он прошел в ванную, но дом был такой большой… а она была так растерянна…
- Мне нравится.
Он фыркнул, и она улыбнулась.
- Теперь я собираюсь поспать, - сказала она, ее разум и тело погружались в забвение. Она слишком устала, чтобы даже думать о поездке домой, а если бы и решилась на нее, то, добравшись, успела бы только быстро принять душ, перекусить и начать новый день. Здесь же она успеет поспать в течение часа или двух. - Мы должны будем встать через пару часов и приступить к расследованию по делу Кларк.
- Ее зовут Табби, - сказал Гидеон. - Блондинку, убившую Шерри Бишоп и ранившую меня.
- Да, - ответила Хоуп, ее речь звучала немного нечленораздельно. - Я верю тебе. - И она действительно верила ему. Каждое произнесенное им слово было правдой, как бы тяжело не было с этим смириться. - Завтра мы должны найти способ доказать это.
Глава 9
Гидеон нежно поднял спящую напарницу, которая даже не шевельнулась. Он подумывал, не оставить ли ее на кушетке, но поскольку долго спать на коже было не слишком комфортно, перенес ее на свою кровать, где Хоуп тотчас перекатилась на бок, обняла подушку и вздохнула.
Она могла бы поспать в одежде, но, как и в случае с кушеткой… это было не удобно. Гидеон расстегнул ее брюки, каждую секунду ожидая, что она проснется и отвесит ему пощечину. Но Хоуп либо всегда крепко спала, либо события дня совсем ее вымотали. Она даже не шелохнулась, когда он снял ее некогда тщательно отутюженные серые брюки и отбросил их в сторону.
Блузку он оставил, поскольку не смог бы полностью раздеть ее, а потом просто уйти. Без лифчика, который все еще лежал на кушетке в гостиной, ей и так будет достаточно уютно.
Когда на Хоуп остались только блузка и трусики, он укрыл ее простыней и босиком прошелся к окну. Прежде чем задернуть шторы, Гидеон постоял там несколько минут, наблюдая за разбивающимися о берег волнами.
Он рассказал ей больше, чем кому-либо. Однажды его подруга узнала кое-что о его способностях, совсем немножко, не то, что сейчас, и в ответ постаралась как можно быстрее сбежать от него. Это было давным-давно. Потом, через несколько лет после расставания, он столкнулся с ней, и, по-видимому, она полностью забыла о причине их разрыва. С людьми именно так и происходит: если они не могут объяснить увиденное, то попросту все забывают. Гидеон считал это разновидностью амнезии, защищающей разум от всего, что не поддается осмыслению, то же самое происходит с подробностями автокатастрофы или другими травмирующими событиями, случавшимися ежедневно.
Вспомнит ли Хоуп обо всем случившемся, когда придет утро? Возможно. Она казалась серьезной женщиной, не склонной верить в то, что способно пошатнуть ее упорядоченный маленький мирок. Он же, определенно, мог пошатнуть его - более чем одним способом.
Наконец, Гидеон задернул шторы и, вернувшись к кровати, устроился рядом с Хоуп. Ее тепло и мягкость манили придвинуться ближе, и он ответил на этот зов. Он всегда знал, что если переспит с ней, то Хоуп потребует перевода, но все равно хотел ее.
В комнате для гостей на третьем этаже стояла двуспальная кровать, но сейчас ему было слишком лень идти туда и обосновываться. Комната главным образом использовалась как склад, но он содержал ее в порядке, поскольку там останавливалась Экей, а изредка и Мерси с Евой. Человек, предпочитающий одиночество, мог обустроить дом на пляже большим количеством удобных, ждущих гостей спален, только если он мазохист, а поскольку Гидеон таковым не являлся, их нехватка имела важное значение.
Единственная кровать в гостевой спальне сейчас стояла не застеленной, так как в понедельник перед отъездом в Шарлотт Экей сняла постельное белье. И потом, та комната была завалена кипой дел по нераскрытым убийствам, которые он принес домой. Он не испытывал желания возиться с приготовлением постели в другом месте во имя того, чтобы прослыть джентльменом. Его собственная кровать была теплой и мягкой, и он потянулся к Хоуп так, как мужчина тянется к своей женщине.
Его женщина. Хоуп много для него значила, но, определенно, не была его. И тем не менее, прежде чем заснуть, он перекинул руку через ее талию и притянул к себе.
***
Она спала настолько глубоко, что совсем не помнила, что ей снилось. Хоуп зарылась в мягкий матрац, пытаясь спрятаться от холода. Кондиционер, должно быть, выставлен на максимум. Удивительно, ведь мать была ярой сторонницей экономии электричества.
Воздух казался ледяным, но она чувствовала странное и уютное тепло. Будильник пока не звенел, значит можно поспать еще немного. Несколько драгоценных минут.
Затем, с внезапностью, заставившей ее дернуться, она вспомнила, где находится. Дом Рейнтри. Она заснула на кушетке, но сейчас лежала в другом месте. В кровати Рейнтри. Хоуп очень осторожно перевернулась лицом к спящему рядом мужчине. Она ощущала тепло по той простой причине, что к ней прижималось почти голое тело Гидеона.
Все еще полностью не проснувшись, она затихла насколько могла и принялась изучать его. Они лежали рядом, ближе, чем она предполагала когда-либо оказаться с этим мужчиной, которого поначалу даже подозревала в коррупции. Теперь она знала, что он не был грязным полицейским. Он просто был другим. Очень, очень другим.
Сегодня утром он выглядел прекрасно, ничуть не хуже, чем до ранения и воздействия лекарства. Во сне он выглядел немного проще, беззащитнее и был красив какой-то собственной мужской красотой. Но даже если Гидеон и знал о своей привлекательности, то в отличие от других мужчин не кичился ею. Он просто оставалсясамим собой .
Осторожно, чтобы не разбудить его, она приподняла прикрывавшую их обоих простыню и заглянула под нее. Его бедро почти исцелилось. Вчера вечером это был глубокий порез, теперь же от него осталась только неприятного вида царапина. Ей не следовало удивляться. Ничто, связанное с этим мужчиной, больше не должно удивлять ее.
- Не волнуйся, - раздался хриплый голос. - Ничего не было.
Хоуп слегка приподняла голову и встретила изучающий взгляд Гидеона. Его полуприкрытые глаза все еще были сонными, сексуальными и заряженными электричеством.
- Я изучала твою рану, - чопорно ответила она.
- А я подумал, ты проверяешь, надел ли я трусы.
Она отбросила простыню, откатилась подальше и начала подниматься с постели, не желая, чтобы Гидеон заметил, как она покраснела. Ее щеки и в самом деле горели, а это определенно была реакция девчонки.
Прежде чем она успела уйти, Гидеон поймал ее одной сильной рукой и притянул обратно к своей груди.
- Полежи со мной немного, - попросил он хриплым со сна и дьявольски сексуальным голосом. Хоуп знала, что запросто может уйти, слегка отпихнув его и откатившись. Хватка Гидеона не связывала, он лишь уговаривал. Большой, теплый и уютный. Она не оттолкнула его и не откатилась. Вместо этого опустила голову на подушку и постаралась не смотреть на Рейнтри, пока он держал ее в объятиях.