- Хоть одна хорошая новость, - буркнул старикашка. - Приношу свои извинения, Хрен, ты ни в чем не виноват и по-прежнему желанный гость.
- Принято, творящий, - Корень почтительно склонил голову.
- Никто из них не виноват, - подала голос Далия, самая молчаливая из дедовых жен. - И если б ты помог мальчику с памятью…
Клевер так зыркнул на старушку, что она осеклась и умолкла.
- О том, что ты учинил, Тимьян, уже знают все старейшины Совета и очень хотят познакомиться с сыном Тёрна, - сказал дед. - Собираемся завтра, будь готов. И не вздумай, - подошел вплотную, навис, как вековой дуб, буровя недобрым взглядом. - Говорю тебе: не вздумай при них поднять бурю, коли дорожишь жизнью. Пойдем, внучка, - направился к себе, поманив Эрику.
Как только дверь за дедом и сестренкой закрылась, бабули принялись утешать меня и восхищаться Корнем. Друг быстро оттаял, а я сидел, как пришибленный, ковыряя ложкой в миске с похлебкой, которую подсунула непривычно заботливая Вероника. Тимьяновый взвар вернул силы, а настроение было слишком поганым, и есть совсем не хотелось.
В довершение всех моих несчастий, эту ночь в степи я провел один. Малинка не появилась.
* * *
На следующее утро кусок по-прежнему в горло не лез, и беспокоился я не только о собственной шкуре, но и о сладенькой. Хотя простейшее объяснение ее отсутствия напрашивалось само собой (надоел ты девочке, Перец!), в душе разрасталось беспокойство: а вдруг что-то случилось? Разрешить сомнения можно было б легко и быстро, но использовать связь я боялся. Да, сразу узнаю, что заноза моя жива-здорова, зато начну мучиться ревностью. Нет уж, возьму-ка себя в руки и не стану думать о Малинке пока не встречусь со старейшинами.
Корень, видя мою угрюмость, с разговорами не лез.
- Держись, друг, - хлопнул по плечу, когда мы вышли во двор после завтрака (Клевера за столом не было, видно, дед с утра пораньше готовился к приему важных гостей). - Ничего они тебе не сделают, ты ж понимаешь. Надо быть полными тупицами, чтобы выполоть творящего силы немереной.
- Выполоть? - мне стало совсем неуютно.
- Да не трясись ты, - усмехнулся айр. - Я ж объяснял - самое страшное, что может случиться - изгнание. А ты так и так в Зеленях жить не собираешься.
Я задумчиво кивнул. Да, пожалуй, жить в земле айров я не намерен, но быть изгнанным (выполотым - ничего себе словечко! Впрочем, правильное: именно так с сорняками и поступают) не слишком-то приятно. Я, может, хочу иногда наведываться в Зеленя, с тем же Корнем повидаться, с Эрикой, с бабулями. Хотя по-настоящему опасаюсь не столько изгнания, сколько того, что дар возьмет да и проснется при старейшинах. Они не стануть навроде сестренки водой окатывать. Прикончат, и вся недолга.
- Ну, совсем увял, - Корень глянул осуждающе. - Хотя, может, так и лучше. Разжалобишь дедов. - Не отвечая на подколы, я уселся на чурбачок, ждать Клевера. - Ладно, удачи, - махнул рукой друг. - Схожу к этому мальчишке, Калгану, расспрошу про хварка. Да не вскидывайся ты! Хочу растолковать, что в одиночку с такими зверюгами возиться нельзя. Через годик пусть к нам в Рослый Лес приходит. Сведущие ребята из охотников питомник хищников делать собираются, айры из Желтой ветви им очень пригодятся.
- Как же тебе неймется… - пробурчал я, Корешок только ухмыльнулся.
Стоило айру выйти со двора, как из дому выскользнула Эрика, подошла, присела на соседний чурбачок.
- Прости, братец…
- За что? - уставился на нее в полнейшем недоумении.
- Ты, наверное, сердишься, что я не исцелила Калгана. Понимаешь… - сестренка замялась и покраснела. - Девицы-творящие входят в полную силу, став женщинами, - проговорила скороговоркой. - А пока я очень немногое могу. Царапины лечить, нарывы, если голова или зуб болит несильно… Переместиться смогла б до Лилейного озера, не дальше, а тебя - разве что со двора на улицу. Чудо, что мне удалось с завесой справиться.
Интересные вещи узнаю об айрицах! Хотя мог бы почуять неладное, когда деды, что родной, что Мятлик, внучкам о замужестве напоминали. А Корешок, поганец, небось, знает. Поэтому и разговаривает с малышкой издевательским тоном, и Иве приказал за творящим бежать, хотя Эрика рядом стояла. Сам я, когда девчонка усмиряла завесу, не столько о ее даре думал, сколько о собственной ущербности.
- Нет, сестренка, - поспешил успокоить ее. - Я ничуть не сержусь. Не поверишь, я и не подумал вчера о тебе. Способностей твоих в деле ни разу не видел, привык считать, что ты… - замялся, подбирая слова, чтобы не обидеть, - ну, обычная. А ты в любом случае особенная, потому как не всякая сообразила б меня водой окатить. Так что извиняться тебе не за что, а вот от меня - спасибо. С тобой не пропадешь! - подмигнул ей.
Мордашка Эрики, совсем было погрустневшая, расцвела улыбкой.
- Послушай, Тимьян, ты ведь… - теперь мялась сестренка, - бродила?
- Кто-кто?
- Ну, тот, кто ходит по дорогам, бывает в разных местах, нигде не живет постоянно…
- А-а, бродяга?
- Да, наверное. У нас нет такого слова, а человеческих языков я пока не знаю.
- Да, бродяга. А что?
- И ты снова уйдешь бродить?
- Уйду-уйду, - проворчал я. - Вот решат старейшины выполоть и тут же отправлюсь.
- Брось! - улыбнулась она. - Дед, да и остальные старейшины, кроме Ежи, всегда всем недовольны, особенно молодыми айрами.
- Меня вообще-то не сильно тревожит их недовольство. Я и не собирался оставаться в Зеленях навсегда. Меня ждут в другом месте. По крайней мере, я на это надеюсь.
- Ах, ждут? Твоя заноза? - мне показалось, на личике промелькнуло что-то похожее на огорчение. - И ты перестанешь бродить, будешь жить с ней?
- Не знаю, так далеко не заглядывал. Да тебе-то что, сестренка? - удивился я. - Доброты твоей не забуду. Если не запретят, обязательно навещу когда-нибудь, лады? Подарков принесу. Ты что любишь? Сласти? Украшения? Наряды?
- Все понемножку, - улыбнулась она. - В человечьих землях страшно?
- Да как тебе сказать? Всяко бывает. С Зеленями, конечно, не сравнить, но у вас, когда о людях говорят, только плохое поминают, а это не так. Им вовсе не чужды доброта, благородство, широта души и прочие добродетели.
Эрика хотела еще что-то сказать, да появление Клевера помешало.
- Пойдем, - кивнул мне дед. - Нас ждут.
Я поднялся на ноги, гадая, куда придется идти. Ведь не на площади же у ствола будут песочить колдуна-полукровку? Ответ не замедлил появиться в виде пахнущего клевером розово-зеленого облака, вмиг охватившего меня и потянувшего куда-то.
Когда перед глазами прояснилось, мы стояли перед огромным деревом неизвестной породы, росшем на вершине высокого холма. Полюбоваться окрестностями не получилось, потому как нас действительно ждали: на огромных корнях, расходившихся во все стороны от серого ствола, сидели пятеро творящих, по одному из каждой Ветви. Четверо из них были мужчинами, примерно того же возраста, что и Клевер (Деды! И все по мою голову!), поэтому на синебровую светловолосую женщину вряд ли сильно старше меня смотреть было особенно приятно. Ежа тут же ободряюще улыбнулась.
- Приветствую, - Клевер качнул головой, усаживаясь на один из корней.
Тот слегка изменил форму, становясь более удобным для сидения и отращивая подобие спинки. Интересно, это дед поколдовал или дерево такое услужливое? Я поздоровался и остался стоять, полагая, что садиться без приглашения не следует.
- Сочувствую, Клевер, - низким голосом прогудел лиловобровый дед, разглядывая меня. - Тёрн и здесь остался верен себе. Тимьян, судя по всему - вылитая мать.
- Почтеннейший… - я пригляделся к щеке говорившего, - Бересклет. Не думаю, что отец собирался когда-нибудь знакомить меня с родичами. Вряд ли моя внешность имеет отношение к вашим размолвкам.
- А я полагаю, что как раз-таки собирался! - заявил коренастый алобровый старикан. - Более того, подозреваю, что и на свет тебе позволил появиться в пику отцу! Ты слишком многое позволял сыну, Клевер (Та-ак, щас, кажется, и дед огребет по полной), а его требовалось держать в узде. Вы с Вероникой поздно спохватились, парень к тому времени чрезмерно возгордился и никаких наставлений не терпел. Тёрна нельзя было отпускать из Зеленей, его дар был необходим здесь, а ты позволил молодцу уйти в бессрочные скитания. И ко всему прочему он еще посмел соединить силу, данную Зель-творящей, с человечьей неживой мощью, вместо того, чтобы произвести нормальных потомков в земле своего народа.
Угу, как племенной бык. Да если б мне ежедневно такие отповеди выслушивать приходилось, я б тоже поспешил смотаться, даже при своем ущербном даре. А у бати-то все в порядке было, так чего удивляться? И Корешка я все больше понимаю, а деда, пожалуй, жалею. Сам-то переживу, не такое сносить приходилось, а вот Клевер, по-моему, с трудом сдерживается. Вон, помрачнел, сидит туча тучей, гляди, сейчас молниями засверкает.
- Рдест, тебе везде мерещится недобрый умысел, - миролюбиво проговорила Ежа. - И что еще хуже, ты очень спешишь поделиться подозрениями. Может быть, Тёрн ушел как раз потому, что устал слушать о том, какой он несознательный.
- Ты его не знала, - упорствовал Рдест. - Родилась, когда его в Зеленях забывать стали.
- И очень жалею, - усмехнулась женщина. - Может, будь я постарше, он и не ушел бы.
Дед посветлел лицом и глянул на синебровую с признательностью, я тоже был ей благодарен. Молодица, одна среди пяти суровых старцев, а не побоялась срезать ворчуна. Все-таки айрицы жуть какие бойкие. Верно, я поэтому на Малинку и запал - память крови взыграла. Человеческие-то бабенки в большинстве своем поспокойнее будут.
- Ежа, шутки шути на гулянии, с друзьями да подругами, - недовольно пробурчал лиловобровый творящий. - Не забывай, ты вошла в Совет лишь потому, что в Синей ветви нет сейчас зрелого творящего-мужчины сильнее тебя.
- Спасибо, что напомнил, Бересклет, - безмятежно улыбнулась айрица. - Я понимаю, что век мой среди старейшин краток, вот и пытаюсь сделать свое пребывание в ваших славных рядах незабываемым.
- Творящие, к делу! - дед положил конец препирательствам, заметив, что я с трудом сдерживаю улыбку.
До сих пор молчавшие желтобровый и белобровый старцы (я разглядел их позели - Шалфей и Кедр) согласно закивали.
- Я хочу заглянуть в твое сознание, Тимьян, - без обиняков заявил Рдест.
- И я. И я. Я тоже, - дружно поддержали алобрового остальные старейшины, кроме Клевера (деда любопытство не мучало, ибо он его давно удовлетворил) и Ежи, во взгляде которой мелькнуло сочувствие.
- При всем уважении к достопочтенным творящим, - начал я вкрадчиво, - прежде чем дать разрешение, хотелось бы знать: поможете мне или нет? Позволите или даже прикажете Клеверу освободить мою память?
Старцы встревоженно запереглядывались, дед нахмурился, Ежа погрустнела. М-да, Перец, не похоже, что помогут. Эх, как невовремя Калган подвернулся…
- Тимьян, ты просишь невозможного, - вздохнул Клевер. - Я ведь уже объяснял.
- Ты говорил, что должен узнать меня поближе. Неужели за три месяца ничего не сумел разглядеть? Я не пытался выглядеть лучше, чем есть, но ведь ни делом, ни помыслом никому не навредил. Ветер вырвался не по моей воле. Думаю, ты это понимаешь…
- Дай нам убедиться… - начал было Бересклет.
- Вы отлично чувствуете, что я не лгу! - в душе разрасталась досада, ибо проклятое чутье (не айрово, а вполне человечье, чутье жулика, понимающего, когда прокатит, а когда и пробовать не стоит) твердило: здесь ловить нечего. Деды не захотят вернуть память полукровке, сыну строптивого айра, изрядно насолившего много лет назад и, по их твердому убеждению, пытающегося пакостить аж из-за смертной черты. К чему тогда расшаркиваться, канючить и унижаться? - Ковыряться в моих воспоминаниях больше не позволю, хватит! Пусть дед рассказывает, что видел, если еще не поделился. Или, коли желаете, сам могу поведать, на все вопросы отвечу, но в голову больше никого не пущу, кроме кровных родичей, которые захотят помочь.
- Зель-творящая! - пробормотал Кедр себе под нос, но все прекрасно расслышали. - И Бересклет говорит, что мальчик не похож на Тёрна…
- Излагай! - велел Рдест.
- Начни с исцеления Калгана, - попросила Ежа.
И я принялся излагать, постоянно прерываемый вопросами. К счастью, больше всего дедов интересовали случаи пробужедния дара, а не мои скитания и темные делишки. Что я видел, ломая галеру, кромсая касов, спасая мальчишку, что чувствовал, чем мог управлять, чем не мог. Они переспрашивали, уточняли, тут же обменивались не очень понятными замечаниями или взглядами: удивленными, мрачными, недоумевающими.
- Истребив касов, ты все же смог совладать с ветром? Как тебе это удалось? Почему не обуздал стихию здесь, в Зеленях? Как получилось, что дар проснулся, когда тебе ничто не угрожало? Ты настолько испугался хварка?
Последний вопрос окончательно вывел из себя, и я высказал старейшинам наболевшее. Поведал, что не стыжусь человечьей крови, а, познакомившись поближе с добродетелями айров, пожалуй, еще и горжусь ею. Что только она, наверное, и помогла дару пробудиться вовремя и спасти умирающего, наплевав на все последствия для Зеленей и меня лично.
- Ты готов был пожертвовать жизнями многих ради спасения одного?
- Да откуда я знал, что поднимется ураган?! А если б и знал, боюсь, не стал бы ломать голову над заумными вопросами, глядя на умирающего. Дар, наверное, сродни моему языку - тот тоже частенько болтает прежде, чем голова успеет сообразить. И знаете, я страшно рад, что все так получилось, что мне удалось вытащить мальчишку. Думается, Зель-творящая или Хозяйка Небесная - к ней-то я больше привычен - всегда успеют вмешаться, ежели сам маху не дашь. Мое дело было исцелить парня, а уж высшая сила пусть смекает, как унять ветер, раз я сам этого пока не умею. Она и подсунула Эрике в руки ведро, потому что хранит ваши Зеленя безгрешные. Я выполнил свой долг, сестренка - свой, никто из нас не побоялся, за что и получили награду: все кончилось хорошо. А награды тем, кто в трудную минуту колеблется, размышляя о последствиях да выгадывая, не бывает.
- Значит, ты уже получил свою награду? - вкрадчиво поинтересовался Рдест, мудро решив не обсуждать мои смелые высказывания о небесных покровительницах.
Я отлично видел, куда он клонит, но был настолько зол, что вновь не сдержался.
- Да, получил. Клянчить у вас возвращения памяти не буду. Мне пора уходить. И так загостился.
Деды в очередной раз запереглядывались, на сей раз с удивлением. Ежа смотрела странно, то ли с жалостью, то ли с вожделением. А пожалуй, и с тем, и с другим. У баб эти чувства частенько соседствуют.
- Так ты собираешься уходить? - спросил Бересклет.
- Да. Я с самого начала не намерен был оставаться в Зеленях. Но мне хотелось бы иногда возвращаться сюда, навещать родичей и друзей.
- Клевер должен помочь Тимьяну, - заявила Ежа. - Его дар…
- Его дар может нанести огромный, возможно, непоправимый вред Зеленям, - отрезал Рдест. - Все мы поняли, что парень никому не желает зла, даже, пожалуй, напротив, что странно для полукровки-колдуна, но он не в силах управлять стихией. И мы не знаем, подчинится ли ему ветер, когда вернется память. Может, станет только хуже.
- Если даже Тёрн испугался и запечатал память, лишив сына дара… - задумчиво проговорил Бересклет.
- Почему вы думаете, что Тёрн испугался тимьянова дара? Может, была какая-то другая причина? - Ежа, судя по всему, решила стоять за меня до последнего.
- Какая же? - вставил слово молчаливый Шалфей. - Что может заставить отца лишить сына таких способностей? Ведь, говоря откровенно, дар Тимьяна, сочетающий благословение Зель-творящей и неживой природы, особенно ценен, учитывая добрый нрав мальчика.
Ежа не нашла, что ответить.
- А ведь я, наверное, знаю, почему отец так поступил. И вам мог бы объяснить, если б вспомнил.
- Мы не настолько любопытны, чтобы тебе в этом помогать, - хмыкнул Рдест. - Вот ежели сам справишься, мы послушаем. Коли Изгородь пропустит.
- Выпалываете? - к горлу подступил горький ком.
- Никто тебя не выпалывает, Тимьян. Ты же сам собрался уходить, - устало вздохнул дед. - Творящие не станут приказывать Изгороди не пускать тебя назад. Она задерживает только людей. Но если ты не научишься управлять даром, его человечья составляющая обнаружит себя в пограничном лесу, и пройти не получится. Так что сам понимаешь…
- Назад не попаду, пока не вспомню и не смогу держать ветер в узде.
- Верно. Мой тебе совет на будущее: не пытайся использовать стихию, чтобы переместиться в Зеленя. Изгородь обманешь, пробудится охранительная завеса. Иди открыто, через лес.
Вот так, Перец. Чутье не подвело. Говорить больше не о чем, все присутствующие это понимают… Э, нет, тут я ошибся - Кедр кряхтит смущенно и глаза прячет. Ну-ка, ну-ка, послушаем.
- Я, конечно, понимаю, Тимьян, что ты - сын своего отца, - при этом белобровый так искоса глянул на Клевера, будто хотел добавить "и внук деда", - но мой долг - напомнить. Твой дар ненормален. Воздержись от передачи его по наследству.
Я закусил щеку изнутри, чтобы не засмеяться. Во дедуны дают! Нашли кому о детях напоминать! Ясен хрен, такие, как я, о потомстве мечтать начинают, как только узнают, откуда оно берется.
- Э-э, вы же не собираетесь оскопить меня для надежности? - поинтересовался смеха ради, хотя Корешок давно поведал, что ни айры, ни полукровки баб не брюхатят без горячего и искреннего желания обзавестись мелким пищащим надоедливым существом, отдаленно напоминающим родителя (если повезет). Удобно, ничего не скажешь.
- Тебе, внучек, если что и подрезать, так язык, - проворчал Клевер, поднимаясь на ноги. Деды хмурились, Ежа задорно блестела глазами и покусывала губу.
М-да, Перец, старейшины тебя надолго запомнят, даже если в Зеленя ты больше не попадешь.